Продолжалось так почти два часа, и по моим соображениям поезд уже приближался к месту своего назначения.
Я посмотрел на часы – оставалось что-то около двадцати минут. И в этот как раз момент Джеральд Холборн захлопнул блокнот.
– Немного устал, – улыбнувшись, сообщил он и взглянул в окно. – А, мы кажется уже и подъезжаем.
Город действительно разросся и удивил меня долгими пригородами и большим числом хорошо видных издали дымящих заводских труб.
Наконец, поезд медленно въехал под крытый навес вокзальных перронов, а еще через несколько минут мы, разминая ноги, не спеша входили в зал ожидания.
– Джеральд!
Посередине зала, приветственно подняв вверх обе руки, стоял средних лет мужчина. Крепкий, с коротко остриженной почти круглой головой. Одет он был по-летнему легко: светло-серые парусиновые брюки, белая рубаха с короткими рукавами, легкие ботинки-полусандалии на ногах – типичный отдыхающий на небогатом курорте клерк.
– Джеральд, мой мальчик! – он уже стоял рядом и энергично обнимал молодого человека. – Как твои успехи, дорогой?
– Очень неплохо дядя, но сначала скажи – как отец?
– Ничуть не хуже обычного. Доктор им вполне доволен. Ну, что же, пойдем к автомобилю.
– Сейчас. Прежде познакомься, пожалуйста, с капитаном Дастингсом. Он прибыл в наши края на отдых, и нам надо помочь ему устроиться.
– Нет ничего проще. Очень рад познакомиться, – он протянул мне руку: – Мэтью Уиттон. Только я думаю, – он посмотрел на племянника, – в самом Саутпорте ему останавливаться вряд ли стоит.
– Да, я уже сказал мистеру Дастингсу об этом. Ты ведь сумеешь устроить его в деревне поблизости от нас.
– Вне всякого сомнения. Пойдемте же к машине.
Он схватил оба наши саквояжа и быстрым шагом направился к выходу.
– Ну зачем же, позвольте я сам… – смущенный такой любезностью начал я, но Джеральд сделал предупреждающий жест:
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Дядюшка силен как бык. Постоянно упражняется гирями, непосильными для нормального человека, и все равно не знает, куда девать излишки энергии.
– Ха-ха, тебе бы тоже не мешало побольше заниматься спортом, – полуоборотясь на его слова, проговорил мистер Уиттон. – Ну, пойдемте же, пойдемте.
Мне, для лучшего обзора местности, во время поездки предложили переднее сиденье рядом с Мэтью Уиттоном, который уселся за руль. Это позволило внимательней его рассмотреть.
На вид ему было лет около пятидесяти, но вряд ли больше. Нельзя сказать, что он производил впечатление силача – у него не было того показного рельефа мышц, которым козыряют фанаты в спортивных журналах или на шоу-конкурсах. В лексике простых, в особенности деревенских людей, есть слово «литой». Оно, на мой взгляд, очень подходило к тугой внутренней природной силе, которая порой превосходит искусственно накаченные мышцы. Мне встречались подобные люди, и очень похоже, именно к ним относился и Мэтью Уиттон.
Автомобиль с открытым верхом приятно продувался ветерком, и очень кстати – шел третий час дня и высоко стоящее солнце было жарким.
– Наверно, вода уже теплая и купальный сезон открылся? – спросил я у мистера Уиттона.
– Дядюшка Мэтью купается в любой воде, даже под Рождество, – ответил с заднего сиденья Джеральд Холборн.
– Не преувеличивай, пожалуйста, – улыбаясь, ответил тот. – А что касается воды, сегодня утром она была около восемнадцати градусов по Цельсию, и при такой жаркой погоде уже через неделю будет не менее двадцати.
Мы выскочили на окраину города, а еще через минуту покатили по широкой плотно уложенной гравием дороге. Справа от нас в разрядку виднелись крестьянские домики с подсобными постройками, слева – ярдов около трехсот – простиралась открытая местность, поросшая густой травой и редкими мелкими березками, а дальше виднелись громадные просторы моря, с густеющей к горизонту синевой. Берег здесь был чуть каменистым, приподнятым, и кромка воды оставалась вне поля зрения. Это создавало ощущение двух прекрасных соседствующих друг с другом природных миров. Воздух имел совершенно особенный запах, смешав в себе аромат сочных разогретых солнцем трав с легким, солоновато-йодистым дыханием моря.
Словно угадав мои ощущения, Мэтью Уиттон довольно проговорил:
– Хорошо тут у нас.
Каким-то приятным спокойным добродушием веяло от этого крепкого человека.
– А дальше природа еще лучше, – добавил с заднего сиденья Джеральд. – Сразу за нашим замком и той деревенькой, где вы остановитесь, начинаются дубовые леса. Шикарные, на много миль в глубину. Там есть деревья, которые древнее нашего рода. Кто-то правильно сказал, что они выросли на крови: здесь шли бои Кромвеля с роялистами и шотландцами. А еще раньше в этих местах были частые кровавые стычки между Ланкастерами и Йорками – алой и белой розами.
– А за кого в той войне выступал ваш род?
– Ха-ха, стыдно сознаться – и за тех и за других. Поэтому дядюшка Мэтью с одинаковой любовью рассаживает перед замком и белые, и алые розы.
– Джеральд, мой мальчик, не стоит смеяться над всем подряд, – слегка поморщившись, произнес Уиттон. Но и этот его маленький протест прозвучал мягко и снисходительно. – Знаешь к кому нам, по-моему, лучше всего поместить мистера Дастингса? К старикам Роббинсам.
– Правильно! Как я сам об этом не подумал. У них отличный дом, и люди они для нас близкие. Старый Роббинс еще занимается рыбной ловлей, – сообщил молодой человек, уже обращаясь ко мне, – а его жена отлично готовит. К тому же, у них неплохое хозяйство, да, дядя?
Мистер Уиттон кивнул:
– Прекрасная корова, овцы. Роббинс умелый рыбак, и к вашему столу всегда будет подаваться разнообразная свежая рыба. Жить будете, как у Христа за пазухой.
Впереди, слева от дороги, показался красивый и, судя по всему, недавно выстроенный коттедж. Не из дешевых, и совсем не деревенского типа.
– М-мм? – не поворачиваясь к племяннику, вопросительно протянул Уиттон.
– Да, останови, пожалуйста.
Тот затормозил и два раза громко нажал на клаксон.
С полминуты мы тихо стояли на дороге, потом дверь открылась и на крыльце показалась девушка. В легком, облегающем тонкую фигуру, светло-зеленом платье. Темные почти черные волосы были пострижены строгим каре с небольшой плотной челкой по верху высокого лба. Эта не очень обычная, характерная, пожалуй, для старых портретов английской аристократии прическа подчеркивала ее изящную шею и тонкие прямые плечи.
Она быстро пошла к нам по дорожке садика, а мистер Холборн уже вышел из машины и стоял у калитки.
– Здравствуйте, Джеральд! Очень рада вас видеть. Здравствуйте, господа.
Меня поразила улыбка, обнажившая на очень короткое мгновение ее зубы, ровные замечательно белые.
Мэтью приветственно махнул ей рукой как старой знакомой, а я привстал и несколько неловко поклонился из-за мешавшего мне автомобильного сиденья.
– Вы действительно рады меня видеть, Бета? – спросил Джеральд.
Она мило улыбнулась и кивнула в ответ головой.
– Тогда надеюсь, вы посетите нас сегодня в замке вместе с мистером Бакли?
Она опять очень мило и изящно кивнула:
– Я постараюсь, хотя папа ведь может задержаться, вы знаете, как он работает.
Они обменялись еще нескольким словами и, попрощавшись, мы двинулись дальше.
Почти сразу слева, с морской стороны, обозначился замок. Точнее, его верхняя часть в виде конических окончаний боковых башен и красной черепичной крыши центрального здания между ними. От основной дороги к замку шла боковая, поуже, но не из гравия, а мощенная старым плотно уложенным камнем.
– Мы проскочим мимо и завезем вас сразу к Роббинсам, – сообщил Мэтью. – Это еще несколько сотен ярдов, и справа начнется та самая деревенька.
Деревня оказалась совсем не маленькой – домов шестьдесят по меньшей мере. С приличным магазином в центре и пабом для пивного времяпрепровождения местной публики. В глубине, за последним рядом домов, просматривалась длинная современного стиля индустриальная постройка с какой-то техникой, трубами и прочими полагающимися и непонятными для обыкновенных людей приспособлениями. Из этого я правильно вывел, что вижу местную птицефабрику.
Дома жителей производили впечатление старых и добротных построек, выглядели крепкими, ухоженными, почти все – в два этажа.
– Совсем неплохая деревенька, – сказал я, – если ее вообще следует так именовать.
– Держится на птицефабрике в основном. Раньше была рыбацкой, но теперь этим меньше занимаются. Роббинс, как раз еще из тех старых рыбаков. Вон его дом. А сами вы любите рыбную ловлю?
– Очень, и занимаюсь этим при первой возможности.
– Ну, значит, он будет к вам вдвойне расположен, – проговорил с заднего сиденья Джеральд Холборн. – Сегодня вам надо будет пообвыкнуться здесь, отдохнуть с дороги. А завтра уж будьте любезны к нам в пять часов к чаю. А лучше – пораньше, посмотрите замок.
– Честное слово не знаю, как благодарить за вашу любезность.
– Никак не надо, но вот если вы время от времени сможете сыграть партию в шахматы с моим папашей, дядюшка Мэтью будет вам по гроб жизни благодарен. Он шахматы терпеть не может, и в то же время вынужден быть единственным партнером моего больного отца. Так что, если вы сможете его менять через день-другой…
– Перестань насмешничать, Джеральд. А вон и старый Роббинс.
Машина остановилась у невысокой изгороди. И завидев нас, к калитке двинулся загорелый, с небольшой стриженой бородкой пожилой, но с виду еще очень крепкий, человек.
Приветственно сняв с головы легкую парусиновую шляпу, он обратился в первую очередь к Джеральду:
– Здравствуйте, сэр! Моей старухи нет дома, будет огорчена, что не увидела вас.
– Я еще наведаюсь сюда. А сейчас мы хотели бы устроить у вас капитана Дастингса в качестве постояльца.
– Точнее, двух постояльцев, – добавил я. – Через неделю приедет мой друг.
– У вас ведь много места Роббинс? – сказал Мэтью. – А об условиях, я думаю, вы легко договоритесь и без нас.
– Какие проблемы, мистер Уиттон, наверху две отличные свободные комнаты. Мебель простая, но удобная. Я ведь держу все это, вы знаете, для дочери и внуков. А они не приезжают сюда из своей Канады. Позвольте ваши вещи, мистер Дастингс. Моя старуха отлично готовит, у нас тут все свое-недорогое. Я думаю, вы будете довольны.
Уиттон и Холборн, исчерпав свою миссию, вежливо попрощались и, напомнив, что ждут меня завтра, покатили к себе.
Комнаты, действительно, оказались очень хорошими. Просторными, с удобными кроватями и небольшими, пригодными и для работы и для простого сидения столиками. В каждой – небольшой шкаф, вполне вместительный для привезенного мной гардероба.
«Пэро несомненно будет доволен», – подумал я.
И укрепился в этой мысли, когда появившаяся вскоре миссис Роббинс стала долго и с удовольствием рассуждать об обедах и ужинах, которые, слава богу, у них в деревне есть из чего готовить. Меня даже несколько насторожили ее гастрономические проекты. Ни мне, ни, в особенности, Пэро лишний вес не был нужен. Вскоре, впрочем, инициатива перешла к мистеру Роббинсу с его рыбной ловлей.
– Я, знаете, люблю выходить в море почаще, – слегка пощипывая свою жесткую полуседую бородку, сообщил он. – Сейчас рыба только начинает двигаться к нашим берегам. Сельдь. А главное будет потом – пойдут анчоусы. В хорошие дни я вылавливаю их на продажу столько, что молодому парню надо две недели трудиться за такие деньги в городе. Надо, конечно, знать места и еще очень многое. Сейчас я выхожу в море просто посмотреть, попробовать сети. Да все равно попадается что-нибудь для себя, и хозяин местного паба с удовольствием берет добычу у таких рыбаков как я. Коптят, жарят. Приятная закуска к хорошему пиву.
– А завтра вы собираетесь в море?
– Да, но не очень рано. Часов после восьми. Сельдь, которая сейчас собирается у нашего берега, идет поверху. Ей нравится солнце. Она сейчас игрива, собирается в крупные косяки. Только, – он сметливо взглянул на меня, – если пойдете со мной, я дам вам брезентовый бушлат и такие же штаны. А то вы, хе-хе, так пропахнете, что сможете испортить своим визитом весь замок.
* * *
Та часть берега, куда мы на следующее утро вышли со стариком Роббинсом, была в незначительном отдалении от замка, ярдах что-нибудь в двухстах. Здесь, вытянутые на прибрежную гальку, лежали с десятка два рыбацких лодок и баркасов.
Пока Роббинс готовил один из них, я огляделся вокруг. В стороне от нас килем вверх, подальше от береговой кромки, покоилась большая старая лодка, видимо, уже отслужившая положенный ей трудовой срок, однако мое внимание привлекла совсем свежая надпись на корпусе: «Спаситель». Необычное название.
Старый рыбак заметил мое удивление, но сначала кивнул, предлагая грузиться и отплывать от берега. Мы легко столкнули баркас по мелкой гальке в воду и перекинулись внутрь – Роббинс на весла, а я на заднее кормовое сиденье.
Мой хозяин сделал несколько гребков, потом, взглянув на старую лодку на берегу, заговорил:
– Это я регулярно подновляю надпись. Редкое название, да? Но вполне заслуженное. В конце октября будет уже двадцать два года, как сэр Джон Холборн подарил эту лодку моему старшему брату, ныне уже покойному.
– А почему, все-таки, «Спаситель»? – поинтересовался я.
– Вот в этом-то вся штука. А было это, как я уже сказал, двадцать два года назад. В октябре. Основной рыбный промысел к тому времени уже закончился. Но шторма еще не наступили. И наловить что-нибудь для хорошего ужина можно было без всякого труда. Маленький Джеральд очень любил рыбачить, ну они и отправились в лодке все втроем: его отец – сэр Джон, Мэтью и мальчик.
Он посмотрел через плечо в открытое море и чуть отрулил в сторону замка, а потом, неспешно продолжая гребки, продолжил:
– Вот точно также мой покойный старший брат двадцать два года назад вышел в море. Был, правда, я сказал, октябрь, отлов прошел, и он вышел в море просто, чтобы опробовать новую сеть. Судьба так распорядилась, что сделал он это без особой нужды и в то самое время, когда несчастные Холборны отправились покататься.
Мы уже порядочно отплыли от берега, и только сейчас я обратил внимание на то, как выглядит замок с моря. Это было и неожиданно, и необычно. Со стороны моря замок являл собой крепость на краю обрывистых скал. Взору открывалась высокая суровая стена со средневековыми бойницами и длинной прорезанной узкими щелями галереей наверху, откуда воины могли легко вести стрельбу из арбалетов, мушкетов или легких пушек, в зависимости от технических средств своего времени. Стена была сложена из грубого булыжника, вероятно с тем секретом скрепляющего камень раствора, до которого ученым так и не удается до сих пор докопаться.
– В тринадцатом веке сработано, – с уважением кивая на это суровое воинственное сооружение, проговорил Роббинс. – Только не думайте, что весь замок такой. То есть в далекие времена оно так и было, но передняя часть замка переделана под красивую английскую усадьбу лет двести назад. Вы не видели? Вам понравится. А какие замечательные розовые клумбы перед входом устроил мистер Мэтью.
– Вы рассказывали о какой-то истории с Холборнами и вашим братом, – напомнил я.
– Да. Так вот… когда господа отплыли от берега ярдов на четыреста, лодка неожиданно дала сильную течь. Вода стала вдруг заливать днище. Опытный рыбак, наверно, сумел бы что-нибудь придумать – попробовать заложить щель тряпьем, прижать это чем-нибудь и приналечь на весла к берегу. Но сэр Джон Холборн вообще беспомощный человек, а мистер Мэтью – ловкий и закаленный, но человек не морской… ну и маленький мальчик с ними. Страх хуже смерти, мистер Дастингс. Особенно на море… Растерялись, попробовали вычерпывать воду, да бестолку – она прибывала. Мистер Мэтью рассказывал потом, что начал изо всех сил грести к берегу, а лодка уже погружалась и не шла. Сэр Джон был слабым помощником и больше успокаивал Джеральда, чем вычерпывал воду. А до берега было порядочно. Вода в это время у нас – семь-восемь градусов. Едва ли даже очень сильный мужчина доберется вот так до берега вплавь, а тем более мальчик… И тут, маленький Джеральд закричал: «Лодка, лодка!». Это был мой брат. Он как раз выезжал так, как вот мы сейчас с вами. Большое счастье, мистер Дастингс – такое совпадение.