– Здесь всегда так оживленно?
Сидя в ландо, Мора восторженно осматривалась. Они остановились через дорогу от кондитерской Гантера наряду с другими роскошными экипажами. Официантки сновали между кондитерской и транспортными средствами, доставляя мороженое и другие лакомства. Море стало любопытно, как это им удается не испачкаться в лошадином навозе, ведь эта неприятность могла произойти в любую секунду.
– Да, всегда. И знаете почему? – Лорд Чатем с улыбкой подался вперед, намереваясь поддразнить ее.
Мора уже научилась распознавать подобную улыбку и внутренне вся подобралась. – Это одно из немногих мест, куда молодым женщинам разрешается ходить без компаньонки в компании мужчины.
– Разумеется. И не имеет ничего общего с качеством товаров, – сухо отозвалась Мора, однако обвела взглядом сидящих в других экипажах, чтобы проверить его гипотезу. Молодые мужчины, вольготно развалившиеся на сиденьях, угощали дам мороженым. – Все выглядит довольно невинно.
«Вовсе не так зловеще, как можно было бы ожидать, судя по тону лорда Чатема», – мысленно добавила она. Он пожал плечами, явно намереваясь спорить.
– Зависит от того, с кем именно вы лакомитесь мороженым.
Подошла официантка, чтобы принять заказ, и Мора запаниковала. Что выбрать? Время от времени в доме дяди подавали мороженое, но ей никогда не приходилось выбирать из такого многообразия вкусов. Дети предпочли клубничное, лорд Чатем пожелал мороженое с жареным фундуком. Мора все еще колебалась.
– И одно с шоколадным кремом для леди, – подмигнув, произнес он и пояснил: – Совершенно декадентский выбор.
Мора покраснела. Джентльмен впервые сделал за нее заказ, обращаясь с ней, как со знатной дамой. Будучи девушкой практичной, она понимала, что подобное поведение продиктовано всего лишь его хорошими манерами. Он просто исполняет свой долг. Тем не менее ей стало очень хорошо. Никто никогда прежде не делал для нее подобного.
Мороженое с шоколадным кремом и в самом деле оказалось декадентским. Мора поняла это, едва отведав. Оно приятно холодило язык и нёбо, оставляя богатое послевкусие, она наслаждалась каждым кусочком, осознавая, однако, что лорд Чатем пристально за ней наблюдает.
– Вам нравится? – поинтересовался он, хотя ответ и без того был понятен. – Мы можем распорядиться, чтобы мороженое доставляли каждый день прямо в особняк.
– Каждый день? – Мора удивленно вскинула бровь. – Похоже на апогей роскошной жизни.
Лорд Чатем попробовал мороженое.
– Итальянцы едят это лакомство каждый день. Во Флоренции полно gelaterias[8], в которых подают мороженое. По-итальянски оно называется gelati, – пояснил он для детей, которые ловили каждое сказанное им слово. – Многообразие выбора поразило бы вас. Огромное количество шоколадных, ванильных, клубничных вкусов, мороженое с миндалем. В общем, почти любое, какое только можно вообразить.
– Я хочу там жить, – сообщила Сесилия. – Я бы ела мороженое каждый день.
Лорд Чатем подергал своими черными бровями и с притворной серьезностью воззрился на девочку.
– Я там жил и ел мороженое каждый день, ведь оно – одна из визитных карточек Италии.
– А какие еще? – тут же спросил Уильям, отвлекаясь на мгновение от мороженого. – Вулканы? Я знаю, что Этна находится в Италии.
– И Везувий тоже. Однажды я совершил восхождение на эту гору…
Остаток дня лорд Чатем развлекал детей рассказами о своих приключениях за границей, они восторженно впитывали каждое слово. Мора тоже слушала очень внимательно, немудрено, его историями невозможно не увлечься. Граф оказался превосходным рассказчиком, а то, о чем он говорил, действительно захватывало воображение. Прежде Море не приходилось встречать никого, столь много поездившего по свету. Как это, должно быть, увлекательно, путешествовать! Он явно наслаждался временем, проведенным вдали от дома. Черты его лица смягчились, взгляд сделался мечтательным при воспоминаниях об узких улочках и городах, расположенных в горах, обильной пище и тонких винах, подаваемых на виллах. Собственный мир показался Море очень маленьким. Самое дальнее расстояние, которое ей приходилось преодолевать, – от Эксетера до Лондона, но едва ли это можно назвать путешествием. По сути побег.
Сесилия положила голову ей на плечо, и Мора обняла заснувшую девочку.
– Думаю, пора возвращаться домой.
Мороженое было съедено, и дети чувствовали приятную истому после отлично проведенного дня.
Домой ехали медленно в потоке других экипажей, и шум вокруг не способствовал поддержанию беседы. Мора молчала, занятая своими мыслями, в которых безраздельно царил сидящий напротив нее мужчина. Он представлял для нее настоящую головоломку, любящий веселье, но могущий проявить твердость, беззаботный, но ранимый, красивый и любящий флиртовать. Ее работодатель – самый большой соблазн, которому тем не менее нужно противостоять, ведь от этого зависело ее нахождение в его доме. Ей вообще нельзя думать ни о чем подобном, как бы ни было сильно искушение, как бы он ни соблазнял ее своими улыбками и дерзкими словами, разжигая огонь страсти и любопытства.
Мора выбранила себя за минутную слабость. Не вызывало сомнения, что этот мужчина принялся бы заигрывать с любой женщиной, но сама она не могла позволить себе стать его следующей целью. Возможно, именно поэтому другие гувернантки и ушли. Они, вероятно, обладали большей моральной стойкостью.
– О чем задумались? – поинтересовался лорд Чатем, вытягивая ноги. – О чем-то стоящем?
– Мне просто интересно, почему от вас ушли все прочие гувернантки.
Дети вполне достойные, хотя временами и слегка неуправляемые, сказывалось отсутствие регулярного воспитания. Особняк в хорошем районе города, да и работа для гувернантки не столь обременительная, как можно было ожидать. Технически Мора не находила недостатков, однако миссис Пендергаст дала понять, что обстановка в доме невыносимая.
– Подозреваю, мисс Колфилд, им просто не нравился я.
На его губах появилась едва заметная озорная усмешка.
– Но в это невозможно поверить.
Вероятно, дело было в том, что он нравился им слишком сильно.
– Уж не хотите ли вы сделать мне комплимент? – Он рассмеялся, но снова посерьезнел. – Уверяю вас, Старуха Чернослив – наша гувернантка Номер Четыре – терпеть меня не могла. А я слишком часто прерывал ее занятия с детьми. Она сказала, что, если я сделаю так еще раз, она уйдет. Я именно так и сделал, и она ушла.
– Возможно, ей просто было не по душе то, что ее называют Старуха Чернослив?
От Моры не укрылся подтекст в словах графа. Уж не предостерегал ли он ее таким образом? Не были ли его слова косвенным намеком на то, что он будет и дальше вмешиваться в воспитательный процесс, когда ему заблагорассудится?
– Так вот, насчет расписания занятий, лорд Чатем… – начала было Мора.
– А разве вам не понравились наши сегодняшние уроки? – Он улыбнулся мягкой обезоруживающей улыбкой.
– Уроки?
– Я же говорил вам, что уроки приложатся. Так и случилось. Сначала у нас было занятие по этикету, во время которого я объяснил детям, как вести себя во время поездки в экипаже. Затем урок естествознания, посвященный природе ветра и подъема, а также свойствам воды, когда мы с Уильямом были у пруда. Еще мы занимались историей и географией, обсуждая Италию и вулканы.
– Все верно, – согласилась Мора, уже ничему не удивляясь. Лорд Чатем проявил внимание и смекалку, чтобы завоевать интерес детей. Немного найдется мужчин, подобных ему. Во всяком случае, до сегодняшнего дня она не знала ни одного.
Он снова игриво подмигнул ей:
– Так что, мисс Колфилд, вы не единственная, кто может обернуть полезные занятия в игру.
– Сегодняшний день прошел превосходно, но детям все же нужно строгое расписание, – не сдавалась Мора. – Прогулки на природе в него тоже можно включить. Выделим для них отдельный день, – убеждала она. – Я же не против. Наоборот, всем сердцем верю в то, что они пойдут детям на пользу.
Ландо остановилось у особняка, и беседа прервалась. Все, чего Море удалось добиться от лорда Чатема до того, как они вышли из экипажа, – равнодушное «посмотрим». Она повела домой Уильяма, а лорд Чатем взял на руки спящую Сесилию. В этот момент он гораздо больше был похож на отца, чем на графа. При виде согревающей душу сцены любой тут же простил бы ему миллион грехов: невнимательность, приведшую к тому, что дети завтракают в одиночестве, беспорядок в детской, хаос в доме и постоянное бессовестное распутство, сопровождающееся флиртом.
Несомненно, мужчина, который так хорошо обращается с детьми, не может состоять из одних пороков, но для Моры это еще хуже. Гораздо спокойней знать, что он совершенный негодяй, наподобие, скажем, Уилдерхема. Тогда бы она точно знала, чего от него ожидать и как с ним себя вести.
В фойе их встретил жесткий взгляд дворецкого Филдинга.
– Милорд, ваш адвокат ожидает встречи с вами. Он находится здесь с двух часов пополудни.
Мора догадалась, что дворецкий выражает неодобрение, насколько вообще осмеливается это сделать. Внешне лорд Чатем остался совершенно невозмутим, лишь крепче стиснул челюсти.
– Мисс Колфилд, не могли бы вы взять Сесилию? – Он переложил спящую девочку ей на руки. – Похоже, я забыл об условленной встрече. Филдинг, проводите мистера Браунинга в мой кабинет. Я немедленно с ним встречусь.
Мора стала подниматься по ступеням с Сесилией на руках и Уильямом, плетущимся сзади. Она начинала понимать, почему лорд Чатем проявляет поразительное равнодушие к составлению расписания занятий для своих подопечных, игнорируя значимость распорядка дня. Оказывается, он не в состоянии даже запомнить предстоящие ему самому встречи.
Глава 5
– Итак?
Риордан расположился за большим письменным столом красного дерева, глядя на адвоката властным, как он надеялся, взглядом.
– Я к вам с плохими новостями, – начал Браунинг, поправляя на переносице очки. Риордана этот жест особенно раздражал.
– Ну разумеется.
Мистер Браунинг никогда не приходил с хорошими новостями.
– Леди Крессида Вейл и ее муж виконт намерены добиться опеки над детьми.
По крайней мере, он не пытался приукрасить действительное положение дел. Все же Риордан почувствовал себя так, будто его ударили кулаком под дых.
– Хотите сказать, они намерены запустить лапу в трастовый фонд детей?
Риордану едва удавалось держать себя в руках. Он ожидал чего-то подобного, поскольку леди Вейл не постеснялась объявить о своих намерениях прямо на похоронах Эллиота.
За столь прямолинейное высказывание Браунинг наградил Риордана строгим взглядом поверх очков.
– Нет никаких доказательств того, что в своих действиях они руководствуются корыстными побуждениями.
– Она кузина отца Уильяма и Сесилии по материнской линии, а я по отцовской. Это означает, что в вопросе о ближайших родственниках мы равны, за исключением разве того, что моя семья взяла на себя заботу о детях, а ее предпочла уклониться, хотя шанс предоставлен был.
Риордан очень хорошо помнил тот день четыре года назад, когда его брат бросился спасать положение, взяв к себе двух сирот, оставшихся без пенни в кармане.
– Теперь ситуация изменилась, – уклончиво отозвался мистер Браунинг. По его тону Риордан догадался, что плохие новости еще не закончились.
Откинувшись на спинку стула, он сцепил пальцы рук.
– Разумеется, ситуация изменилась. Эллиот оставил детям солидное состояние, в то время как их родной отец Исмаил не дал ничего, кроме разваливающегося на куски имения.
Никто не хотел обременять себя заботой о двух сиротах, не имеющих никаких перспектив в жизни.
– Условия опеки также претерпели изменения, – с тревогой в голосе добавил адвокат, в подтверждение своих слов пододвигая Риордану лист бумаги. – Предыдущий граф считался достойным опекуном.
– Хотите сказать, я таковым не являюсь? – воскликнул он, чувствуя, как в душе начинает закипать гнев.
– Я ничего не хочу сказать. Таково мнение ваших оппонентов.
Браунинг кивнул на лист бумаги, побуждая Риордана прочесть его.
Риордан, с каждой секундой распаляясь все больше, быстро пробежал глазами длинный список приписываемых ему грехов: неподобающий образ жизни, разврат, любовь к азартным играм, отсутствие у детей распорядка дня, неспособность дать им вразумительное образование и все в том же духе. Все вышеозначенное могло бы быть нивелировано присутствием в его доме женщины, которая смогла бы стать детям матерью. Эту роль леди Вейл конечно же предназначала для себя. Риордан счел предложение смехотворным, потому что та стала бы еще худшей матерью, чем… чем… что ж, никакого удачного сравнения, как ранее сегодня выразилась мисс Колфилд, ему даже не приходило в голову.
– У детей будет распорядок дня. Так и передайте Вейлам. – Риордан оттолкнул от себя лист бумаги, запустив его через весь стол с чувством удовлетворения. – Я нанял гувернантку.
Пусть теперь Вейлы попытаются перекозырять его. Раз они так стремятся к порядку, они его получат. Мисс Колфилд со своей любовью к структурированности очень бы обрадовалась.
Закашлявшись, Браунинг заерзал на стуле.
– Со всем уважением к вам, милорд, у вас уже было пять гувернанток.
– Они, как вы выразились, «были» не у меня.
При столь явном вульгарном намеке Браунинг снова закашлялся.
– Хорошо. Скажу по-другому, они находились у вас на службе. За очень короткий период времени в вашем доме сменилось пять гувернанток.
– Ну и что из этого?
Если этот тощий, похожий на хорька адвокатишка намеревается перейти на сторону его оппонентов, Риордан, черт побери, заставит его заявить об этом в открытую.
– Видите ли, милорд, столь большое количество, к сожалению, свидетельствует не в вашу пользу.
– Это вы так считаете. – Риордан пронзил Браунинга жестким взглядом. – Мой брат оставил детей на мое попечение, а не на попечение Вейлов, и сделал это не просто так. Вейлы могут протестовать сколько вздумается, но завещание Эллиота остается неоспоримым.
Он надеялся, что английский закон, эта неколебимая громада, устоит и на этот раз.
Мистер Браунинг хранил молчание, с каждой секундой все более тягостное.
– Мистер Браунинг, скажите что-нибудь, – спокойно произнес Риордан.
– Я искренне соболезную вашей утрате, милорд. Покойный граф очень мне нравился. – Тем самым адвокат подразумевал, что до нынешнего наследника ему нет никакого дела. Риордан уже привык к подобному обращению. Не в первый раз его сравнивали с братом, и всегда не в его пользу. – Обстоятельства смерти графа бросают тень на непогрешимость его последней воли.
– А теперь скажите то же самое, но проще, чтобы и я понял вас.
– Вейлы могут заявить, что перед смертью он лишился рассудка.
Риордан принялся изучать свои руки.
– И выиграют дело?
– Не знаю. Это имеет значение?
Не имеет. Чего нельзя сказать о скандале, который за всем этим разразится. Память Эллиота будет замарана. Риордан сделает все, что в его силах, чтобы этого не допустить. Его брат при жизни стал святым и скончался при загадочных обстоятельствах. В любом случае он не заслужил, чтобы его прилюдно изучали и подвергали осуждению.
Риордан снова пододвинул к себе лист бумаги с перечнем своих грехов: любитель женщин, беспорядок в доме, отсутствие у детей матери. К величайшему сожалению, Браунинг во всем прав. Никакая гувернантка не сможет заткнуть собой эту брешь. В задумчивости он принялся барабанить пальцем по столу. Гувернантка-то не может, а вот законная супруга – другое дело.