Короче, джихад во весь рост начался…
Но ход был свободен, и я решил не ныкаться, а тупо пробивать себе дорогу. И потому побежал. Пробежал мимо джипа, который признаков жизни не подавал, и выломился на улицу, наверняка полную воронят или кого-то в этом роде…
Еще одна очередь, но в воздух. За спиной.
Валить надо…
Думаю, в первую очередь меня на берегу Волги будут искать или в городе. А я вот ломанусь к Свияге – она тут совсем недалеко в Волгу впадает…
Автомат держал наготове, увидел движение – так и есть. Вороненок. Со стволом «Сайга-12», кажется. Косанул – упал.
Со спины какие-то крики, опять стрельба – это, похоже, уже непонятки у самого рынка.
А мне тише надо.
Ломанулся к тому вороненку и чуть не напоролся на второго, тот выперся посмотреть, что с первым. Видимо, друг был его. Едва успел первым выстрелить…
Ломанулся в кусты, благо тут зеленка. Прислушался.
Не надо торопиться, не надо волноваться…
У рынка снова выстрелы. Потом мимо меня по улице прошла «Нива-Шевроле», задняя дверь снята, там бойцы сидят, спиной вперед. С визгом повернула на Крымова.
– Здесь Кабан, меня кто-то слышит?
– Глаз, слышу тебя.
– Плюс, я выбрался. Отзвоню.
– Плюс.
О моих намерениях говорить я пока не стал – мало ли кто на частоте сидит…
Еще воронята есть? Или похуже?
Какого хрена на меня объявили охоту?
Пора?
Перебежал еще раз. Потом еще…
К Свияге вела улица Робеспьера – название, конечно, идиотское, хоть бы русского какого взяли. Но не суть. Суть в том, что в меня какие-то бдительные дружинники долбаные открыли огонь с дома. Я едва успел укрыться и загасил двоих, используя тепловизор. В конце концов, хоть они тут вообще левые, но лезть в чужие дела я тоже никого не просил. Влезли – получили.
У самой реки я столкнулся с зомбаком… не знаю, как он тут оказался, совсем не чистили, видимо. Буквально напоролся… он не виден был ни в темноте, ни через теплак, потому что зомбаки холодные. Оскаленная харя сунулась ко мне… хорошо, что я ногой ударил и не попытался бороться за автомат. Зомбак вцепился в автомат, который ему мешал, я же выхватил ПБ и выстрелил ему в голову. Зомбак свалился.
Хреново… очень хреново. Если они тут как на проспекте гуляют… то очень хреново…
Плохо дело…
Свияга была прямо передо мной – неухоженная, заросшая. Тут, кажется, хотели элитные дома строить и набережную отделывать, но какие элитные дома на родине великого Ленина? Это оксюморон получается…
– Здесь Кабан.
– Глаз, слышу.
– Вы на реке?
– Плюс, ждем.
– Я на Свияге, забирайте меня.
– Где именно?
– Увидите!
Река – не худшее решение. Она не дает разгуляться зомбакам, в ней можно спрятаться. Тут деревья, видно плохо.
Протрещали кусты, захлюпала вода… все, я на месте… Ищите теперь меня.
И начали искать. Только я по пояс забрался – а дно тут топкое – тормоза, крики…
– Он где-то здесь! В воде ищите!
Едва успел убраться от фонаря… с фонарями сейчас проблема, батареек нет, хоть это радует. Раньше у каждого были. А вообще – невесело, кто-то на нашей частоте сидит. То есть он ее знает… гад.
– Гранаты несите!
А вот это совсем худо.
Урча мотором, со стороны Волги показалась большая «казанка», с нее пулеметчик открыл огонь.
Фак…
Заорал – я тут, замахал руками – чего тут таиться. Рулевой увидел меня, подвел лодку ближе…
Фонарь высветил лицо.
– Он!
Я узнал голос.
– Помогите, блин…
Лодка едва не перевернулась, по нам открыли огонь.
– Трогай! – заорал кто-то.
Я заорал от боли в спине, когда лодка тронулась. Но это неожиданно помогло – когда лодка начала двигаться, ил отпустил ноги, и я перевалился в лодку.
Больно было – словами не передать. Все-таки, когда спина болит, чертовски хреново, хуже даже чем если зуб…
Пулеметчик начал менять ленту, мы уходили вверх, не думая разворачиваться.
– Куда мы идем?!
– Наверх! – проорал Саня-ВВ. – На реке ждут нас уже! Ходу!
Перед нами был мост, на мосту – стрелки и машина какая-то. Рулевой резко вильнул, сбивая прицел, мы открыли огонь из всего, что у нас было. Темная бетонная планида заискрила вспышками, кто-то что-то заорал – потом наверху ярко и светло полыхнуло. Бак рванул.
– Ходу, ходу!
Казанка вырвалась из-под моста, и тут открыл огонь уже я, потому что на дне лежал и мне хорошо видно было. Пока мы уходили, я все, что было в магазине, и разрядил. Из положения лежа. А лежать было некомфортно, потому что сыро стало – продырявили нас, и вода прибывала…
– Лодка течет!
– Фигня! Главное – движок цел!
И то верно.
Меня подняли в сидячее положение, и я стал вычерпывать воду какой-то миской. Мы уходили вверх по течению, и спина болела меньше…
Примерно через километр, нам отсигналили с берега, и мы тут же свернули. БТР, «крузер» с прицепом под лодку, бронированная буханка, еще один джип.
Нас зацепили с берега…
– Все целы?
– Все, – ответил Саня-ВВ, – считай, в рубашке родились. Там с моста ударили и с берега еще. Если бы не пулемет – пипец.
Меня подняли за руки, подошел Серый.
– Чо, цепануло, брат?
– Не, спину сорвал.
– Спина это пофик, заживет…
– Машину грузите!
Начали затаскивать продырявленную казанку на прицеп – сейчас ничего нельзя оставлять.
– Фары! – крикнул кто-то.
– Движение справа!
Меня уже взгромоздили в УАЗ, потому что там лежать было можно. Но сзади двери не закрыли, я все видел и слышал.
Кто-то пробежал мимо машины, неся что-то на плече, потом кто-то другой заорал во весь голос так, что даже я вздрогнул.
– Внимание, цель! На два! Мазута, заснул, что ли?
Хлопнул гранатомет, и почти одновременно с ним с БТРа шарахнул короткой очередью КПВТ – шарахнул так, что аж в душе все дрогнуло. Что-то полыхнуло, КПВТ долбанул короткой еще раз, а потом беспрестанно застрочил ПКТ…
Больше к нам до самого выезда из города прицепиться никто не решался, и даже зомби и монстров не было. Просекли, что лучше не связываться. Даже воронята больше не пытались, не рискнули.
Вышли, пошли какой-то дорогой… тут дорог полно и застройки полно, я говорил как-то – тут целая жилая зона до всего была, несколько городов, и до трех лимонов населения. Базы отдыха, коттеджные поселки – всего хватало.
Вот, на базу и зарулили. Там наши. Машины, люди, оружие – все наше.
– Сейчас помогу… – Саня подставил плечо, – давай аккуратненько. Вот… так. Только ты не психуй, о’кей?
– Чего психовать?
– Ну…
– Саша?!
И я увидел Элину.
– Папой-то смогу стать? Уй… ё…
– Если только римским.
– Да я уж чувствую…
Элина принялась меня лечить… по ее настоянию меня переложили на носилки и отнесли в здание. Там меня, понятное дело, ждали уколы. Причем немало уколов.
– Где ты так?
– Упал с фуры с четырехметровой высоты. Четыре с лишком даже. Из ружья по мне выстрелили.
– Вижу. Лежи.
Элина достала походный хирургический набор.
– Еще когда в лодку забирался, дернули…
– Лежи спокойно.
Первая дробина звякнула о кувез. Вторая.
– Что в Ижевске? Я что, в розыске?
– Не знаю. Я сбежала.
– Что значит – сбежала? – я не понимал происходящего, до меня еще не дошло, что если Элинка тут, то это не просто так.
– За мной пришли двое. Предъявили документы, сказали, что с тобой что-то, но пароля не сказали. Потом один на меня напасть попытался.
– И ты?
– Я их убила.
Я помолчал. Потом сказал:
– Молодец.
…
– Я опасался, что ты не сможешь.
– Смогу. Смогу, Саша.
…
– Я помню, как меня схватили. Больше этого не будет.
– Молодец.
Мелькнула мысль – в команду, что ли, ее взять? Из женщин получаются отличные снайперы. Я ее возил на стрельбище – результаты очень неплохие были. Если еще поднатаскать.
Опасно? Ну не опаснее, чем сейчас в гости приходят.
– Как они представились?
– Как сотрудники МВД.
– Диме сказала? Ты его видела?
– Видела. Он тут, со мной. Мы бежали вместе.
…
– Его пытались убить у подъезда. Меня они не заметили…
На следующий день я, хоть и с трудом и вопреки настоянию Элины, смог пройти с двумя палками несколько шагов. Получилось не очень, но… все же получилось. Больше всего я боялся обезножить – сейчас это смерть.
Еще через день, когда я лежал в домике, ко мне пришел Серый. Вид у него был весьма виноватый.
– Сань… – Серый не знал, куда глаза девать, – ты извини.
– За что?
– Да за мысли дурные. Ты же знаешь, что я про тебя… и про жену твою плохо думал. А оно вон как…
…
– Хорошо такую бабу найти. Которая не бросит, выходит…
– Хорошо, – сказал я, – вообще-то это ты меня извини. Встрял ты из-за меня с воронятами в блудняки.
– Это мы еще посмотрим. Если есть что предъявить – пусть попробуют. Заодно, пусть стрельбу на рынке обоснуют и все их заходы дикие. Как бы им не предъявили за беспределы все ихние.
– Серый, ты же знаешь, они не предъявлять, они мочить будут. Заныкаться бы тебе на время. Залечь.
– Посмотрим.
Мы оба знали, что я прав.
Гонец добрался до Тольятти на следующий день, после чего банда объявила мобилизацию. Тут дело было не только в том, что десять братанов дуба дали, но и в том, что их как лохов сделали. Если не отбиться – потом уважухи не будет, все кому ни попадя клевать начнут.
База воронят была на окраине, в одной из гостиниц. Сейчас там был полный переполох, люди надевали бронежилеты, садились в машины. На верхнем этаже старший – гнали его Клещом – разговаривал с Мобилой. Мобила – такая кликуха была у бывшего спецназовца ГРУ, который выжил и примкнул к банде. Помимо исполнения наиболее важных заказов, он тренировал воронят, вот почему у банды была такая зловещая слава. У него была своя бригада – десантура, морпехи, двое из спецназа.
– Короче, эти камбарские нас под молотки подвели, но с ними потом. Сейчас надо с Ганей за рынок развести, там непонятка. Но этим я займусь, тебе – задание особое.
…
– Серый есть такой. Из деловых, но бригада своя. Немой мне по рации передал – они его выпасали, он с этим ижевским…
…
– Короче, тихо его устанавливаешь, выпасаешь, берешь и сюда. Семью тоже. С ним отдельно разберемся – на кол его сажать или в рабство.
Сажать на кол – одна из публичных казней банды.
– Сделаем. Установочные есть у него?
– Серый. Завод у него свой, сыр вроде делает. Высокий, тощий…
Через несколько часов черный как уголь «Гелендваген» остановился около обваренного со всех сторон сеткой вагончика – закусочной. Мобила вышел, к нему в хвост привычно пристроился Бурка.
Дверь была открыта, только руку просунуть и засов поднять. Зомби так не сможет – местное изобретение.
Внутри было во многом так же, как и до всего этого, только ассортимент сильно победнее. Красивая девушка за стойкой, от зала место продавца тоже отгорожено сеткой.
– Здравствуй, хозяюшка…
– Здравствуйте…
– Чем покормишь?
– Макароны есть. С котлетами. Кетчуп, майонез. Все нормальное…
– Ну, давай…
Бурка прошелся по залу на восемь столиков…
– Чем платить будете?
– Патронами возьмешь?
– Возьму.
Мобила подмигнул.
– Обожаю девушек, разбирающихся в оружии, – он выстегнул магазин из «стечкина» – такие пойдут?
– Пойдут, у папы такой же…
– А сам папа где?
С кухни, словно чуя неладное, появился мужик. На поясе у него был «стечкин».
– Все в порядке?
– Да, пап, вот, патронами платят.
Мужик и Мобила смерили друг друга взглядами.
– Я человека одного ищу, – сказал Мобила, – говорят, он сыр делать наладил.
– Это не тут, дальше по дороге. Сергей Иванович.
– Хороший сыр?
– Хороший, мы у него берем. Можем отрезать.
Мобила кивнул.
– Вы бы лучше подсказали, как добраться. Заплутали мы.
– Сейчас нарисую.
Звякнула микроволновка.
– Все готово.
Мобила достал пачку патронов, барнаульскую, выложил на прилавок.
– Рисуй…
Оказалось совсем недалеко…
Там был съезд, на нем была стела – высокая, бетонная, на ней трактор и шестеренка. Не промахнешься.
Съехали, остановились. У них было два «Гелендвагена» и «бардак» – то есть БРДМ с переделанным моторным – поставили новенький дизель от газовского грузовика. За все машины было изрядно плачено кровью.
Мобила вышел первым, по лестнице забрался вверх, на крышу «гелика» – оглядеться.
– Карту! – бросил он.
И это были последние его слова.
Потому что земля рядом с памятником внезапно вздыбилась и бросилась в лицо…
Мобилу взрывом бросило через дорогу, метров на двадцать. Он не сразу пришел в себя.
Пришел в себя он от звуков одиночных выстрелов. Они были слышны как будто издалека.
– Там еще! – крикнул кто-то.
– Контроль!
Ах, как подловили…
Этот… в закусочной – он их и подвел прямиком к месту установки фугаса. Сирийский опыт – местные на другую сторону играют, поверишь им – заведут в засаду.
А сейчас расслабились.
Твою же мать…
Ладно… со всем с этим потом… главное – уцелеть. Потом он приведет сюда пацанов, девку на хор поставят на глазах отца, а самого отца на кол посадят. Или обольют бензином и подожгут.
Только еще уцелеть.
– Там проверяли?
– Нет там ни хрена…
– Тогда по коням.
– Все, уходим!
Зарычали моторы… звук удалялся, а он остался лежать тут.
Ништяк…
Ништя-як… не нашли, не убили, не добили, живой. Все остальное – туфта. Как говорил Винни-Пух все туфта, кроме меда.
Сейчас немного отлежаться, потом найти транспорт… это сложно, но вполне возможно. Добраться до города, там собрать пацанов… и вернуться сюда.
Или забрать все, что лежало на нычках, и дергать… дергать на хрен, пока не поняли, что он живой. Числиться мертвяком – тоже неплохо. Воронят боялись, но только до того момента, пока они казались неуязвимыми. Как только это стало не так, многие захотят посчитаться, очень многие. Оступившегося всегда затопчут.
Но это потом. Главное, он живой… а остальное приложится. Все фигня, кроме меда.
Он пополз. Метр за метром. Шаг за шагом. В какой-то момент что-то цапнуло его за палец, он отдернул руку – стекло, что ли, или гвоздь. Оказалось – мышь. Он вдарил кулаком… но мышь, вся в земле и какая-то мокрая что ли, продолжала разевать свою маленькую пасть.
И он понял, что мышь эта уже была дохлая…
Бывшая Россия
Близ Ижевска
Птицефабрика Вараксино
Тысяча тридцатый день Катастрофы
Говорят, что на родине и земля помогает. Фигня полная на самом-то деле. За пределами родных палестин тебя никто не знает, никому ты и на фиг не нужен, а тут ты в розыске, у тебя тут враги есть, есть люди, лично заинтересованные в том, чтобы тебя достать. И ходить надо осторожно – проблемы могут свалиться на тебя подобно тонне кирпичей с самосвала. Или ледышки с крыши по голове.
Но ходить надо…
Я понимал, что провал мой, скорее всего, начнется с того, что я выйду на кого-то из своих… на кого-то из группы. Потому что, пока я ныкаюсь, установить меня сложно, по сотовому меня не отследишь, не те времена, а прятаться я умею. Но как только я выйду на кого-то из своих, шансы быть обнаруженным растут в геометрической прогрессии. Особенно если тот, на кого я выйду, окажется гадом. Точнее, даже не гадом, а умным и предусмотрительным человеком, который решит, что на фиг ему связываться с опальным и обвиненным во всех смертных бывшим старшим экспедитором Ижмаша, бывшим депутатом Горсовета – а вот если он стуканет кому надо, то поимеет с этого вполне конкретные дивиденды. Потому что дружба – она дружба, но начальство больше всего на свете ценит верность. И правильно делает.
Усугубляло все еще то, что по моему настоянию мы все жили в одном месте. За городом, я имею в виду. Место называлось Вараксино, это за Малиновой Горой, которая раньше была деревней, а теперь стала заводским районом. И за Липовой Рощей – поселком Госсовета, куда до Катастрофы провели отличное шоссе, которым и сейчас приятно пользоваться. Вараксино было хорошо сразу по нескольким критериям. Во-первых, там место было, дома были, и инфраструктура какая-никакая, но была. Во-вторых, удобно, оно как бы на отшибе, что с основной площадки, что с четырехсотого производства: пара минут – и ты на Як-Бодьинском тракте, мало загруженном и неплохого качества как раз из-за Липовой Рощи. По городским забитым трассам совсем не надо ехать, сейчас, конечно, это значения не имеет, но… Потом там я просто все знал – там в свое время птицефабрика построила такой домик хороший – вроде как для персонала, но квартиры по девяносто, по сто двадцать метров, есть и двухэтажные. И он стоит почти буквой О, то есть для обороны хорош, перекрыл входы постами – и ни зомби, ни тварь не заберутся. Там люди жили, я по тихой хотел подъезд для своих откупить целиком, договаривался, но не успел. Там же рядом гаражный кооператив и там же дальше садовое товарищество с домами – то есть можно и жилье, и гараж, и огород иметь рядом. Ну чем не хорошо?