Принцесса была окутана потрясающим ароматом, и это вывело его из себя окончательно, потому что его магически тянуло к ней. Он не мог. И не хотел этого. Он достаточно уже наигрался с Безупречными.
– Мисс Пэртридж? – Прозвучавший голос заставил их обоих повернуться. – Мисс Ричардсон просила передать, что машина ждет вас. Куда поедете?
– В аэропорт Кеннеди, спасибо. – Не говоря больше ни слова, она развернулась на своих высоченных каблуках и пошла за водителем по длинному коридору.
Даже ее походка не выдерживала никакого сравнения. Он понял это, глядя на мерное покачивание бедер под узкой черной юбкой и наблюдая, как ее каблуки выстукивают четкий уверенный ритм. Словно загипнотизированный и одновременно взбешенный откликом, которым отреагировало на нее его тело, он подумал, что она прекрасно знает, куда именно в этот момент направлен его взгляд. Он готов был поспорить на что угодно: на ее красивом лице играет противная насмешка.
Подбоченясь, он наблюдал за ней до тех пор, пока она не исчезла за углом.
Она не доказала свою непричастность к афере и не ответила на его вопросы. Теперь он знает ее фамилию – Пэртридж. И это значит, что игра только началась.
Глава 2
Чейз посмотрел на наручные часы уже в пятый раз за последние несколько минут. Он сидел на мягком кожаном сиденье взятого напрокат автомобиля, вглядываясь в многоквартирный трехэтажный дом, стоящий на зеленой пригородной улице. Итак, здесь живет Ванесса Пэртридж.
Сначала он решил, что рукопись содержит какую-то личную информацию о ней, которую она должна узнать первой. Но в пачке листов, исписанных беглым убористым почерком, он не обнаружил ничего криминального. Он так долго смотрел на кипу бумаги, лежащую перед ним на письменном столе, что чуть не поджег ее взглядом. В результате он вернулся к первоначальному предположению – она играла роль подсадной утки на аукционе.
Он застегнул пальто и, широко распахнув дверь машины, вышел в прохладный октябрьский вечер. Тысячи вопросов вертелись в его голове, лишая покоя. Он переговорил с персоналом «Уэйверлиз», почитал информацию в Интернете и в конечном итоге понял, что недостающие звенья в цепи он сможет найти только благодаря самой рыжеволосой участнице аукциона. Да, история с сестрой оказалась правдой, но все остальное было слишком запутанно… А он терпеть не мог неопределенности.
Почему Ванесса Пэртридж живет в этом обшарпанном здании? И как получилось, что дочка именитых вашингтонских юристов согласилась преступить закон?
Чейз опустил руки в карманы. Если она невиновна, как могла она участвовать в торгах, учитывая свой статус матери-одиночки и ничтожную учительскую зарплату? На деньги отца? Но почему она тогда не купит себе дом или дорогую машину или не оплатит услуги няни и домработницы?
Все эти вопросы возникли у него в голове после того, как он наблюдал, как она выходит из яслей, одетая в джинсы и поношенную спортивную куртку, с волосами, собранными в хвост. Словно зачарованный, он проследил за тем, как она привычным жестом берет переноску с двумя малышами, пристегивает их на заднем сиденье своего старого БМВ, закидывает сумки в багажник и едет в течение пятнадцати минут к дому, расположенному на самой обычной улице отдаленного района Сильвер-Спринг, штат Мэриленд.
Все, что касалось Ванессы Пэртридж, имело окраску аристократичности: ее богатые родители-юристы, многовековая принадлежность ее семьи к высшим кругам общества. И при этом она жульничала на аукционе. Что должно заставить человека отказаться от перспективной работы юристом, к которой она могла приступить сразу после получения диплома о высшем образовании? Ее биография была полной противоположностью его истории. Сам он начинал рядовым служащим в «Рашфорд инвестментс» и через несколько лет стал одним из самых высокооплачиваемых менеджеров «Мак-Кой Джеймсонс». Теперь он работает на себя с избранным кругом инвесторов. У него талант делать деньги, который он проявил в полной мере, заработав в последние годы немалую сумму, несмотря на экономический кризис. Он может позволить себе делать то, что ему нравится. И на данный момент единственное, что мешает ему наслаждаться жизнью, – это желание разгадать загадку Ванессы Пэртридж.
Если окажется, что он не прав, он перед ней извинится. Чейз Харрингтон привык брать на себя ответственность за свои ошибки. Однако, не встретившись с ней вновь, он не выяснит правды.
В Нью-Йорке она повела себя так уверенно и смело, что он растерялся и неожиданно почувствовал непреодолимое желание… поцеловать ее.
Шумный выдох наполнил теплым паром прохладу ночного воздуха. Она безупречна во всех смыслах этого слова, несравнимо далека от глупых стандартов его родного городка. У нее есть воспитание, деньги, образование… внешность. Кожа, волосы. Губы – самые красивые из всех, что ему доводилось видеть, и огромные зеленые глаза.
Он отчаянно выругался. Он так долго сражался с самим собой, пытаясь забыть прошлое, которое было так далеко от того, кем стал он сейчас, забыть людей, подобных Ванессе Пэртридж.
Она просто зацепила его любопытство, и это заставило его фантазию разгуляться. Если она – аферистка, он должен сдать ее полиции.
А если нет?
– Умничка, Хезер. Скушала весь ужин! – Ванесса аккуратно вытерла салфеткой рот своей полуторагодовалой дочки и затем повернулась к ее сестре-близнецу: – А ты, Эрин? Все еще рисуешь?
Малышка с шоколадными локонами подняла улыбающийся взгляд от подноса, испачканного тыквенном пюре, и, хитро прищурившись, запустила в рот ярко-оранжевые пальцы.
Ванесса рассмеялась, снимая крошку с ее волос:
– Ты не на шутку разошлась сегодня. Создала настоящий шедевр в духе авангарда.
Ванесса вернулась домой два дня назад. Вернулась к обычной жизни, к детям, к работе, но горький привкус поражения в Нью-Йорке не спешил ее покидать.
«Ты очень разочаровала меня, Ванесса», – гулко звучал в ее голове голос отца.
Да, у нее есть друзья, дочки, любимая работа. Все это помогло ей выжить в течение последних двух лет. Пару раз она была уже готова позвонить родителям, даже извиниться, но она быстро прогоняла эту абсурдную идею. Она ни в чем не провинилась перед ними.
Потом она узнала об аукционе, и в ее жизни появилась новая цель. Участие стало ее навязчивой идеей, наполнившей смыслом каждый ее день и каждую ночь. Она все обдумала и проанализировала каждую деталь, прежде чем позволила себе надеяться, планировать и решиться на поездку. И хотя Дилан не оставил после себя память для них – ни для нее, ни для их детей, – она собиралась исправить эту несправедливость.
Она проиграла.
Так много воспоминаний, так много совершено ошибок.
Хотя были и положительные моменты. Она посмотрела на Эрин и Хезер, играющих со своей едой, и ее грудь заныла от боли. Она пережила оскорбления от родного отца, отчуждение обоих родителей, собственное яростное бессилие. Но все теряло свой смысл по сравнению с ослепительным материнским счастьем. Малышки были ее. Только ее.
– Думаю, пришло время купания.
– Нянья! – повторила любимые звуки Эрин, радостно ерзая на детском стуле.
Ванесса вытерла пластиковые подставки и отстегнула дочек. Посадив каждую на бедро, она направилась из кухни через гостиную в небольшой коридор.
Сейчас квартира идеальна для них, но подросшие девчонки явно составят ей конкуренцию в пользовании единственной в доме ванной. В конце концов им придется искать жилье просторнее, желательно квартиру с тремя спальнями и двумя ванными.
Возможно, судьба пытается намекнуть ей, что стоит потратить деньги на что-то более необходимое.
Пытаясь избавиться от грустных мыслей об аукционе, она погрузилась в привычную рутину: вымыла дочек, вытерла их и начала читать книгу перед сном, сидя между их кроватками. Как обычно, Эрин заснула первая. Хезер всегда долго крутится и никак не может успокоиться, пока Ванесса не споет ей тихую колыбельную, положив руку ей на спину.
Наконец дыхание Хезер стало спокойнее. Ванесса тихонько убрала руку и направилась на кухню. И тут зазвонил телефон.
– Добрый вечер, Ванесса. Это Коннор Джарвис из пятнадцатой квартиры.
Она вздохнула. Пожилой сосед взял на себя роль блюстителя порядка и защитника женской чести в их доме.
– Здравствуйте, мистер Джарвис. Чем могу быть вам полезна?
– Ну, я знаю, что ваши соседи снизу уехали на месяц и… Помните, я говорил вам, что кто-то наблюдает за седьмой квартирой?
– И?..
– Ну, не хотелось бы пугать вас, но, кажется, он опять у вас под окнами.
– Что?
Она стремительно подошла к окну и вгляделась в темноту, тускло освещенную единственным фонарем перед входом.
– На улице? Где?
– Пару минут назад он стоял на тротуаре и смотрел на ваше окно. Но сейчас я его не вижу. – Джарвис сильно закашлялся.
– Уверены, что это был мужчина?
– Я бы не ошибся. Высокий, широкоплечий. Одет в костюм, довольно дорогой. А какие преступники ходят в костюмах?
– Те, кто хорошо делает свою работу.
Джарвис смеялся так долго, что заставил Ванессу пожалеть о шутке.
– Хотите, я позвоню в полицию?
Прежде чем Ванесса ответила, она уловила какое-то движение в саду, и внезапно зажегся еще один фонарь, выхватив из темноты знакомый силуэт потенциального преступника.
Ванесса, с трудом подавив возглас изумления, произнесла:
– Нет, нет… Я… Я знаю его. Спасибо за бдительность, мистер Джарвис. Я прекрасно справлюсь. Спокойной ночи.
Какого черта здесь делает мистер на миллион долларов? Боже, вдруг он проверил информацию, которую она высказала ему в запале? Неужели он знает о девочках?
Звонок в домофон решил все за нее. В сильнейшем раздражении она сбежала вниз по ступеням и широко распахнула дверь:
– Не смейте больше звонить!
Его рука опустилась на полпути, когда он увидел ее в окошке. Он занимал все крыльцо: высокий, широкоплечий, одетый в эксклюзивный мужской костюм и безупречное зимнее пальто.
– Понял.
– Вы преследуете меня, мистер Харрингтон? – Она скрестила руки на груди, съеживаясь от ночной осенней прохлады.
– Нет. Просто хочу поговорить.
– Если вы следили за мной, чтобы снова бросать обвинения…
– Не совсем. Я могу пройти?
– Исходя из того, что мне о вас известно, вы можете оказаться психопатом. – Она солгала. Естественно, она навела справки о «мистере на миллион долларов». «Пожалуй, надо перестать называть его так». И там не было намека на то, что он может быть преступником, даже близко. – Хорошо. Проходите.
Он слегка замешкался:
– А если я психопат?
– По крайней мере, Интернет уверяет в обратном.
Конечно, она не забыла про их встречу, особенно про тот момент неловкости и одновременно невероятного магнетизма, который был так некстати прерван появлением водителя Энн. Все последние дни она пыталась забыть о нем, а вместо этого снова и снова прокручивала в голове каждое свое слово, действие, жест, каждую его реплику и реакцию, пытаясь найти тайный смысл.
Она практически слышала дразнящий смех своей сестры Джульетты: «Ты всегда слишком много анализируешь происходящее. Нравлюсь ли я ему? А мне он нравится? Стоит взять его за руку? Может, поцеловать его? А если я его поцелую, он подумает, что я слишком доступна?»
Она неправильно истолковала интерес, который проявил к ней Дилан, и это закончилось постелью.
«Только глупцы наступают на одни и те же грабли дважды, трижды, ma chere,[1] – любила повторять ее бабушка. – Мы, Пэртриджи, выше этого».
Он очень красив. Но что-то есть в нем еще, нечто особое, тщательно сокрытое под маской невозмутимости, что привлекает ее и делает его не похожим ни на одного из мужчин, которых она когда-либо встречала.
«Мне ведь всегда нравились только воспитанные, эмоционально уравновешенные интеллигенты…»
Итак, появление Чейза Харрингтона в ее доме не сулило Ванессе ничего хорошего – в этом она была абсолютно уверена.
Глава 3
– Послушайте, совершенно очевидно, вы навели обо мне справки, мистер Харрингтон, – начала она, скрестив руки на груди. – Значит, вы должны были догадаться, что я вела честную игру на аукционе.
– Зовите меня Чейз.
– Итак, вы объясните, зачем вы приехали?
Хороший вопрос, особенно если учитывать, что он сам не знает на него ответа. Интересно, обычное любопытство может быть предлогом или он покажется ей идиотом?
– То, что вы мне рассказали на «Уэйверлизе» – о том, что Дунбар был вашим любовником, – это правда?
Она часто заморгала, пытаясь справиться с потрясением и восстановить дыхание.
– Нет. И кстати, почему это вдруг такой интерес к моей жизни со стороны такого, как… – она перевернула руку ладонью вверх и провела ею снизу вверх, – вы.
Он дернулся, как от удара:
– И что это значит?
– Что именно?
– Да вот это! – Он повторил ее жест с меньшим изяществом.
Она выпрямила спину и вздернула подбородок.
– Я имею в виду, что вы – состоятельный мужчина. Человек со связями и влиянием. А я… я совсем другая.
– О, не стоит скромничать, мисс Пэртридж.
Она нахмурилась и снова одарила его взглядом, который каждый раз бросал вызов его надменности и самоуверенности. В нем таилась такая утонченная выдержка, что он невольно задумался над тем, как долго она тренировала это выражение перед зеркалом.
Их молчаливый тет-а-тет прервал приглушенный плач ребенка наверху. Ванесса поставила ногу на ступеньку и приготовилась уйти.
– Это все, что вы хотели сказать?
– Нет.
Раздражение вспыхнуло в ее огромных зеленых глазах, но она сдержалась.
– Идите, – сказал он, кивая на ступеньки. – Я подожду.
Чейз проследил за ее обтянутыми джинсовой тканью ягодицами, качающимися в такт каждой ступени, понимая, что не может отвести от нее взгляд. Она вышла босая… В идеально сидящих джинсах…
Он покачал головой и вцепился ногтями в ладони, чтобы привести себя в чувства.
Через пятнадцать минут, когда она спустилась по ступеням, заправляя назад выбившиеся пряди волос, он уже снова мог себя контролировать.
– У вас ребенок? – спросил он, делая вид, что это его удивило.
– Две девочки. Близняшки. Но, учитывая то, что вы знаете, где я живу, это вам было известно заранее. Почему вы интересовались мной?
– Зачем вам нужна рукопись Дунбара?
– Я уже объяснила. – Она скрестила руки на груди, пытаясь сделать вид, что разговор ей смертельно наскучил. – Ненавижу ждать.
Чейз вздохнул. Его терпению наступал конец.
– Итак, вы – поклонница Дунбара.
– Его книг, если быть точнее.
Он не смог проигнорировать ее поправку. Интересно, о чем это она?
Ванесса добавила:
– Вы, видимо, тоже.
– Я? Вовсе нет.
Она нахмурилась:
– Вы никогда не читали его книг? – Он отрицательно покачал головой, и она недоуменно спросила: – «Чарли Джек»? «Затишье перед бурей»? «Торжество справедливости»?
– Нет.
– Обязательно почитайте. Он… Он был… – Ванесса задумалась, очевидно подбирая нужные слова, – невероятно, потрясающе талантлив. Миры, которые он создавал, переносят читателей в другую реальность. В английском языке – ограниченное количество слов, но Дилан Дунбар составлял из них фразы, которые превращали каждую страницу в восхитительную песню. Он был великим писателем.
Он был готов поспорить, что она не собиралась говорить всего этого изначально.
– Так зачем вам рукопись, если вы не поклонник его книг?
– Это коллекционная вещь. Я люблю хорошие вложения, которые только растут в цене, когда автор умирает.
Ванесса вздрогнула. Совсем немного, но он это заметил. В Нью-Йорке она была скользкой и холодной, как январский лед, но здесь, у себя дома, она перестала казаться ему такой безупречной. Если не считать надменности, с которой она его встретила.