В действительности впечатление, создаваемое этим рассказом, – что моральный дух крестоносцев неожиданно восстановился, благодаря всплеску восторженной веры, и им тут же захотелось немедленно схватиться с врагом – глубокое заблуждение. Две недели отделяют находку копья от сражения с Кербогой.
«Открытие» Пьера Бартелеми, безусловно, имело некоторый эффект на моральный дух крестоносцев. Сегодня история его видений может показаться фантастичной, а утверждение, что он отыскал истинную реликвию, связанную с жизнью Христа, – жульничеством или нелепостью. Но для франков XI века, знакомых с идеями святых, реликвий и Божественного вмешательства, все, связанное с находкой Пьера, было истиной. Воспитанные в отлаженной системе веры, в которой Бог направлял свою силу через святые реликвии, франки не усомнились в аутентичности Святого копья. Среди лидеров крестоносцев только Адемар из Пюи вроде бы испытывал какие-то сомнения, да и те, скорее всего, были вызваны низким социальным статусом Пьера. Но, даже воспрянув духом, латиняне оставались парализованы страхом и неопределенностью всю вторую половину июня. Находка копья вовсе не стала катализатором процесса сопротивления и уж тем более не была поворотным моментом в судьбе Первого крестового похода[48].
К 24 июня крестоносцы оказались на грани краха и отправили двух послов на переговоры с Кербогой. Историки имеют обыкновение принимать объяснение самих латинян, данное этому предприятию. Они назвали его упражнением в браваде. В действительности, скорее всего, это была безнадежная попытка договориться об условиях сдачи. Беспристрастный восточный христианский источник описывает, как «франкам угрожал голод, и они решили получить от Кербоги обещание амнистии при условии, что они отдадут ему город и удалятся в свою страну». В более поздней арабской хронике подтверждается эта версия, и говорится, что лидеры крестоносцев «написали Кербоге, попросив о безопасном проходе через его территорию, но он отказался, заявив: «Вам придется пробиваться с боем».
После этого стало ясно, что шансов благополучно покинуть Антиохию нет. Осознав, что их единственная надежда – открытое сражение, и не важно, насколько мала возможность победы, латиняне начали готовиться к последней самоубийственной схватке. По словам одного из них, они решили, что лучше погибнуть в бою, чем стать жертвой голода и болезней»[49].
В те последние дни христиане делали все, что могли. Ритуальные шествия, исповеди, причастия – все это делалось для духовного очищения. А тем временем Боэмунд, теперь ставший главнокомандующим армией, приступил к составлению плана сражения. На бумаге положение франков было безнадежным. Они были в меньшинстве – крестоносцев теперь насчитывалось не более 20 тысяч, в том числе женщин и стариков. Элитная сила – конные рыцари – перестала быть таковой, лишившись боевых коней. Многие рыцари воевали верхом на вьючных животных или в пешем строю. Даже немецкий граф Харман из Диллингена, некогда гордый и очень богатый крестоносец, был вынужден ехать на осле, причем таком маленьком, что ноги графа волочились по земле. Боэмунду пришлось выработать стратегию, основанную на действиях пехотинцев, чтобы ударить по врагу с максимальной скоростью и силой.
Несмотря на свои гигантские размеры, армия Кербоги имела два потенциально слабых места: основные ее силы все еще оставались на некотором расстоянии к северу – войска, окружавшие Антиохию, были сравнительно немногочисленными. И людям Кербоги не хватало единства, даваемого сознанием общего дела. Их связывала лишь видимость союза. Начни мусульмане терять уверенность в своем генерале, развал был бы неминуемым.
К 28 июня крестоносцы были готовы к бою. На рассвете они стали выходить из города, а священнослужители, стоя у стен, возносили молитвы Господу. Люди считали, что идут на смерть. Боэмунд предпочел неожиданно появиться из ворот Моста, пересечь Оронт и схватиться с мусульманами на равнине. Если крестоносцы не хотели тотчас быть остановленными и перебитыми, скорость и сплоченность были жизненно важны. Когда ворота открылись, передовой отряд латинских лучников выпустил «залп» стрел, чтобы отбросить противника и расчистить себе дорогу через мост. Затем франки вышли вперед четырьмя сплоченными боевыми группами, развернулись в полукруг и устремились на мусульман.
Примечания
1
Даже сегодня многие истории Крестовых походов, написанные западными учеными, окрашены (сознательно или нет) предвзятостью, поскольку авторами являются христиане. Эта присущая историческим трудам пристрастность может проявляться сравнительно слабо, например, в решении описать исход сражения как победу или поражение, триумф или трагедию. В настоящей книге я сделал попытку противостоять этой тенденции, излагая события то с точки зрения европейского христианина, то с точки зрения ближневосточного мусульманина. В центральной части книги, в которой говорится о Третьем крестовом походе, чередуются два его главных действующих лица – Ричард Львиное Сердце и Саладин. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. авт.)
2
В Средние века и после них Крестовые походы велись в разных странах. Но на вершине их популярности и важности – в 1095–1291 годах – христианские походы были в основном нацелены на Ближний Восток. Поэтому настоящая книга описывает события на Святой земле. Существуют разные трактовки этого географического понятия. Одна из них помещает Святую землю в границы современного Государства Израиль, включая районы, находящиеся под контролем Палестины. Но в Средние века христиане Западной Европы имели более смутное представление о Святой земле, нередко включая в это понятие другие религиозно значимые места, такие как город Антиохия (Северо-Восточная Турция). В эпоху Крестовых походов мусульмане также упоминали al-Quds (Святой город) и Bilad al-Sham (побережье). Таким образом, войны за Святую землю, рассматриваемые в этой книге, относятся к конфликтам, происходившим на территории современного Израиля, Иордании, Ливана и Сирии, а также частей Турции и Египта. В последнее время мы привыкли называть этот район Средним Востоком, но в действительности это не совсем так. Строго говоря, прибрежные территории – это Ближний Восток, а Средний Восток – это район за Евфратом. В книге также используется термин «Левант» для описания восточной части Средиземноморья – слово произошло от французского lever (подниматься) и относится к ежедневному появлению солнца на востоке. Для получения общего представления о последних успехах в изучении Крестовых походов см. Constable G. The Historiography of the Crusades. The Crusades from the Perspective of Byzantium and the Muslim World. Ed. A.E. Laiou and R.P. Mottahedeh. Washington, DC, 2001. P. 1—22; Balard M. Croisades et Orient Latin, XI
e
e
Ellenblum R.Hillenbrand C.Housley N.Housley N.Jotischky A.Mayer H.E.Madden T.F.Jaspert N.Richard J.Riley-Smith J.S.C.Tyerman C.J.3
Bachrach B.S. The pilgrimages of Fulk Nerra, count of the Angevins, 987—1040 Religion, Culture and Society in the Early Middle Ages. Ed. T.F.X. Noble, J.J. Contreni. Kalamazoo, 1987. P. 205–217.
4
В 1095 году, когда начались войны за Святую землю, Франция оказалась центром крестоносного движения. Но хотя далеко не все крестоносцы были французами, современники, описывавшие эту эпоху, особенно жившие, как мусульмане, за пределами Западной Европы, имели обыкновение называть всех христиан, участвовавших в священных войнах, «франками». Поэтому крестоносцев и западноевропейцев, которые обосновались на Ближнем Востоке, обычно называют франками.
5
Имеются в виду Нидерланды исторические, включавшие территории современных Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, а также некоторые области Северной Франции. (Примеч. ред.)
6
Glaber R. Opera. Ed. J. France, N. Bulst, P. Reynolds. Oxford, 1989. P. 192. Об обращении Европы и начале христианской эры см.: Fletcher R. The Conversion of Europe. New York, 1998; Brown P. The Rise of Western Christendom. Oxford, 1996; Herrin J., Hamilton B. The Christian World of the Middle Ages. Stroud, 2003. О франках см.: James E. The Franks. Oxford, 1988. Об использовании термина «франки» в контексте Крестовых походов см.: Riley-Smith J.S.C. The First Crusaders, 1095–1131. Cambridge, 1997. P. 64–65. Об эре Каролингов и раннем Средневековье см.: McKitterick R. The Frankish Kingdoms under the Carolingians 751–987. London, 1983; McKitterick R. The Early Middle Ages: Europe 400—1000. 2001; Wickham C. Framing the Early Middle Ages: Europe and the Mediterranean, 400–800. Oxford, 2005.
7
Приверженцы латинского христианства, которое сегодня обычно называют римским католицизмом, в Средние века назывались латинянами.
8
Папы утверждали, что, поскольку главный апостол Христа – святой Петр – был первым римским прелатом, его последователи должны признаваться не только как главы латинской церкви на Западе, но также как высшая духовная власть во всем христианском мире. Неудивительно, что такие взгляды не нравились таким священнослужителям, как греческий патриарх в Константинополе, и споры по этому вопросу в 1054 году вызвали настоящий раскол – «схизму» между двумя ветвями «европейского» христианства. О средневековом папстве и папских реформах см.: Ullmann W. A Short History of the Papacy in the Middle Ages. London, 1974; Morris C. The Papal Monarchy: The Western Church from 1050 to 1250. Oxford, 1989; Cowdrey H.E.J. Pope Gregory VII, 1073–1085. Oxford, 1998; Blumenthal U.-R. The Investiture Controversy: Church and Monarchy from the Ninth to the Twelfth Century. Philadelphia, 1988.
9
Glaber R. Opera. P. 60; Bull M.G. Knightly Piety and the Lay Response to the First Crusade: The Limousin and Gascony, c. 970– 1130. Oxford, 1993. P. 158. О средневековой религии, монастицизме и паломничестве см.: Bull M.G. Origins / The Oxford Illustrated History of the Crusades / Ed. J.S.C. Riley-Smith. Oxford, 1995. P. 13–33; Hamilton B. Religion in the Medieval West. London, 1986; Lawrence C.H. Medieval Monasticism: Forms of Religious Life in Western Europe in the Middle Ages, 3rd edn. London, 2001; Sumption J. Pilgrimage: An Image of Mediaeval Religion. London, 1975; Ward B. Miracles and the Medieval Mind, 2nd edn. London, 1987; Webb D. Medieval European Pilgrimage, c. 700—1500. London, 2002; Morris C. The Sepulchre of Christ and the Medieval West: From the Beginning to 1600. Oxford, 2005.
10
По современным стандартам боевые кони XI века были относительно небольшими – на самом деле, имея средний рост 12 ладоней (1 ладонь = 10 см), они сегодня сошли бы разве что за пони. Но даже при этом они были очень дорогими – не только стоимость коня была высокой, дорого обходилось его содержание и уход. Большинству рыцарей также был необходим еще один конь, на котором они путешествовали. Но какими бы маленькими они ни были, боевые кони давали их владельцам огромные преимущества, когда дело доходило до рукопашной схватки, в высоте, радиусе действия, скорости и мобильности. С усовершенствованием оснащения, боевых технических приемов и навыков рыцари стали использовать стремена, научились нести под мышкой тяжелое копье, взаимодействовать в массовой атаке. Грубая сила такой атаки могла легко подавить неподготовленного противника.
11
Большие расходы, связанные с рыцарством, особенно относящиеся к экипировке и обучению, не позволяли становиться рыцарями людям небогатым. Тем не менее рыцарство не было исключительной привилегией знати. В сущности, все мужчины-аристократы должны были выполнять обязанности рыцарей, а самые богатые держали у себя рыцарей в качестве вассалов по контракту, чтобы защищать и обрабатывать земельный надел в обмен на военную службу. Это позволяло небогатым мужчинам получить статус рыцаря. О средневековом рыцарстве см.: France J. Western Warfare in the Age of the Crusades. London, 1999.
12
Robinson I.S. Gregory VII and the Soldiers of Christ / History. Vol. 58. 1973. P. 169–192; Russell F.H. The Just War in the Middle Ages. Cambridge, 1975; Asbridge T.S. The First Crusade: A New History. London, 2004. P. 21–31.
13
Со временем в суннитском исламе тоже появилось четыре отдельные религиозно-правовые школы – мадхабы: Ханафи, Шафии, Ханбали и Малаки. В эпоху Крестовых походов эти школы были популярны у разных групп в разных регионах. К примеру, сирийский город Дамаск был центром Ханбали, династия Зангидов поддерживала Ханафи, а курды Айюбиды были шафиитами.
14
Об истории средневекового ислама, подъеме сельджуков и ситуации на Ближнем Востоке накануне Первого крестового похода см.: Kennedy H. The Prophet and the Age of the Caliphates: The Islamic Near East from the Sixth to the Eleventh Century. London, 1986; Berkey J. The Formation of Islam: Religion and Society in the Near East, 600–800. Cambridge, 2003; Cahen C. The Turkish invasion: The Selchükids / A History of the Crusades. Ed. K.M. Setton. Vol. 1, 2nd edn. Madison, 1969. P. 135–176; Hillenbrand C. The Crusades: Islamic Perspectives. P. 33–50; Cahen C. Introduction à l’histoire du monde musulman médiéval, Initiation à l’Islam. Vol. 1. Paris, 1982; Cahen C. Orient et Occident aux temps des croisades. Paris, 1983; Holt P.M. The Age of the Crusades: The Near East from the Eleventh Century to 1517. London, 1986. P. 1—22; el-Azhari T. The Saljuqs of Syria during the Crusades 463–549 a.h./1070—1154 a.d. Berlin, 1997; Zakkar S. The Emirate of Aleppo 1004–1094. Beirut 1971; Mouton J.-M. Damas et sa principauté sous les Saljoukides et les Bourides 468–549/1076—1154. Cairo, 1994; Yared-Riachi M. La politique extérieure de la principauté de Damas, 468–549 a.h./1076—1154 a.d. Damascus, 1997; Sayyid A.F. Les Fatimides en Égypte. Cairo, 1992.
15
Основным «кирпичиком» мусульманских армий был «аскар» – личная военная свита лорда или эмира. В них доминировали прекрасно обученные профессиональные «рабы-солдаты» (мамлюки), первоначально из тюркских народов Центральной Азии и русских степей, но позднее с примесью армян, грузин, греков и даже восточноевропейских славян. В мире сельджуков большие армии обычно формировались следующим образом: эмир имел право на доходы с земельного надела в обмен на обязательство направить свой «аскар» для участия в военных кампаниях. Аналогичная процедура позднее была принята в Египте. О средневековой исламской армии см.: Kennedy H. The Armies of the Caliph. London, 2001; Hillenbrand C. The Crusades: Islamic Perspectives. P. 431–587.
16
Об исламском джихаде в Средние века см.: Sivan E. L’Islam et la Croisade. Paris, 1968; Hillenbrand C. The Crusades: Islamic Perspectives. P. 89—103; Kedar B.Z. Croisade et jihad vus par l’ennemi: une étude des perceptions mutuelles des motivations / Autour de la Première Croisade. Ed. M. Balard. Paris, 1996. P. 345–358; The Jihad and its Times. Eds. H. Dajani-Shakeel, R.A. Mossier. Ann Arbor, 1991; Firestone R. Jihad. The Origins of Holy War in Islam. Oxford, 2000; Cook D. Understanding Jihad. Berkeley, 2005. Согласно теологии шиитов, обязанность вести внешний джихад не будет действовать вплоть до Последних дней. Поэтому шииты исмаилиты из Египта и двунадесятники, такие как клан мункидов из Шайзара, воевали против франков, но не считали себя участниками священной войны.
17
Al-Azimi. La chronique abrégée d’al-Azimi / Ed. C. Cahen Journal Asiatique. Vol. 230. 1938. P. 369; Drory J. Some observations during a visit to Palestine by Ibn al-‘Arabi of Seville in 1092–1095 / Crusades. Vol. 3. 2004. P. 101–124; Hillenbrand C. The Crusades: Islamic Perspectives. P. 48–50.