В вестибюле их собралось десятка два, роскошно разодетых, жутковато прекрасных, с тонкими, бледными лицами. Часть из них – швейцары и другой обслуживающий персонал, помогающий в организации празднества и проводящий гостей дальше, в главное помещение. Но большинство мороев были простыми гостями, остановившимися, чтобы расписаться в гостевой книге или поболтать с друзьями и родственниками, с которыми они давно не виделись. По бокам вестибюля стояли часовые-дампиры в аккуратных черных и белых костюмах, внимательно следящие, не появится ли какая опасность. Их присутствие напомнило мне о более серьезной угрозе, чем какой-нибудь пьяный морой, перепутавший нас с кормильцами.
Поскольку празднование было назначено на ночь, это поставило нас под удар стригоев. Стригои представляли собой совершенно другую разновидность вампиров – настолько другую, что я казалась сама себе дурой из-за того, что нервничала в здешнем обществе. Стригои были нежитью, которая поддерживала свое бессмертное существование, убивая своих жертв, в отличие от мороев, для поддержания жизни просто отпивающих некоторое количество крови у людей-добровольцев. Стригои же были злобны, быстры и сильны и выходили на охоту лишь ночью. Солнечный свет, причиняющий мороям неудобства, для стригоев был смертелен. Чаще всего жертвами стригоев становились ни о чем не подозревающие люди, но излюбленной их пищей были морои и дампиры. И подобное событие – скопление мороев и дампиров на небольшом пространстве – для стригоев было равносильно приглашению за стол.
Однако же, наблюдая за стражами-дампирами, я понимала, что любому стригою непросто будет прорваться сюда. Стражи тренировались всю жизнь, оттачивая навыки боя со стригоями. Если учесть, что на свадьбе ожидалось появление королевы мороев, то, вероятно, стражи, которых я видела, были лишь ничтожной частью охраны.
Многие из присутствующих при виде нас умолкали. Не все морои знали о существовании алхимиков или о нашем сотрудничестве. И потому присутствие трех людей не-кормильцев смотрелось для них странновато. Да и те, кто знал об алхимиках, должно быть, удивлялись, видя нас, если учесть сухость наших отношений. Стэнтон была слишком опытна и не выказывала внешне, что ей не по себе, но Иэн, когда морои и дампиры принялись разглядывать нас, в открытую сотворил знак алхимиков против зла. Я прилагала все усилия, чтобы сохранять невозмутимый вид, но мне очень хотелось увидеть в этой толпе хоть одно знакомое лицо.
– Мисс Стэнтон!
К нам спешила круглощекая моройка.
– Я – Колин, свадебный распорядитель. Мы с вами разговаривали по телефону.
Моройка протянула руку, и даже твердокаменная Стэнтон поколебалась мгновение, прежде чем пожать ее.
– Да, конечно, – невозмутимо отозвалась Стэнтон. – Благодарю за приглашение. – Она представила нас с Иэном.
Колин указала на вход в атриум.
– Пойдемте же. Для вас зарезервированы места. Я вас провожу.
Она провела нас мимо любопытных зрителей. Когда мы вошли в атриум, я остановилась и на мгновение забыла о кишащих вокруг вампирах. Оранжерея была великолепна. Высокий сводчатый потолок тоже оказался покрыт испарениями растений. Центр помещения расчистили и установили там стулья, украшенные цветами, – очень похожие на те, что можно видеть на человеческих свадьбах. Возвышение перед стульями украсили цветами еще более обильно – оно явно предназначалось для пары, намеренной обменяться обетами.
Но дыхание у меня перехватило от прочей части атриума. Мы словно оказались в джунглях. По сторонам высились деревья и растения в цвету, а влажный воздух был настолько напоен ароматами, что кружилась голова. Поскольку солнца, обычно освещающего оранжерею, сейчас не имелось, посреди зелени разместили свечи и факелы, придающие помещению таинственный и романтический вид. У меня возникло ощущение, будто я где-то в бассейне Амазонки, в тайном месте для индейских ритуалов. И конечно, среди зелени расхаживали и наблюдали за всем стражи в черном.
Колин привела нас к трем сиденьям, расположенным справа, – на них красовались таблички «ЗАНЯТО». Они находились примерно посередине – не так почетно, как места для родственников, но достаточно, чтобы продемонстрировать, что морои высокого мнения о нас и искренне стараются загладить напряженность, возникшую после нашего задержания.
– Не желаете ли чего-нибудь? – спросила Колин. Я поняла, что ее бьющая ключом энергия отчасти объяснялась нервозностью. От нашего соседства она нервничала почти так же, как мы от соседства с нею и прочими.
– Нет, спасибо, – ответила за всех Стэнтон.
Колин кивнула с видимым облегчением.
– Если вам что-то понадобится, все равно что, – не стесняйтесь, говорите. Просто подзывайте любого швейцара, а он немедленно отыщет меня. – Она задержалась еще на мгновение, сцепив пальцы. – Я пойду проверю, как идут дела. Не забывайте: если что-то нужно – зовите меня.
– Лично мне нужно убраться отсюда поскорее, – пробормотал Иэн, как только Колин отошла.
Я предпочла промолчать, поскольку тут никакой ответ не годился. Если я примусь уверять Иэна, что нам ничего не грозит, навлеку на себя подозрения. Если я стану вести себя так, словно наша жизнь в опасности, получится, что я лгу. Мои же ощущения находились где-то в промежутке между этими крайностями.
Кто-то вручил мне программку, и Иэн придвинулся ближе, чем мне бы хотелось, чтобы читать ее вместе со мной. В программке содержался список песен и текстов, а также список гостей. Судя по выражению лица Иэна, он ожидал увидеть в программе пункт «Нечестивое кровопускание» сразу вслед за чтением отрывка из «Послания к коринфянам».
– А они, я смотрю, потрудились, чтобы все выглядело нормально, – произнес Иэн, не трудясь скрывать отвращение. Я даже удивилась тому, с какой злобой он относится к мороям. Не припоминаю, чтобы он был таким до происшествия прошлым летом. – Как будто это вправду настоящая свадьба.
Понизить голос он тоже не потрудился, и я с беспокойством огляделась, проверить, не услышал ли кто.
– Ты что, думаешь, это не настоящая свадьба? – шепотом спросила я.
Иэн пожал плечами, но, по крайней мере, понял намек и заговорил тише.
– У кого – у них? У них же нет ни настоящих семей, ни настоящей любви! Они чудовища!
По иронии судьбы, ровно в тот момент, когда Иэн произнес «настоящей любви», с противоположной стороны в атриум вошли Адриан с отцом. Адриан всегда умел хорошо одеться, но я никогда еще не видела его в столь торжественном наряде. Хоть мне и неприятно было это признавать, но выглядел Адриан великолепно: темно-синий костюм, такой же синий, почти до черноты, жилет, светло-голубая рубашка и галстук в лазурную и белую полоску. Он выделялся среди прочих мужчин, облаченных по большей части в черные или серые костюмы, но не казался при этом ни экстравагантным, ни безвкусным. Когда я рассматривала его, Адриан поднял голову и поймал мой взгляд. Он улыбнулся и сдержанно кивнул мне. Я чуть не улыбнулась в ответ, но Стэнтон вернула меня к реальности. Я позволила Адриану еще один долгий взгляд, потом отвернулась.
– Мистер Янсен, – строго произнесла Стэнтон. – Потрудитесь держать свое мнение при себе. Справедливо оно или нет, но мы здесь в гостях и должны вести себя цивилизованно.
Иэн угрюмо кивнул и взглянул в мою сторону, немного покраснев – как будто столь открытый выговор уничтожал его шансы понравиться мне. Он мог не беспокоиться, у него с самого начала не было ни малейших шансов.
Колин прислала швейцара, проверить, как мы тут, и, пока он разговаривал со Стэнтон, Иэн наклонился ко мне.
– Неужели я единственный, кому кажется, что мы с ума сошли, раз поехали сюда? – Он кивком указал на Стэнтон. – Она считает, что все в порядке, но блин! Они держали нас в плену! Это непростительно! Неужели тебя это не бесит?
Тогда мне это, естественно, не нравилось, но со временем я поняла, чем это было вызвано.
– Конечно, бесит, – соврала я, надеясь, что говорю достаточно убедительно. – Я злюсь всякий раз, как думаю об этом.
Иэну, похоже, полегчало, и он наконец оставил эту тему.
Мы сидели в благословенном молчании, а атриум продолжал заполняться. К моменту начала церемонии в нем собралось около двух сотен гостей. Я продолжала выискивать знакомые лица, но не находила никого, кроме Адриана с отцом. Но затем, в последнюю минуту, в атриум поспешно влетел еще один ярко одетый гость. Я застонала, а Стэнтон неодобрительно прицокнула языком. Прибыл Эйб Мазур.
Адриан стильно обыграл цвет в официальном одеянии, Эйб же использовал цвет для оскорбления органов чувств. Честно говоря, это был один из самых скромных ансамблей, в которых мне доводилось видеть Эйба: белый костюм с ярко-зеленой, оттенка киви, рубашкой и шейный платок в «огурцах». На Эйбе были его обычные золотые серьги, а черные волосы блестели так, что я решила – он, пожалуй, перебрал с маслом для волос. Эйб был мороем сомнительной нравственности и вдобавок к этому отцом моей подруги – и бывшей возлюбленной Адриана, – Розы Хэзевэй. Присутствие Эйба заставляло меня нервничать, потому что в прошлом у меня с ним состоялись кое-какие тайные сделки. Стэнтон же нервничала потому, что этого мороя алхимикам никогда не удалось бы взять под контроль. Эйб уселся в первом ряду, заслужив перепуганный взгляд координаторши Колин, наблюдавшей за этой стороной зала. Полагаю, Эйб не совпал с ее планом размещения гостей.
Раздалось пение труб, и гости, сидевшие позади, вдруг преклонили колени. За ними, один за другим, последовали остальные ряды. Стэнтон, Иэн и я недоуменно переглянулись. Потом до меня дошло.
– Королева! – прошептала я. – Королева идет!
По лицу Стэнтон я поняла, что этого она не предвидела. Ей потребовалась доля секунды, чтобы решить, каков должен быть протокол для данной ситуации и как поддержать наш статус «цивилизованных» гостей.
– Мы на колени не опускаемся, – таким же шепотом велела она. – Стойте на месте.
Это было вполне обоснованное решение, поскольку мы не являлись подданными моройской королевы. Но мне казалось, что на нас, как на единственных, не преклонивших колени, все смотрят, и это смущало. Несколько мгновений спустя звучный голос провозгласил:
– Ее королевское величество Василиса Первая!
Когда она вошла, даже Иэн ахнул от восхищения. Василиса, или Лисса, как ее требовали называть Адриан и Роза, являлась воплощением неземной красоты. Не верилось, что мы с ней ровесницы. Ее царственная манера держаться не имела возраста. Высокая, гибкая фигура была изящной даже на фоне других мороев, а пепельно-белокурые волосы окружали бледное лицо, словно таинственная вуаль. Хотя королева вышла в свет в очень современном коктейльном платье цвета лаванды, она плыла в нем, словно в пышном бальном платье Викторианской эпохи. Рядом с королевой шел черноволосый парень с пронзительным взглядом голубых глаз. Ее близкий друг, Кристиан Озера, всегда бросался в глаза – слишком уж велик был контраст между его тьмою и светом королевы.
Когда царственная пара заняла места в первом ряду – они, кажется, очень удивились, обнаружив там поджидающего их Эйба, – все вернулись на свои места. Раздались звуки виолончели, и собравшиеся дружно вздохнули: начался ритуал венчания.
– Поразительно, правда? – прошептал мне на ухо Иэн. – Насколько хрупок ее трон! Одна ошибка – и их охватит хаос.
Он говорил правду, и именно поэтому настолько была важна безопасность Джилл. Давний закон мороев гласил: монарху, чтобы пребывать на троне, требуется хотя бы один живой родственник. Джилл осталась единственной из рода Лиссы. Те, кто противостоял Лиссе из-за ее возраста и воззрений, понимали, что убить Джилл проще, чем охотиться за королевой. Многие морои выступали против этого закона и пытались изменить его. Но пока что негативные политические последствия в случае убийства Джилл грозили стать колоссальными. Алхимики, чьей обязанностью было скрывать существование мороев от мира, не могли допустить, чтобы их сообщество охватил хаос. А на чуть более личном уровне я сама желала предотвратить смерть Джилл, потому что, хоть в это и трудно было поверить, за то время, что мы делили комнату в общежитии, я привыкла заботиться о ней.
Я постаралась выбросить эти мрачные мысли из головы и сосредоточилась на празднестве. Во главе процессии шли подружки невесты в атласных платьях насыщенного зеленого цвета. Интересно, Эйб подбирал свой костюм случайно не с тем расчетом, чтобы гармонировать с их нарядами? Если да, то он потерпел неудачу.
А потом я заметила первое дружеское лицо помимо Адриана. Розу Хэзевэй. Неудивительно, что она оказалась в числе подружек невесты, ведь именно ей счастливая пара была обязана воссоединением. Роза унаследовала темные волосы и глаза своего отца, и она была единственной дампиркой среди подружек. Я и без удивленных взглядов некоторых гостей знала, что подобное не было принято. Если Роза заметила эти взгляды или они ее как-то задели, она ничем этого не выказала. Она шествовала с гордо поднятой головой, и лицо ее сияло счастьем. Роза была ниже подружек-мороек – дампиры внешне подобны людям, – и отличалась более атлетическим сложением, чем худощавые, узкие в кости морои.
Среди людей тело Розы считалось бы совершенно нормальным и более чем здоровым. Тем не менее я, сравниваясь с мороями, чувствовала себя непомерно огромной. Я понимала, что это глупо – особенно если учесть, что у меня одежда меньшего размера, чем у Розы, – но не могла избавиться от данного ощущения. Адриан недавно полез ко мне с непрошеными советами и даже позволил себе заявить, что я пребываю на грани анорексии. Я тогда оскорбилась и заявила, что это не его дело… но с тех пор я серьезно задумалась над своим поведением. Теперь я старалась есть больше и даже набрала целый фунт. Это казалось мне мучительным и неправильным, пока мой друг Трей не заметил, что я стала выглядеть обалденно. Это подкрепило идею о том, что несколько лишних фунтов не убьют меня и даже, возможно, пойдут мне на пользу. Правда, признаваться в этом Адриану я не собиралась.
Когда вошла Соня, встали все. Невеста выглядела восхитительно, в шелке цвета слоновой кости и с крохотными белыми розочками в огненно-рыжих волосах. Королева была великолепна, но в Соне таилось сияние, рядом с которым блекла даже красота Лиссы. Хотя, возможно, это просто некое свойство, присущее невестам. Ореол любви, окружавший Соню этим сиянием. К собственному удивлению, я ощутила укол боли.
Наверное, Иэн разочаровался тем, что никакого кровопролития не последовало, но церемония была очень милой и душевной. Я поражалась каменным лицам моих спутников-алхимиков – сама я едва не расплакалась, когда молодожены обменялись клятвами верности. Даже если бы Соне с Михаилом не пришлось пройти через ад для того, чтобы воссоединиться, подобные церемонии все равно волнуют до глубины души. Когда молодожены поклялись любить друг друга вечно, я невольно нашла взглядом Адриана. Он не заметил, что я на него смотрю, однако было видно, что на него церемония подействовала сходным образом. Он был в восторге.
Столь редкое сентиментальное выражение его лица напомнило мне о ранимом художнике, прячущемся за маской сарказма. Мне нравилось это в Адриане – не то, что он страдал, но его способность глубоко чувствовать и преобразовывать свои чувства в произведения искусства. У меня, как и у всех прочих, есть свои чувства, но я никогда бы не смогла излить их в творчестве, даже если бы обладала соответствующими способностями, – мне это совершенно не свойственно. Иногда я изводила Адриана из-за его картин, в особенности из-за абстрактных. Но втайне относилась к его таланту с благоговением и восхищалась многогранностью его личности.