Дверь открыл прыщавый подросток лет шестнадцати в растянутой футболке с надписью «BATMAN» и соответствующим изображением летучей мыши. В отличие от героя известных комиксов, он был очень худым, бледным и бритым наголо. Юнец смачно откусил от крупного яблока, манерно покрутил его в руке и смерил меня оценивающим взглядом, словно собирался спросить: «Почем?» Мне снова стало смешно, но я, нагнав на себя строгий вид, спросила:
– Взрослые дома есть?
– Н-н-ну, есть, – развязно прогнусавил он.
– Зови, – скомандовала я.
– А я не взрослый, что ль? – скривился он, дожевывая яблоко, и прислонился тощим плечиком к косяку двери.
– И умный, наверное? – подзадорила я его к агрессии.
– Поумней некоторых, – поддался он.
– Тогда рассказывай.
– Чего?
– Про то, как стал свидетелем страшного преступления в вашем дворе.
– Какого еще преступления? – начал закипать юнец, и щеки его моментально покрылись легким румянцем. Меня это забавляло.
– Мужика машиной сбили. Видел? Или сам за рулем был? – грозным голосом продолжала наступать я.
– А-а, этот, – не испугался мальчишка. – А че тут такого? Ну, сбили, ну, помер. Пьяный, сто пудов, был.
Вот оно – наше «педерастающее» поколение! Воспитанное на ужасах компьютерных игр, на «прелестных» блокбастерах и бесконечных вещаниях СМИ о самых страшных происшествиях, какие только можно вообразить. Как просто: «Че тут такого?» Вот если бы Аркадия распилили бензопилой! И лучше, если бы это сделали восставшие мертвецы, тогда можно на это обратить внимание. А здесь заключение одно – пьяный был. Неинтересно. Даже мизерного сочувствия не вызывает. А потом мы недоумеваем по поводу закостенелости душ собственных детей. Удивляемся их черствости и даже жестокости. А откуда взяться другому, если они не знают, кто такой Айвенго или капитан Немо. Даже про Колобка, по-моему, не слышали. Все больше Лунтики какие-то и Телепузики. Ой, что-то я разворчалась, как будто уже стала той самой – убеленной сединами.
– Это твое собственное умозаключение? – спросила я, теряя к парню интерес.
– Да все так думают, – хмыкнул он и снова куснул фрукт.
В этот момент я услышала, как внизу хлопнула тяжелая железная дверь, и раздавшееся сразу после этого цоканье явно женских каблучков. Каблучки цокали недолго, и их звук замер на первом этаже. Далее – звон ключей. Скорее всего, домой вернулась одна из студенток, что снимала квартиру у тезки нашего действующего президента.
– Так, с тобой, мальчик, мне все ясно. Спокойной ночи, – поспешила я распрощаться с «Бэтменом» и побежала вниз.
Подоспела как раз к тому моменту, когда невысокая брюнетка лет двадцати с крысиным личиком в боевой раскраске справилась с замком квартиры номер три и собиралась войти внутрь. Мой стремительный спуск с лестницы заставил ее обратить на меня внимание.
– Подождите, девушка. Можно вас притормозить на пару минут? – обратилась я к ней, подойдя почти вплотную.
В ее карих глазах отразился некоторый испуг, а маленький, ярко-алый от жирной помады ротик приоткрылся.
– Вы не пугайтесь, я из прокуратуры, – поспешила я ее успокоить. Но это заявление, похоже, напугало ее еще больше.
Она прижала к себе свой белый лаковый ридикюль, попятилась назад и, зацепившись высоким каблуком замшевого сапога за порог, чуть не упала. Я вовремя успела ее схватить за локоть. Теперь мы уже находились в тесном коридоре квартиры.
– Это что, Алевтина Сергеевна все-таки нажаловалась? – пискнула студентка. Голос весьма соответствовал ее внешности. – Сколько можно-то?! Мы ничего противозаконного не делаем! – не разобравшись в причине моего вторжения, с ходу начала оправдываться она.
– Нет-нет, я по другому вопросу, – сделала я отрицательный жест рукой, сообразив, что Алевтина Сергеевна – это «женщина в красном» из второй квартиры.
– А-а, извините, – немного смутилась девушка. – А по какому тогда? – И тут же спохватилась: – А документы у вас есть?
– Да, пожалуйста, – вполне натурально удивилась я ее вопросу и, выудив из кармана куртки красные корочки, заученным жестом ткнула ими в ее крысиную мордочку, даже не раскрыв.
Это ее вполне удовлетворило, но испуг с лица так и не сходил. Скорее всего, у девочки какие-то нелады с законами, подумала я про себя, или с жизненными, или с юридическими.
– Ну хорошо, проходите, – сдалась она и сняла с себя коротенькую черную куртку. – Вот тут раздевайтесь, – кивнула она на коридорную вешалку и стала расстегивать сапоги.
Вообще-то в мои планы такой расклад не входил, но я решила воспользоваться гостеприимством студентки. В конце концов, может, и чашечка чая с конфеткой обломится. Я ведь уже часов семь как не жрамши… Простите, не емши, если не считать глотка того омерзительного кофейного напитка в «Эквилибристе». Да, порой я бываю ужасно наглой.
Так и случилось. Мы расположились за пластиковым столом в маленькой кухонке с выцветшими обоями, и Светлана – так она мне представилась – поставила передо мной большой китайский бокал с горячим чаем, вазочку, наполненную песочным печеньем, и банку с натуральным малиновым вареньем! За время закипания чайника, кроме имени девушки, я узнала, что она снимает эту квартиру на пару с подругой Ниной и учатся они обе на втором курсе юридической академии.
– Правда? Коллеги, стало быть, – улыбнулась я, отхлебывая чай. – Какое изумительное у вас варенье!
– Это моя мама делает. Из собственной малины, – похвалилась Светлана. – Она в селе Сторожовка живет. И я оттуда. Там, конечно, хорошо, но все-таки хотелось бы зацепиться в Тарасове. Возможностей тут, сами понимаете, гораздо больше.
– Да, конечно, – согласилась я, откусывая печенье и не торопясь задать свой единственный вопрос. – А где именно в Сторожовке? – спросила я лишь для того, чтобы потянуть время и насладиться чаем. – Когда-то давно я там бывала. По делам ездила.
Тут я не совсем соврала. Я действительно была в Сторожовке. Только не по делам. И не в самом селе. Еще в студенческие годы меня туда повез один однокурсник для сбора грибов. Ну и так… расслабиться. Дыра, конечно, знатная. Но не очень далеко от Тарасова. Километров тридцать. Лес там очень красив, а вот о перспективах для молодежи в прилегающем к нему селе можно и не мечтать. Разве что стать фермером или заготовителем тех же грибов. А их там просто тьма.
– Да прямо у здания администрации, – прервала мои воспоминания Светлана. – Там дом такой из белого кирпича под зеленой крышей. И двор у нас большой. Родители коз выращивают. Ангорской породы. А мама еще в администрации секретарем работает, – с гордостью добавила она.
Затем последовало описание местных красот.
– Замечательно. Но скажите мне, пожалуйста, Светочка, вы что-нибудь интересного можете сказать о трагическом случае, который произошел буквально под вашими окнами четырнадцатого октября примерно в девять часов вечера? – приступила я к делу, поскольку чаепитие подходило к концу.
– А, так вы по этому поводу?! – буквально обрадовалась Светлана. – А я-то все думаю, зачем? Честно сказать, поначалу решила, что вы Петькина жена.
Я вопросительно на нее поглядела, догадываясь, о чем речь. Вот потому-то так и перепугалась Светлана при нашей встрече в подъезде. Значит, нелады с законами жизни.
– Дело в том, что Петр женат. Мы уже год встречаемся, – подтвердила она мою догадку, пускаясь в откровения. – Все обещает развестись и жениться на мне. Только вот с законной женой у него проблемы, связанные с бизнесом. У них там что-то пополам или в долях, не знаю. Но денег до фига. Даже если располовинить имущество, то нам с ним хватит с лихвой. И неужели деньги – это главное в жизни человека? А как же любовь?
Вот они – девочки-лимитчицы. Хваткие, цепкие, решительные. Везде «грудью дорогу проложат себе», как писал Некрасов. Только не о них. Да и грудь у Светочки была не больше первого размера. Ничего, скоро закачает силикон, даст о себе знать жене Петра, написав ему пару ночных смс-сообщений о любви, и богатый мужичок у нее в кармане. А затем, если подвернется кто побогаче, бросит Петрушу и пойдет дальше с чувством полного достоинства. Надо же, а сначала она мне так понравилась, такая гостеприимная и хлебосольная девушка. Селянка. Родители коз ангорских выращивают. Варенье домашнее. Вот и Пети всякие на такую простоту и наивность быстро ведутся. Можно понять. Нет, мужиков я не оправдываю. Придурки еще те. Только хитрости в них меньше, чем в нас – в женщинах… Потому и придурки.
– Любовь, разумеется, важнее, – согласилась я со Светланой. – Но как насчет моего вопроса?
– А, про автонаезд? – выразилась она юридическим термином. – Так меня вообще в тот вечер дома не было. Мы с Петром загуляли. А вот Нинка была. Это она мне про тот случай рассказала. Только на следующий день.
Я уже было собралась спросить, где найти Нинку, но в коридоре послышался скрип открываемой двери.
– Да вот и она! Легка на помине, – воскликнула Светлана и громко крикнула подруге: – Эй, Нин, ты? Иди сюда скорей. Тут по твою душу пришли. Из прокуратуры!
Вот сейчас она была очень похожа не на студентку юридической академии, а на продавщицу с базара. Эй, подходи, налетай! Свежие ангорские козы! Хотя, по-моему, такие козы идут не на мясо, а на шерсть. Но это не важно в рассмотрении данного аспекта. Важно, что мне крайне повезло, что Нина появилась очень вовремя. Этакая румяная пышечка с русыми кудряшками в объемном розовом пуховике. Не раздевшись, она прямиком проследовала на кухню, вняв зычному призыву подруги.
– Вы ко мне? – захлопала она огромными голубыми глазами.
– К вам. Проходите, Нина, – пригласила я ее, словно была тут хозяйкой. – Вы могли бы мне что-нибудь рассказать о вечере, когда молодого мужчину сбила машина? Практически под вашими окнами. Помните?
– Помню. Было дело, – кивнула та и, сняв пуховик, бросила его на свободную табуретку. – Но я же уже все рассказала, что видела. А вернее, я ничего не видела. Только слышала.
– И тем не менее хотя бы что слышали. И еще раз. Если не затруднит. Формальности. Поймите как будущий юрист, – попросила я, мысленно радуясь тому, что наконец за что-то цепляюсь.
– Ну да, ясненько.
Эта девушка являлась полной противоположностью Светлане. Сельское воспитание в ней чувствовалось при первом взгляде. Она не старалась это скрывать модными нарядами и излишним макияжем. Вела себя просто и раскованно. Движения ее были резки, как и голос.
– И что же вы слышали, Нина? Расскажите все по порядку с самого начала. Не мне вас учить, – поторопила я.
– Поняла, – как прилежная ученица, мотнула она головой и присела на табуретку сверху брошенного ею пуховика. – Я сидела вот тут за столом и писала конспект по законодательству. В двадцать один час пять минут услышала звук мотора машины, затем глухой удар. Форточка была открыта, и я отлично слышала. Я вскочила с места и посмотрела в окно. Но так как в кухне горел свет, а за окном была темнота, я ничего не увидела. Тогда я встала, выключила свет и снова посмотрела в окно. Но опять же ничего не увидела, потому что сбили мужика ближе к арке, а не тут. Это я потом поняла, когда на улицу вышла. А пока я гасила свет, слышала, что машина как будто разворачивается, ну, судя по звуку, юзит как-то. И уехала опять в арку.
– Почему опять? – оборвала я ее подробный, как протокол следователя, рассказ.
– А потому, – подняла она кверху пухлый пальчик, – что двор тут проездной. Насквозь. Вот в эту арку машины въезжают, а в ту, дальнюю, выезжают. Это чтоб сократить расстояние. На этой же улице одностороннее движение, а выехать можно через двор сразу на другую. Ну, или кто из своих заезжает. А эта машина перед нашим окном так и не проехала. Вот заехала, сбила человека и скрылась. Наверное, испугался водитель и сбежал с места происшествия. Вот.
Из ее не вполне понятного рассказа я выяснила только то, что более ничего интересного мне от Нины не получить.
– А почему вы так точно запомнили время? – спросила я, выслушав ее умозаключения.
– Очень объяснимо, – все больше напуская на себя важность, ответила она. – Просто в девять ровно заходил Владимир Владимирович – хозяин. Он приходил за квартплатой. Перед этим звонил, предупредил, что в девять придет. И не опоздал. С порога взял деньги, молча пересчитал и тут же ушел. Я только и успела, что за стол вернуться. Кстати, тогда подумала, не с ним ли что случилось?
– А когда же вы вышли во двор? Сразу после этих звуков?
– Нет, не сразу. Только спустя полчаса, когда сирена «Скорой» прозвучала в арке. Тогда уж я вышла, поняв, что произошел несчастный случай. Я, конечно, пожалела, что сразу не выбежала. Мне прямо так и показалось, что человека сбили. Удар такой был… Такой глухой. Если бы не помедлила, вызвала бы сразу эту самую «Скорую», глядишь, жив бы остался. Но вообще… Нет, вряд ли. Там труп прямо размят был. Ужас! И полиция сразу приехала. Ее вызвал мужик из нашего подъезда.
– Мишакин Павел Петрович? – проверила я свою память.
– Да я не знаю, как его зовут. Он с четвертого этажа, кажется. Его там опрашивали, потом тех, кто поглазеть вышел, сразу опросили. Но никто ничего не видел. А этот, как вы говорите, Мишакин просто с работы возвращался и увидел тело. Ой, а мать этого погибшего как рыдала!
– Ой, давай только без этих «ой» и красочных подробностей! – вмешалась в наш разговор до сих пор молчавшая Светлана. – Любишь ты посмаковать всякие кошмары.
Нина замолчала, обиженно засопела и поправила прядь непослушных волос.
– Девочки, – обратилась я сразу к обеим, пытаясь разрядить обстановку, – а кто из вас знает, есть ли у Владимира Владимировича личный автомобиль?
Они переглянулись, поняв, видимо, к чему я клоню, и одновременно кивнули.
– У него джип есть. Черного цвета, – первой откликнулась Светлана. – Думаете, он мог мужика задавить?
– Пока только собираю факты по делу. А где он сейчас проживает? Телефон его есть у вас? Ведь должен быть?
– Телефон есть, а живет тут недалеко. Точно адрес не знаем, – ответила Нина.
Встав с табурета, она подхватила свой пуховик, пошарила в кармане и достала сотовый. Отыскав в нем нужный номер, она предложила мне его записать.
– Говорите, я запомню, – немало удивила я ее.
– Ничего себе! – И она продиктовала десятизначный номер, не считая первой восьмерки.
– Еще вопрос к вам, Нина. Когда вас опрашивал следователь, вы сообщили ему о том, что к вам в это время заходил Борисов?
– Владимир Владимирович? Нет. Как-то не подумала об этом, – с нотками сожаления ответила она и поспешила оправдаться: – Ой, после того, что я увидела, вообще из головы все вылетело. Да и следователь как-то не навел меня на эти мысли.
Возликовав про себя, я поспешила распрощаться со студентками:
– Большое вам спасибо, девочки. За бесценные сведения, за чай, за потраченное на меня время, – искренне поблагодарила я их, собираясь уходить.
– Это что ж, если хозяина посадят, нам придется новое жилье искать? – задала неожиданный вопрос Светлана, провожая меня к порогу.
– А он одинокий человек? – в свою очередь спросила я, поражаясь ее нескрываемому цинизму.
– Женатый.
– Тогда квартиру вам будет сдавать его жена. Логично? – усмехнулась я и вышла.
* * *
Кое-что я все-таки нарыла, похвалила я себя и посмотрела на наручные часы. Тонкие золотые стрелки показывали двадцать один час пять минут. Как символично! По показаниям Нины, именно в это время и погиб Аркадий под колесами неизвестного автомобилиста. Кстати, не такие уж и бездарные кадры готовит наша юридическая академия. Не права Алевтина Сергеевна. Во всяком случае, относительно Нины. Эта девочка, если как следует отнесется к обучению, вероятно, и станет среднестатистическим помощником следователя. Может, и до капитанских звездочек дослужится.
Сев в машину, я сразу набрала номер сотового телефона Борисова. Ответили мне не скоро, и я уж было перепугалась, не спит ли он в столь ранний час. Но вскоре в трубке отозвался почему-то женский голос. Скорее всего – жена.
– Добрый вечер, – твердым официальным тоном поприветствовала я ее, – мне необходимо переговорить с Владимиром Владимировичем Борисовым. Это из прокуратуры беспокоят.
– Ага, понятно, – с явным недоверием отнеслась она к моему звонку, – теперь из прокуратуры. А он, девушка, в ванной. Душ принимает. У вас, видно, помыться не успел. К жене торопился.
– Вы, гражданочка, скорее всего, что-то путаете, – прибавила я своему голосу больше металла. – Я – помощник прокурора, Иванова Татьяна Александровна. Передайте трубку Борисову. Это срочно!