— А что, если Новый потоп все-таки не состоится? — Я не доверял септианским пророчествам. А особенно когда они исходили из уст такого прохвоста и лицемера, как первосвященник Нуньес.
— Что значит «не состоится»? — Гатри посмотрел на меня с осуждением, словно я признался ему в тяжком и непростительном грехе. — Новый потоп уже начался! Разве все это… — Он обвел рукой бурлящую вокруг нас реку. — Разве все это не служит ярчайшим свидетельством моей правоты? Надо быть слепым, шкипер Вражек, чтобы не замечать столь очевидные вещи!
— Огонь и вода возвращаются на землю, но ведь не факт, что дело закончится потопом, — попытался возразить я. — Океаны разольются в прежних границах, но что нам помешает уйти обратно на материки? Почему из всех прогнозов нашего ближайшего будущего вы выбираете самый невероятный?
— Ересь! — категорически отрезал септианин, не заступая, однако, за рамки приличий. — Вам, огнепоклонникам, неведома истина, ибо вы отказываетесь видеть дальше собственного носа! Хорошо, если за вашими играми с огнем лежит простая глупость и наивность. Но горе вам, если это не так! Огонь, каким вы все прельстились и какой пытаетесь укротить, нечист! Он — последнее искушение человека Багряным Зверем! Зверь почуял великое очищение — потоп, — почуял свою агонию и стремится напоследок сбить с праведного пути как можно больше честных людей! Багряный Зверь бьется в слепой злобе и изрыгает огонь из самой преисподней! А вы, наивные дети, радуетесь этому огню, греетесь возле него, готовите на нем пищу, освещаете им себе путь! Иными словами, грешите напропалую, не зная, что огонь очистится лишь тогда, когда Землю омоют священные воды потопа! И никак не раньше! Лишь на чистой земле может загореться чистый огонь! Огонь, в котором может сгореть ваше тело, но не бессмертная душа! А пока Земля покрыта толстым слоем грязи и обломками трона Багряного Зверя — Столпами, — его огненная отрыжка медленно сжигает ваши души, оставляя в неприкосновенности тела. Тела, такие же грязные, как весь нынешний мир и сам огонь! Тела, какие скоро растворятся в мировом океане подобно тому, как вот эта река растворяет в себе грязь и вулканический пепел… Впрочем, у вас еще есть шанс спасти свои души. Вполне реальный шанс, какой представился вам, возможно, в первый и последний раз!..
— Вы заблуждаетесь, мистер Гатри, если думаете, что ваша проповедь заставит меня последовать за вами на строительство Ковчега, — тактично перебил я вошедшего в раж ангелопоклонника. — Я уважаю вашу веру, ваши убеждения, и даже в какой-то степени завидую вашей несгибаемой целеустремленности. И все же ни я, ни мои люди не сунемся на ваш Ковчег, даже если свершится чудо и нам выпишут туда пригласительные билеты. Просто нам с вами не по пути, и вы это прекрасно осознаете…
— О нет, шкипер Вражек, это не я, а вы сейчас заблуждаетесь! — усмехнулся староста, и его самоуверенный тон мне не понравился. — Вам придется поехать с нами, хотите вы того или нет. Такова воля Септета, а мы лишь ее покорные исполнители.
Я хотел поинтересоваться у паломника, как же он намерен подкрепить свои слова делом, но тут стряслось такое, что все вопросы к нему мигом отпали.
Убби, что стоял сейчас, опершись на мачту и склонив голову, словно собираясь блевать, вдруг пошатнулся, отпрянул от опоры и, что-то громко прорычав, рухнул на колени. Потом судорожным рывком попытался схватить кистень, но не дотянулся до него, а окончательно утратил равновесие и распластался ниц. Затем опять зарычал и попытался встать, да все без толку. Силы северянина таяли с каждой секундой. И вот он лишь беспомощно дергает руками и ногами, но у него не получается даже ползти, не говоря об остальном…
А в следующий момент мне в кадык уперлось что-то острое, и голос Гатри, незаметно зашедшего мне за спину, пока я таращился на Убби, повторил:
— Вам придется поехать с нами, шкипер Вражек!.. Или мне все-таки называть вас настоящим именем, шкипер Проныра Третий? Неужто вы решили, что мы забудем о ваших злодеяниях? И не надейтесь! Даже накануне потопа мы помним о том, что вы устроили в Аркис-Грандбоуле год назад! О том, как вы публично унизили Его ангелоподобие, и о слугах Багряного Зверя, каких вы натравили на Великую Чашу! Теперь готовьтесь: настал ваш черед платить по счетам! И только попробуйте ослушаться моих приказов — пущу вам кровь не задумываясь!
И, продолжая угрожать мне ножом, свистнул своим людям так пронзительно, что у меня заложило ухо…
Глава 2
Если спустя полминуты после того, как вам приставили клинок к горлу, вы еще живы, значит, скорее всего, вас хотят лишь припугнуть, а не убить.
Впрочем, это и так было очевидно. Имейся среди паломников человек, способный управлять бронекатом, Гатри пустил бы меня в расход, не размениваясь на болтовню и угрозы. А вот Убби для пиратов такую ценность не представлял, и сейчас я не дал бы за его жизнь и ломаного гроша.
— Что вы сделали с северянином? — гневно вопросил я у двуличного ангелопоклонника.
— Не беспокойся, — отозвался тот, переходя на ты. — Брат Панфил — честный септианин и не нарушает клятвы Гиппократа. Твой краснокожий друг получил дозу снотворного и просто уснул. А вот проснется он или нет, зависит только от тебя!.. А ну не вертись и держи руки на штурвале так, чтобы я их видел!
— Ах вы, сукины дети! — раздался с марса встревоженный окрик Малабониты. — Назад! Назад, кому говорят!.. Caramba!.. Mio Sol! Mio Sol, ты жив?!
— Жив! — откликнулся я, благо Гатри не затыкал мне рот. — Сандаварг — тоже! Спокойно, Моя Радость, не дергайся! Сейчас я все улажу!
— Точно?! Ты уверен?! — переспросила Долорес. Она не видела с марса то, что творилось в рубке, зато прекрасно видела все остальное. Подскочив по свисту старосты со своих мест, строители Ковчега разделились на группы и разбежались по палубе. Похоже, они заранее распределили обязанности, кто за что отвечает при захвате «Гольфстрима». Даже женщины, и те рванули помогать мужчинам.
— Абсолютно уверен! — обнадежил я Малабониту. — Смотри, не натвори глупостей! Слушайся только меня, договорились!
— Ладно, как скажешь! — не стала она перечить. — И ты тоже смотри там, поаккуратней! Не нарывайся почем зря!
Хотелось бы последовать ее благоразумному совету. Но еще больше мне хотелось сохранить свою власть на «Гольфстриме». А ради этого хочешь не хочешь придется пойти на риск.
Если бы я не пригласил Гатри в рубку, пираты приступили бы к захвату сразу, как только на Сандаварга подействовало снотворное. Застав врасплох не только охранника, но и шкипера, паломники сочли, что им несказанно подфартило. Так оно и было, но успех еще требовалось закрепить. И вот здесь я намеревался сунуть врагу в колеса несколько палок. Тем более что всегда держал их наготове, ведь только дураки в нашей работе забывают застраховаться от обмана со стороны клиента.
— Ты что, намерен торчать у меня за спиной до самого Аркис-Грандбоула? — осведомился я у старосты, продолжая держать руки на виду.
— Если понадобится — так и поступлю! — заверил он меня. — Будешь гадить у меня в штаны и жрать, не сходя с места! Будешь не спать сутками, но не сдвинешься отсюда ни на шаг, пока я тебе не разрешу, мерзкий огнепоклонник!
— Тогда давай, разрешай мне это, потому что, если через минуту я не отверну в сторону, мы съедем с брода и утонем!
Бородач обеспокоенно выглянул у меня из-за плеча и всмотрелся в бурлящую реку. Да только что он мог там увидеть? Мутная, пенистая вода не позволяла ему определить, говорю я правду или блефую.
Решив все же поверить мне, Гатри ослабил хватку, но не до конца. И, продолжая держать нож у меня под подбородком, распорядился:
— Ладно, давай рули! Но если выкинешь какой-нибудь фортель, пеняй на себя!
Пока он колебался, его единоверцы уже вовсю хозяйничали на палубе. И наткнулись на первые неприятные сюрпризы. Они не причинили пиратам вреда, но план ублюдков тут же начал давать осечки.
Пятерка паломников, что рванула в моторный отсек, была немало раздосадована, когда выяснилось: тот заперт изнутри и взломать его бронированную дверь невозможно. Засевшие там Гуго и Физз имели четкий приказ не впускать посторонних. Враг мог ломиться в дверь хоть до своего Нового потопа и стращать механика какой угодно карой. Ему и ящеру было начхать на угрозы, а других путей проникнуть в их «цитадель» не существовало.
Вторая неприятность, что постигла захватчиков, — бездействующие «Эстанты». Радостно подскочив к баллестирадам, паломники развернули их на сто восемьдесят градусов, решив взять нас на прицел наших же орудий. Однако не тут-то было! Все они оказались разряжены, а зарядить их не представлялось возможности — Гуго заранее отключил привод, что управлял взводными механизмами баллестирад. Взвести же их вручную можно было лишь с помощью натяжных воротов, какие я, само собой, тоже заблаговременно припрятал.
Ключ от ящика, куда мы заперли оружие паломников, был передан мной Сенатору у них на виду, после чего тот скрылся у себя в отсеке. Поэтому двое пиратов вознамерились просто сбить замок с нашего импровизированного сейфа. Правда, с инструментами у них было туго, но они не растерялись и воспользовались оружием Убби. Размахивать пудовым кистенем септианам было не с руки — щит больше подходил для этой работы. Взяв его за боковые грани, взломщики принялись долбить по замку его нижним краем. И если бы не мое вмешательство, боюсь, через минуту-другую замок не выдержал бы и поддался.
Я соврал, когда сказал, что должен срочно подкорректировать курс. Вернее, мне требовалось его подкорректировать, только с иной целью. Продолжай мы двигаться прямо, с нами ничего бы не случилось. А вот легкое отклонение влево направило «Гольфстрим» точно на неглубокую вымоину.
Мы обнаружили ее еще во время первых переправ, запомнили это место и с тех пор объезжали его стороной. Как раз над вымоиной течение закручивалось в небольшую воронку, еще заметную в закатных сумерках. Но это меня бурление на поверхности воды предупреждало о коварстве речного дна. Бывшие же Стервятники в подобных тонкостях совершенно не разбирались. Даже если Гатри обратил внимание на маленький водоворот, он понятия не имел, что произойдет, когда колеса бронеката наедут на это место.
А произошло то, что мы обычно терпеть не могли, — внезапная и резкая встряска. «Гольфстрим» без труда перекатил через вымоину, но не почувствовать ее трехсоттонная махина не могла. К чему я и стремился. Еще до того, как истребитель клюнул носом, я уперся покрепче в штурвал и встал поустойчивее.
Спасая свою жизнь, не стоит забывать о законах физики. И если вам — шкиперу бронеката — приставили нож к горлу прямо у руля, мой вам совет — избегайте ухабов! Даже мелких, потому что при подпрыгивании нос машины задирается, и ваш захватчик неминуемо отшатнется назад, попытавшись за вас ухватиться. Что может закончиться плачевно для вашей глотки. А вот выбоины — именно то, что надо. В этом случае резкий крен палубы вперед повалит врага в другую сторону. Защитный рефлекс заставит его забыть о вашем горле и выставить руки перед собой. И если вы не замешкаетесь, то непременно возьмете реванш, пока лезвие ножа находится вдали от вашего кадыка.
Я был готов к встряске, а Гатри — нет. Грузный и неуклюжий, он не устоял на ногах и навалился на меня сзади всей своей массой. Левая рука паломника отцепилась от моего плеча и уперлась в штурвал. Правая — та, в которой было оружие, — рефлекторно сделала то же самое. Только не всей ладонью, а лишь ее основанием, поскольку вражеские пальцы продолжали удерживать нож. Однако момент староста упустил. Едва передние колеса истребителя выскочили из промоины, я бросил штурвал и контратаковал противника с яростью, на какую только способен перевозчик, у которого отнимают любимый бронекат.
Ухватив Гатри за запястье вооруженной руки, я изо всех сил лягнул его пяткой в коленную чашечку. Удар был нанесен не глядя и задел колено противника лишь вскользь. Но этого хватило, чтобы оно подкосилось, а септианин заорал и согнулся пополам. И пока он, ослепленный болью, не сообразил, что к чему, я взялся бить его сжимающую нож руку о штурвал.
Где-то на шестом ударе пальцы ангелопоклонника разжались и выронили нож. Недолго думая, я оттолкнул его ногой в угол рубки и отскочил от врага, собираясь добить его пинком в голову. Но тут в вымоину провалились задние колеса истребителя, и нас тряхнуло повторно. Это вынудило меня повременить с атакой и ухватиться за поручень, дабы не упасть.
Второй толчок, наоборот, помешал мне, но помог Гатри. Я хотел добить старосту, но встряска отбросила его от меня к задней стене рубки. Прямо в тот угол, где валялся его нож! Продолжая орать, Гатри упал на колени, но он уже пришел в себя и сразу заметил на полу свое утраченное оружие. И не только заметил, но и схватил его. После чего разразился победоносным воплем и, отмахиваясь клинком, стал поспешно подниматься с пола.
Вот дерьмо!
В бардачке у меня тоже был припрятан кинжал, а в закрытой стенной нише стоял арбалет. Но чтобы достать первый, мне требовалось пробежать прямо под носом у Гатри, а второй был не заряжен. Отобрать нож голыми руками у крупного и разъяренного противника мог разве что Убби, но не я. У меня в запасе оставалась всего пара секунд на поиск пригодного оружия, и я схватил первое, что попалось мне на глаза…
Это было даже символично: заехать по морде строителю Ковчега тем, что он ненавидел больше всего, — нечистым огнем. Впрочем, сейчас мне было не до поэтических наблюдений. Выдернув из держателя факел, я сделал неуклюжий, но сильный выпад и ткнул своим оружием прямо в лицо идущему на меня врагу. Факельная ручка была достаточно длинной, и я дотянулся до него прежде, чем он — до меня. Помимо ожога Гатри получил еще и палкой по зубам. Но этот удар он, кажется, даже не почувствовал. Едва горючая смесь (мы сами изготавливали ее из воска и стеарина) попала паломнику на усы и бороду, те вспыхнули не хуже, чем пропитанная этим же составом льняная ткань на факеле.
Каких только криков и воплей ни наслушался я за свою жизнь, но такой, наверное, слышал впервые. Не знаю, как громко орал бы я, поджарь мне кто-нибудь лицо, но Гатри заверещал так истошно, что я, оторопев, даже не нанес повторный удар. Хотя он и не понадобился. Как только вражья борода сама обратилась в факел, староста снова выронил нож и начал яростно лупить себя ладонями по лицу, пытаясь сбить пламя. Однако то разгоралось быстрее, чем бедолага успевал себя тушить, и он вдобавок обжег себе руки. После чего его крики стали еще безумнее, хотя, казалось, безумнее было уже некуда…
Едва я представил, как этот живой факел набрасывается на меня, и всю мою оторопь как ветром сдуло. Подобрав смятый коврик, я набросил его на Гатри и, пока тот не упал и не начал кататься по полу, вытолкал его на мостик. А потом захлопнул дверь и задвинул на ней оба засова. Вообще-то, ей следовало быть запертой с самого начала, не пригласи я к себе этого гостя. Но и сейчас, когда я от него избавился, перекрыть выход в рубку было еще не поздно.
Наша потасовка продлилась от силы секунд двадцать. И когда я вернулся к штурвалу, на палубе почти ничего не изменилось. Одни пираты продолжали пинать дверь моторного отсека, другие вертелись возле бесполезных «Эстант», а парочка взломщиков все еще боролась с замком инструментального ящика. Но все они бросили свои занятия и замерли в испуге, когда на мостике возник их вопящий и дымящийся староста.