– ???
– А пока предлагаю вам взглянуть на своё левое запястье при полной луне. Такое бывает раз в четыре года, – неожиданно произнёс мужчина. – Собственно, для того я и здесь. Всего лишь…
Сергей машинально поднял к глазам руку. Рядом с большим пальцем на тыльной стороне ладони обозначились две шестерки. Изумлению его не было предела.
– Вот видите, знак особого расположения. Не каждому такая честь. Иные обходятся татуировкой, правда, видимой лишь другим. Скоро и ваша будет заметна в обычные дни. Дайте срок, – усмехнулся собеседник.
Неожиданно мужчина повернулся и, не говоря ни слова, пошел прочь. Силуэт медленно растаял во тьме палубы.
Сергей в каком-то необъяснимом страхе медленно вновь взглянул на свою руку. Чисел не было.
– Фу, чёрт, – с облегчением выдохнул он. – Кого только не носит по этой земле, – раздражение от испорченного вечера и злость почему-то на самого себя поставили точку на хорошем настроении. – Так, три шага назад. – Он открыл дверь и, медленно спустившись по ступенькам, направился вдоль длинного коридора в каюту. Сон – было всё, что ему оставалось.
Солнечный луч, на мгновение вспыхнув в зеркале на стене, накрыл тёплой волной закрытые веки спящего. Мириады огоньков запрыгали в предутреннем сознании. Сергей открыл глаза. Луч, медленно покинув зеркало, переместился в угол каюты. «Право руля!» – чуть было не крикнул он, наполняясь вновь от этого света хорошим настроением, и, бодро поднявшись, направился в душ. Время пролетело незаметно. Ближе к полудню, искупавшись в бассейне, с намерением «соснуть» он улегся на разложенном шезлонге прямо напротив входа в солярий, монотонно повторяя про себя: мысли лениво уходят, мысли лениво уходят…
– Осторожно с солнцем! Ничего не стоит испортить себе отдых даже в таких широтах.
Сознание, потревоженное окриком, медленно возвращалось. Тревожный голос заставил его открыть глаза. Он посмотрел на говорившего, и неприятный холодок волной прошел по спине.
– Тем более вы мне так и не ответили, отличный ли был вечер, – добавил вчерашний незнакомец, убедившись, что тот пришел в себя, и, как во время первой встречи, смотря куда-то мимо Сергея, направился к открытой палубе. Его тёмно-синий костюм среди массы обнажённых, разогретых тел с выступившими капельками пота почему-то не удивил никого.
«Чёрт возьми, я ответил вам. И не вечер, а ночь!» – хотел выпалить Сергей, но язык не слушался.
– Дьявольщина какая-то, – с трудом пробормотал он и, ошарашено посмотрев на остальных, кинул на плечи полотенце, направившись вслед странному человеку с твёрдым намерением задать пару вопросов. Однако тот будто испарился.
Обед прошёл относительно спокойно. Лишь молодой парень с девушкой, бойко общаясь по-испански, на секунду зашли в ресторан, но, видимо, передумав, тут же покинули зал. Больше никто не нарушал его относительного уединения.
– Можно? – Сергей постучал в приоткрытую дверь каюты.
– Да-да, входите!
Он узнал вчерашний голос. Толкнув дверь и сделав шаг вперёд, мужчина остолбенел: перед ним стояла обнаженная женщина.
– Проходите, проходите, что же вы встали? – вчерашняя знакомая удивлённо, будто всё так и должно было быть, смотрела на него.
– Э-э-э… может… попозже, – пролепетал Сергей откровенно растерянно, не понимая, что делать.
– Ну что вы, самое время, – даже как-то весело ответила она, – мы ведь договаривались, не так ли?
– Да, да. – Всё ещё не соображая, но почему-то уже двигаясь вперёд, проговорил он.
Женщина провела ладонью по своему лбу.
– Полетаем? – тихо спросила она и, взяв его за руку, потянула с собой.
Сергей уловил, что ноги отрываются от пола, и тело, которое уже не ощущалось, поплыло вместе с ним.
– Ты опять за своё! – крик Регонда из распахнутой двери заставил Сергея вздрогнуть.
Но было уже поздно. Стремительно миновав каюту палубой выше, где в каком-то сумасшествии метались на кровати парень и девушка из обеденной его истории, они вырвались наружу. «Уже ночь!» – подумал Сергей и не удивился. Было нечто другое, чему следовало удивляться сейчас.
– Держись крепче, – прокричала спутница, и небо, расколовшись пополам, раскрыло им чернеющую бездну.
Несколько мгновений немого восторга не дали почувствовать, что ветер в его ногах стал усиливаться, быстро превращаясь в вихрь, тянущий тело изо всех сил вниз. Рука разжалась. Он с ужасом поднял голову – женщина, почему-то улыбаясь, стала отдаляться с огромной скоростью, теряясь из виду. Ещё через мгновение он видел уже точку.
– Сатир! Сатир! – огромный кулак с таким грохотом опустился на дубовый стол, что вздрогнули не только приборы, чудом уцелевшие при этом, но и люди, стоящие вокруг. – Это что? Для чего это? Я вас спрашиваю! – рокотал голос. Человек в золотых аксельбантах, чуть приподнявшись в кресле и глядя на помощника, потрясал книжечкой в левой руке так, что, казалось, её красивый переплет вот-вот не выдержит и надломится.
– Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! – голос того, что стоял рядом, еле был слышен. – Николай Васильевич, как дворянин, не хотел ничего дурного, ведь так, Николай Васильевич? Совершеннейший пустяк. Помилуйте! – Он обернулся к человеку в длиннополом сюртуке, стоявшем понурив голову за его спиной, сделав тому выразительный знак глазами. Болезненное лицо осталось неподвижным. Не дождавшись ответа и мгновенно скрыв возникшее было недоумение, первый снова повернулся к столу. – Он и сам сожалеет, что так вышло-с, посмотрите, на нем же лица нет. Как у режиссёра, на набережной. Помните?
– Лица нет… Лица нет… Лица нет… – разнеслось по залу. Все с удивлением посмотрели вверх. Эхо стихло. Каждый подумал, что показалось только ему. Никому выглядеть идиотом не хотелось.
– И по-вашему, это совершеннейший пустяк?! А орден! Вы посмотрите, посмотрите только, что он пишет! – человек за дубовым столом держал уже лист бумаги и, поправив пенсне, прочёл: «За служение высокому прошу лично мне…» – Не дурно-с?! Станислава с мечами! Я принуждён разочаровать вас, сударь, – говоривший кинул взгляд на длиннополый сюртук, – постарайтесь не докучать боле. Да-с! Сделайте милость! – И повернулся в гневе к помощнику: – Он или вы здесь сошли с ума?! – Кулак снова опустился на стол. – Соображать надобно-с!.. Только представьте, чтоб я сам на себя писал прошение об ордене!
– Но желание, ваше превосходительство, желание принадлежать к «высокому». Признание, так сказать. Куда же без него-с. Почитай лет десять как мечтают-с, – вновь вкрадчиво, исподлобья глядя на протеже, начал второй. – Да разве ж не все желают? Помилуйте, ваше превосходительство. И потом, заветная мечта – принадлежать-то, ведь так, Николай Васильевич? Так? – настойчиво повторил он. Человек в сюртуке закивал головой. – А орден, ну что орден, мы бы и сами…
– Сгною! Всех сгною! – перебил человек в аксельбантах, вставая. – Хотите, чтоб надо мной смеялся весь Петербург? Вон, – словно обессилев, произнёс он и тут же, сильно закашлявшись, с трудом нащупывая рукой подлокотник, повалился в кресло. Помощник бросился наливать воду из графина.
Мужчина в сюртуке, ещё больше сгорбившись, пятясь, вышел из зала.
– Кто у нас ещё там? – через минуту, отдышавшись, сипло прохрипел человек за дубовым столом.
– Тютчев. Фёдор Иванович Тютчев, – подобострастно склоняясь, произнёс второй, – ещё Фёдоров Николай, библиотекарь с Румянцевской, Булгаков Сергей Николаевич, ваше превосходительство, марксист. Ну и этот-с, господин Флоренский. В который раз уже, прости господи.
– Нет уж, последних только с митрополитом!
– Подъехали-с. Чаёвничают пока, ждут-с. А, простите, Булгакова-то к ним зачем-с?
– Отец-то священник. Не худо бы напомнить. Чует моё сердце, увернётся он от этих, как их…
– Марксисты-с.
– Вот, вот. А потом сраму не оберёшься. Власть-то преемственна! Кому свинью подкладываем? Понимать надо-с! – Он погрозил помощнику указательным пальцем. – Ведь и во вторую кавказскую читать будут! Насилу тогда управились! В зачатке душить, в зачатке! – Его рука сжалась в трясущийся кулак.
И только сейчас оба заметили Сергея, замершего в углу.
– А это кто таков? – грозно спросил первый, с непониманием оглядывая одежду незнакомца. – Кто таков, спрашиваю? Нет, я решительно не понимаю… – Он опять начал подниматься из-за стола.
– Нобеля… – дрожащим голосом выдавил незваный гость. – Что же вы с Гоголем-то творите? Совестью российской.
– Чего-с? Чего-с изволили сказать? – помощник нисколько не смутился, заставив тем самым изумиться ещё больше человека в аксельбантах.
– Да что тут происходит? – зарычал тот. – Какой ещё Нобель?! Комментатор? С «Матч ТВ»? Почему не записан?!
– Торговец смертью, динамитный король. Тот, что учредил знаменитые премии. – Сергей взял себя в руки. – А комментатор… не скрывает, что болеет за «Спартак». Так это не грех.
– Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! Чтобы торговец не совершил… дурного-с… – помощник зло глянул в сторону гостя, – ежели что… искупил, искупил, вот-с. По сей день премии получают-с!
– Кровавые! И не все берут! – выкрикнул Сергей. – Журналисты перепутали смерть брата с его собственной. И назвали в некрологе, как и следовало, – миллионер на крови! Только страх, что это и останется после него, заставил Нобеля учредить свой фонд. Только страх! А вовсе не перемена взглядов на мораль!
– Почем знаете-с?! – вдруг завизжал помощник.
Сидевший за столом машинально отстранился от него, переводя удивлённый взгляд от одного к другому.
– Пьеса! За месяц до смерти он издает пьесу. Единственную, ваше превосходительство! Всего сто экземпляров. – Сергей с отчаянием посмотрел на человека в аксельбантах. – Подчинённые намеренно скрывают её от вас! Церковь запретила дальнейшие публикации, а родственники уничтожили все напечатанные брошюры. Они, да и мы все так думали. И вы особенно! – Он ткнул пальцем в помощника. – Но ровно через сто лет в королевском архиве Швеции обнаружили чудом уцелевший экземпляр.
– Так его и ждут в другом месте, – ответил помощник. – Да и знаем мы всё это… – вдруг устало произнёс он. – А вы… вы, значит, тот самый? – Голос вдруг стал сиплым. – Мальчишка.
– Мальчишка? Да сколько же ему лет?! – взревел председатель, придя в себя.
– Сорок пять, ваше превосходительство. Летом. – Стоявший у стола ухмыльнулся. – А зимой, если приосанится, годков на восемь больше. У нас в приёмной не записаны-с, ни тот, ни другой, – сделав шаг к синему мундиру и наклонившись, уже с улыбкой подтвердил он. Только в этом ракурсе ото рта до самого уха обнажился уродливый шрам говорившего.
– Боже! – выпалил Сергей, – Да мы с вами встречались! Помните, в подвале музея? Вы ещё сказали мне, что второй раз туда не приглашают! И вот опять…
– Вы ошибаетесь, – прошипел тот.
– Да что ж это такое! Не позволю! – Огромный кулак в третий раз с грохотом опустился на дубовый стол.
Неожиданно чья-то рука, крепко схватив Сергея за локоть, рванула его вверх. Потолок расступился, и зелёная крыша какого-то величественного здания, обложенного сетью каналов, уменьшаясь, понеслась вниз.
– Я ведь говорила тебе, держись крепче! – услышал он. Удивительная спутница была снова рядом. Придя в себя, Сергей крикнул:
– Кто ты-ы?! Как тебя зовут?
– Хельма-а-а!
– Хельма? Ведь всё уже было! Уже написано! – вновь прокричал Сергей. – Зачем же? – Он глянул вверх и тут же услышал:
– Так ты понял, что обещаю тебе я?
В этой фантасмагории, в этом безумном полёте глаза её казались неподвижными. Женщина по-прежнему смотрела на него. Видимо, вид пленника был настолько ошалелым, что, не дождавшись ответа, она крикнула:
– Что же ты хочешь? Так происходит всегда! В эту ночь! Майскую ночь!
Ему вдруг вспомнилось, как жена однажды предупредила: «Смотри, сегодня Вальпургиева ночь». Сергей никогда не был суеверным, но тогда… тогда отложил «Демона» Лермонтова. Успеется, подумалось в тот вечер. Он и не подозревал, как правильно сделал, поступив так. Но майские дети? Их убийца? И человек с палубы? При чём здесь они?
– Впрочем, если только это смущает тебя, забудь! – раздалось сквозь вой ветра.
И тут Сергей почувствовал чьё-то прикосновение. Вторая женщина, также обнажённая, легко, но крепко сжала его правое запястье. У нее был такой же волос, только ещё длиннее, и она тоже улыбалась.
– София! Держи его крепче! – крикнула Хельма, и вихрь, закружившись с удвоенной силой, заставил его закрыть глаза от боли.
Неожиданно всё стихло. Движение замедлилось. Внизу, в бездонной глубине ночи, то там, то тут зажигались мириады светлячков, напоминающих огни городов. Медленно проплывая под ними, светлячки беззвучно растворялись, утопая во мгле. Немного придя в себя, пленник с трудом выдавил:
– Послушайте, для чего всё это? Что же вы, с любым мужчиной вот так?
Женщины рассмеялись.
– Да, – жмурясь от удовольствия, произнесла София. – А как же иначе? Вы нас слушали всегда, и мы навечно с вами в этом мире. Без нас вы были никто. Даже в первый день творения. А с нами вы стали…
– Преступниками! – перебила её Хельма. – Преступили закон! И какой!
Смех, уже громкий, звонко ударил ему в уши.
– Но мы так не считаем! – пытаясь возразить, ещё слабо понимая чему, воскликнул Сергей. – Послушайте, – мысль осенила неожиданно, – так все, кого бьют мужчины, ведьмы? – И тут же сконфуженно замолк от глупости вопроса.
– Совсем нет, – весело откликнулась София. – Просто нам это нужно больше.
– Но зачем?
– Тогда вы становитесь ближе к нам, инфицируетесь, становитесь нашей частью. И даёте силы, новые силы. Ох как это необходимо.
Они посмотрели друг на друга, по-прежнему улыбаясь. Казалось, Сергей был какой-то забавной игрушкой в их руках, задающей нелепые вопросы, и тем веселил.
«Чушь, какая-то чушь», – мысли путались всё больше.
– Да и кто хозяин ваших действий? – воскликнула, глядя куда-то вниз, Хельма. – Кто даёт вам повод? Кто руководит вами? Глупые мужчины! – Веселье не прекращалось.
– А как же эмансипация? Если все так, как говорите вы, необходимости нет! Что же происходит на земле?
Женщины расхохотались.
– Это… это для дурочек! – показав рукой подруге вниз, прокричала Хельма. – Отчего не получить удовольствие от глупеньких барышень! А тебе самому разве не нравится? То, что происходит? – сквозь смех выдавила София.
– Я не знаю. Может, и нравится. Но… уместно ли вообще моё сомнение?
– Вот видишь! И здесь ты только следуешь. Ты ведом! Куда мы, туда и ты, и так с первой встречи с женщиной! Впрочем, разве ты расстроен? Честно? Скорее нет. – Хельма лукаво подмигнула ему. Спорить было глупо.
Неожиданно бездна, вспыхнув под ними, вновь раскололась пополам. Подруги переглянулись.
– Посмотри на них! Да, посмотри на эти ничтожества! Ты все поймёшь!
И женщины разом отпустили руки. Сергей камнем полетел вниз. Сердце замерло. Падение продолжалось секунды. Удар, и, скатившись с какой-то насыпи, но не поцарапав и пальца, он с трудом поднялся. «Вот это приключение», – подумал брошенный во второй раз, отряхивая пыль.
Гигантский карьер из сероватых скал и осыпей окружал неуютное место. Ни дерева, ни травинки. «Безжизненность», – первое, что пришло в голову. Но через мгновение взгляд поймал шевелящуюся вдали точку. Без сомнения, это был человек. Сергей, споткнувшись о разбросанные камни, направился в его сторону. Через несколько минут он был уже рядом.
Измождённый от тяжкого труда бородатый мужчина обтёсывал лежащую глыбу. Но узнать в ней какие-то знакомые очертания было нельзя. Однако и то, что работа продолжалась давно, было очевидно.
«Что же он хочет из неё сделать?» – подумал Сергей и подошёл ближе.
– Что вы делаете?
– Разве не видите? – ничуть не удивившись его появлению, ответил тот. – Я откалываю от глыбы маленькие куски.
– Но для чего?
– Чтобы камней было больше, чтобы всем хватило. Последние годы их нужно много, очень много. Иногда стоит даже очередь. Минули лёгкие времена, – бородач устало вздохнул и вытер со лба пот.
– Очередь из кого?
– Из тех, кто приходит за ними. Им нужны камни. Без них лишатся всего, чем владеют. Таково условие.