– Я думал, тебе нравится продавать недвижимость. Лаура говорила, что вы совсем недавно открыли свое дело.
– Да, но мы обе хотели совсем не этого. Разве это не глупо?
Джорджия повернулась и снова посмотрела на Шона. «Как же он хорош», – подумала она и часто заморгала, удивленная тем, какое направление принял ход ее мыслей. Наверное, это шампанское сделало ее восприимчивой к сексапильности этого мужчины. Нет, она всегда была к ней восприимчива, просто могла перед ней устоять. Но сейчас…
Она прокашлялась, чтобы вспомнить, о чем говорила, и заполнить паузу в разговоре.
– Лаура художница, а я когда-то была дизайнером интерьера. Однако, несмотря на это, мы начали заниматься бизнесом, который нам обеим на самом деле не был интересен.
– Почему? – В его красивых карих глазах читалось неподдельное любопытство. – Почему вы вложили столько всего в дело, которое вас не интересовало?
– Логичный вопрос, не так ли? – Джорджия взмахнула рукой, в которой держала бокал, и поморщилась, когда шампанское перелилось через край. Чтобы не повторить ошибку, она сделала несколько больших глотков. – Лаура не могла зарабатывать себе на жизнь рисованием, поэтому пошла на курсы и стала риэлтором. Она всегда хотела быть сама себе начальницей. Думаю, ты понимаешь.
Шон кивнул.
Разумеется, ему понятно это желание. Будучи владельцем «Айриш-эйр», крупной и пользующейся успехом авиакомпании, Шон привык устанавливать собственные правила.
– Затем мой брак развалился, и я переехала к Лауре. – С тех пор прошло уже несколько лет, и Джорджия справилась с этой жизненной неудачей, но воспоминания о ней по-прежнему вызывали у нее чувство горечи. – В Калифорнии полно фирм, занимающихся дизайном интерьера, и я, вместо того чтобы рискнуть и создать еще одну, пошла на те же курсы, что посещала Лаура, и мы вдвоем открыли собственное дело. – Покачав головой, она выпила еще шампанского и вздохнула: – Таким образом, мы обе стали заниматься тем, что нас обеих не интересовало, и не знали, как все исправить. Затем моя сестра уехала, и я осталась наедине со всем этим. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Полностью, – заверил ее Шон. – Ты не чувствуешь себя счастливой в Калифорнии.
– Точно. – Джорджия глубоко вдохнула и спросила себя, почему ей так легко делиться с этим мужчиной своими переживаниями? Наверное, все дело в том, что его карие глаза глядят ей прямо в душу, а его мелодичный ирландский акцент успокаивает. Это головокружительное сочетание. – Я не чувствую себя там счастливой. И раз меня там ничто не держит, что мне мешает перебраться в Ирландию? Быть ближе к сестре? Жить так, как я хочу?
– Тебе ничто не мешает, – заверил ее он. – Полагаю, когда ты переедешь сюда, ты не будешь продавать недвижимость?
– Нет, спасибо, – ответила Джорджия. Мысль о том, что в этом случае ей больше не придется иметь дело с наглыми продавцами и придирчивыми покупателями, вызвала у нее чувство облегчения.
– Я открою дизайнерскую фирму. Разумеется, мне придется для начала изучить спрос и предложение в Ирландии и получить разрешение на коммерческую деятельность. Еще мне понадобится дом.
– Ты могла бы поселиться здесь, – сказал Шон. – Уверен, Ронан и Лаура хотели бы, чтобы ты здесь жила. Дом большой, места всем хватит.
– Да, – ответила она, окидывая взглядом огромную гостиную. В этом особняке могли бы запросто разместиться две-три семьи. – Но я все же предпочла бы иметь свой собственный дом неподалеку отсюда. Я собираюсь открыть свое дело в Данли…
Шон поперхнулся шампанским, прокашлялся и рассмеялся:
– В Данли? Ты хочешь открыть дизайнерскую фирму в маленьком городке?
– Что здесь такого? – нахмурилась она.
– Я не могу себе представить, как Дэнни Малдон нанимает тебя для обновления интерьера в его пабе «Пеннивисл».
– Смешно, – пробормотала она.
– Я не смеюсь, а просто пытаюсь тебе сказать, что крупный город более подходящее место для дизайнерской фирмы.
Все еще хмурясь, она кивнула:
– Возможно. Но Данли находится посередине между Голуэем и Уэстпортом. Удобное местоположение, не так ли?
– Согласен.
– Я в любом случае не хотела бы жить в крупном городе. В этом случае я смогла бы навещать Лауру с малышкой только в выходные, а мне хочется проводить с ними больше времени. Кроме того, здесь есть то, чего нет в городе, и…
– Ты абсолютно права. – Шон поднял обе руки, затем заметил, что их бокалы пусты, и наполнил их снова. – Прости, что усомнился в тебе на секунду. Ты все тщательно продумала, – произнес он с нескрываемым восхищением.
– Да, – ответила она. – Я хочу это сделать. И я это сделаю.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – заверил ее Шон, подняв свой бокал. – Давай выпьем за начало твоей новой жизни. Я желаю тебе удачи в новых начинаниях.
– Спасибо, – улыбнулась она, чокаясь с ним.
Когда они оба сделали по глотку, Шон задумчиво добавил:
– Мы будем соседями.
– Да.
– И друзьями.
– Тоже да.
Ее бросило в жар. Должно быть, причиной тому был пристальный взгляд Шона.
– И как твой друг, – мягко добавил он, – я считаю своим долгом сказать тебе, что, когда ты говоришь о чем-то с энтузиазмом, твои глаза становятся темными, как сумеречное небо.
Глава 2
Джорджия уставилась на Шона широко распахнутыми глазами. Шон увидел в них сначала замешательство, затем оно сменилось блеском желания.
– Что? – пробормотала она.
– Я заставляю тебя нервничать, Джорджия?
– Нет, – ответила она, опустив глаза, и Шон понял, что это ложь.
Сделав еще глоток шампанского, она слизнула каплю с нижней губы, и внутри у Шона все сжалось. Как странно. Он знает Джорджию примерно год, и, хотя его всегда к ней влекло, он никогда не испытывал такого непреодолимого искушения, как сейчас. Наверное, дело было в том, что они оказались вдвоем в интимной обстановке. Стук дождя по стеклам, приглушенное освещение, потрескивание поленьев в камине – все это настраивало на романтический лад. Он чувствовал, что сейчас между ними зарождается что-то новое, но, увидев в ее взгляде настороженность, отступил.
– Я просто хочу сказать, что ты красивая женщина, Джорджия, – произнес он с улыбкой.
– Гмм… – Наклонив голову набок, она посмотрела на него.
– Определенно ты много раз слышала это от мужчин.
– О да. Мужчины постоянно бегают за мной по улицам, чтобы сказать, что у меня глаза цвета сумерек.
Он мягко рассмеялся. Ему всегда нравилось ее остроумие.
– Возможно, я просто более наблюдателен, чем другие мужчины.
– Или, может, ты что-то замышляешь, – задумчиво посмотрела она. – Что, Шон?
– Ничего.
– Это хорошо. – Наклонившись, она рассеянно потерла подъем сначала одной ступни, затем другой. – Ведь мы оба понимаем, что если мы позволим себе… э-э… нечто большее, то все усложним.
– Ты права, – согласился он, хотя в глубине души считал, что «нечто большее» того стоит. – У тебя болят ноги?
– Что? – Она посмотрела на свою руку, лежащую на правой ступне. Похоже, неожиданная смена темы на мгновение сбила ее с толку. – Да, болят, – ответила она с грустной улыбкой.
– Неудивительно. Ты столько времени провела в туфлях на каблуках.
– Ты даже не представляешь, как я была рада их снять.
Шон подложил в камин несколько поленьев, и языки огня принялись жадно их лизать.
Джорджия сделала глоток шампанского и томно закрыла глаза. Шон едва не застонал от отчаяния. Сама того не подозревая, эта женщина соблазняет его. Голос разума шептал, что ему следует быть осторожным, но он не слушал его. Ссйчас настал момент выяснить, куда приведет путь, на который он ступил, когда принял приглашение Джорджии.
Поставив свой бокал на столик, он взял ее ноги и положил себе на колени. Она посмотрела на него с удивлением, и он улыбнулся:
– Что скажешь, если я немного помассирую тебе ступни?
– Шон…
Судя по ее неуверенному тону, она тоже хотела узнать, куда их приведет этот путь, но боялась.
Не получив отрицательного ответа, он принялся разминать ее маленькие узкие ступни. Джорджия попыталась высвободить свои ноги, но он не отпустил их. Она перестала сопротивляться. Ее голова запрокинулась, из горла вырвался стон.
– Как хорошо, – прошептала она.
– Тогда наслаждайся.
Джорджия открыла глаза и посмотрела на него с настороженностью:
– Что будет дальше?
– Я буду массировать тебе лодыжки. – В подтверждение своих слов он поднял руки чуть выше. – Через минуту ты можешь снова задать мне этот вопрос.
Она рассмеялась, и настороженность исчезла.
– Чем я заслужила этот массаж?
– Я сегодня добрый, потому что стал дядей. Правда, всего лишь двоюродным, но от этого моя радость не становится меньше.
– Конечно нет, – согласилась Джорджия. – Ведь вы с Ронаном так же близки, как мы с Лаурой.
– Это правда, – ответил Шон и с улыбкой посмотрел на серебряное колечко на одном из пальцев ее левой ноги. Затем он стал поглаживать ее щиколотки и икры. Ее кожа была мягкой, гладкой и теплой.
Джорджия тяжело вздохнула:
– У тебя великолепные руки.
– Мне это говорили, – рассмеялся он.
– Возможно, все дело в шампанском, но то, что ты делаешь, вызывает у меня слишком приятные ощущения.
– Шампанское здесь ни при чем, – ответил он, встретившись с ней взглядом. – Мы недостаточно много его выпили, чтобы размыть границы, существующие между нами.
– Тогда причина в огне в камине и в дожде за окном.
– Возможно, – допустил он, поглаживая теперь сгибы ее коленей. – Ты показалась мне особенно красивой при свете огня, и мои руки самопроизвольно потянулись к тебе.
– Ну конечно, самопроизвольно. – Джорджия заглянула в его глаза, пытаясь разгадать его планы. – Шон Коннолли, ты из тех людей, которые всегда знают, что делают, поэтому ответь мне на один вопрос. Ты пытаешься меня соблазнить?
– Я бы поспорил, кто тут кого пытается соблазнить, Джорджия, – пробормотал он, медленно поднимая руки еще выше. Хорошо, что для поездки в больницу она надела юбку.
– Я соблазняю тебя? По-моему, это ты превратил массаж ступней в массаж бедер.
– Тебе это нравится?
– Если бы мне это не нравилось, я была бы идиоткой, – призналась она, и Шону пришлась по душе ее откровенность.
– Тогда…
– Остается один вопрос, – перебила она его, схватив за руку. – Если ты собираешься меня соблазнить, то почему именно сейчас? Мы с тобой давно знакомы, Шон, но мы никогда…
– Да, но мы впервые оказались наедине, не так ли? – Высвободив свою руку, он продолжил поглаживать внешние стороны ее бедер, после чего медленно перешел к внутренним. – Подумай об этом, Джорджия. – Его голос был напряженным, словно у него в горле застрял большой камень. – Здесь будем только ты и я. Никаких Ронана с Лаурой. Никакой Пэтси, ходящей туда-сюда с подносом. Собаки спят на кухне.
Джорджия издала смешок:
– Ты прав. Не думаю, что мы прежде оставались наедине в этом доме. Но…
– Никаких «но», – перебил ее Шон, затем взял бутылку и долил в оба бокала шампанского, при этом прижимая одной рукой ее ноги к своим коленям. – Чем больше мы выпьем, тем больше поговорим об этом.
– Если мы выпьем много шампанского, то вообще не сможем разговаривать, – ответила она, но все же сделала глоток.
– Разве это не замечательная идея? – подмигнул ей Шон и осушил залпом свой бокал.
Джорджия наблюдала за ним. В ее горящих глазах он видел отражение огня, бушующего внутри его. Он не понимал, как мог целый год не прикасаться к этой женщине. Сейчас ему хотелось узнать вкус ее губ, услышать, как она кричит его имя в экстазе освобождения.
– Твой взгляд говорит мне, о чем ты сейчас думаешь, – сказала она.
– Ты думаешь о том же?
– Мне не следовало бы.
– Ты не ответила на мой вопрос.
Глядя ему прямо в глаза, Джорджия сделала глубокий вдох и выпалила:
– Да, я думаю о том же.
– Слава богу, – улыбнулся он.
Джорджия звонко рассмеялась:
– Думаю, у тебя больше общего с чертями, чем с ангелами.
– Спасибо за комплимент.
Протянув руку, Шон забрал у нее бокал и поставил его на столик.
– Я не закончила, – сказала она.
– Мы выпьем еще шампанского позже. После того как…
– Возможно, это будет ошибкой.
– Может быть. Ты хочешь, чтобы мы остановились прямо сейчас?
Он очень надеялся, что она ответит «нет», потому что в данный момент ему меньше всего хотелось отсюда уходить.
– Мне следовало бы сказать «да», потому что нам следовало бы остановиться, – тихо произнесла Джорджия.
– Но?..
– Но, – продолжила она, – мне надоело быть благоразумной. Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся, Шон. Думаю, я хотела этого с самого начала, но боялась это признать.
Шон взял ее за талию и усадил себе на колени. Пусть почувствует, как сильно он возбужден.
– Полагаю, ты уже поняла, что я хочу того же?
– Да, – ответила она, поворачиваясь к нему лицом.
– Еще не поняла, но совсем скоро поймешь, – поддразнил он ее.
– Обещания, обещания…
– Может, хватит разговаривать?
– О да.
Тогда он ее поцеловал. Прикосновение его губ к ее губам было нежным и легким, как перышко. Оно послужило своеобразным мостиком от их прежних отношений к новым. Шон был поражен реакцией собственного тела. Как только он прикоснулся к Джорджии, по его телу словно пробежал мощный электрический разряд.
Когда он наконец отстранился и посмотрел на нее, он прочел в ее глазах удивление, такое же сильное, как его собственное.
– Это было… Давай посмотрим, удастся ли нам это повторить.
Кивнув, Джорджия снова приоткрыла губы. На этот раз Шон поцеловал ее крепче, и его язык проник в глубь ее рта. Обвив руками его шею, она ответила на его поцелуй, выплеснув наружу всю страсть, которую сдерживала до сих пор. Ее пальцы зарылись ему в волосы, она заерзала у него на коленях, и в какой-то момент он понял, что сойдет с ума, если немедленно не избавит их обоих от одежды.
Прервав поцелуй, он сделал глубокий вдох, чтобы унять бешеный стук сердца. Это не помогло. Ничто не поможет. Он не успокоится до тех пор, пока не овладеет этой женщиной. Все, что ему сейчас нужно, – это Джорджия Пейдж. Искусительница с глазами цвета сумерек и губами, созданными для того, чтобы сводить мужчин с ума.
– На тебе слишком много одежды, – пробормотал он и начал быстро расстегивать пуговицы на ее темно-синей блузке.
– На тебе тоже, – сказала Джорджия, вытаскивая низ его белой рубашки из-под пояса его черных джинсов. После этого она начала возиться с пуговицами. – Черт побери, я никак не могу их расстегнуть, – пожаловалась она, смеясь.
– И не надо. – Шон резко рванул в стороны края рубашки, и маленькие белые пуговицы разлетелись во все стороны.
Джорджия снова рассмеялась и принялась водить ладонями по его коже, словно желая изучить каждый дюйм его тела. У Шона перехватило дыхание. Он наслаждался каждым ее прикосновением, каждой лаской. Сняв наконец с нее блузку, он увидел грудь, спрятанную под кружевным голубым бюстгальтером, и у него пересохло во рту.
Отбросив с лица волосы цвета меда, Джорджия встретилась с ним взглядом, расстегнула бюстгальтер и сняла его. Не теряя даром ни секунды, Шон накрыл ладонями холмики ее груди и принялся тереть большими и указательными пальцами ее затвердевшие темно-розовые соски, пока она не застонала и не накрыла его руки своими.
– Ты красивая, Джорджия. Даже красивее, чем я себе представлял. – Он подмигнул ей. – А у меня отличное воображение.
Улыбнувшись, она прошептала:
– Теперь моя очередь.
Сняв с него рубашку, она стала медленно поглаживать его плечи и руки. Каждое ее прикосновение было подобно вспышке огня.
Тогда он уложил Джорджию на диван, расстегнул юбку, стянул ее и швырнул на пол. Под ней оказались голубые кружевные трусики. Ему вдруг захотелось схватиться зубами за их пояс и…
– Шон!
Джорджия резко приподнялась, и он испугался, что она в последний момент передумала.
– Что такое?
– Я не принимаю противозачаточные таблетки, – сказала она, покусывая нижнюю губу. – Нам нужно предохраниться. Может, у Ронана где-нибудь завалялись…
– У меня в машине в бардачке есть несколько резинок, – ответил он, поднимаясь.
Она изумленно уставилась на него:
– Ты держишь их в бардачке?
По правде говоря, он уже давно ими не пользовался, поскольку у него уже много месяцев не было женщины. Возможно, потому, что все это время его преследовали в мыслях глаза цвета сумерек и губы, созданные для поцелуев. Нет, это глупости. Он просто был слишком занят работой, и на романтические отношения времени у него не оставалось. Вот только он не собирается признаваться в этом Джорджии.