— И вот еще что, — продолжала неугомонная миссис Грант, — я хочу, чтобы не только Мэри, но и ты, брат, остались в нашем графстве и все мы тогда будем соседями. Поэтому, Генри, ты тоже должен жениться. Я думаю, лучше всего будет младшая сестра Бертрам, Джулия. Она недурна собой, умница, и тоже унаследует от отца некоторое состояние. Как ты на это смотришь?
Но Генри лишь молча поклонился, не зная, что и ответить.
— Милая сестричка, — вступила в разговор Мэри, — если тебе удастся подбить его на такой шаг, я буду крайне удивлена. Я знаю своего братца чуть получше — он не способен на женитьбу. По крайней мере, сейчас. И, тем более что ему предлагается только одна конкретная невеста. Если бы у тебя была дюжина кандидаток, то, возможно, кто-нибудь из них и привлек бы внимание Генри. Хотя и в это мне верится с большим трудом… Если ты хочешь его женить, то ищи француженку, потому что всех англичанок он уже отверг. У меня было три милейших подруги, которые сходили по нему с ума. Между прочим, их матери (все почтеннейшие дворянки!) тоже были не против брака. Как мы с тетушкой только ни уговаривали его, на какие уловки ни пускались, все тщетно! Нет, ухаживать за девушками он, несомненно, умеет, но на этом его подвиги и заканчиваются. Потому что у него и в мыслях нет найти себе достойную пару и, наконец, остепениться. А пора бы! И если ты не хочешь, чтобы сердце мисс Бертрам было разбито навсегда, ты не допустишь, чтобы эта девушка встретилась с нашим братцем.
— Неужели это правда, Генри? — воскликнула миссис Грант. — Никогда не поверю. По-моему, она зря на тебя наговаривает.
— Конечно! Но я надеюсь, сестра, что ты не будешь относиться ко мне так жестоко, как Мэри, — улыбнулся Генри. — Прости мне мои юношеские сомнения и искания. Я еще слишком молод и поэтому боюсь ошибиться в выборе. И к чему такая спешка? Счастье должно длиться всю жизнь, поэтому торопиться тут не следует ни в коем случае. Я положительно отношусь к браку, как и любой здравомыслящий мужчина. Помнишь, как писал Мильтон о жене? Она, по его словам «последний лучший Божий дар».
— Ну вот, миссис Грант, теперь все понятно? — вздохнула Мэри. — Ты только посмотри на его отвратительную ухмылку. А как он жонглирует словами! Нет, уроки адмирала не прошли даром!
— Мне неважно, что говорят молодые люди относительно женитьбы, — продолжала миссис Грант. — Если им не хочется вступать в брак, это только означает, что они не встретили подходящей пары, только и всего.
Доктор Грант засмеялся и поздравил Мэри с тем, что по крайней мере, у нее-то самой с этим все в порядке.
— Да! — воскликнула юная мисс Кроуфорд. — И я этого не стыжусь. А что такого? Если мне встретится достойный молодой человек, я с удовольствием выйду за него замуж. Я считаю, что это долг и обязанность каждой девушки. И чем быстрее, тем лучше, особенно, если этот союз будет основан на взаимности.
Глава 5
Молодые люди понравились друг другу с первой встречи. Все они были милы, общительны и между ними сразу возникла взаимная симпатия. Сестры Бертрам не завидовали красивым девушкам, потому что сами были весьма высокого мнения о собственной внешности. Мэри Кроуфорд понравилась им не меньше, чем их братьям — черноглазая, смуглая, с длинными каштановыми волосами. Будь она блондинкой, как Мария и Джулия, могла возникнуть и конкуренция, но тут ни о каком сравнении не могло быть и речи, поэтому обе мисс Бертрам сразу же успокоились, увидев девушку, совсем не похожую на них самих.
Вот брат Мэри был, конечно, не так красив. Его скорее можно было назвать простоватым. Он был черноволос, с несколько грубоватыми чертами лица, но, тем не менее, настоящий джентльмен, умеющий прекрасно держаться в обществе. И его изысканные манеры тут же расположили к нему обеих сестер. Во время второй встречи выяснилось, что Генри не такой уж и простачок, как могло показаться с первого взгляда. Теперь сестры отметили и приятный овал лица, и безукоризненно белые зубы, и даже крепкое телосложение. После третьей встречи в доме священника, ни о какой простоте уже не было и разговора. Генри, как выяснилось, был самым очаровательным молодым человеком, с которым приходилось общаться сестрам Бертрам, и обе были от него без ума. Но так как Мария официально была уже помолвлена с мистером Рашуортом, следовательно, уже не могла претендовать на его внимание. Джулия прекрасно сознавала это и, понимая, что все права на юношу принадлежат исключительно ей, уже через неделю готова была безумно влюбиться в Генри Кроуфорда.
Однако Мария не собиралась уступать Генри. И хотя все в округе прекрасно знали о ее помолвке, все же свадьбы пока не было, и поэтому она рассуждала так:
— Я еще свободна и имею право обращать внимание на симпатичных молодых людей. Ничего страшного в этом нет. А уж мистер Кроуфорд пусть сам решает, как ему поступить.
Генри, безупречно следуя этикету, ухаживал за сестрами, никому из них не отдавая, однако, предпочтения.
— Мне очень нравятся эти сестрички, — объявил он миссис Грант, проводив обеих мисс Бертрам до экипажа после обеда, — они такие замечательные!
— Мне очень приятно это слышать, — улыбнулась миссис Грант. — Но кажется, Джулия все-таки нравится тебе больше. Гораздо больше.
— Да-да, несомненно, — согласился Генри.
— Правда? А ведь все говорят, что старшая сестра самая красивая во всей округе.
— Наверное, ты права. — Несчастный Генри был готов поддакивать сколько угодно. — Она действительно безупречно сложена, да и лицо у нее куда приятнее. Но все же Джулия в чем-то милее ее. Разумеется, Мария определенно нравится мне больше, но я постараюсь с этим смириться, поскольку ты приказала мне нацелиться на Джулию.
— Я не хочу даже с тобой разговаривать. Но, в конце концов, ты поймешь, что я была права. Джулия как будто была создана специально для тебя.
— Я про это и говорю.
— Кроме того, дорогой братец, Мария Бертрам уже помолвлена. Она сделала свой выбор, и тебе нечего даже приставать к ней со своими ухаживаниями.
— Да, именно это мне и нравится в ней больше всего. Помолвленная женщина всегда находится в выигрыше перед свободной. Так что Мария уже всем довольна и имеет право вести себя естественно. Ей не приходится насильно улыбаться и кокетничать, чтобы очаровать какого-нибудь холостяка. В этом огромное преимущество всех помолвленных женщин. Да и мне легче. Я не буду иметь перед ней никаких обязательств.
— Между прочим, мистер Рашуорт — достойный юноша, — заметила миссис Грант. — И они очень скоро поженятся.
— Но мне кажется, что мисс Бертрам не слишком часто о нем думает. Во всяком случае, ведет она себя довольно свободно. Но меня это не касается. Надеюсь, мисс Бертрам хорошо подумала, прежде чем дала согласие на помолвку.
— Ну что нам с ним делать, Мэри? — воскликнула мисс Грант, обращаясь к мисс Кроуфорд. — Наш брат становится невыносим.
— Я думаю, лучше всего оставить его в покое. Такие разговоры ни к чему не приведут. В конце концов, какая-нибудь девица все равно обведет его вокруг пальца.
— Но я этого не хочу! — возмутилась миссис Грант. — Я не позволю никому одурачить собственного брата! Все должно быть честно.
— Не стоит так переживать, — успокоила сестру мисс Кроуфорд. — Ему это не повредит. Любого из нас одурачивают рано или поздно.
— Но не в браке же, Мэри!
— А в браке особенно, — невозмутимо продолжала мисс Кроуфорд. — Подумай сама, дорогая миссис Грант, и назови хоть одну пару, где оба супруга выиграли от брака и ни один из них при этом не был бы одурачен. Именно на свадьбе и совершаются самые жульнические сделки. А происходит все потому, что человек, решившийся создать семью, требует от своего партнера максимум красоты, ума и состояния, предлагая взамен, как правило, жалкий минимум. Разве не так? Нет, я верю, что исключения существуют, возможно, одно или два на каждую сотню супружеских пар.
— Ну, милочка, вероятно, твоя тетушка преподавала тебе плохие уроки семейной жизни. Надо было тебя давно забрать сюда в деревню. Город действует губительно на молодую душу.
— Моя тетушка, действительно, была несчастлива в браке, — согласилась мисс Кроуфорд. — Но кроме нее у меня есть много примеров, исходя из которых, я могу сделать заключение, что брак — это система уловок и расчетов. Иногда человек, рассчитывающий на какую-то добродетель партнера, сразу после свадьбы сталкивается с такими его пороками, что и сказать страшно. Но уже ничего не поделаешь — приходиться смиряться. Так как же это назвать, если не обманом?
— Дорогая моя сестричка, уж здесь позволь мне с тобой не согласиться, — возразила миссис Грант. — Если тебя послушать, то получается, что после свадьбы начинается только ужас семейной жизни. Ты однобоко смотришь на этот вопрос. Конечно, потребуется немало времени, чтобы люди привыкли друг к другу, так сказать, притерлись, поскольку мы идеализируем своих любимых еще до свадьбы, а приходится сталкиваться с обыденной жизнью. Но если партнер не обладает каким-то достоинством, на которое мы рассчитывали, мы наверняка отыщем у него массу других — такова человеческая натура. Если стараться больше обращать внимание на хорошее, тогда и в голову не придет, что тебя кто-то обманул.
— Мне остается только позавидовать твоему оптимизму, — улыбнулась Мэри. — Ну что ж, попробую никого не разочаровать и оставаться верной себе еще до замужества. Надеюсь, что и мои друзья не слишком будут меняться после свадьбы.
— Да я смотрю, ты такая же упрямая, как и Генри! Ну, ничего, мы тебя вылечим, и твоего братца тоже. Оставайтесь жить в Мэнсфилде, и вот увидишь — вы оба у меня забудете о своих бредовых заблуждениях.
Кроуфорды с удовольствием приняли предложение остаться. Новый дом Грантов прекрасно устраивал Мэри, да и Генри был не прочь задержаться здесь еще на некоторое время. Если поначалу он намеревался провести в Мэнсфилде лишь недельку, то теперь понял, что воздух здесь здоровый, люди приятные и торопиться ему было, собственно, некуда. Миссис Грант с восторгом сообщила мужу о том, что Кроуфорды остаются у них пожить, и доктор не протестовал. Общение милой болтушки Мэри доставляло ему удовольствие, а присутствие в доме Генри служило отличным поводом ежедневно распивать кларет.
Мисс Кроуфорд была приятно поражена тем, какое впечатление произвел ее брат на обеих сестер Бертрам. Впрочем, девушки его всегда любили, может быть, не столь открыто и восторженно, но все же… Что касается братьев Бертрам, то они, в свою очередь, тоже сразу же понравились Мэри. Она призналась себе в том, что даже в Лондоне вряд ли можно было бы найти двух столь очаровательных юношей. Старшего она немного знала, встречаясь с ним время от времени на столичных вечеринках. Он и тогда обращал на себя всеобщее внимание, а теперь оказался здесь, буквально под боком. В этом Мэри усматривала перст самой судьбы. Эдмунд был мил и приятен, но не столь эффектен, как Том. К тому же, Том был старшим, и это решало все. Через несколько дней Мэри явно почувствовала, что звездам угодно, чтобы она влюбилась именно в Тома.
Том Бертрам нравился всем. Это был разговорчивый и весьма общительный молодой человек. В обществе он держался с достоинством, но всегда собирал вокруг себя любознательных молодых людей, которым мог поведать о чем угодно и ответить на любой вопрос. Он был весьма популярен в свете. Казалось, что деревенская жизнь ничуть не повлияла на его характер и развитие — он вел себя как самый настоящий столичный джентльмен.
Вскоре мисс Кроуфорд поняла, что они с Томом составят великолепную пару. Раздумывая о достоинствах Тома, Мэри на первое место выдвинула парк — самый настоящий классический английский парк окружностью в пять миль. Сюда можно было добавить просторный современный дом, так удачно расположенный в центре парка и скрытый в зелени деревьев — такому особняку позавидовал бы кое-кто и из королевской семьи! Его только нужно заново обставить, но это придет со временем. У Тома очень милые сестры, тихоня-мать, да и сам он человек приятный во всех отношениях. К тому же в будущем он станет следующим сэром Томасом. Вот только не стоило ему так сильно увлекаться игрой, уж слишком он азартен. Но и с этим можно было бы бороться… Таким образом, Мэри выбрала Тома и теперь, чтобы лучше понять его, стала интересоваться лошадью, на которой Том скоро должен был отправиться в Лондон, чтобы принять участие в ежегодных скачках.
И хотя сами скачки продолжались не слишком долго, зная характер Тома, можно было предположить, что он застрянет в столице на несколько месяцев. Поэтому Мэри должна была действовать активно. Том неоднократно приглашал ее на эти скачки, часто говорил о них и задумал даже устроить вечеринку по поводу своего отъезда, но дальше разговоров дело не пошло, и бедная Мэри пока что оставалась ни с чем.
А что же в это время происходило с Фанни? Как она отнеслась к появлению новых жителей в Мэнсфилде? Казалось, ее мнением вообще никто не интересуется. При случае Фанни могла открыто восхититься красотой мисс Кроуфорд. Что же касается Генри, она старалась помалкивать, потому что до сих пор считала его простоватым, а так как кузины решительно протестовали против этого, не желала им перечить. Такое молчание вызвало недоумение Мэри.
— Я ничего не могу понять, — заявила как-то раз мисс Кроуфорд, прогуливаясь по парку с братьями Бертрам. — Кто такая ваша Фанни? Теперь я имею представление о всех членах вашей семьи, но эта девушка остается загадкой. Она уже принята в свете или еще нет? Так как она обедает с вами у нас, надо полагать, что выезжает и в свет. Но, с другой стороны, за столом она ведет себя так тихо, что кажется, она еще ни разу не выезжала. Может быть, вы будете так милы, что объясните это мне?
— Мне кажется, я понял, о чем вы спрашиваете, — ответил Эдмунд, к которому непосредственно обратилась Мэри. — Я не знаю, как это считается официально, но могу заверить, что наша кузина — совершенно самостоятельная и независимая девушка. Что же касается условности «быть принятым в свете», то я решительно отказываюсь ее понимать.
— Неужели? По-моему, это очень легко, — улыбнулась Мэри. — Кстати, от этого многое зависит. И манеры, и даже внешность у девушек сильно отличаются в зависимости от того, выезжают они в свет или пока что остаются в доме. Ваша Фанни для меня пока что загадка, а вообще-то по виду девушки это всегда легко распознается. Девицы, которые еще не выезжают в свет, носят одинаковые платья и даже шляпки. Они выглядят чересчур серьезными, а иногда и чопорными, все время молчат и если отвечают на вопросы, то односложно. Вы зря улыбаетесь. Поверьте, это все на самом деле так. И если только не возводить это в ранг культа, то я считаю такую градацию уместной. Девушки обязаны быть тихими и скромными. Единственное, что тут плохо — так это перемена в поведении девушки, которая происходит внезапно, в кратчайший срок. Бывали случаи, когда скромница после первого бала превращалась чуть ли не в распутницу, до того резко приходится менять свои манеры! Представьте себе, как юная девица восемнадцати или девятнадцати лет после долгого молчания вдруг должна научиться разговаривать на любые темы и поддерживать светские беседы! Это же уму непостижимо. Мистер Бертрам, я думаю, вы поддержите меня. Наверняка вам самому приходилось наблюдать в обществе нечто подобное.
— Я с вами полностью согласен, — отозвался Том. — Мне кажется, вы сейчас вспомнили мисс Андерсон. Но это несправедливо по отношению к ней.