– Должно быть, она потащила вас в суд и отсудила у вас половину вашего бизнеса. У богачей ведь так происходит?
Дмитрий улыбнулся:
– В основном да. Но у нас все было иначе. Я заплатил ей щедрые отступные, и никакого суда не было.
Ульяна отпила еще глоток.
– И как у вас с этим теперь? – поинтересовалась она.
– С чем?
– С личной жизнью.
– Как вам сказать…
– По возможности прямо. Есть у вас девушка или нет?
Дмитрий внимательно посмотрел на Ульяну и спокойно ответил:
– Постоянной нет.
– Значит, вы – бабник?
– Да нет. Скорее наоборот. Я был бы рад встретить хорошую девушку и связать с ней жизнь, но… – Буров пожал плечами. – Как-то не выходит.
Ульяна хмыкнула.
– Странно. А я думала, вокруг богачей так и вьются красотки.
– Вьются, – согласился Дмитрий. – Да не те. Эти девицы смотрят на меня как на свою будущую жертву. Они настоящие охотницы. Однако пользуются слишком примитивным оружием.
– Но ведь оружие срабатывает?
– Реже, чем им бы хотелось.
Несколько секунд оба молчали, смакуя коньяк. Первой паузу прервала Ульяна:
– Дима, вы сказали, что не умели наслаждаться жизнью. А теперь научились?
– Да. Я встретил одного человека. Далеко, на Тибете. И он научил меня жить по-настоящему.
– Вы буддист?
Бизнесмен посмотрел сквозь бокал с коньяком на лампу и улыбнулся:
– Можно и так сказать. Я частенько наведываюсь в буддийские храмы. Но больше всего меня тянет Север.
– Когда-нибудь, когда и я научусь жить, возьмите меня с собой на айсберг, – шутливо сказала Ульяна.
Дмитрий пристально вгляделся в ее лицо и ответил неожиданно серьезным голосом:
– Хорошо. – Затем глянул на часы и сказал: – Нам пора в кают-компанию.
Ульяна вздохнула:
– Жаль. Мне с вами так уютно, что не хочется никуда идти.
– Правда?
– Да.
– Мы можем вернуться сюда после вечеринки и допить коньяк.
Ульяна засмеялась:
– А вы оптимист. Думаете, мы с вами будем в состоянии?
Он пожал плечами:
– Не знаю.
– Ладно. Если я не свалюсь с ног от усталости или коньяка, то обязательно зайду к вам, чтобы пожелать спокойной ночи.
– Ловлю вас на слове.
Они опустошили бокалы и встали с кресел.
Глава 3
Прерванная вечеринка
1
Беглов и впрямь переоделся. Теперь вместо теп-лых штанов на нем были черные брюки, а под свитер он надел белую рубашку. Преобразились и другие мужчины. Лелик сбрил свою многодневную щетину. Повар Круглов зализал реденькие волосы набок, сделав аккуратный проборчик. Даже метеоролог Ветров выглядел иначе – волосы его по-прежнему торчали в разные стороны, но носили явные следы борьбы с расческой.
Лишь одного человека не было в кают-компании – программиста Антона. Командор связался с ним по коммутатору, но Антон заявил, что скверно себя чувствует. К облегчению Ульяны, программиста тут же оставили в покое.
На стол выставили блюда с аккуратно нарезанным мясом, фруктами и хлебом. Кроме того, повар Круглов принес кастрюлю с горячим овощным рагу, и хотя Ульяна отказалась его есть, объяснив, что с детства не любит рагу, мужчины охотно подставляли тарелки под половник Круглова.
Дождавшись, пока все рассядутся и успокоятся, Беглов собственноручно разлил коньяк по пластиковым стаканчикам и провозгласил первый тост:
– За наших гостей и за то, чтобы вахта поскорее закончилась!
– За гостей!
– За конец вахты!
– За возвращение на Большую землю! – загалдели мужчины.
Коньяк пошел на «ура». Дальше тосты произносили по очереди все сидящие за столом, но довольно однообразные. Было совершенно очевидно, что жизнь в изолированном мире полярной станции надоела мужчинам до чертиков, и они не могли дождаться возвращения домой.
Дорогой коньяк довольно быстро закончился, и в дело пошла литровая бутылка «Смирновской».
Ульяна была слегка напряжена. Мужчины то и дело бросали на нее быстрые любопытные взгляды, и если бы не сидящий рядом Дмитрий, она бы чувствовала себя совсем неуютно.
Спустя минут сорок после начала вечеринки Ульяна решила, что было бы неплохо снять сотрудников станции в «вольной обстановке», чтобы затем вставить этот эпизод в финальные кадры будущего фильма.
Она подала знак Ивану. Тот кивнул и взял с колен видеокамеру. Сперва сняли общий план. Мужчины специально «для этого дела» провозгласили тост за процветание российской науки и за дружбу с иностранными коллегами.
Все были слегка навеселе, поэтому видеокамера никого не смущала. Воспользовавшись приподнятой атмосферой, Ульяна решила взять у каждого из присутствующих мини-интервью. Что-то вроде веселой застольной беседы. Причем попросила сотрудников сейчас воздержаться от научных тем и оставить их на завтра, когда в головах у всех прояснится и на станцию снова придет «унылая трезвость».
Фразу «унылая трезвость» подкинул повар Круглов, она тут же была весело подхвачена присутствующими, и в ближайшие пять минут ее – к общему удовольствию – склоняли на все лады, пока Круглов не подкинул новую фразочку.
Наконец, когда страсти слегка улеглись, Ульяна принялась за работу. Первой «жертвой» стал повар Круглов, так как он сидел ближе всех. Розовощекий повар отвечал на вопросы охотно, то и дело бросая взгляды в объектив видеокамеры, и даже, кажется, не без некоторого нарциссизма.
– Давно вы на станции?
– Это моя вторая вахта.
– И как вам тут?
– Нормально. (Взгляд в камеру.) Жизнь ведь везде жизнь. Что здесь, что на Большой земле. Просто здесь, на станции, все… как бы получше выразиться… в концентрированном виде, что ли.
– Ты, наверное, хотел сказать «в консервированном», – со смехом поправил Лелик.
Мужчины засмеялись. Повар делано усмехнулся и отчеканил:
– Очень смешно. Вот дойдет до тебя очередь – тогда и позубоскалишь, паяц. – Затем вновь повернулся к Ульяне, глянул в камеру и с величайшей серьезностью осведомился:
– Так на чем мы остановились?
– На том, что здесь, на полярной станции, жизнь проявляет себя в концентрированном виде, – подсказала Ульяна.
– Да, – кивнул повар. – Точно. Именно так.
– После того как отдохнете, снова вернетесь сюда?
– Как вам сказать… (Снова взгляд в видеокамеру.) Человек предполагает, а Бог располагает. Если я здесь, значит, мне суждено было сюда попасть. Если Господь захочет, чтобы я приехал на третью вахту, то приеду. В Библии написано…
– В Библии написано много всякой ерунды, – вклинился Лелик.
Повар нахмурился:
– Ты можешь помолчать хотя бы пять минут, ковбой недорезанный?
– Не будь твоя мамочка помешана на Боге, ты бы тоже был ковбоем, – со смехом заметил Лелик. – Мы те, кого из нас сделали наши родители.
Круглов одарил механика презрительным взглядом и снова повернулся к Ульяне, с некоторой торжественностью пояснив:
– Я православный христианин, крещен в двухмесячном возрасте. А насчет вашего вопроса, вернусь ли я… В общем, как Бог даст. Как можно не верить в Бога? Вы же верите в ветер или в мороз.
– Ветер и мороз я чувствую, – возразила Ульяна.
– А Бога – тем более, – назидательно изрек Круглов. – И ветер, и мороз – все это Он.
Ульяна улыбнулась. Разглагольствования о Боге в устах повара показались ей забавными. Круглов заметил это и нахмурился:
– Вам смешно?
– Простите. Просто я кое-что вспомнила… о своем.
– А я уж подумал, вас смешит то, что простой повар рассуждает о столь возвышенных материях, – с вызовом проговорил Круглов.
– Кок, кончай грузить! – небрежно проговорил механик Лелик. – А то наша гостья подумает, что мы все тут такие же помешанные, как ты.
– Не нравится – не слушай, – холодно парировал Круглов. – Только когда будешь гореть в адской печи, не говори, что я тебя не предупреждал.
– Когда я ем твои котлеты, у меня такое чувство, что я уже в аду, – со смехом парировал Лелик.
Ульяна улыбнулась и снова обратилась к Круглову.
– Жить месяцами в столь замкнутом пространстве, да еще и на краю земли – тяжело?
Круглов наморщил лоб:
– Сначала – да. Затем привыкаешь. А потом… потом снова тяжело и до смерти хочется отсюда слинять. Но знаете, – повар усмехнулся, – на самом деле жизнь здесь немногим отличается от жизни на Большой земле. Просто чуть меньше пространства и чуть больше свободного времени, которое нечем заполнить. Мне еще повезло – я обожаю кино, а у нас тут очень большая фильмотека. Антону тоже хорошо – он запасся компьютерными играми на сто лет вперед. А вот нашему метеорологу в этом плане приходится туго. Альберт Петрович обожает читать, но все, что писатели написали за три тысячи лет, он прочел еще в детстве.
Ветров пробурчал что-то невразумительное, и Круглов засмеялся.
Вторым на очереди был механик Леонид Парников. Как только Иван направил на него объектив видеокамеры, механик тут же напустил на себя деловой вид.
– Погоди, не снимай, – попросил он Ивана. Затем вынул изо рта зубочистку, обтер ладонью мокрые губы и аккуратно поправил на голове ковбойскую шляпу. Кивнул: – Теперь можно.
Ульяна задала первый вопрос:
– Вам, должно быть, приходится особенно туго? Вы ведь механик, а техника в условиях Крайнего Севера наверняка ломается в два раза чаще, чем на Большой земле.
– Вовсе нет, – возразил Лелик. – Техника ломается, если за ней нет надлежащего присмотра. А у меня все схвачено. Да и техника тут у нас – высший класс. Взять хоть снегоход, на котором я вас сюда привез. Знаете, сколько он стоит?
– Нет, но уверена, что очень дорого.
Лелик кивнул:
– Угадали. Люди, которые его собирали, собирают спутники и космические корабли. Так что наш снегоход мог бы спокойно бегать по Луне или Марсу. Все, что от меня требуется, это поддерживать его в том состоянии, в каком я его получил.
– Понятно. Значит, работать на станции вам нравится.
– Конечно. Здесь все проще, чем на Большой земле. Я знаю, за что отвечаю. От и до.
– Интересно, а как вы попали на станцию?
– С попутным ветром, – весело ответил механик.
– А если серьезно?
– А если серьезно, меня привела сюда несчастная любовь.
Ульяна подозрительно прищурилась:
– Правда?
– Святая правда, – кивнул Лелик.
– Его привела сюда несчастная любовь к деньгам, – саркастически изрек Круглов. – Он их обожает, а они его презирают. Так ведь, ковбой?
– Еще слово – и будешь плестись за снегоходом сзади! – с угрозой произнес Лелик.
– А я оставлю тебя без котлет! – ничуть не смутившись, парировал повар.
Ульяна улыбнулась. На ее взгляд, все шло отлично. Повар и механик вступили в перепалку, а Ульяна дала Ивану знак, чтобы он переместился к командору Беглову.
2
– Игорь Валерьянович… – начала она, но Беглов прервал:
– Командор. Называйте меня просто командор. Так мне привычнее.
– Хорошо, командор. Расскажите об исследованиях, которые проводятся на станции.
– Мне кажется, это будет слишком долго. Долго и сложно.
– А вы вкратце. В чем суть исследований?
– Гм… – Поперек переносицы командора пролегла глубокая складка. – Как бы вам покороче… Вы ведь слышали про глобальное потепление?
– Конечно.
– Повышение температуры приводит к деградации многолетне-мерзлых пород, что представляет серьезную опасность для экономики России. Деформации и разрушению могут подвергнуться важные объекты инфраструктуры, включая тысячи километров нефтепроводов и газопроводов. Из-за роста температур и таяния грунтов ослабляется несущая способность свайных фундаментов, деформируются и разрушаются здания, мосты и трубопроводы. Я не слишком сложно говорю?
– Вовсе нет. Значит, вы здесь исследуете глобальное потепление?
– Да. В числе прочего.
– А как вы стали полярником? Вас тоже «подтолкнули» к этому родители?
Беглов усмехнулся и отрицательно качнул головой:
– Не думаю. Если мои родители меня чему-то и научили, то лишь тому, что я должен заботиться о себе сам.
– Так как же вы все-таки попали на станцию?
– По знакомству. Три года назад мне позвонил один приятель и сказал, что набирается команда. Зарплату предложили хорошую, холода я не боюсь… В общем, отказываться было грех. Так что в моей истории нет ничего интересного или необычного.
– Не скажите… С точки зрения обывателя, в вашей истории необычно все.
– Ну, разве только с точки зрения обывателя… – улыбнулся Беглов.
Следующим был биолог Тучков. Перед тем как Ульяна подошла к нему, командор потихоньку ее напутствовал: «Павел Иванович только выглядит неприступно. На самом деле наш биолог общительный и добродушный человек. И ему есть что рассказать».
При виде оператора Ивана, а затем и подошедшей Ульяны биолог Тучков тревожно вскинул брови и весь подобрался.
«Непохоже, чтобы он горел желанием с нами пообщаться», – подумала Ульяна. Расположившись напротив Тучкова, она приветливо ему улыбнулась и сказала:
– Павел Иванович, вы самый старший из сотрудников станции. Должно быть, для остальных вы – кто-то вроде старшего наставника?
– Да, я действительно тут самый старший, – неуверенно заговорил Тучков, снял очки и стал нервно протирать их платком.
– Можно узнать, чем конкретно вы занимаетесь на станции? Какие исследования проводите? Только постарайтесь рассказать проще и, по-возможности, без научной терминологии.
– Проще? – Тучков нахмурился. – Проще… Если проще, то я исследую, какое влияние оказывают друг на друга человек и Север.
– А на Большой земле вы чем занимались?
– Примерно тем же, но без Севера.
Ульяна улыбнулась:
– Мы еще поговорим о ваших исследованиях. А пока – расскажите, как вы попали на полярную станцию?
– Как приехал? – Тучков водрузил очки на нос, но тут же снова их снял и вновь принялся натирать платком. – Ну, я, собственно, всегда мечтал о чем-нибудь подобном… Один мой коллега, моложе меня, проводил свои исследования на космической станции. Полярная станция, конечно, не космос, но… – Павел Иванович надел очки и блеснул стеклышками. – Редкий ученый может похвастаться работой в столь экстремальных условиях, правда?
Ульяна заметила, что на лбу у биолога выступил пот, и рассеянно улыбнулась.
– Да. Конечно. Я, собственно, о том и говорила. Скажите, а здесь, на станции, вы…
– Знаете что – давайте поговорим потом, а? – попросил вдруг Тучков. – Сегодня я себя неважно чувствую.
Биолог действительно скверно выглядел, и Ульяна не стала возражать. Она попросила Ивана опустить видеокамеру и заметила, что Тучков вздохнул с облегчением.
– Академик, расскажите ей, как перепутали полярную сову с каплуном! – возник повар Круглов.
Тучков нахмурился.
– Я был без очков, – сухо пробормотал он. Глянул на Ульяну недовольно и пояснил: – Потерял очки, только и всего. А эти зубоскалы мне теперь проходу не дают. Ну да, я немного рассеян. Но что тут плохого? Рассеянность в жизни – признак сосредоточенного ума.
– Да уж, академик, ума вам не занимать, – посмеиваясь, сказал Лелик. – Помяните мое слово, Ульяна: когда-нибудь этот тип перепутает повара с замороженной навозной кучей, оставленной мамонтом, и начнет втыкать в него иголки и брать биопробы!
Мужчины засмеялись, а пожилой биолог нахмурился еще больше, но в ответ ничего сказать не смог, лишь беспомощно поправил пальцем очки.
«Вот оно что, – поняла Ульяна. – Похоже, бедный рассеянный старик играет у них роль шута».
Следующим собеседником Ульяны стал доктор Кон. Тот сидел чуть в стороне от стола, в глубоком кресле, с дымящей трубкой в зубах.
– Я не умею давать интервью, – сразу признался он. – Вот если бы вы попросили меня провести диагностику – тогда другое дело.
– Хорошо, – улыбнулась Ульяна. – Какой диагноз вы бы поставили станции «Заря-1»?
Доктор усмехнулся и изрек:
– Здорова и годна к дальнейшей работе.
Ульяна засмеялась и задала следующий вопрос:
– Сотрудники станции часто болеют?
– Не чаще, чем в любом московском офисе, – ответил доктор. – А по здравом рассуждении, так даже реже. Московские менеджеры бегают по заснеженному, пронизанному сквозняками городу в легких ботиночках и тонких пальто. А мы, полярники, больше всего на свете ценим тепло, поэтому никогда не позволяем себе выходить на улицу одетыми не по погоде.
– Чтобы быть всегда здоровым – нужно тепло одеваться?
– Чтобы быть всегда здоровым – нужно просто быть здравомыслящим человеком.
– Таким, например, как наш повар! – со смехом заявил Лелик. – Этот розовощекий амур-переросток никогда не выйдет на улицу без трех пар теплых подштанников!
Мужчины расхохотались. Ульяна от смеха воздержалась, лишь слегка улыбнулась – ей не хотелось ни с кем ссориться. Вновь повернувшись к доктору (который тоже не смеялся, а лишь насмешливо щурил глаза да пускал из трубки дым), поинтересовалась: