Поначалу.
А потом оказалось, что не такой уж он и биоробот. И даже подружился с Олежкой, хотя до сих пор друзей у Мартина не было.
Сближение произошло после того, как мы с братом чуть не погибли, выполняя поручение Пименова. Фотографию призрака мы так и не добыли, но от свадьбы с Альбиной Кругликовой Мартина уберегли.
И он не только более чем щедро заплатил, но и за свой счет обеспечил нам лечение и уход в лучших клиниках Швейцарии и Москвы.
Тогда-то Олежка с Мартином и подружились. Ну и я стала тоже кем-то вроде сестренки.
Которой я вовсе не хотела быть!
На полученные от Мартина деньги мы построили дом в сорока километрах от Москвы, куда перевезли родителей и куда на лето с удовольствием переселилась и я.
Не зная о том, что в окрестностях нашей деревни Низовки вот уже на протяжении нескольких лет пропадают девушки. Местные шептались, что их крадет Змей Горыныч, но кто же будет обращать внимание на эти бредни!
Мы и не обращали. Пока лично не столкнулись со Змеем (см. роман Анны Ольховской «Драконовское наслаждение»).
Вернее, с двумя Змеями – один был похож внешне, второй – внутренне. Красавчик Сигизмунд Кульчицкий, сын Венцеслава Кульчицкого, владельца расположенного неподалеку от Низовки поместья (именно поместья, у него даже крепостные были!), оказался настоящим психом, похищавшим и издевавшимся над девушками. Замучив их до смерти, душка Гизмо (так его звали в светской тусовке) находил следующую жертву.
Воспользовавшись местными байками про Змея Горыныча, Гизмо похищал девушек в специальном костюме, надев который, становился похожим на Змея.
Пока не столкнулся с тем, кто и стал источником слухов и баек.
Настоящим сыном Кульчицкого.
Когда-то в один день в одном доме появились на свет два мальчика: сын владельца поместья и сын нанятой кормилицы Марфы Лобовой.
Только Магдалена, жена Кульчицкого, родила жуткого уродца, полностью покрытого чешуей, а Марфа – крепкого красивого мальчишку.
И врач, принимавший роды у Магдалены, поменял младенцев с ведома самой Магдалены – женщина жутко боялась предъявить урода своему помешанному на чистоте крови мужу.
Уродца отдали Марфе, велев придушить его – все равно такие долго не живут.
Но Марфа пожалела несчастного малыша, отнесла его в теплую пещерку, где бил горячий ключ, и с помощью той целебной водицы и травяных отваров выходила мальчика, названного ею Павлушкой.
Павел вырос очень умным, очень порядочным, очень честным. Полной противоположностью Гизмо.
И именно он, Павел, спас и оставшихся в живых девушек, и меня из лап этого свихнувшегося ублюдка.
А потом узнал, чей он на самом деле сын.
Надо отдать Венцеславу должное – тот ни секунды не сомневался, узнав правду. И принял Павла таким, какой он есть.
И сейчас Павел находится в той же клинике, что и я – в него стрелял Сигизмунд-Гизмо, пришлось делать операцию. Может, это он пришел меня навестить?
Глава 2
Хотя нет, вряд ли – Павел не ходит свободно по клинике, слишком уж внешность у него того… экзотическая. И не только потому, что не хочет пугать пациентов – и сам парень, и его отец, Венцеслав, справедливо опасаются вездесущих, как тараканы, папарацци.
Эта гвардия, неведомо как пронюхавшая о случившемся, тусила возле клиники уже на момент нашего появления там.
Этого никто не мог ожидать, но нескольким самым прытким особям удалось сфотографировать лежащего на носилках окровавленного «монстра». А самым скользким – удрать от разъяренного Александра Дворкина, начальника службы безопасности Кульчицкого. Дворкин быстрее всех сориентировался в происходящем и науськал прибывших с ним секьюрити на лихорадочно сверкающих фотовспышками журналистов. И сам лично отнял фотоаппараты у парочки гвардейцев пера и клавиатуры. Потом вернул, конечно, удалив оттуда все снимки.
Но несколько шустриков все же ускользнули.
И на следующий день пресса и Интернет порвала в клочья сенсация. Подмосковный монстр пойман!
Не разобравшись, поначалу в монстры записали Павла. А когда до прессы все же просочился тоненький ручеек правды, сенсация раздулась до устрашающих размеров.
Еще бы! Гизмо Кульчицкий, завсегдатай светской хроники – маньяк и монстр?! К тому же – подкидыш?!
А настоящий наследник мыльной империи – концерн Кульчицкого производил стиральные порошки и прочую моющую химию – чешуйчатый урод! Генетический отброс, страдающий ихтиозом Арлекино…
Кстати, в клинику пытались прорваться не только папарацци – на Павла жаждали взглянуть медицинские светила. Это ведь настоящая научная сенсация – люди с такой болезнью дотягивают максимум до подросткового возраста, и жизнью их существование назвать нельзя.
А тут – мало того что парню уже под тридцать, так он еще и чувствует себя превосходно, ловок, гибок, силен! И интеллект зашкаливает!
Это еще никто не знает о ментальных способностях Павла. Об этом известно только мне – Арлекино (так называл себя Павел в социальных сетях Интернета) проявил их в полной мере там, в крысиной пещере, когда схлестнулся с Гизмо.
Я не знаю, что это было – гипноз, телепатия, еще что-то? Мощное, парализующее, невидимое глазу давление. Гипнотизирующий голос, звучащий словно бы отовсюду. Полное ощущение того, что с тобой разговаривает не человек – бог.
А еще раньше, когда Павел подбрасывал украденных у Гизмо девушек людям, он общался со мной телепатически. Это именно я нашла одну из бедняжек, Монику. И направлял меня звучащий в голове голос.
Как я теперь знаю – голос Павла.
Если честно, Арлекино мог с легкостью обладателя тапка прихлопнуть как таракана обезумевшего от безнаказанности Гизмо. Но Марфа, которую он считал матерью, взяла с него слово – не причинять вреда Сигизмунду…
Зато душка Гизмо ни секунды не сомневался, стреляя в явившегося из мрака пещер монстра.
А потом этот монстр, истекая кровью, волок на себе раненного собственным подельником Гизмо.
Сигизмунда Кульчицкого, кстати, тоже прооперировали. И к нему тоже пытаются прорваться журналисты. Но там – вообще без вариантов.
Несмотря на истерику жены, Венцеслав не предпринял никаких мер против помещения Сигизмунда в медицинский изолятор СИЗО.
Насколько мне известно, Магдалена так и не приняла родного сына, для нее существовал только Гизмо. Женщина за много лет привыкла считать мальчика родным ребенком, она убедила себя в этом и теперь не могла простить мужу «предательства» по отношению к их сыну.
Кстати, сама Магдалена до недавнего времени находилась под домашним арестом, ей было запрещено выходить за пределы поместья.
За что?
А за то, что отправила несколько цепных псов из службы безопасности мужа (без ведома Дворкина, кстати) «разобраться» с моими родителями.
Мамик с папиком нашли в лесу последнюю жертву Гизмо, спасенную Павлом. И принесли девушку к нам домой. А кто-то из соседей увидел их и немедленно доложил «барыне».
И Магдалена, к которой накануне с черной исповедью прибежал почуявший проблемы сынок, решила спасать дымящуюся тыльную часть мальчонки.
Дамочке даже в голову не пришло сдать своего психа если не в полицию, то хотя бы в дурку. Нет, она купила Гизмо билет на самолет, чтобы отправить малыша в Европу, а заодно – подчистить следы.
Добить выжившую девку, чтобы молчала. И тех идиотов, что приволокли ее из леса.
В общем, наш новый дом едва не сожгли вместе с находящимися внутри мамой Ларисой, папой Колей и спасенной девушкой. И если бы не помощь Мартина, подоспевшего вовремя…
Даже думать не хочу!
Да и некогда мне думать – пора гостей принимать.
Вернее, гостью. Монику Климко.
Ту девушку, которую нашла в лесу я.
Если честно, не ожидала ее увидеть. И не потому, что бедняжка была изуродована и истощена до такой степени, что ее с ходу поместили в реанимацию.
С того момента прошло уже десять дней, так что физически Моника, наверное, вполне могла уже самостоятельно передвигаться по клинике. Проблема была в другом.
Моника провела в плену у Гизмо и его уродского помощничка (уродского во всех отношениях – Афанасий был редким уродом внешне и умственно отсталым к тому же) почти год…
Год в подземелье, год пыток, год насилия, год жутких издевательств.
Сохранить в таких условиях здравый рассудок практически невозможно. Сознание, спасая хозяйку от гнусной реальности, благополучно ушло в анабиоз. И когда я нашла Монику, разума в ее глазах не было…
Поэтому с первых же дней помещения в эту клинику, насколько мне известно, параллельно с лечащим врачом Монику наблюдал профессор психиатрии, привезенный отцом Моники, банкиром Игорем Дмитриевичем Климко.
Но я не думала, что профессор сможет так быстро добиться положительной динамики!
Во всяком случае, в глазах осунувшейся, остриженной почти наголо, бледной до синевы девушки теперь прятался в глубине зрачка живой и любопытный солнечный зайчик.
Моника тенью – и это не метафора! – проскользнула в мою палату и, выглянув наружу, тщательно прикрыла за собой дверь. Прижалась к ней спиной и смущенно улыбнулась:
– Здрасьте. К вам можно?
– Здрасьте-здрасьте. – Я спустила ноги с кровати и села. – У меня встречный вопрос – а тебе можно?
– В смысле? – Тоненькие аккуратные ниточки бровей удивленно прыгнули вверх.
– В прямом. Ходить тебе вообще можно? Судя по твоему виду, тебя на специальном кресле возить должны, и желательно в безветренную погоду, если на улицу соберетесь.
– Почему в безветренную?
– Чтобы не выдуло случайно из кресла.
– Скажете тоже! – хихикнула Моника. – Я нормально себя чувствую. Уже почти не больно… И не страшно…
На мгновение лицо девушки исказила гримаса боли. Не физической – душевной. Она подошла поближе и, судорожно вздохнув, плюхнулась рядом со мной на кровать и обняла, прижавшись к плечу носом.
– Спасибо вам, – еле слышно пробубнила она. – Если бы не вы… Мне мама рассказала, что вы искали меня… Искали и нашли…
– Во-первых, давай-ка на «ты», – сурово шмыгнула я носом. – Я не намного старше тебя…
– Давай!
– А во-вторых, найти тебя мне помогли. Вернее, помог.
– Кто? – выдохнула Моника, подняв на меня огромные глазищи.
– А что тебе вообще известно о случившемся за последние дни?
– Ну, папа мне сказал, что его… что этого… – Губы девушки затряслись, и я пришла на помощь:
– Да, этого урода поймали. Он в тюрьме и оттуда вряд ли выйдет, не бойся.
– И папа так говорит, – тяжело вздохнула Моника. – И мама.
– А что еще они тебе рассказали?
– Про вас… ой, про тебя! Как ты меня два раза спасла! И если бы не ты…
Она опять засопела мне в плечо.
– Это все? Больше ты ничего не знаешь?
– Больше ничего. Ираклий Георгиевич сказал, что этого пока достаточно.
– Это кто?
– Мой врач. Психиатр. – Моника заметила мое смущение и улыбнулась. – Да ладно! Все в порядке! Ираклий Георгиевич – он хороший. Он меня вытащил из… Вернул, в общем.
– Ну и замечательно! Рада за тебя!
– Варь, – девушка просительно заглянула мне в глаза, – а ты так и не сказала мне, кто тебе помог меня найти? И родители что-то скрывают, я же вижу!
– Со временем, думаю, ты все узнаешь. Когда этот твой Ираклий Георгиевич разрешит. Сейчас, наверное, еще рановато.
– Наверное, – прошептала Моника, горестно ссутулившись рядом со мной. – Потому что я еще не выздоровела. И немножечко еще сумасшедшая…
– Почему ты так решила?
– Потому… – Девушка отвернулась, помолчала пару мгновений, затем еле слышно произнесла: – Потому что я его слышу. Постоянно. Как только вернулась. Если честно, я и вернулась только потому, что он меня позвал.
– Кто – он?
– Арлекино.
Глава 3
Понятно. Кстати, Павел мне еще там, в пещере, упоминал, что чувствует Монику, знает, что она жива. Видимо, отыскав девушку в подземелье, он настроился на нее и больше не прерывал связь, боясь снова потерять.
Вернее, не уберечь от беды.
Ведь знай Павел, что на самом деле случилось с его любимой, у нее не было бы целого года издевательств и страха…
Да, именно любимой. Моника и Арлекино познакомились в Интернете, в одной из социальных сетей. Единственное окно в мир для прячущегося от людей «монстра».
Там не обязательно вывешивать свое фото, можно ограничиться любой картинкой. Павел и ограничился изображением веселого Арлекино.
Молодые люди познакомились, начали общаться, и постепенно ни к чему не обязывающее знакомство переросло в нечто большее…
Настолько большее, что Моника наотрез отказалась знакомиться с выбранным родителями «подходящим» парнем.
Наследником «мыльного короля» Сигизмундом Кульчицким.
Банкир и его жена решили действовать хитростью и пригласили семейство Кульчицких на ужин. Где Моника и Сигизмунд все же познакомились.
Но расчет на внешность красавчика Гизмо не оправдался. Наверное, не будь в жизни Моники Арлекино, она и повелась бы на смазливую мордашку, подкачанное в тренажерке тело и парочку приемов пик-апа. Молодая ведь совсем девчонка, неопытная, двадцать лет всего.
Но Арлекино был. Тот, кого Моника ни разу в жизни не видела. И даже голоса его не слышала – общения по скайпу Павел, разумеется, избегал. Они просто переписывались.
Казалось бы, что тут такого? Разве может переписка заменить живое общение, а виртуальный персонаж – реального красавчика, по которому сохнут гламурессы всех возрастов?
Но Моника наотрез отказывалась продолжать знакомство, отклоняла все приглашения Гизмо в клуб, на концерт, в ресторан, за город и т. д. и т. п.
Кульчицкие стали выражать недовольство – впервые их капризный сынок одобрил выбор родителей и готов был жениться на выбранной ими девушке, так теперь девушка решила повыкобениваться!
Мысли, что их красавчик Гизмо может кому-то не нравиться, супруги Кульчицкие даже не допускали.
И Элеонора, мать Моники, решила разобраться в причинах ненормального, по ее мнению, поведения дочери. Ведь Моника ни с кем не встречалась, кавалеров на момент знакомства с Сигизмундом у нее не было, так какого черта?!
Попытку поговорить «по душам» Моника отвергла – особой близости на тот момент у матери с дочерью не было.
Тогда Элеонора, не находя в этом ничего предосудительного, залезла в дневник дочери. И нашла там ответ на свой вопрос.
И не знала, смеяться или плакать. Арлекино! Виртуальный персонаж! Причем неизвестно, кто на самом деле скрывается за этим ником! Там может быть и старик, и девица, и тетка, и, не дай бог, извращенец какой!
В общем, Монику, как морковку, выдернули из интернет-пространства. Забрали ноутбук, планшет, заменили айфон на самый обычный дешевый мобильник, по которому можно только звонить да эсэмэски отправлять. К девушке приставили охранника, якобы для ее безопасности. А на самом деле для того, чтобы Моника не заходила в интернет-кафе.
В общем, Арлекино решил, что девушка просто бросила его, увлекшись красавчиком Гизмо.
Тогда Павел еще не знал, чем развлекается воспитанник его мамы Марфы. И считал Сигизмунда всего лишь избалованным, наглым, бездушным мажором. Перед которым не могли устоять и девушки поопытнее дурочки Моники…
И об исчезновении Моники Климко и ее подруги Аси Павел не узнал…
Пока ко мне на прием, спустя почти год после трагедии, не пришла мать Моники, Элеонора. Измученная, постаревшая женщина, осознавшая все свои ошибки и замкнувшаяся в коконе горя.
Если вы думаете, что работа психолога – всего лишь выслушивать треп удобно устроившегося на диване или в кресле пациента, вы заблуждаетесь.
Да, хватает и таких, которые ходят к психологу, потому что это модно. И я, если честно, рада, что этих большинство.
Потому что когда появляется вот такой сгусток душевной боли, как Элеонора Климко, это тяжело. И не только психологически, но даже физически.