– Пошли, – первым услышал звонок Олег.
Когда они, запыхавшись, прибежали на третий этаж в химический кабинет, тощая рыжая учительница Алевтина Борисовна уже сидела за столом.
– Садитесь, – то и дело одергивая вниз рукава платья, распорядилась она. – А ты, Васильев, – поглядела она на Женьку, – можешь даже и не садиться. Положи вещи и марш к доске.
Женька, сунув под парту кожаный рюкзачок, вернулся к учительскому столу.
– Какой ты сегодня нарядный, – нервно потирая ладони, отметила Алевтина Борисовна. – Сразу видно: готовился отвечать.
– Вообще-то готовился, – вынужден был покривить душой Женька. «Только бы мне в этом чертовом шпаргалочном агрегате ничего не перепутать», – добавил он про себя.
– Ну начнем, – сказала химичка. – Расскажи-ка ты мне, будь любезен, об устройстве и работе доменной печи.
– Сейчас, – бурно начал копаться под мышкой Женька.
– Ты почему чешешься? – в панике уставилась на него химичка.
– Я не чешусь, – возразил Женька.
– Нет, чешешься, – пристально посмотрела на него химичка и украдкой почесала собственную ладонь.
По бурному содружеству «В» пронесся смешок. Дело в том, что Алевтина Борисовна славилась своею нервозностью. А главным пунктиком у нее были домашние насекомые. Больше всего она боялась тараканов. Как назло, прямо под химическим кабинетом располагался буфет. Поэтому ненавистные насекомые посещали Алевтину Борисовну достаточно часто. И каждый учебный день она начинала с того, что принималась опрыскивать кабинет каким-то особым противотараканным средством собственного изобретения.
Женька продолжал искать резинку.
– Говори честно, кто тебя кусает? – уже сорвалась на крик Алевтина Борисовна.
– Никто, – вынужден был оставить поиски Женька.
– Тогда веди себя прилично, – потребовала химичка.
– Не старайся, – донесся в это время до Женьки бодрый шепот Пашкова. – Там все равно про доменную печь нету.
У Женьки екнуло сердце. Он с мольбою посмотрел на друзей. Те начали спешно перелистывать страницы учебника. Марат Ахметов тоже решил помочь Женьке. Он взял на себя Алевтину, чтобы у остальных в это время появилась возможность подсказать.
– Ахметов! – воззрилась на него химичка. – Теперь ты чешешься!
– Это нестрашно, Алевтина Борисовна, – усиленно скребя пятерней голову, со стоическим видом ответил Марат. – Отец какого-то клеща с Амазонки привез. Теперь никак вывести не можем.
Алевтина Борисовна вздрогнула, побледнела и, постаравшись как можно дальше отойти от Марата, осведомилась:
– Надеюсь, что этот клещ не заразный?
– Врачи еще не определили, – весело отозвался Марат. – Они сейчас отца обследуют. Только клещ какой-то хитрый. Сидит внутри и не вылазит.
И Ахметов почесал бок. Большая часть класса, опустив головы, сотрясалась от беззвучного хохота. В это время Катя, сидящая на первой парте, быстро шептала Женьке: «Верхняя часть доменной печи называется колошником, средняя – шахтой, а наиболее широкая часть распаром».
Женька, имеющий об устройстве доменной печи такое же представление, как о работе желудка австралийского утконоса, изумленно вытаращился на девочку. Из ее слов он составил себе примерно такую картину.
Огромная печь, в которой почему-то стоит галошница. А где-то еще находятся какие-то распорки.
– Дальше, – потребовал Женька.
– Дальше там горн, – ответила девочка. – В форме цилиндра.
Тут Женька почувствовал, что сейчас лишится рассудка. Ему живо представилась высокая шляпа-цилиндр, из которой доносятся трубные звуки горна.
– Дальше, – потребовал Женька.
– Отверстия, – подсказала Катя. – Много. Из одного поступает шлак. Из другого чугун. А в третье воздух вдувают.
Женька немедленно себе представил нечто вроде расстрелянного из пулемета цилиндра. «Бред какой-то», – подумалось мальчику. Быть может, отведи судьба ему еще минут пять, он добился бы от Кати более выразительной подсказки. Однако Алевтина Борисовна, отойдя немного от потрясения, в которое поверг ее Ахметов со своим папой и амазонскими клещами, потребовала:
– Васильев, хочу услышать наконец от тебя про доменную печь.
– Ну, доменная печь… – медленно начал Женька. – Доменная печь, – повторил он, – это такая большая печь.
Тут он выдержал краткую паузу и, заискивающе глядя в глаза нервной химичке, доверительно сообщил:
– Знаете, Алевтина Борисовна, по-моему, это очень большая печь.
По классу пронесся сдавленный стон.
– Я знаю, Васильев, что это большая печь, – сухо отозвалась Алевтина Борисовна. – Но мне бы очень хотелось узнать от тебя, как она устроена.
– Устроена… устроена… устроена… – три раза подряд повторил Женька.
– Колошник, – одними губами произнесла Катя.
Женька едва заметно кивнул.
– Знаете, Алевтина Борисовна, там есть одна такая галошница! – очень громко и очень отчетливо произнес он. – Галошница! – повторил Женька. И чуть тише добавил: – А еще там есть распорки.
– Какие распорки? – закричала Алевтина Борисовна.
– Не знаю, – почел за лучшее капитулировать Женька. – Могу еще рассказать про дырки в цилиндре.
– Не стоит, Васильев, – язвительно произнесла Алевтина Борисовна. – Садись. Два.
– Алевтина Борисовна! – заканючил Женька. – Не надо два! Я вообще-то хорошо учил. Спросите меня еще что-нибудь.
Химичка задумалась. Посвящать еще один урок Женьке ей совсем не улыбалось. Оставаться с ним после занятий, чтобы он исправлял двойку, Алевтина Борисовна тем более не желала. Поэтому она приняла решение:
– Хорошо. Ответишь, поставлю тройку. Что образуется при сгорании метана?
Едва услыхав вопрос, Лешка радостно закивал головой. Мол, в шпаргалке эта формула есть. Женька сунул руку за пазуху. Однако, пока он мучился над проблемой устройства доменной печи, резинки куда-то окончательно исчезли. Женька, изогнувшись вопросительным знаком, начал шарить под пиджаком.
– Опять ты чешешься? – заметила его странные телодвижения Алевтина Борисовна.
В этот момент Женька нащупал одну из резинок. Шпаргалка выехала в ладонь. Мальчик украдкой заглянул в нее. Но там оказались свойства солей угольной кислоты.
– Васильев. Я жду, – поторопила химичка.
– Я знаю, Алевтина Борисовна, – пылко заверил тот. – Сейчас отвечу. Подождите еще секундочку.
Он вновь принялся лихорадочно шарить под пиджаком. «Куда же эта перемотка девалась?» – в панике думал он.
– Не чешись! – прикрикнула Алевтина Борисовна. – Ахметов, твой клещ, по-моему, все-таки заразный.
– Он не мой. Он папин, – немедленно вступил в спор Марат.
– Какая разница, – опять почесала ладонь Алевтина Борисовна. – Все равно тебе надо в больницу.
Тут Женька нашел резинку перемотки. Сперва он почувствовал, как у него на руке начало что-то крутиться. Затем раздался треск. Химичка, заподозрив неладное, направилась к мальчику.
– Сейчас, Алевтина Борисовна. Сейчас, – в отчаянии твердил тот.
– Ну-ка, что у тебя там с рукой? – приблизилась к нему вплотную учительница.
Женька уже совершенно потерял голову. Не понимая, что делает, он простер руку к химичке, одновременно потянув сразу за все резинки. Раздался громкий хруст. Плотно свернутый рулончик пашковских шпаргалок выстрелил прямо в лоб Алевтине Борисовне.
– Бандит! Убийца! – заверещала она на весь класс.
Затем, подхватив с пола пашковские шпаргалки, вылетела из класса.
Класс онемел. Все смотрели на Женьку. Тот с отрешенным видом вытряхивал из рукава обломки пашковского агрегата.
– Ну ты даешь! – первым пришел в себя Марат Ахметов. – Выстрел прямо в яблочко!
– Тебе только с техникой обращаться, – осуждающе поглядел Пашков на Женьку.
– Говорил же, что ничего хорошего не получится, – назидательно произнес Темыч.
Женька только рукой махнул и направился к себе за парту.
Глава III
У Веры Андреевны
Едва Женька уселся за парту, в класс влетела взъерошенная Алевтина Борисовна. Она была не одна. С ней вместе пришли директор школы Михаил Петрович и его верный заместитель по хозяйственной части Арсений Владимирович.
– Что тут произошло? – строго оглядел бурное содружество девятого «В» директор.
– Произошло покушение на жизнь преподавателя! – непрестанно одергивая вниз рукава платья, воскликнула химичка.
Раздался громкий хруст. Плотно свернутый рулончик пашковских шпаргалок выстрелил прямо в лоб Алевтине Борисовне.
– Ну покушение – это уж слишком сильно сказано, – оценивающе вертел в руках рулончик пашковских шпаргалок Арсений Владимирович. – Таким оружием, Алевтина Борисовна, даже мышку не убьешь.
Арсений Владимирович когда-то был кадровым офицером и командовал то ли полком, то ли ротой. Поэтому уж в чем, в чем, а в оружии разбирался отлично.
– Не смейте при мне говорить о мышах! – взвизгнула Алевтина Борисовна.
– Арсений Владимирович! – с осуждением покачал головой директор. – Ты же знаешь…
– Извини, Петрович, запамятовал, – смутился доблестный заместитель. Он только сейчас вспомнил, что мышей Алевтина Борисовна боится еще сильнее, чем тараканов.
– И вообще, как это не убьешь! – продолжала возмущаться учительница. – Когда этот варвар выстрелил, у меня прямо искры из глаз посыпались!
– Искры – это еще несмертельно, – вырвалось у Арсения Владимировича.
– Кому как! – с негодованием воззрилась на него химичка.
– Арсений Владимирович, – был вынужден снова вмешаться директор.
– Может, Петрович, я вообще пойду? – осведомился с надеждою тот. – Ты же меня пригласил самострел освидетельствовать на предмет опасности для жизни. А тут вон только какие-то железяки валяются.
И он указал пальцем на пол, где продолжали лежать обломки «шпаргалочного агрегата».
– Самострела не было, – тут же заверил директора Женька.
– А что было? – пристально посмотрел на него Михаил Петрович.
– Ну это… такое, – замялся Женька.
– Он меня специально убить хотел! – настаивала на своей версии Алевтина Борисовна. – Я в «Московском комсомольце» недавно статью о таком читала. Ученик застрелил в Тамбове учителя алгебры, чтобы не исправлять двойку. У нас с Васильевым совершенно аналогичный случай.
– Я что, по-вашему, киллер? – вскочил на ноги Женька.
– У нас в классе киллеров нет! – немедленно вступился за него Марат Ахметов.
– Мы вообще мирные люди! – подхватил Мишка Сидоров.
Бурное содружество девятого «В» никогда не давало в обиду своих. То есть локальные конфликты между отдельными личностями, разумеется, возникали. Однако перед лицом внешнего врага этот прославленный на всю школу коллектив превращался в несокрушимый монолит.
– Тихо! – прикрикнул директор.
– Отставить! – командирским голосом грянул Арсений Владимирович.
– Перестаньте меня пугать! – вздрогнула Алевтина Борисовна.
– Я не пугаю, а навожу порядок, – обиделся заместитель директора по хозяйственной части.
Присев на корточки, он вдруг начал с любопытством разглядывать обломки «шпаргалочного агрегата».
– Интересная вещь, – какое-то время спустя сказал он.
– Ты о чем, Владимирович? – с недоумением уставился на него директор.
– Вот об этом, Петрович, – поднявшись на ноги, продолжал вертеть в руках детали шпаргалочного каркаса заместитель. – Между прочим, неплохо организованное вспомогательное средство. Только есть некоторые нарушения техники безопасности. Это мы с вами, – поглядел он на класс, – пройдем на следующем уроке.
Арсений Владимирович по совместительству вел в старших классах уроки по ОБЖ и делал это с большим увлечением.
– Ты смотри, до чего Васильев додумался, – повернулся к Михаилу Петровичу доблестный заместитель. – Вот это сюда надевается, – приложил он каркасик к руке, – а за это вот тянется, – потряс он перед носом директора резинками. – Ну Архимед!
– Это не… – начал было Пашков, но вовремя осекся.
Увидев, с каким восторгом Арсений Владимирович воспринял его изобретение, Пашков сперва было хотел признаться в авторстве. Однако в последний момент до него дошло, что сейчас будет благоразумней остаться в тени. Конечно, если бы он этим спас Женьку… Но тот уже явно попух. Так чего же зря множить список жертв. Тем более что агрегатом пользовался все-таки Женька.
Пока Арсений Владимирович так и эдак вертел в руках каркас, Михаил Петрович углубился в изучение шпаргалок. Судя по виду директора, содержание рулона вызвало у него любопытство.
– Ну-ка, Арсений Владимирович, дай мне очки для чтения, – попросил он. – А то я свои в кабинете забыл.
Очки немедленно были выданы. Водрузив их на нос, директор углубился в дальнейшее изучение текста. Класс молча ждал, что последует дальше. Женька, втянув голову в плечи, даже боялся представить себе, какая участь ему уготована.
Михаил Петрович сперва читал шпаргалки стоя. Затем, не отрываясь от формул, в задумчивости уселся за стол Алевтины Борисовны и продолжал изучение совместного творчества двух одаренных братьев.
– Ну теперь убедились, до чего дошел этот Васильев? – спросила химичка.
– Да, да, – рассеянно закивал головой директор. – Очень интересная работа.
– Что вы этим хотите сказать? – широко раскрыла глаза Алевтина Борисовна.
Михаил Петрович с ответом не торопился. Он всегда был поклонником передовых веяний в педагогике. И знал о теории, согласно которой хорошо оформленная шпаргалка является не чем иным, как свидетельством знаний ученика. Рулончик братьев Пашковых был выполнен настолько квалифицированно, что Михаила Петровича охватило невольное восхищение.
– Васильев! – наконец нарушил он молчание.
Женька поднялся на ноги.
– Ты это сам готовил? – потряс рулончиком в воздухе директор.
– С-сам, – запинаясь, ответил мальчик. «Хоть Пашков и гад, но выдавать я его не буду», – добавил он про себя.
– Молодец! – к полному недоумению Женьки, ободряюще улыбнулся Михаил Петрович.
– И технические знания проявил хорошие, – вмешался Арсений Владимирович. – Ты у меня и по ОБЖ показываешь неплохую успеваемость.
– Может, вы ему еще и медаль за это безобразие вручите? – вскипела Алевтина Борисовна.
– Нет, – мигом построжал директор. – Я думаю, Алевтина Борисовна, вот как нам с вами следует поступить, – повернулся он к учительнице. – Дадим Васильеву несколько дней на подготовку. А потом пусть ответит вам по материалам шпаргалки.
– Уж я его, Михаил Петрович, спрошу, – обрадовалась Алевтина Борисовна.
– А заодно и проверим, – снова заговорил директор, – насколько полезны шпаргалки в качестве метода усвоения материала.
Тут раздался звонок. Директор, его заместитель и Алевтина Борисовна ушли. Женька кинулся в коридор, чтобы поговорить по душам с Пашковым. Но Лешка куда-то исчез.
– Ну ты молодец! – подошли к Женьке четверо друзей.
– Я этого гада Пашкова убью! – пребывал в редком для себя неистовстве обычно незлобивый Женька.
– Сам виноват, – изрек с назидательным видом Тема. – Нужно было рассчитывать на собственные силы.
– Это Темочка на личном опыте уяснил, – иронично сощурилась Катя.
Тема надулся. Он прекрасно знал, на что намекала девочка. Не так давно он тоже возложил большие надежды на Лешку, а также, в частности, и на Женьку. Они взялись подсказывать Теме стихотворение Лермонтова. Кончилось это катастрофой. Теперь Тема должен был сдать Роману Ивановичу вместо одного целых десять стихотворений великого русского поэта.
Женька, вспомнив об этом, расхохотался.
– Ничего смешного не вижу, – проворчал Темыч.
– Это у него нервный смех, – подмигнул ребятам Олег. – Ладно, Женька, не расстраивайся. Как-нибудь сдашь. Алевтина вообще-то незлая. Ты только повежливей.
– Чертов Пашков, – снова сжал кулаки Женька. – Если бы он все темы не выписал, мне бы меньше готовиться.
– Теперь уж ничего не поделаешь, – с большим сочувствием поглядела на него Таня.
– Ты лучше скажи, с тетей Верой договорилась? – вспомнил о самом главном Олег.
– Да, – кивнула светловолосая девочка. – Тетя сегодня нас ждет во второй половине дня. Она до самого вечера в галерее.