Мадам, которая продавала картину, приехала из Монако, она представляла небольшую монакскую галерею, впрочем, довольно известную на Юге Франции среди специалистов и коллекционеров.
Я попытался расспросить ее насчет «провенанса» картины, то есть происхождения и истории владения работой, но продавец не захотела говорить на эту тему.
Она скупо сообщила, что прежний владелец, женщина-музыкант из Монако, скончалась, а ее наследники принесли портрет галеристам. Больше нам не удалось вытянуть из нее на эту тему ни слова.
Продолжая мило болтать с нами, продавец оформила, как положено, счет-фактуру на три тысячи двести евро.
Как только картина и счет оказались в наших руках, мы тепло попрощались и, насколько это вообще было возможно в такой ситуации, неспешно, степенно удалились.
Однако, едва выйдя из здания, мы оба не сговариваясь со всех ног бросились к своей машине и, забыв про другие дела, помчались прямо домой.
Меня лично потряхивало от возбуждения.
Теперь не надо было скрывать свои чувства и радость от покупки, поэтому в машине мы дали волю эмоциям. Было ощущение, что сегодня нам удивительно повезло и мы с Ириной приобрели нечто выдающееся.
Приехав домой примерно через сорок пять минут, мы тут же сняли со стены чудесную акварель московской художницы Сони Дешалыт и на ее место повесили портрет.
От этой великолепной работы, сразу же овладевшей всем пространством зала, трудно было оторвать взгляд, но рама картины вскоре стала нас раздражать.
Она представляла собой довольно вычурное изделие из дерева и крашенного «под золото» гипса, которое совсем не подходило к настроению портрета. Ее нельзя было назвать китчевой, но она просто-напросто ему не шла…
Рама, очевидно, сопровождала этот холст уже как минимум несколько десятилетий: по стилю ее можно было безошибочно отнести к началу ХХ века, но не факт, что эта рама заказывалась именно для нашего портрета.
Сама по себе она была не ахти какая красивая, и к тому же прежний владелец зачем-то сделал ее еще более уродливой. Наш предшественник приклеил крашенные «под золото» вставки в каждый из четырех ее углов, и теперь они придавали прямоугольной, строгой картине овальную форму в соответствии с модой XVIII века.
Диссонанс между каким-то убогим гламуром и строгой силой изображенного персонажа невозможно было терпеть, со временем он ощущался все сильнее, мешая наслаждаться портретом и в конце концов стал невыносим.
Несмотря на протесты жены, я решительно снял картину со стены и вынул ее из рамы. Которую, к счастью, для этого пришлось сломать.
Ирина останавливала меня, предлагая сначала заказать новый багет, а уж потом избавляться от старой рамы. Но я больше не мог терпеть – она мне здорово мешала.
В процессе расправы над богато облепленным позолотой гипсом нас ждал еще один сюрприз этого дня.
На одной из тех самых угловых вставок, которые раздражали больше всего, чья-то (очевидно, женская) рука написала несколько слов графитовым черным карандашом.
Четкий почерк выдавал человека «из прошлого времени», и хотя надпись была сделана впопыхах, на скорую руку, читалась она легко, и над всеми i, образно говоря, были расставлены точки.
Надпись гласила: «Голова мужчины. Бенвенуто Челлини».
Из надписи следовало, что автора картины зовут Бенвенуто Челлини.
Иными словами, надпись утверждала, что этот самый Челлини изобразил некоего бородатого мужчину, чья личность неведома.
Фрагмент рамы с надписью
Позвольте… Челлини? Бенвенуто? Это какой же Челлини? Тот самый Челлини?!.. БЕНВЕНУТО ЧЕЛЛИНИ?!!
Путем сэра Джона
Мы оба с Ириной перечитали надпись несколько раз и попытались ее осмыслить. Она явно относилась именно к этому портрету, и никакому другому.
Но как понять и принять смысл написанного: Бенвенуто Челлини автор этой работы? Тот самый Кровавый Ювелир?
Нет. Что вы, этого не может быть. Ерунда какая-то… Разве он был художником? Да и портрет этот XVIII века, как сказала нам продавец, а Челлини умер в конце XVI века.
Ну мало ли что пишут на некрасивых рамках картин? Нет, нет, решительно этого не может быть.
Но интересно…
Мысль уже неудержимо неслась дальше:
А кто, собственно, изображен на портрете? Причем здесь вообще Челлини? Может быть, это более поздняя копия, которая имеет какое-то отношение к XVI веку и легендарному Бенвенуто?
Все наши мысли и предположения вертелись теперь вокруг Челлини.
Но что мы действительно знаем о нем, самом знаменитом ювелире нашей цивилизации, мистике, гордом итальянце, достаточно аморальном, чтобы не упоминать его имя на школьных уроках? Почти ничего. Какие-то смутные ассоциации с убийствами, папами, королями, вычурной золотой посудой и статуей Персея на главной флорентийской площади…
В нашей домашней библиотеке, впрочем, нашлась его автобиография, но в переводе – на чешском языке. Ирина купила ее, когда мы еще жили в Праге.
Недолго думая я сел перед компьютером и начал терзать поисковики. Информация о Бенвенуто в Сети имелась, но постоянно скупо повторялось одно и то же.
В книгах по искусству и альбомах с репродукциями, которые оказались у нас под рукой дома, о самом Челлини тоже было написано весьма сухо…
Словом, Ирина присоединилась ко мне, мы оба нырнули в Интернет и составили список всех книг, которые стоило приобрести, начиная с его собственных, конечно.
Потом я взял портрет и поехал к знакомому мастеру, чтобы заказать для картины новую раму.
В этот раз мы выбрали строгий багет, без всяких финтифлюшек, и, как мне кажется, не ошиблись. По-моему, наша рама теперь очень подходит к портрету.
Книги, заказанные по почте, поступили к нам в офис увесистыми посылками уже недели через две.
Однако самую нужную из книг нам посчастливилось приобрести почти случайно. Мы не знали о ее существовании, а в Сети нам как-то не попалась информация о ней, и потому мы ее не заказали.
Вот как это произошло.
Вскоре после описанных событий нам пришлось съездить по делам в Париж. И, как всегда, по нашей семейной традиции мы заглянули в Лувр.
Каждый раз, бывая в столице Франции, мы стараемся попасть в этот великий музей и осмотреть хотя бы пару залов.
На первом этаже есть небольшая, ничем не примечательная книжная лавка. Мы любим в ней порыться после прогулок по Лувру, когда есть для этого время и дети не отвлекают нас.
В этот раз тем более мы никак не могли миновать наш любимый магазинчик, поскольку искали какие-нибудь книги или альбомы, которые пролили бы свет на загадку человека с портрета.
Я, честно говоря, как человек с «техническим» складом ума, все-таки сомневался, что наш портрет имеет отношение к Челлини.
Тем не менее, принимая во внимание качество картины и выдающееся мастерство ее создателя, я предполагал, что на нем изображен какой-нибудь известный человек. Поэтому вполне возможно, что мы случайно встретим это лицо где-нибудь еще.
Ведь, в конце концов, и современный мир тесен, как говорится, а уж тем более в XVII–XVIII веках он был и вовсе мал.
В каталогах, альбомах, книгах по искусству XVI–XVIII веков, попавших мне под руку, я бессистемно искал изображение лица, похожего на «наше».
Я ставил перед собой задачу сначала установить личность этого самого бородатого человека в красном капюшоне, а уж потом будет видно, как именно поступать дальше.
Нас, понятное дело, в конечном плане интересовала атрибуция картины – установление ее принадлежности кисти определенного художника и определение времени создания. Установив личность персонажа, мы могли существенно сузить круг поиска кандидатов в авторы работы.
Идти сразу к искусствоведам, не зная о портрете ровно ничего, совсем не хотелось. Тем более что монакские антиквары уже оценили эту картину в смехотворную сумму, и, на мой взгляд, они поступили довольно самоуверенно.
Впрочем, была надежда, что специалисты справятся с атрибуцией гораздо лучше, если они будут располагать какими-то дополнительными данными – провенансом работы или сведениями об изображенном персонаже, художнике и самом артефакте, о технике и материалах, использованных при его создании.
Словом, я листал книгу за книгой, альбом за альбомом, не обращая внимания на надпись, оставленную нам на сломанной раме прежним владельцем.
Немного раздражало, что в работах ни XVII, ни XVIII веков я не видел стилистически похожих картин. Зато нечто подобное встречалось в XVI веке и потом в XIX. Это меня злило – я чувствовал, что XIX век здесь ни при чем, а о XVI еще даже и не думал. И от этого диссонанса никак не удавалось избавиться.
Однако у Ирины, как я чувствовал, сложилось другое мнение…
Еще дома, на Юге Франции, когда мы открыли надпись на изнанке угловой вставки, она задумчиво протянула:
– А ведь Бенвенуто Челлини – это Скорпион…
– Ну и что?
– На картине бородатый мужик – это Скорпион, Олег.
– Да ладно, откуда ты знаешь?
– Я со Скорпионом прожила шестнадцать лет, если ты забыл… (Она имела в виду наш брак и меня. Ее личный Скорпион – это я.)
Я отмахнулся от жены и поскорее выбросил из головы этот ненаучный бред.
Я-то сразу понял, куда клонит жена: она таким образом намекала мне, дипломатично и издалека, что на картине, возможно, изображено лицо самого Челлини. То есть, вероятно, это портрет Челлини. Возможно, более поздняя копия с какого-то прижизненного портрета. Так, по крайней мере, я понимал ее туманные намеки.
Но я сразу и решительно пресек все подобные разговоры: мы не какие-нибудь мечтатели. Мы солидные коллекционеры и придерживаемся строго научных и подтвержденных фактов, а не оккультных домыслов.
И вот я стоял в луврской лавке, упорно листая книги по искусству XVII–XVIII веков. Ничего похожего на наш портрет. Ни стиль, ни выражения лиц персонажей, ни манера письма, ни тем более лица.
И в этот самый момент Ирина вдруг подошла ко мне с большим фолиантом в руках.
Едва взглянув на ее лицо, я сразу спросил:
– Нашла, что ли?
– Смотри…
Она показала мне страницу из глянцевого, дорогого издания в твердом переплете, на которой была репродукция рисунка, изображавшего того же человека, что и на нашем портрете. Под рисунком стояла подпись: «Челлини (?). Бенвенуто Челлини, рисунок. Библиотека Реале, Турин».
Разворот из книги «Бенвенуто Челлини» Джона Поупа-Хеннесси
Это был он, тот же самый человек, что и на нашем портрете, – никаких сомнений, только лет на 10–15 моложе и смотрел немного в сторону уверенным, орлиным взором.
Я молча достал из кармана фотографию. (Здесь на иллюстрации для удобства рисунок Челлини развернут вправо, как на оригинале. В книге он смотрит влево из-за ошибки верстальщиков.)
Два портрета в сравнении
Бенвенуто Челлини. Фрагмент доспеха Козимо Первого Медичи (фото взято из книги «Бенвенуто Челлини» Джона Поупа-Хеннесси)
Да. Это был он. Я неловко повернул тяжелую книгу и посмотрел на обложку: «Бенвенуто Челлини». Автор – какой-то Джон Поуп-Хеннесси.
«Хм… Англичанин, видимо, раз Джон», – прозорливо догадался я. Но надо признать, что имя автора при этом само собой связалось у меня исключительно с маркой французского коньяка. Других ассоциаций не возникло.
Я второпях полистал фолиант и наткнулся на еще одно изображение знакомого лица в виде морды сказочного козлольва на доспехе Козимо Первого Медичи.
Рассмотрев этого самого козлольва, я решительно захлопнул альбом.
План наших дальнейших действий теперь совершенно прояснился: первым делом книгу немедленно следует купить, а уж потом, в спокойной обстановке, разберемся, при чем здесь коньяк, козлольвы, Челлини и англичане.
Поскольку я человек практичный, то сразу решил приобрести несколько экземпляров безусловно полезной нам книги. Один отвезем в Москву, другой пригодится в нашем доме на Юге. Остальные книги, может быть, придется подарить кому-нибудь… Да мало ли какая случится потребность и оказия?
Но к нашему удивлению оказалось, что книга – единственная в магазине. Это букинистический товар, ее как раз сегодня кто-то принес и сдал на комиссию. А Ирина так удачно ее нашла на полке.
Мы с женой еще не знали, что такие удачи и находки будут сопутствовать нам постоянно, при том что в целом путь наш окажется чрезвычайно долог, труден, опасен и тернист.
За кассой магазина нас встретила уже немолодая, прямо скажем, пожилая француженка весьма интеллигентного вида.
Было похоже, что она – управляющая или даже сама владелица магазина, по каким-то причинам временно заменившая штатного кассира.
Мадам взяла книгу и вдруг пристально посмотрела прямо мне в глаза:
– У вас хороший вкус. Отличный выбор, месье. Это выдающаяся книга. Премия Вазари за 1986 год. Интересуетесь скульптурой?
– Я?
Вопрос застал меня врасплох, и я растерялся.
Мадам понимающе улыбнулась. Я сообразил, что для самопиара надо было солидно и веско сказать, мол, да, интересуюсь, еще как… Но момент был упущен, теперь говорить что-либо было бы нелепо, и потому я просто ответил, неловко стушевавшись:
– Мерси, мадам, оревуар.
– Оревуар, месье. Бон шанс…
Спиной я почувствовал ее долгий взгляд, будто она благословляла меня.
«Чего ей надо? Наверно, она одинока», – решил я для себя и тут же забыл о ней.
Больше эту женщину я никогда не видел, хотя заглядывал потом в ту лавку неоднократно и даже специально искал ее глазами.
Ирина уже ждала меня у выхода на улицу, и мы отправились из Лувра прямо в отель.
По нашей семейной традиции мы всегда в Париже останавливаемся в одном и том же отеле на улице Сент-Оноре.
По-моему, этот район между площадью Вандом, площадью Согласия и Лувром – самое удобное место в городе, который «стоит мессы».
Несколько раз мы с женой пытались сменить привычку и бронировали номера в других гостиницах неподалеку, но в конце концов всегда возвращались сюда.
Мы пошли в наш уютный отель пешком. Это совсем недалеко от Лувра, и по дороге парижские декоры казались нам какими-то необычно возвышенными, сказочными и исполненными особого смысла.
В отеле, в своем номере, мы принялись увлеченно разглядывать книгу.
Как оказалось, Джон Поуп-Хеннесси – это великий искусствовед, бывший директор Британского музея (British Museum), а также Музея Виктории и Альберта (Victoria and Albert Museum), потомственный английский аристократ и лучший в мире специалист по Челлини.
К сожалению, к тому моменту, когда мы впервые прочли о нем, он уже скончался во Флоренции несколько лет тому назад.
Так вот, из книги мы узнали, что в Королевской библиотеке города Турина, оказывается, хранится рисунок, выполненный Бенвенуто Челлини собственноручно. (См. главу «Турин. Библиотека Реале».) На одной стороне листа бумаги – наброски фрагментов статуй и текст, написанный рукой Челлини. А на другой стороне этого же листа – портрет человека с каким-то мятежным выражением лица, который Ирина показала мне в магазине.
Бенвенуто Челлини. Рисунок (лицевая сторона и оборот). Турин, Королевская библиотека
Из текста следовало, что Джон Поуп-Хеннесси предполагал: рисунок сей есть на самом деле автопортрет Челлини. Предполагал и даже утверждал это, но все же ставил знак вопроса.
Кроме того, в книге говорилось, что люди и искусствоведы не знают, вернее, забыли, «как выглядел Бенвенуто Челлини, когда был еще относительно молодым человеком».
Еще там упоминалось, что народная легенда гласит, что, мол, на затылке своей самой знаменитой скульптуры «Персей» Бенвенуто тоже изобразил свое лицо.