– Говорю же, из-за пожара. Что в том санатории делать, когда стадиона нет?
– В санаториях лечатся…
– От чего? От бабкиных скандалов?
Не хотелось вспоминать, но мать с бабкой правда много ссорились последнее время. Может, Влада затем и отправили в санаторий, чтобы он этого не видел? Идея с поездкой была бабкина, так что очень может быть. Это в ее духе. Чуть что – «Владик, иди погуляй» или спать, если ночь на дворе. А тут экзамены на носу. Да и вообще на все их скандалы не нагуляешься. Вот бабка и решила его сбагрить в этот санаторий.
Лиза вздохнула: типа все поняла. Теперь доложит матери, что он сбежал, потому что боялся, как они тут с бабкой без него? Не поубивают друг друга? У дураков и взрослых всегда готов ответ на все вопросы, даже если они задают их тебе.
Ну и ладно! Лишь бы отстали и обратно не отправили. Влад специально застучал ложкой, чтобы не слышать, что там Лиза еще скажет, перед тем как уйти. Но Лиза – добрая, хоть и идиотка. Она только скрипнула дверью.
Влад уже поел в гордом одиночестве, но в комнату не торопился. У них с бабкой одна на двоих – вот уж повезло. Сидел себе над пустой тарелкой, смотрел в окно.
За кухонной дверью громко перешептывались мать и бабка. Значит, Лиза уже ушла домой, и мать осталась без громоотвода. А бабке надо было срочно войти и провести с Владом короткую воспитательную беседу. Что-то вроде: «Сбежал так сбежал, иди спать, завтра в школу».
Ну и что, что не надо в школу? Влад однажды ногу сломал: гонял на улице в футбол да и долбанул ногой по воротам. Так бабка потом каждое утро спрашивала: не может ли он еще ходить? Ну что там идти до школы-то, четыре остановки? Клюшку мою возьмешь, если надо. Она как поезд «Сапсан»: летит с бешеной скоростью и никогда не свернет с рельсов-то. А перед остановкой до-олго тормозит. Небось пол-лета еще будет в школу будить…
Сейчас мать стояла на страже Владькиной приватности, и радиоспектакль за дверью можно было игнорировать. Вот уйдет она завтра на работу, и будет Влад целый день отбрыкиваться от бабки сам. Шепот за дверью набирал децибелы. Сейчас бабка перейдет на визг, и тогда хоть беги. Влад взял со стола забытую поварешку и грохнул об пол, чтобы там за дверью притихли.
– Ты чего посуду бьешь?!
Влад не ответил. Мать снова что-то громко зашептала, и у нее получилось: поезд «Сапсан» ушел в депо, шаркая тапочками. Мать еще постояла под дверью, охраняя Владькин покой, и тоже пошла к себе.
Окно на пятом этаже в доме напротив светилось, как всегда в это время. Под нелепым торшером в кресле с газетой сидел Владькин невидимый друг. На таком расстоянии Влад видел только силуэт человека в кресле, даже не знал, молодой он или старый, мужчина это или женщина. И ни разу не видел, чтобы человек за окном вставал и куда-нибудь шел или, наоборот, приходил и садился в свое кресло. Он был там всегда, когда горел свет. И днем, когда за темными окнами ничего не разглядишь, Владу казалось, что он по-прежнему там в своем кресле под торшером, как на посту. Иногда из-за газеты появлялась рука с телефоном или пультом, иногда переворачивались, как будто сами собой, страницы газеты. Владу нравилось наблюдать за этим чудаком, который никогда не уходит и не приходит. Порой хотелось помахать, чтобы убедиться, что там человек, а не робот, но Влад не решался. И про себя называл этого в кресле «Мой невидимый друг», хотя какой он друг, когда ему и помахать-то стесняешься?!
«Хоть что-то не меняется в жизни». – Мать так говорит, когда Влад в очередной раз приходит с синяками или с двойкой или просто просит новый телефон. Вот именно так он любил своего невидимого друга: «Хоть что-то не меняется в жизни», – Влад сейчас именно это и чувствовал.
Но вообще-то это секрет. Если во дворе или в школе кто узнает, что Влад по вечерам подглядывает в окно за каким-то одноруким креслом, да еще помахать стесняется, ему несдобровать.
– Владик, ты спать собираешься? Завтра в школу! – Поезд «Сапсан» ворвался в кухню, усыпив бдительность матери.
– Ща… – Влад не поленился, вышел в коридор, выкопал из рюкзака дневник и еще кучу бумажек, подтверждающих, что экзамены сданы и будить его завтра в школу не стоит. Проснется – так и быть, занесет документы. А лучше пусть сама занесет, может, хоть директриса ей объяснит, что летом в школу не ходят. – На. Директрисе завтра отдай…
– А ты что, в школу не пойдешь?
– Нет.
– Почему это? – Она вертела в руках дневник с проставленными отметками и не могла связать причину и следствие.
– Потому что я все сдал. Больше мне до сентября в школу не надо.
– Что, совсем не надо?!
Поезд «Сапсан» долго тормозит.
Глава II
В которой пациенты обязуются соблюдать режим, а Влад оказывается в дураках
Медсестры в голубых робах выстроились в шеренгу напротив главного корпуса.
– А шутить-то здесь не любят! – гаркнул Влад на весь автобус. – Сейчас возьмут под белы рученьки – и в палаты. Вон и рубашечки приготовили.
Автобус дружно загоготал: у одной медсестры действительно была в руках гора белья неопределенного вида.
– Точно психушка! – выкрикнул кто-то.
Все снова заржали, а парень с переднего сиденья протестующе взвыл:
– Мама сказала: «Санаторий»!
– А папа передумал! – подвыл ему вихрастый Владькин сосед – Серега.
Все опять захохотали, а этот на переднем сиденье продолжал отжигать:
– Нечестно! Я домой хочу! Не хочу в психушку, отправьте меня домой! – У парня была физиономия полного придурка, Влад ему даже позавидовал: во артистизм у человека!
– Доктор сказал в морг, значит, в морг! – подыграла девчонка с дурацкой сумкой. Девчонка сидела в соседнем ряду, и ее рыжая соседка все время косилась на Влада и хихикала.
– Доктор? – недоверчиво переспросил парень и уставился на шеренгу медсестер за окном.
Елениванна, которая сидела рядом с ним и все это время молча слушала безобразие, наконец проснулась:
– Не волнуйся, Васечка, осенью поедешь домой. А пока в мор… – Автобус опять заржал. – Пока побудешь с ребятами в санатории. И ничего смешного нет! – последнее она сказала явно «ребятам».
Все разом притихли и, наверное, хором подумали: «Васечка-то, похоже, не придуривается». Лысый парень в хвосте автобуса запоздало передразнил:
– Васечка… – Но уже никто не смеялся.
Елена строго взглянула на шутника и стала отчитывать девчонку с дурацкой сумкой:
– А ты, Войтекова, думай, что говоришь.
– Да! В морг только по пятницам, выдача трупов с трех до четырех, – не унимался Лысый. Похоже, он единственный, кто ничего не понял. Так и запишем: дурак впереди, придурок сзади. Влад высунулся в проход, чтобы рассмотреть того и другого, но тут автобус круто свернул и затормозил.
По коленкам больно ударила Серегина сумка, песчинки на полу впились в ладони. Влад автоматически перекувырнулся и пришел аккурат на колени Рыжей. Той самой, что косилась на него и хихикала.
Дурацкое положение надо было спасать. Первый день в санатории, да так вляпаться! Влад нарочито пригладил волосы, поправил несуществующий галстук, откашлялся:
– Мадам, не подбросите до угла?
– Да легко! – Рыжая и правда легко взяла его за ремень и за ногу и рыбкой выкинула в проход: – Лети, космонавт!
Автобус заржал. Влад отряхнулся, наигранно поблагодарил, не выходя из образа вежливого придурка.
– Космонавт, – повторил Васечка, глядя на Влада влюбленными глазами.
Но тут двери открылись, Влад выскочил из автобуса прямо к медсестрам и подумал, что так рождаются прозвища. Елена чинно вышла за ним, держа за руку Васечку, развернула обоих лицом к медсестрам и велела строиться.
– А как ты упал! Космонавт! – повторил Васечка, не сводя с Влада обожающих глаз.
Надо же так влипнуть! Влад хотел шагнуть в сторону, но Елена крепко держала его за плечо. Другой рукой она держала за плечо Васечку, со стороны, наверное, та еще картина. Из автобуса выгружались ребята. Они это видели, обсуждали и хихикали. Вот ведь… Влад вытянулся по стойке «смирно», дождался, пока выйдут все и построятся (Елена построит!), шагнул к медсестре строевым шагом и отчеканил:
– Товарищ главврач дурдома «Солнышко»! Отряд по вашему приказанию прибыл!
Медсестра сделала такие глаза, как будто за ее спиной уже давно прятался кто-то со шприцем и только сейчас решился сделать укол. Отряд одобрительно загоготал. Бейджики медсестер с названием санатория (и правда, «Солнышко») синхронно колыхнулись, кто-то из персонала проворчал:
– Каждую смену одно и то же! Когда уже поменяют это название!
– Не нужно ничего менять, Марина Ивановна. – Елена еще сильнее вцепилась во Владькино плечо. – Я предлагаю назначать таких смельчаков старостами. Возражения есть?
Ребята притихли.
– Вот и славно, будешь старостой, Влад, раз ты такой смелый. А ты, – она подтолкнула сияющего Васечку, – будешь его помощником.
– Я?! – Васечка улыбнулся и посмотрел на Влада, как щенок на палочку. Сзади захихикали.
– Марина Ивановна, проводите всех по комнатам, а вы двое идите со мной.
Вот это влип! Влад брел за Еленой, нарочно наступая на газон, все равно она не видит. Васечка (Елена все еще вела его за плечо) то и дело оглядывался, чтобы одарить Влада придурковатой своей улыбкой и одними губами прошептать: «Космонавт». «Не съест же он меня!» – уговаривал себя Влад, прекрасно понимая, что лучше бы съел.
За спиной еще был слышен гомон ребят, Влад так и не успел ни с кем толком познакомиться, с Серым только, да Лысого запомнил, и девчонок еще… А его, похоже, теперь запомнили все. Староста! Мама, забери меня отсюда.
Елена подвела их к подъезду с пафосными стеклянными дверями, да и свернула к двери, маленькой железной, с надписью карандашом «Служебное помещение». Надпись, похоже, обновлялась не каждый год, а вот дополнялась каждый день. «Здесь халявный Интернет», – накалякал кто-то ручкой. «Но компьютер не работает», – уточнили маркером. «А еще у нас полно кофе, но чайник сломался. Одолжите чайник». «Фиг вам! Пусть Елена сперва вернет мой ноут. А то ишь, халявный Интернет». «Нечего было играть по ночам на полной громкости!» Всю переписку Влад дочитать не успел: Елена повела их по лестнице в подвал.
По коридору сновали медсестры с тележками, полными белья и котлов, под ногами вертелись коты разных мастей и размеров. Страшенный тигровый котяра с одним ухом кинулся Владу под ноги и побежал за ним, требовательно мякая басом, как будто только его и ждал. Влад сперва игнорировал, потом отпихивался, но кот был напорист: он вцепился зубами в капюшон Владькиной куртки, повязанной вокруг пояса, да так и бежал за ним, как собачонка.
– Животных в палаты не берите, нельзя, – заметила Елена. – Здесь вообще-то им тоже не место, но либо коты, либо крысы.
Влад не ответил, потому что не понял, к кому она обращается: к нему или к Васечке. Котяра, вцепившийся в куртку, не отставал, но Елена шла впереди и его не видела.
В подвале, как в игре-бродилке, за каждым поворотом пряталось какое-нибудь чудовище. Одноглазые и одноухие коты (похоже, и правда воюют за территорию с крысами), допотопный диван такого вида, будто его специально пытались уничтожить и огнем, и водой, и лобзиком, но ничего не помогло, хотя следы остались. Один раз на них выскочила санитарка со шваброй и завопила:
– Бахилы наденьте!
Васечка даже испугался, и Елене пришлось его успокаивать:
– Она добрая, просто других слов не знает. Это она так поздоровалась. Да, Марьсергеевна?
Марьсергеевна зарылась носом в химические кудри, как баба-яга, и пробубнила:
– Ходят, топчут, бахилы надевайте!
Влад захихикал, а котяра, про которого он уже успел забыть, вспрыгнул ему на плечи и зашипел. Елена испуганно обернулась.
– Похоже, они в контрах, – улыбнулся Влад. – Не любят коты надевать бахилы. Что, правда надо? Здесь?!
– Где ты взял, выбрось! – Елена уставилась на кота, но того занимала только санитарка. Вцепившись когтями в плечи, он шипел так, будто сейчас оттолкнется всеми четырьмя, и не будет больше никто надевать бахилы. Они уже разминулись, а кот все шипел, повернувшись мордой назад, глядя вслед санитарке. Она торопливо уходила по серому коридору и, сама в грязно-серой робе, сливалась со стенами. Только красная палка от швабры торчала над ее головой, как пустой флагшток. Палка странно двоилась перед глазами, ну и освещение в этом подвале!
– Ведьма, – задумчиво отметил Васечка, глядя санитарке вслед.
Кот наконец успокоился, слез да и слился с подвальной грязью, как будто и не было его.
– Ушел, – выдохнула Елена, провожая взглядом кота. – Вы тут осторожнее, они дикие. Только поваров признают, а на остальных могут и наброситься. Пришли. – Она свернула в очередной коридорчик, и стены сразу стали прилично белыми, а грязный подвальный пол – ковролином. Даже окошечко маленькое было под потолком.
Стол, диван, шкаф с бумагами. На столе компьютер (видимо, тот, сломанный) и маленький ноут (видимо, тот, конфискованный).
Влад уселся, не дожидаясь приглашения, и Васечка рядом с ним. Елена села за стол напротив ребят, сложив руки, как примерная ученица.
– Значит, слушай. Если ты теперь староста, твоя задача следить за дисциплиной в корпусе. Будешь назначать дежурных, проверять порядок в комнатах, и чтобы никто не убегал за территорию, а то есть у нас любители…
– Я?!
– Ты же самый главный выскочка. Вот и отрабатывай свою неостроумную шутку.
– Одну – все лето?
– Через месяц, может, найдется кто другой, – сказала она так, что дураку понятно: тот другой должен крепко накосячить, чтобы его выбрали старостой.
– А если он найдется раньше?
– Хитрый какой! Нет, только через месяц. Если с кем-то будут какие-то проблемы, спрошу с тебя. И вот возьми. – Она протянула Владу пачку листовок. – Раздашь всем.
Листовки были поросячьего розового цвета, много, пачка с палец толщиной. «Правила поведения в санатории», – прочел Влад и поспешно сунул пачку Васечке:
– Ты же мой помощник? Вот и раздай!
Еще не хватало самому такое распространять. Что он, придурок, что ли?
– Вопросы есть?
– Да. Можно я не буду старостой?
– Нет. Ваша группа на втором этаже. Сами дойдете?
Влад оскорбился, хотя видно было, что Елена и правда беспокоится, выйдут ли ребята без нее из подвала.
– Так я и думал. Идем. – Он кивнул Васечке и шагнул на грязный бетонный пол.
Обратно шли быстро: в подвале было, конечно, интересно, но жутковато, да и компания неподходящая. Васечка не затыкался и норовил взять за руку:
– Ты меня выведешь, космонавт? Я бы один заблудился.
– Не заблудимся. А если что, тут мы всегда найдем, у кого спросить дорогу.
– Только не у той ведьмы.
– Мне она тоже не понравилась.
– Интересно, где она?
– Что, боишься, что сейчас выскочит?
Васечка то ли оскорбился, то ли так замолчал. Влад шел по ориентирам: диван, лежбище страшных котов, лужа… Персонал с тележками сновал туда-сюда, как таджики на вокзале.
– Подвез бы, что ли, кто…
– Как?
– Забудь. Вон, кажется, выход. – Влад толкнул дверь, и за ней правда оказался выход на улицу, но, кажется, не тот.
Вместо газонов и асфальтовой дорожки ребята увидели пустырь, где-то вытоптанный, где-то перекопанный. Если пустить в ход воображение и принять, что вон те огрызки колышков могут быть футбольными воротами… Вокруг футбольного поля уныло нарезал круги одинокий бегун. Поодаль на брусьях висела девчонка уже без дурацкой сумки. Она так вертелась, ловко перехватывая перекладину, что в глазах рябило и двоилось. Выглядело круто. Спортсменка, значит. Ее рыжая подруга сидела на соседней перекладине. Впереди за этим импровизированным стадионом торчали посеревшие крыши домиков. На заборе, который отделял великолепие от частного сектора, болтали ногами мальчишки, явно местные.
– Где мы? – Васечка опасливо покосился на красные трусы бегуна.
– Просто вышли с другой стороны. Сейчас обойдем корпус и найдем своих. Листовки не потерял?
Васечка гордо показал пачку розовых бумажек. Лучше бы потерял! Влад хотел подбить его дать листовку бегуну, но решил, что сперва надо вернуться к своим, а уж потом развлекаться.