– Что на записях? Есть за что зацепиться? – поинтересовался Лев и предложил: – Давайте все вместе посмотрим запись из ресторана, может, кто-нибудь из вас увидит то же, что и я.
Капитан тут же вставил диск в компьютер, и на мониторе появилась картинка стоянки перед рестораном, где какой-то мужчина действительно менял колесо у машины. Вот вышли Овчинников и Белов, направились к «Лексусу», выскочив из-за другой машины, им дорогу перегородила мужская фигура, почти тут же последовал удар ножом, преступник бросился бежать, Овчинников начал оседать на землю, над ним склонился Белов, буквально через минуту к ним присоединился охранник ресторана. Ну, а дальше было уже неинтересно.
– Верни лицо преступника и максимально укрупни, – попросил Гуров и велел: – Смотрите все, вдруг что-то найдется.
– Ничего это не даст, – грустно проговорил капитан, но все сделал. – Мы уже и так смотрели, и эдак. Судите сами: борода с усами. Так они сейчас есть, а через минуту – уже нет. Шапка низко на глаза надвинута. Стоит он к нам в профиль, лица полностью не видать. Руки в перчатках – если и есть татуировка, ее все равно не разглядишь. А в таких куртках и брюках пол-Москвы ходит. Единственное, что у нас есть, это рост. Он стоял на фоне машины, так что подсчитать несложно – где-то 180–185 сантиметров.
– А что на камерах с той улицы, куда он выбежал?
– Нет его там, мы по два раза все просмотрели. Он же на параллельную улицу через подворотню выходил. Что ему мешало там немного задержаться, усы с бородой отклеить, куртку на другую сторону надеть, а шапку под нее сунуть? Вот вам и никаких следов крови, которые обязательно на куртку попали, когда он нож выдергивал.
– Хорошо, теперь давайте разберемся, что у нас с орудием преступления, – сказал Гуров и, поставив телефон на громкую связь, позвонил в морг: – Марек! Что у нас с Овчинниковым? Меня интересует глубина и форма раневого канала и его угол.
– Лева! Ты будешь смеяться, но у нас такого клиента нет.
– Марек, это не смешная шутка, – заметил Лев.
– Какие могут быть шутки при моей работе? – возмутился Марк. – Я забыл, когда последний раз улыбался! Раз я тебе говорю, что у нас такого клиента нет, значит, нет!
– Напутать ничего не могли? Например, записать не под той фамилией?
– Лева! Кто из нас сыщик? Ты или я? Ищи! Если ты забыл, напоминаю: криминальные везут только к нам. Может, его по дороге потеряли?
Гуров даже не стал отвечать, а просто отключил телефон, а потом обратился к внимательно прислушивавшимся к его разговору операм:
– Что вы думаете по этому поводу, господа офицеры?
– Есть одно соображение, – сказал какой-то опер. – Уж больно клиент был богатый, а документов на него никаких. Зато при себе небось были и деньги, и документы, и часики не китайского производства, и золотишко, и ключи от дома. Санитары вполне могли его по дороге обчистить, труп в какой-нибудь лесополосе кинуть, и, Вася! Надо бы проверить, не «обнесли» ли еще и его квартиру.
– Вот и займись! Пробей по базе, где он жил, и для начала, чтобы нам опять, высунув язык, не бегать, свяжись с вневедомственной. Квартира у него точно под охраной была, вот и узнай, не проходил ли сигнал тревоги после ноля часов.
Пока опера шустрили, Гуров с тоской думал, что из-за своего неуемного любопытства вляпался он всеми конечностями в эту историю, как муха в варенье. Словно мало ему было обычных дел, чего-то особенного захотелось! Тайной, видишь ли, запахло! И выйдет ему эта история таким боком, что мало не покажется!
– Товарищ полковник! – окликнули его, и он оторвался от своих невеселых мыслей. – Не сигналила его квартира, он ее как вчера утром на пульт сдал, так и стоит до сих пор. Может, санитары подумали, что в доме кто-то есть, вот и не рискнули сразу туда соваться, присматриваются пока.
– Есть! – воскликнул другой опер. – Я выяснил! Туда выезжали Калачев и Савин, но никаких данных мне на них не дали.
– Ничего! Сейчас мне дадут! – устало вздохнул Лев и позвонил сам. – Гуров моя фамилия, – сказал он, когда ему ответили.
– О, Лев Иванович! Ты чего это нами заинтересовался? – ответил ему дежурный судмедэксперт. – Мы живых людей не режем, а мертвых – только на законных основаниях.
– Не умеешь – не хохми, не смешно у тебя получается. Учись у Марека! Или это у вас профессиональное? Вы без этого уже не можете? Лучше дай мне все установочные данные на Калачева и Савина.
– А чего они натворили?
– Криминальный труп по дороге потеряли, – объяснил Лев. – И душевно тебя прошу, не говори, что они у начальника в сейфе, а он будет только завтра утром. Я сейчас очень уставший, злой и голодный!
– Ой, как я тебя боюсь, – пробормотал тот, но чем-то зашелестел и сказал: – Пиши!
Лев все записал под диктовку, а потом отдал листок операм со словами:
– Чего сидим? Кого ждем? Быстро по наряду в каждый адрес, и пусть без этих гавриков не возвращаются! Нет дома, значит, должны выяснить, где они, хоть из-под земли выкопать, но сюда доставить! Для непонятливых объясняю: я привык ночевать дома!
Убедившись, что за санитарами поехали, он вернулся к делам насущным.
– А теперь, господа, давайте подумаем о мотивах. То, что это было не ограбление, и так ясно, а что это может быть еще?
– Товарищ полковник! А вы сами как считаете? – смущенно спросил Саша.
Гуров оторвал от пачки один листок, что-то на нем написал, положил перед собой чистой стороной вверх и для надежности сверху еще и чью-то чашку поставил.
– То, что я думаю, – здесь! – кивнул он на листок. – Меня интересует ваше мнение. Вдруг кто-то думает так же, как и я.
– Месть, конечно, – уверенно произнес капитан, и все остальные согласно покивали. – Потерпевший у нас адвокат. Предположим, он не смог кого-то вытащить или скостить срок так, как его подзащитный рассчитывал. Вот тот и затаил на него злобу, которую все годы отсидки копил и лелеял. А тут вышел, нашел Овчинникова и свел с ним счеты.
– Это на поверхности, а что еще может быть? – настаивал Гуров.
Все напряженно думали, переглядывались, перешептывались, а потом капитан сказал:
– У нас других версий нет. А вот Сашка, дай ему волю, вам сейчас такого навыдумывает, что ум за разум зайдет. – И кивнул в сторону молоденького опера, все время восхищенно смотревшего на Льва большими голубыми глазами. – Ему бы, по-хорошему, детективы писать, а не у нас работать. И денег было бы больше, и слава какая-никакая.
– Саша! Даю тебе волю и слушаю очень внимательно, – обратился к нему Гуров.
Парень страшно покраснел, уши даже заполыхали, а Лев смотрел на него и видел самого себя в этом возрасте, когда только пришел после института в отдел Турилина. Он вот так же краснел и смущался, да и глаза были такими же, голубыми и наивными, только вот не смотрел он ни на кого с таким восхищением, потому что у него пример отца был перед глазами, а вот Сашку, видимо, одна мать воспитывала, вот он и ищет «сделать бы жизнь с кого». Саша еще немного помялся, а потом все-таки начал:
– Товарищ полковник, это очень странное преступление.
– Согласен, в нем много непонятного, – кивнул Лев.
– Вот это нападение. Оно же глупое, как не знаю что. Предположим, что нападавший – отсидевший преступник, который решил отомстить. Раз он выследил Овчинникова, то зачем было нападать возле ресторана, вход в который, естественно, оборудован камерой наблюдения? Он мог бы подкараулить адвоката где-нибудь в другом месте, причем тогда, когда тот будет один. Например, назначить ему встречу, назвавшись другим именем. Далее. Охрана в самом ресторане – это раз, кто-то из гостей мог приехать с охраной, которая хозяина на улице в машине ждет, – это два, люди постоянно входят и выходят – это три, кто-то, владеющий каким-нибудь видом борьбы, так что нож для него не угроза, мог попытаться задержать нападавшего – это четыре. Можно еще продолжать, но, думаю, и этого хватит. Кроме того, раз нападавший выследил адвоката, значит, знал, что это его машина, то есть за руль сядет именно он. Зачем же было преграждать путь и Овчинникову, и Белову, если можно было затаиться возле двери водителя и ждать там? Зачем показывать свое лицо Белову? Для чего это демонстративное нападение прямо под запись? Теперь о Белове. Ну, здесь всем уже понятно, что они были любовниками. По идее, такой тип, как Белов, должен был испугаться насмерть, а он не растерялся, наоборот, очень трезво мыслил и четко действовал. Быстро увез Овчинникова с места происшествия, хотя логичнее было бы дождаться приезда «Скорой помощи» – мало ли что у адвоката было повреждено? А он не побоялся его поднимать и ворочать. Зачем он плащ постелил на сиденье? Для мягкости? Нет. Чтобы его не испачкать кровью? Но думать в такую минуту о подобных вещах – противоестественно, тем более что машина не его. Теперь о больнице. Я посмотрел по карте, до «склифа», где блестящие специалисты, было бы ненамного дольше ехать, почему же он направился именно в эту небольшую районную больницу, где нет дежурного оперирующего хирурга – это я в приемном покое у медсестер выяснил. Там только дежурный врач в приемном покое и в отделениях. Туда даже травму никогда не возят, потому что специалистов нет. Получается, что он вез Овчинникова на верную смерть? Зачем же тогда в приемном отделении истерил? Ведь он же практически спровоцировал санитара на возню с собой, а длилась она, судя по всему, долго. А может быть, он просто время тянул, отвлекая всех на себя? А что происходило в это время во дворе возле машины, мы теперь никогда не узнаем – камера-то не работает.
– Твои выводы? – потребовал Лев.
– Это была очень хорошо продуманная операция, – ответил Саша. – Все было рассчитано по минутам. Я думаю, что колесо на другой машине не случайно оказалось проколотым. Наверное, человек в этой машине следил за Овчинниковым, и тот об этом знал. Если поговорить с официантом, который обслуживал столик адвоката и Белова, и посетителями, сидевшими недалеко, то не исключено, что прямо перед уходом Овчинникова или Белова кому-то из них был звонок на мобильный – это сообщник им сказал, что можно выходить, потому что машина преследователя выведена из строя. Можно также предположить, что обычно адвокат с другом засиживались в ресторане гораздо позднее, поэтому преследователь и решил, что у него есть время поставить запаску. Будь иначе, он бы оставил свою машину на стоянке и вызвал такси, чтобы ждать их выхода уже в этой машине. И больница была выбрана не случайно, они заранее знали, кто в этот день будет дежурить. Остается открытым вопрос с санитаром, но, скорее всего, ему просто заплатили.
– Почему же тогда они окончательно не запутали следы? Зачем Белову надо было говорить, куда именно он повезет раненого? – уточнил Гуров.
– Для того, чтобы кто-то мог подтвердить факт смерти Овчинникова, тем более что бюро судмедэкспертизы находится совсем рядом, и труп быстро забрали. Выходит, что Овчинников жив. Он переоделся в чистую одежду и уехал на своей машине, а испачканные вещи где-то по дороге выкинул. Ему нужна была эта ночь для того, чтобы, предположим, вылететь за границу по другим документам. Машина, скорее всего, находится на стоянке возле какого-нибудь международного аэропорта, но не исключен вариант, что это отвлекающий маневр, а сам он по какой-то причине остался в России. Белова мы в больнице больше не найдем. Зачем им понадобилась эта мистификация, пока не ясно. Но какой-то труп возле больницы все-таки был, потому что иначе санитары зашли бы, чтобы поскандалить из-за ложного вызова. Вероятно, это был бомж без документов, которого привезли в машине Овчинникова, поэтому его и не зарегистрировали под этой фамилией.
– Это легко проверить. Кто-нибудь, позвоните в больницу и поинтересуйтесь самочувствием Белова, типа, мы его допросить хотим, – приказал Гуров. – А еще обзвоните международные аэропорты, пусть глянут на стоянках, нет ли там машины Овчинникова.
Опера опять засуетились и… Да! Саша оказался прав! Белов из больницы сбежал! Через некоторое время выяснилось, что «Лексус» Овчинникова находится на стоянке в «Шереметьево».
– Товарищ полковник! – растерянно проговорил капитан. – Получается, что Сашка все правильно сказал? – Гуров кивнул. – А что вы сами на листке написали?
– Посмотрите, – разрешил Лев.
Капитан достал из-под чашки листок и вслух прочел только одно слово: «побег». В комнате установилась полная тишина, и все с изумлением смотрели на парня, над которым привыкли беззлобно, а может, и не только, подшучивать. А тот, оказавшись в центре всеобщего внимания, стоял смущенный, красный как рак и не решался поднять глаза.
– Саша, ты умеешь читать мысли? – спросил Лев, и тот посмотрел на Гурова умоляющим взглядом, в котором читалась просьба не добивать его окончательно. – Как тебя полностью?
– Лейтенант Александр Васильевич Вилков, – четко ответил парень.
– Так вот, Александр Васильевич! Я согласен почти с каждым твоим словом. Почти! – подчеркнул Гуров. – Просто в некоторых вопросах у тебя еще опыта маловато, но это дело наживное. А то, что смущаешься и краснеешь, так это с годами пройдет. Теперь уже никто не поверит, но я сам был таким же. – Он подошел к нему, пожал руку, а потом не выдержал и поцеловал в лоб. – Знаешь, Саша, я уже давно мог бы быть генералом, но мне это неинтересно. Если уж отвечать, то за свои ошибки, а не за чужие грехи на коврах отдуваться. А вот ты со временем им точно станешь! – И, обращаясь уже ко всем, добавил: – Дело закрыто! Хотя оно, по большому счету, и не открывалось. Но, если возникнет необходимость отписываться, вы уже все знаете. Санитаров, на всякий случай, все-таки допросите, но я уверен, что труп возле больницы действительно был, не исключаю, что несвежий. Честь имею, господа офицеры!
Гуров ушел, а оставшиеся сидели, потрясенно глядя на Сашу, который забился в угол и тяжело вздыхал, предчувствуя, что насмешек теперь будет еще больше. Хорошо, если «генералом» не станут звать.
На следующий день Гуров уже специально посмотрел по телевизору новости и, услышав, что подвергшийся накануне нападения адвокат Овчинников находится сейчас в отделении реанимации госпиталя Бурденко, только хмыкнул – другого он и не ожидал. Приехав на работу, Лев сразу пошел к Орлову, где застал и Крячко, причем оба смотрели на него, мягко говоря, крайне неодобрительно, и с порога спросил:
– Разрешите доложить?
– Я уже в курсе – начальник райуправления отзвонился. А вот тебя начальник Главка ждет. Одного! – подчеркнул Петр. – И причины мне неведомы. Скажи, что ты еще успел натворить, чтобы мы хоть в курсе были, чего нам самим ждать.
«Ну, вот и началось! – невесело подумал Гуров. – Оперативно, однако!» – а вслух жестко сказал:
– Вы ничего не знаете! Совсем ничего! А за свои «косяки» я уж как-нибудь сам отвечу!
Оставив куртку в своем кабинете, Лев пошел в кабинет начальника Главка, который располагался на следующем этаже. Как когда-то выразился один неглупый человек: «Новая метла приводит с собой новые веники», вот и начальник Главка был таким «веником», причем провинциального кустарного производства. Работал он у них недавно, ничем выдающимся себя пока не зарекомендовал, но те, кто уже успел с ним пообщаться, отзывались о нем, как о человеке сером и недалеком.
Едва Гуров успел в приемной назвать себя новой секретарше, как был тут же допущен в кабинет, где не без интереса стал рассматривать его хозяина, и пришел к выводу, что тот действительно классический «веник». А вот «веник», поскольку слышал о Гурове только краем уха и никогда раньше не сталкивался, тут же зашел не с той карты, то есть начал орать, чего люди, хорошо знавшие Льва, никогда себе не позволили бы.
– Гуров! Ты что себе позволяешь? Ты что о себе возомнил? Лучший из лучших, блин! Ты какого черта полез к Овчинникову? – надрывался он. – Спецслужбы несколько лет проводят секретную операцию, а ты одним махом все разрушил! Где теперь этого адвоката искать? Чего молчишь?
– Вы мне льстите, господин генерал-лейтенант, – спокойно ответил Лев, который теперь окончательно убедился в своих подозрениях. – Спецслужб Овчинников не боялся, а вот одного меня испугался так, что сбежал без оглядки. Напрасно, не такой уж я и страшный.
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать? – взвился тот. – Ты бы лучше о своем будущем подумал!
– Мне подать рапорт об отставке? Я готов!
– Не-е-ет! Ты так легко не отделаешься! Никакой отставки не будет! А будет уголовное дело, суд и зона! На тебя рапортов и докладных столько, что на ПСС Ленина хватит!
– Значит, так тому и быть! – не стал спорить Лев. – Вызывайте наряд! – И поинтересовался: – Мне сдать оружие и документы вам?
– На стол! – заорал генерал, и Гуров, спокойно положив все на стол для заседаний, спросил:
– Мне подождать наряд здесь или в приемной?
– Ты чего из себя героя-одиночку строишь? Думаешь, что дружки твои в стороне останутся? Оба отсюда мухами вылетят! – зловеще пообещал «веник».
– А они здесь совершенно ни при чем, – твердо заявил Гуров. – Это была моя неорганизованная самодеятельность.
– Ну, и зачем мне нужен начальник управления, который не знает, чем в рабочее время занимаются его подчиненные? – усмехнулся тот и нажал кнопку селектора: – Подготовь приказ об отстранении от должности, вплоть до особого распоряжения, генерал-майора Орлова, с возложением его обязанностей на полковника Шатрова, и полковника Крячко и о возбуждении в отношении Орлова и Крячко служебного расследования.