«Права, видно, Милена. Мы больше не подруги, а заказчик и исполнитель».
Что ж, Аля собиралась выполнить работу как можно добросовестней. Непривычно, конечно, и странно: продавать не мозги, а тело. Но, когда тебя не сегодня завтра из родного дома погонят, выбирать не приходится.
…В конце сентября она – в который уж раз! – приехала в клинику Милены.
Красотка, караулившая регистратуру, встретила ее неизменно радостной улыбкой:
– Добрый день, Аллочка Сергеевна! Пожалуйста, присядьте в приемной! Буквально на две секундочки! Дело в том, что уже четыре часа, лаборатория закрыта, но вы не волнуйтесь, кровь мы у вас все равно возьмем в малой операционной, там стерильно, только бахилочки надо будет надеть…
– Да хоть здесь кровь берите, – усмехнулась Аля.
Вечно радостная регистраторша ее раздражала. Точно так же – суетливо и бестолково – себя ученики ведут, те, кто урок не выучил.
Побыстрей бы отстреляться, и домой, а то ужина нет, тетрадок непроверенных гора, и у дочки завтра первая в жизни контрольная на вычитание в пределах двадцати, Настенька иногда путается, надо с ней позаниматься.
…Алла быстрым шагом проследовала в малую операционную, привычным уже жестом закатала рукав, протянула левую руку медсестре. В локтевой сгиб юркой пчелой впилась игла… а дальше на Алю вдруг обрушилось небо.
* * *
Очнулась она на кушетке. Кажется, в той же самой операционной. Вокруг толпились встревоженные медики, возглавляла стаю Милена.
– Наконец-то, – ворчливо произнесла доктор, когда Аля открыла глаза.
Лицо ее было очень и очень недовольным.
– Что… со мной? – прошептала Алла.
– В обморок грохнулась, – просветила Милена Михайловна. Сердито поинтересовалась: – Ты что-нибудь ела сегодня?
– Так когда кровь сдаешь… есть ведь нельзя! – пробормотала несчастная пациентка.
– А на часы ты смотрела? Разве можно до пяти вечера голодной бегать?!
– Но у меня раньше никак не получалось прийти, – вздохнула Аля. – Шесть уроков, потом еще продленка…
– А если б ты голову расшибла? Пол-то кафельный, твердый! – продолжала бушевать Милена Михайловна.
Алла не ответила. Осторожно спустила ноги с кушетки. Голова все еще кружилась.
Милена обернулась к регистраторше (девица продолжала лучиться улыбкой). Приказала:
– Крепкий чай! Бутерброды. И коньяку. В мой кабинет.
«Васька думает, что я на родительском собрании. А от меня коньяком будет пахнуть!»
Впрочем, отказываться Аля не стала. Она чувствовала себя настолько разбитой и слабой, что решила: чем спорить с авторитарной Миленой – проще выпить. К тому же врачиха, наверно, знает, что советовать.
– Последний раз пьешь, – констатировала доктор, когда Алла послушно махнула рюмку.
Встретила Алин непонимающий взгляд, улыбнулась:
– Сегодняшний анализ – формальность. Все уже решено. Тебя берут. В ближайшие день-два вы с Верой должны подписать договор – и вперед.
Коньяк ударил в голову. Але сразу стало тепло, радостно. И одновременно – очень страшно.
* * *
На подписании договора «об оказании услуг суррогатного материнства» обязательно должны были присутствовать супруги Аллы и Веры.
Игорь Леонтьевич Бородулин тот день еле пережил. В прошлый раз, когда они с Верой (заказчики, с одной стороны) заключали договор с гражданкой Украины Людмилой Шпилько (в дальнейшем именуемой Исполнителем), все прошло формально и очень быстро.
Но сегодня ему будто всю душу вынули!
Верка – та ничего вокруг не замечает. Игорь же прекрасно видел испуг и смущение скромной учительницы. Откровенную злость ее мужа Василия. Тот, правда, подписал согласие на то, чтоб жена вынашивала чужого ребенка, но всем своим видом показывал: только отсутствие кольта мешает ему всех их, к черту, перестрелять.
Когда договор был подписан, Верка вцепилась в бумаги обеими руками, радостно выкрикнула:
– Ура! Алка, спасибо тебе!
– Да ну, Вер, это тебе спасибо, – еще больше смутилась учительница.
– Деньги, аванс, я тебе прямо завтра на карточку переведу, – деловито сообщила его супруга. – А с понедельника вступаем в протокол!
Обернулась к мужу, фамильярно поинтересовалась:
– Игоряш! Мы с тобой кого хотим? Девочку, мальчика? Или сразу двух?
Сколько уже было разговоров! Про сына, дочь, их гороскопы, обои в детской, образование…
– Вера, – вздохнул Игорь, – давай не будем загадывать.
Супруга, на его взгляд, уже немного в уме повредилась на почве деторождения. Чего только стоила ее последняя просьба, чтобы он лично съездил к Милене Михайловне и посулил ей, если все получится, огромную премию.
Игорь исполнил женушкин каприз. Но аисты – или кто там отвечает за появление детей в семье? – очень, наверно, смеялись.
…Ему вдруг вспомнилось, как года три назад Верка вдруг закатила на свой день рождения огромный прием. И пригласила в числе прочих свою институтскую подругу с мужем. Вот эту самую пару. Аллу и Василия. Насколько же счастливее, увереннее в себе те тогда выглядели! Вера, помнится, еще молвила мимоходом:
– Прямо смотреть на них завидно.
Что ж. Сейчас завидовать было решительно нечему. Счастливые люди чужого ребенка вынашивать не берутся.
И не повинна ли в этом – мелькнуло у Игоря – его жена?
Впрочем, он тут же отогнал эту мысль.
Еле дождался, пока все формальности будут улажены. Распрощался с печальной исполнительницей, ее сердитым мужем. Чмокнул Веру в щеку. И поехал снимать стресс. Благо, было где. Давно уже завел себе отдушину – от идеальной Верки и ее страданий.
* * *
Леся работала в холдинге Игоря в рекламном отделе. Юное, испуганное создание, закончила в родном провинциальном городишке два курса института, взяла академический отпуск (а может, вылетела за неуспеваемость) и прибыла покорять столицу. Тощая, большеглазая, нескладная, ноготки обкусаны. В отделе ее звали гадким утенком, стол выделили на сквозняке у самой двери, гоняли за кофе и булочками в буфет и обожали загружать бестолковой работой. Игорь, как в отдел ни заглянет, Леся или у ксерокса с пачкой документов, или пересчитывает, смешно шевеля губками, свеженькие, только из типографии, рекламные плакаты. Хотя какая разница – напечатали их тысячу штук, как в договоре, или обсчитали на десяток-другой?!
Игорь на правах начальника с девочками из рекламного отдела общался запросто. Кого в щечку чмокнет, кого по попе огладит. Сотрудницы не возражали. Начальница – если вдруг он обращался к ней сразу по делу, предварительно не покадрившись – даже обижалась:
– Что это вы сегодня такой суровый, Игорь Леонтьевич?
Только Леська шарахалась, хлопала серыми (уж точно, натурального цвета) глазищами, бормотала:
– П-пожалуйста! Не надо!
Будто он ее в темной подворотне насилует, ей-богу!
Что ж, трогать перестал. Любовался на расстоянии.
Однажды под проливным дождем выехал из офиса (в тот день без шофера, спортивный «БМВ», считал, нужно самому водить). И вдруг увидел: шлепает юная труженица Леся по лужам в направлении метро. Не удержался, притормозил. Приоткрыл окно, велел начальственным тоном:
– Садись.
Был уверен – опять шарахнется. Но Лесенька неожиданно резво впрыгнула в машину, протянула к печке озябшие руки. Пожаловалась:
– З-з-зуб на з-з-зуб не попадает!
Игорь неодобрительно покосился на ее белый плащ, буркнул:
– А ты еще в сарафан вырядись. В марте!
– Как учила меня бабушка, если хочешь быть красивой, надо страдать! – неожиданно весело отозвалась девушка.
В его машине она, похоже, чувствовала себя куда лучше, чем в не слишком доброжелательном рекламном отделе.
Что за личико! Юное, свежее! В тепле машины раскраснелась, глаза сияют.
Собирался всего лишь подбросить ее до метро, но не удержался, спросил:
– Тебя куда отвезти?
Ожидал испуганного: «Что вы! Я сама доберусь!», но, видно, очень уж девушка замерзла. Потому что смущенно произнесла:
– До ВДНХ вам не по пути?
– Доедем, – улыбнулся Игорь. – А там куда?
– На улицу Космонавтов. Общага такая длинная, серая, обращали когда-нибудь внимание?
– Да ладно. Ты живешь в общежитии? – не поверил он.
– А где ж еще? – искренне удивилась девушка. И с озорными (никогда он их прежде не слышал) нотками в голосе посетовала: – Сами, что ли, не знаете, какая в вашей компании у стажеров зарплата? Снять квартиру – точно не хватит.
Его же вдруг ужасно раззадорил ее ярко-алый (естественней не придумаешь!) румянец на фоне мокрого белого плаща, растрепанные волосы, робкие попытки казаться утонченной, светской.
«Эх, давно я не получал пощечин!» – весело подумал Игорь.
Остановился на светофоре, изменил режим драйв на паркинг, наклонился к девчушке – и жадно, будто был годы без женщин, впился в ее губы.
Ожидал: съежится малышка, зажмется, упрется ему в грудь тощими кулачками.
Она действительно напряглась, будто струна. Рот плотно сомкнут – точно ребенок на приеме у зубного! А потом вдруг внезапно подалась к нему, обхватила руками, вцепилась изо всех силенок. Что за поцелуй у них был! Длился, Игорю показалось, вечность. Хотя реально всего лишь девяносто секунд, пока снова не зажегся зеленый свет.
– Что это было? – испуганно пробормотала Леся, когда он как ни в чем не бывало взялся за руль.
– Слушай, сколько тебе лет? – отечески усмехнулся Игорь.
– Издеваетесь?
– Не понимаю, – честно признался он. – Вроде не пятнадцать тебе, а ведешь себя как школьница.
– Я сама не понимаю, – девчонка беспомощно улыбнулась ему в ответ. – Ничего, кроме того… ну, что вы мне ужасно нравитесь. Хотя я для себя точно решила: вы – начальник. Женатый человек. Ну, и вообще. А сейчас… крышу сорвало в клочья.
Видно, застеснялась грубоватой конструкции, взглянула виновато, поспешно добавила:
– Так мой троюродный брат говорит.
– Леська, ты такая смешная! – расхохотался Игорь. – У тебя хоть поужинать найдется, в твоем общежитии?
– Есть макароны по-флотски… но… если вы хотите в гости зайти… у меня в комнате еще трое девчонок…
– Да не бойся, не хочу я к тебе в гости. Давай лучше в ресторан заедем.
– Ой, – пискнула она.
И вдруг глаза ее – прежде испуганные, настороженные – засветились таким восторгом, что Игорь в одно мгновение понял: нескладная, но до чрезвычайности обаятельная девчонка будет принадлежать ему. Сегодня – или днем, неделей, месяцем позже, особой роли не играет.
* * *
Пока Игорь ухаживал за Лесей, помолодел лет на пятнадцать. Захватывающее оказалось действо! Право слово, когда вот так увлекаешься – с азартом, с полной отдачей – никакого фитнеса не надо. Глаза молодеют, спина распрямляется. Даже Верка что-то почуяла. Но – практичная дама! – все увидела со своей колокольни. Поинтересовалась:
– Чего светишься весь? Новый проект затеял?
– Именно, Верочка, именно, – усмехнулся Игорь.
Он и внешне помолодел, а уж душой себя совсем мальчишкой чувствовал. Ощущения точно как в далеком десятом классе, когда завоевывал русоволосую красавицу, отличницу и комсорга.
Лесенька тоже оказалась скромницей, упрямицей, ранимой, трепетной ланью. К первому сексу Игорь ее почти два месяца подводил. А когда все случилось, девчушка забилась под одеяло и расплакалась – да так горько!
– Чего ты, заинька? – встревожился он.
– Да потому что! – сквозь слезы выкрикнула она. – Клялась, божилась. Себе, маме, что всего своим умом добьюсь. А получилось… как у всех.
Сердито взглянула на Игоря, добавила:
– Даже не смей мне сейчас предлагать стать начальницей, бриллиант или что-нибудь в этом роде!
Он еле удержался от смеха, но ответил спокойно:
– Ну, до начальницы ты пока не доросла. И бриллианты носить до сорока лет – дурной вкус. А вот машинку я бы тебе купил. Хорошенькую, маленькую, красненькую машинку. Что скажешь?
– Никогда, – отрезала девушка.
Уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась еще горше.
Целый месяц прошел, прежде чем смог уговорить ее хотя бы пойти в автошколу.
Еще сложнее оказалось вытащить Лесю из ужасного общежития.
– Игорь, пойми, пожалуйста, – горячилась пичуга. – Не хочу я идти в содержанки. Да и мама вдруг в Москву приедет, захочет в гости зайти – что я ей скажу?
– Что тебе прибавили зарплату и ты теперь можешь квартиру снимать, – усмехнулся он.
– Не могу я маме врать, – хмурилась Леся, – и вообще не хочу в гарем. Султан явился, извольте по стойке «смирно»!
– Тебе больше нравится в гостиницах встречаться? – вкрадчиво спросил он.
– Ой, нет! – испугалась Леся.
(Когда Игорь однажды снял для них люкс в «Балчуге», девушка смущалась в роскошных интерьерах отеля ужасно.)
– Или ты не хочешь меня больше видеть?
– Не хочу, конечно, – вздохнула она. И добавила беспомощно: – Только поделать ничего с собой не могу.
Обвила его тоненькими ручонками, глаза – будто звездочки в тропическом небе, губки нежные, розовые. Ласково тронула пальчиком его бровь:
– Ты сейчас обидишься, конечно. Но ты на моего папку похож – он ушел от нас, когда я совсем маленькой была. Лица не помню, мама все его фотографии порвала и видеться нам не давала. Но ощущение осталось. Такой спокойный, надежный, всегда защитит.
Что ж, права девочка. По возрасту он и правда годился ей в папочки. И совсем не возражал защищать, оберегать, чему-то учить малышку. Неловкую, иногда смешную. Что за контраст с законной супругой – всегда совершенной, уверенной в себе, с четким и аргументированным мнением по любому вопросу.
Игорь все же уговорил свою упрямицу переехать на квартиру – в романтическую мансарду в Замоскворечье. Очень уж Лесю подкупило огромное окно-иллюминатор в гостиной. Она часами могла стоять у него, смотреть бездумно на суету Большой Ордынки.
– Настоящий капитан корабля! – шутил Игорь.
А девушка вздыхала:
– Да кто ж мне штурвал-то доверит…
На работе в рекламном отделе у нее замаячили перемены. Начальница – конечно же, многомудрая дама – заметила Игорев интерес и теперь давала Лесе задания посерьезнее, чем сторожить копировальный аппарат. И девушка страшно нервничала, все казалось ей, что и пишет она не так, и на переговорах рот открывает невпопад.
– Но потенциал есть? – между делом поинтересовался Игорь у шефини отдела.
Та усмехнулась:
– Это уж как вам, Игорь Леонтьевич, будет угодно.
Сам же Игорь однажды, пока Леся плескалась в ванной, взял с комода вдоль и поперек исчерканный рекламный текст (о новом своем детище, птицеферме во Владимирской области) и с удивлением увидел, что малышка его даже пишет с ошибками. Круглым ученическим почерком.
«И слава богу», – мелькнуло у него.
Умная жена и глупенькая любовница – отличное сочетание.
Верка, к счастью, была вовсю увлечена работой, а также детородным проектом и на Игоря обращала внимания мало. Да и Лесенька, пусть глупышка, правила конспирации соблюдала идеально. Никогда не использовала духи, крем с сильным запахом. Даже душ принимала только с детским мылом. А когда Игорь уходил, обязательно тщательнейшим образом обмахивала его костюм влажной щеткой – чтоб не оставить ненароком своего волоска.
Говорила серьезно:
– Чтоб хоть дома без скандалов. Я и так тебе кучу проблем создаю!
Ответственная оказалась девочка, ничего не скажешь. Никогда ничего не просила, в магазины вместе с ним (или с его кредитной картой) ходить решительно отказывалась. Когда поцарапала крошечный «Ниссан-Тииду» (Игорев подарок на день рождения!), все пыталась ему деньги за ремонт отдать.
А уж как старалась, чтобы ему всегда хорошо было! В постели отрабатывала на все сто (хотя Игорь чувствовал: иногда Лесе совсем не хочется). Училась готовить. За собственные средства приобрела кофемашину: «Ты ведь без кофеина не можешь!» Если он говорил – всегда слушала, как никто.
Но, впрочем, будь Леся и законченной стервой, он все равно любил бы ее. Это юное, упругое, розовенькое, будто у младенчика, тело. Ясный взгляд, нежное дыхание. А чего стоили их совместные утра – когда изредка Игорь придумывал командировки и оставался ночевать в Лесиной студии.