Тихон Заколов, четыре года назад закончивший приозерскую школу, это прекрасно знал. Предъявив посадочный талон, паспорт и направление на практику, он вошел в салон самолета. После третьего курса Тихон перевелся из филиала на космодроме Байконур в московский институт, и сейчас, после окончания четвертого курса, напросился на практику в любимый Приозерск. Там долгое время служили его родители, которые недавно погибли во время отпуска на Кавказе. Тихон рассчитывал забрать семейный архив и попрощаться с городом своей юности.
Он занял место у прохода в одном из последних рядов пассажирского салона. Около иллюминатора сидел худой светловолосый лейтенант с петлицами войск противовоздушной обороны, который скептически посмотрел на гражданского парня и продолжил наблюдение за летным полем. Кресло между студентом и военным пустовало.
Отправление затягивалось. Строгая стюардесса о чем-то нервно переговаривалась с аэропортом. Наконец в салон вбежала высокая светло-рыжая девушка в джинсах на широких подтяжках и клетчатой рубашке с подвернутыми рукавами. Ее остроносое лицо выражало такую неподдельную радость, что недовольная стюардесса вымученно улыбнулась и вежливо указала нужное место. Девушка, потряхивая гривой мелких кудряшек, подбежала к Тихону, и ловко протиснулась на свободное кресло. Перед носом опешившего Заколова промелькнула круглая попка, обтянутая голубыми джинсами.
– Здрасте, – выдохнула девушка и плюхнулась в кресло. – А меня Ларисой зовут.
Сияющие голубые глаза дважды хлопнули ресницами, зафиксировав каждого из соседей. На колени она положила холщовую сумку с бахромой, прикрыв удивительно стройные ноги. Если бы Заколов не был погружен в тяжелые раздумья, он бы наверняка постарался понравиться яркой красотке. Однако сейчас его мысли были заняты печальными событиями. Помимо гибели родителей два дня назад ему сообщили о трагедии, произошедшей со школьным другом.
Первым на приветствие девушки откликнулся лейтенант.
– Олег… Григорьев. Я в Приозерск лечу. А вы?
– А я в Саратов! По пути выпрыгну, – засмеялась девушка, сверкая красивыми зубами. – Представляете, я чуть не опоздала. На регистрации предупреждали, что город не объявляют, а я прощелкала. Всё ждала, когда мою рыбу объявят. Так и сидела, пока меня по фамилии не позвали. Ух! Еле успела.
– Лариса, вы разве не знали, что летите на секретный объект?
– Еще как знала. Только для меня всё равно, что треска, что карась. Придумают же – Камбала! Это чтобы шпионов запутать?
– Конечно.
– Ну, тогда им удалось.
Девушка опять озорно засмеялась. Григорьев растерянно таращился на нее, не решаясь поддержать смелую шутку. Двигатели взревели. Самолет после короткого разбега резко пошел вверх. «Не иначе, военные летчики управляют», – решил Тихон, ощущая, как тело вдавливается в кресло. Когда самолет набрал высоту, бойкая девушка, щебетавшая о чем-то с лейтенантом, мягко коснулась ладошкой запястья Заколова, наклонилась к нему и спросила:
– А вы, почему молчите? Вас как зовут?
– Тихон.
– Ничего себе! А я думала, это имя только в кино встречается. – Девушка открыто рассматривала сурового соседа со шрамом над губой. – Мне кажется, вы уже бывали в тех краях, куда мы летим.
– Я жил там несколько лет.
– Ух, ты! – Девушка заерзала в узком кресле, поворачиваясь к Заколову. – Расскажите мне о городе.
– Что именно?
– Вода в озере теплая?
– Сейчас июль. Вода отличная.
– А климат?
– Днем жарко.
– Это то, что мне надо. И оно действительно большое?
– Озеро? Как море.
– Тихон, вы ведете себя, как разведчик на допросе. Каждое слово приходится клещами вытягивать.
– Странное сравнение.
– Я во ВГИКе учусь, на актерском. Недавно в фильме снималась, про войну. Партизанку играла, – гордо вздернула носик Лариса.
– Да-а! – громко удивился лейтенант, пытаясь вернуть внимание девушки. – А как фильм называется?
– «Отряд в тылу врага». Правда, у меня роль эпизодическая.
– Обязательно посмотрю.
– На экране я в телогрейке и в валенках. Фигуры совсем не видно.
Лариса с горьким вздохом скинула сумочку с колен и оправила джинсы. Оба молодых человека невольно проследили, как ее ладошки прошлись по бедрам и спустились на икры. Зрители фильма многое потеряли, оттого что действие происходит зимой, а не знойным летом, мысленно согласился Тихон.
Пауза затягивалась. Лейтенант Григорьев сглотнул ком в горле, насилу отвел взгляд и похвастался:
– А я буду служить на полигоне, где проводятся секретные испытания новейшей военной техники.
– Знаю.
– Что вы знаете, Лариса?
– Про полигон и испытания.
– Откуда?
– Я шпионка, – таинственно зашипела она и снова рассмеялась. Ларису никто не поддержал, она обиженно надулась. – Какие вы скучные! – Но не прошло и минуты, как ее настроение вновь переменилось. – У меня отец – главный конструктор. Он уже два месяца в Приозерске. Сделал мне вызов. Говорит, там отдых, как на море.
– А что он конструирует? – заинтересовался лейтенант.
– Ракеты какие-то. По самолетам стрелять.
– Наверное, я его увижу. А как его фамилия?
Но девушка уже повернулась к соседу.
– Тихон, а вы зачем туда летите?
– На практику, – ответил Заколов и пояснил: – Научную.
Это была только одна из причин. Заколов еще весной запланировал встретиться в Приозерске со своим школьным другом Александром Евтушенко. Оба приложили усилия, чтобы получить распределение на практику в научно-исследовательскую часть на знаменитой «сороковке», 40-й площадке военного полигона.
Также требовалось завершить имущественные дела после смерти родителей. А два дня назад появился еще один серьезный повод для срочной поездки в город детства. Одноклассник Виктор Корольков, служивший рядовым в Афганистане, получил тяжелое ранение и, после ампутации ноги в полевых условиях, был доставлен в Приозерский военный госпиталь. Он лежал в реанимации в бессознательном состоянии. Об этом Заколову сообщила одноклассница Катя Гладкова, работавшая в госпитале медсестрой.
Тихон извлек из нагрудного кармана последнее письмо Королькова. Торопливый почерк, тетрадная бумага и жесткий текст…
«Ты узнал то, что не должен был знать. Ты действовал неумело и обнаружил себя. Теперь Ты балансируешь над пропастью, и думаешь, что тебя могут убить. Уверенность в этом беспощадном исходе растет с каждым часом. Надежда тает, гибель приближается. Ты не знаешь лишь одного: кто расправится с тобой – свои или чужие? Ты больше боишься своих».
Витька писал повесть про Афган. Героя он называл Ты, и трудно было понять, носит ли повесть автобиографический характер или в ней больше выдумки. Главы он поочередно отсылал Заколову, Евтушенко и своей маме. За этим скрывался специальный расчет. Корольков постоянно напоминал, что осенью после дембеля им обязательно придется встретиться, чтобы прочитать историю целиком. Грустная встреча предстояла на несколько месяцев раньше. Чем больше Тихон вчитывался в последнее письмо, тем сильнее в нем зрело убеждение, что свою трагедию Витька предчувствовал.
– Письмо от любимой девушки? – сунула любопытный носик Лариса.
Заколов молча убрал тетрадный лист. Обсуждать горе друга с посторонними не хотелось.
– Какой вы загадочный, – фыркнула девушка.
С противоположной стороны ее вечно дергал бравый лейтенант. Офицер всеми силами стремился заинтересовать красивую соседку, рассказывал курсантские истории и многозначительно намекал на героическую романтику своей будущей службы. Лариса заразительно смеялась, изредка оборачиваясь к задумчивому Заколову. В такие мгновения ее оценивающий взгляд из-под опущенных ресниц проскальзывал по крепким рукам, развитой груди и мужественному лицу парня.
В середине полета девушка зашуршала журналом и попыталась организовать совместное разгадывание кроссворда. Заколов молчал. Григорьев морщил лоб и жаловался, что нет вопросов связанных с военной техникой, уж там бы он показал класс. Ниже кроссворда был помещен числовой ребус.
– Такие задачки не для меня, – махнула пальчиками девушка.
– Дайте, я попробую, – заявил лейтенант.
После неудач с кроссвордом ему хотелось продемонстрировать мощь мужского интеллекта. Он шевелил губами, вписывал цифры, порой нервно зачеркивая их. Когда былой энтузиазм иссяк, он нечленораздельно промычал:
– Кажется, я запутался. – И тут же бодро воскликнул: – Лариса, посмотрите в иллюминатор. Уже видно озеро!
Девушка с вызовом протянула журнал Тихону.
– Вы, по-моему, говорили про научную практику.
Заколов отвлекся от невеселых мыслей, взял журнал, но отказался от протянутой ручки.
– У меня другого цвета, – пояснил он и сходу поверх черных расставил синие цифры во все клеточки.
Девушка перевернула страницу, сверилась с ответом и недоверчиво прищурилась.
– Слишком быстро. Вы уже видели этот журнал.
– Алиби у меня нет, – развел руками Тихон.
– Посмотрите, какая красота, – настойчиво звал лейтенант. Ему не терпелось, чтобы девушка склонилась над ним к иллюминатору. Когда она это сделала, он выпятился, стараясь коснуться ее груди, и жадно внюхивался в аромат рыжих волос.
– Да это не озеро, а море! – оторвавшись от созерцания, воскликнула Лариса и лукаво спросила: – Кто мне покажет город?
– Я могу, – с ходу предложил лейтенант.
– Олег, вы первый раз в Приозерске. К тому же, у вас служба.
– Нет, – запальчиво воскликнул Григорьев, но тут же прикусил губу и отвернулся, не пояснив, против какой части фразы возражает.
Лариса прямо и требовательно взглянула в глаза Тихона. Некоторое время они, не мигая, смотрели друг в друга. Заколов первым не выдержал смелый взгляд красивой девушки.
– Я вас найду, – пообещал он.
– Как? Я сама еще не знаю, где поселюсь.
– Вы будете жить рядом с отцом, а фамилия академика Трушина достаточно известна.
– Но я ее не называла.
– Однако успели многое разболтать.
Девушка хотела обидеться, но мгновенно передумала и загадочно улыбнулась:
– Тогда, не тяните со встречей, Тихон.
Она не заметила, как похолодел взгляд лейтенанта, после того, как он услышал фамилию ее отца.
4. Встреча
Крупный черный скорпион двигался по песку вдоль бетонных плит, шустро перебирая четырьмя парами крепких лапок. Его мощные клешни, устрашающей дугой выдвинутые вперед, слегка покачивались. Неожиданно прямо перед собой скорпион заметил желтую фалангу. Ее мягкое брюшко было раздуто, фаланга мирно переваривала обильную трапезу. Скорпион не пожелал совершить обходной маневр. Он поднял изогнутый хвост с острой иглой, начиненной ядом, и агрессивно раскрыл клешни. Но фаланга оказалась не из пугливых. Она прытко развернулась к врагу, агрессивно задрала голову и разжала две пары острейших вертикальных челюстей. Скорпион знал, что это единственное, но очень грозное оружие фаланги. Если она вцепится ими в любой участок панциря, то противник обречен. Четыре челюсти позволяют фаланге сжимать и пережевывать жертву одновременно.
Однако скорпион был уверен в своих силах. Он смело бросился вперед, отвлек внимание ложным замахом клешней и уколол фалангу в живот длинным хвостом. Яд на фалангу не подействовал. Скорпион повторил маневр и впрыснул новую порцию. Фаланга ощетинилась еще яростнее, но ее движения показались скорпиону замедленными. Третий укол был предназначен ей в голову и должен был довершить победу. Скорпион смело махнул хвостом, однако фаланга извернулась и перехватила хвост у самого кончика острыми челюстями. Она мотнула толстой головой и развернула противника к себе задом. Теперь даже грозные клешни не могли помочь скорпиону. Сейчас эта алчная бестия сломает его бронированный хвост, а потом, перебирая челюстями, доберется до мягкого брюшка.
Пассажирский лайнер из Москвы выпустил шасси, зашел на взлетно-посадочную полосу военного аэродрома города Приозерска и жестко коснулся бетонных плит. Земля под тонкими лапками фаланги вздрогнула, она разжала челюсти, спасенный скорпион бросился наутек, позабыв о былой смелости.
ТУ-154 прокатился вдоль длинного ряда истребителей и свернул к одноэтажному зданию. У подъехавшего трапа сразу же появились военные с красными повязками на рукаве. После придирчивой проверки документов пассажиры получили багаж, и вышли к встречающим. Лариса Трушина держалась рядом с Заколовым. «А вдруг, меня не встретят?», – объяснила она, хотя на самом деле ей было приятно, передать свой большой чемодан в надежные руки неразговорчивого, но привлекательного спутника.
Ее тревога оказалась напрасной.
– Папа! – звонко выкрикнула девушка, вскинув вверх тонкую руку.
Многие машинально взглянули на человека, кому предназначалось приветствие. Среди них был и лейтенант Григорьев, хотя в его взгляде, напротив, читалось повышенное внимание.
Лариса с радостным визгом обняла отца. Тот поспешил отстраниться. На озабоченном лице плотного академика, совершенно лысого, если не считать нимба седых волос за ушами, мелькнуло подобие улыбки. Одет он был в светлый летний костюм, в руках держал громоздкий кожаный портфель. Рядом с ним вращали толстыми шеями два безликих типа в узких солнцезащитных очках и просторных пиджаках одинакового мышиного цвета.
Главного конструктора даже на секретном полигоне усиленно охраняют, удивился Тихон, заметив характерные «опухоли» от пистолетов подмышками у телохранителей. Он поставил чемодан под ноги одному из них и собрался попрощаться с девушкой.
Лариса щебетала:
– Ой, мы так быстро долетели, я совсем не устала.
– На сорок минут опоздали, – постучал по циферблату академик Трушин.
– Это из-за меня. Я чуть самолет не пропустила.
– И в кого ты у нас такая несобранная?
– Папа, ты случайно не улетаешь? – засмеялась девушка, указывая на большой портфель.
– Здесь важные материалы. Они всегда со мной. И эти двое молодых людей тоже, – перехватив заинтересованный взгляд дочери, серьезно пояснил отец. – Сейчас один из них отвезет тебя в гостиницу. А мне пора на полигон. – Ученый явно спешил.
– Ну, папа. Я думала, мы вместе пообедаем, – расстроилась Лариса.
– Извини, некогда. Выбирай спутника.
– Михаил Львович, по одному вас сопровождать не положено, – наклонился к академику один из охранников. – И машина у нас всего одна.
– Не брать же мне дочь на испытания.
Тем временем Тихон Заколов пожал руку невысокому хмурому подполковнику юстиции. Он знал его раньше, как заместителя своего отца. Теперь Виталий Степанович Крюков являлся военным прокурором огромного гарнизона и с нетерпением ждал присвоения звания полковника.
– Лариса, если хочешь, мы подвезем тебя в город, – предложил Заколов, слышавший разговор Трушиных.
Выходя из самолета, он шел вслед за девушкой и имел возможность разглядеть ее великолепную фигуру. Та продолжала на ходу беззаботно болтать с Олегом Григорьевым. Тихон уже не удивлялся будущей актерской профессии девушки, и немного жалел, что в отличие от лейтенанта, не уделил ей должного внимания в самолете.
– Это кто? – поинтересовался главный конструктор, разглядывая молодого человека рядом с военным юристом.
– Это Тихон, – с наигранным равнодушием пожала плечами девушка. – Мы познакомились в самолете.
– Разрешите представиться, – заискивающе отреагировал подполковник. – Виталий Степанович Крюков, военный прокурор.
Правая рука подполковника застыла в нерешительности. Ученый сделал шаг навстречу.