– Маринка – внучка моя. Загляденье девчонка. Сами увидите. Сейчас еще погостюет у дедов последний разок и… – дед присвистнул и махнул рукой, – унесут ее белые крылья. Город-то – нехорошее место. Соблазнов полно всяких.
– Чего мелешь-то, бес? – откликнулась Дарья Cеменовна. – Какие соблазны? Ей учиться надо. В институт она у нас поступила, – сообщила бабка главную семейную новость. – Вот и решила перед учебой погостить у стариков.
– Ну а ты, паря, чем в наших краях заниматься собираешься? – спросил Фаддей, обращаясь к Стрельникову. – Меня не проведешь. Я ученого человека за версту чую.
– Почему же ученого? – смутился Лука.
– Да я всех учеными зову, кто мне нравится.
Лука рассказал вкратце, так чтобы стало ясно и не вызывало лишних вопросов.
– Фотография – это дело хорошее. – Фаддей достал из-под стола бутыль, но даже не видя напряженного взгляда Луки, исполняя свое обещание, снова налил только себе и Виктору. – В городе-то пока жил, молодой еще – помню, баловался. А здесь бросил. Сам понимаешь. Никаких условий. Правда, сейчас, вроде как есть фотокамеры, которым даже пленка и бумага не нужна, а картинки можно по телевизору смотреть. Да уж больно дорого, полагаю, стоят, а? А с другой стороны, мне ли интересоваться – у нас и телевизора-то нет.
– Да, – согласился Лука, – хорошая камера недешево стоит. – Менее всего ему хотелось разговора на профессиональную тему, и он перевел его в другое русло. – А как у вас тут с погодой?
– Дак ведь я могу тебе наперед сказать, какая ожидается, – Фаддей хитро прищурил глаз. – С моих понятий, дня два, а может три, жмурь будет.
– Это как – жмурь? – спросил Виктор.
– А значит, солнце будет такое слепительное, что весь день ходить будешь глаза щуря. Жмуриться.
– А я думал, наоборот, дубак жуткий, – вставил Виктор. – Ну, в смысле – замерзнуть можно до «жмуриков».
На язвительное замечание Виктора Фаддей шутливо погрозил пальцем.