Углубившись в работу, Андрей просидел над документами часа два, делая пометки в блокноте и вдыхая специфический архивный запах. То ли это мелкая бумажная пыль создавала его, то ли дух от давно неремонтированных стен с потёками и плесенью впитался в бумагу, а может быть, и то и другое вместе. Но и к запаху он тоже привык. Наконец, Кораблёв откинулся на спинку стула, потянулся до лёгкого головокружения, и привычным жестом поправил на переносице очки.
Кораблёв вышел покурить. Он стоял на продуваемой сквозняком лестнице, смотрел на свои поношенные ботинки, на кончик сигареты и думал о том, что, наверное, ему придётся всю свою жизнь провести в этом, или ему подобном архиве. И это ещё в том случае, если зарплата научного работника позволит хоть как-то сводить концы с концами. Не такая уж радостная перспектива на будущее. И тут он подумал о Кате. Вспомнил её тёмные, прямые и мягкие волосы до плеч, карие глаза, и платье, в котором она была в последний их вечер вместе. Катя сейчас в США, недавно родила сына, о чём написала ему в коротеньком письме.
Домой Андрей вернулся позже обычного, часов в восемь вечера. После архива он долго бродил по улицам, обдумывая неожиданную находку, случившуюся с ним сегодня. Его матушка, Лидия Ивановна, поджидала сына с ужином. Ей было пятьдесят пять лет, но на пенсию она уходить не спешила, нравилось работать со студентами. Если бы не недавняя неожиданная смерть мужа, отца Андрея, то её можно было бы назвать вполне счастливой женщиной. Лицо миловидное, интеллигентное и приветливое. И хотя волосы изрядно тронула седина, но у Лидии Ивановны сохранились, слава Богу, и силы, и энергия, сочетавшиеся с миролюбивым характером и чрезвычайной любовью к детям. Она обожала своего сына и ждала, что вскоре он родит ей внуков.
Кораблёв поел и прошёл в свою комнату, где с удовольствием растянулся на диване. Сегодня в архиве он нашёл письмо некоей княгини Бельской в Париж к подруге. Это была новая дворянская фамилия, которая до сегодняшнего дня в архивных документах ему не встречалась. Да и сам по себе факт находки письма, сохранившегося с 1918 года, был большой удачей. Тем более княгини, да ещё за границу. Андрей развернул лист бумаги, на который почти полностью перенёс текст письма, и перечитал его:
«Здравствуй, милая Натали!
Пишу тебе со слезами на глазах. Ах, знала бы ты, как была права тогда, при нашей последней встрече! Предлагала уехать вместе, а я тебя не послушала. Теперь жалею об этом, плачу каждый день! Жизнь в России стала ужасная! Мы обманулись в своих ожиданиях. Кому поверили?! Саша и Вера без конца болеют. Не могу достать им даже молока и сахара. О лекарствах и не говорю. Фёдор держится, виду не показывает, но я то знаю, какое у него настроение. На улицах ужасная грязь, матерная брань. Появляться в городе страшно! В нашем доме, представляешь, устроили совет каких-то там депутатов. Месяц назад нас вообще выселили в загородное имение. Да и то, поселили не в наших комнатах, а в доме прислуги. Дали комнаты, где раньше жили кухарка и дворник. Имущество и фамильные драгоценности отобрали. Пока мы оставались в городе, Фёдор хоть работал в школе, учил детей. За это давали паёк. Что будет теперь – ума не приложу. Страшно даже подумать! Прошу тебя, Натали, милая, помоги нам выбраться отсюда! Я знаю, у тебя есть нужные связи. Извини, что, может быть, утруждаю тебя, но больше мне не на кого надеяться! Если понадобятся средства, постараемся их достать.
Целую тебя, подруга! Привет Сержу и всем вашим!
Твоя Лиза».
Андрей выключил свет, включил музыку. Это была его любимая «Лунная соната» Бетховена. Слов нет, а информацию несут звуки. Перед глазами всплыли строчки письма княгини, написанные ровным гимназическим почерком. Наверное, она плакала, когда писала. Мысль зацепилась за обещание княгини не постоять за благодарностью, только бы выбраться из этого кошмара! Андрей неплохо знал французский, и всё перевёл правильно. Ошибки быть не должно. Но откуда деньги у бывшей княгини, имение которой отобрали, мебель раздали по советским учреждениям, а бриллианты пустили на нужды диктатуры пролетариата?!
* * *
Остаток недели ушёл на то, чтобы попытаться собрать информацию о князьях Бельских. Андрей воспользовался интернетом, опросил почтенных педагогов, покопался в картотеке университетской библиотеки. Оказалось, что это известный дворянский род. До недавнего времени был цел княжеский дом в их городе, но лет пять назад его снесли ввиду крайней ветхости. Теперь на этом месте выстроен каменный, стилизованный под старый особняк. В нём среди прочих офисов, находится туристическое бюро «Вектор», уже пять лет организующее экскурсии в загородную усадьбу князей Бельских.
Кораблёв, не мешкая, позвонил в турагентство.
– В каком состоянии дом в усадьбе?! Сохранилось ли что-то от господ? – поинтересовался Андрей.
– Дом отреставрирован. Сохранились мебель, книги, – немного помедлив, ответил голос в трубке.
– Когда экскурсия?
– Каждую субботу. В восемь часов утра автобус отправляется с автостанции на площади Вернадского. Путь не близкий, зато природа какая, не пожалеете! И ресторанчик с русской кухней!
В субботу Кораблёв был приглашён в гости к своему приятелю Виталику Шинину – пообщаться и весело провести время.
Шина, как называли его близкие знакомые, был однокашником Кораблёва, удачливым дельцом по части купи-продай и очень общительным парнем. Когда они вошли в залу и сели за стол, Шина познакомил Андрея со своей новой подружкой Викой, миниатюрной миловидной блондинкой, кудрявой, как барашек. Она примостилась рядом с Шиной на диване и спрятала курносый носик в высоком воротнике свитера. Напротив сидел в кресле Гриша Полуэктов, ещё один их приятель. Он работал в ФСБ, носил костюм с галстуком, общался подчёркнуто вежливо.
– А мы тебя заждались! – налил по первой Шина.
– Андрею Павловичу моё почтение! – Гриша сделал жест рюмкой в сторону Кораблёва.
– Сейчас девчонки подойдут! – заговорщицки подмигнул Шина.
В подтверждение его слов раздался звонок в прихожей. Шина пошёл открывать дверь. Как выяснилось, это были Викины подружки Маша и Света. Шина представил им своих друзей. Маша была высокой, стройной шатенкой, а Света пониже ростом и одета во всё кожаное.
Шина много пил и не пьянел, он рассказывал, как начинал свой бизнес, как решал проблемы с братками, пока не задружился с ними и с власть предержащими, и теперь они одна команда. Гриша мило беседовал со Светой, щёчки которой порозовели, глаза блестели, а во время приступов смеха она запрокидывала голову назад и потом, как бы ненароком, склоняла её к Гришиному плечу.
К концу веселья Андрей оказался на диване, тупо смотрящим на недопитый и недоеденный, утыканный окурками стол. Рядом с ним скучала Маша, молча курившая и перелистывающая пультом телевизионные каналы. Остальные разошлись по комнатам большой шининой квартиры.
На следующее утро Григорий развёз девушек по домам и заодно отвёз Кораблева.
– Слушай, Гриш, окажи услугу! Мне нужны данные на потомков одного князя. Его расстреляли в 1921 году твои коллеги за контрреволюционную деятельность. У вас, наверняка, дельце сохранилось.
– Ну да, как же! Сожгли, скорее всего… А тебе зачем?
– Для диссертации. Профессор наседает, а материалов пока мало.
– Как зовут князя?
– Бельский Фёдор Петрович, 1870 года рождения.
Следующую неделю Андрей безвылазно провёл в архиве. Неприятного разговора с научным руководителем пока удалось избежать, так как тот уехал в срочную командировку. А значит, у Кораблёва появилась возможность оттянуть решение вопроса на несколько дней.
В субботу, надеясь, что это позволит ему принять окончательное решение, он поехал на экскурсию. Желающих осмотреть музей-усадьбу князей Бельских оказалось немного. Основное число экскурсантов составляли пенсионеры с внуками. Присутствовала, правда, парочка влюблённых студентов, которым, наверное, было всё равно куда ехать, лишь бы вместе. Через два часа пути свернули с основного шоссе на узкую асфальтовую дорогу. Ещё через час миновали вывеску «Чистые пруды». Пока ехали по селу, Андрей действительно увидел водоём, заросший камышом и осокой. Проехав с десяток деревенских изб, автобус остановился на неожиданно широкой асфальтированной площади. Сопровождающая попросила туристов выйти.
Усадьба была обнесена деревянным свежеокрашенным забором. Напротив через площадь располагалось здание советской архитектурной школы годов эдак шестидесятых с гербом на фронтоне. Наверное, сельсовет, или как принято сейчас называть, сельская администрация. Площадь окружали несколько кирпичных двухэтажных жилых строений с магазинами в первом этаже, советской же постройки. К забору усадьбы присоседилась деревянная избушка с дымящимся мангалом и самоваром. Перед избушкой несколько пластмассовых столиков и стульчиков. «Наверное, это и есть ресторан русской кухни» – подумал Кораблёв. Напротив жилых домов через площадь стояло двухэтажное здание ещё дореволюционных времён с крепкой кованой дверью в первом этаже. Раньше, скорее всего, дом принадлежал купцу, совмещая в себе и жилище, и лавку, и склад. Посреди площади возвышался памятник Ленину. Последние два атрибута присутствовали во всех вариантах планировки сёл, куда доводилось приезжать Кораблеву по исследовательским делам. Памятник Ленину мог быть заменён обелиском неизвестному солдату с перечислением имён погибших односельчан. Но вот дом-амбар, крепкий как сундук, присутствовал во всех без исключения крупных сёлах и провинциальных городах.
Андрей вошёл в усадьбу вместе с группой, и огляделся по сторонам. Как уверял экскурсовод, расположение построек и их форма остались прежними. Современные строения были выполнены из дерева на фундаменте старых домов по сохранившимся эскизам. В некоторых случаях пришлось заменить только несколько брёвен. Экскурсанты обошли территорию парка, многие деревья в котором помнили прежних хозяев, осмотрели господский дом, помещения для прислуги и хозяйственных работ, псарню, конюшню. «Довольно большая усадьба», – отметил про себя Кораблёв, мысленно рисуя её план. На этот план он нанёс также три беседки, пруд, фонтан, семь клумб и дюжину скамеек. Всё это, как и забор, было свежеокрашенным, и поэтому казалось, что дух прежних времён давно и безвозвратно выветрился, вымылся дождями из окружающего пейзажа, и осталась лишь эта осовремененная безжизненная оболочка.
Но Кораблёв представил, как когда-то по парковой дорожке катилась господская коляска, и прислуга почтительно склонялась перед ней, а конюх спешил быстрее взять лошадей под уздцы. И барыня, наверное, молодая и красивая, в кружевном платье, чуть подобрав подол, шла к дому, оперевшись о руку своего мужа. И их дети, одетые как маленькие господа, весело шли рядом. А где-то чуть поодаль звонил колокол, возвещая об окончании воскресной службы. И прислуга, любящая своих господ, с радостью служила им.
В доме туристов встретил маленький человечек, одетый чисто и старомодно. Он искренне обрадовался посетителям, а его прозрачные глазки даже заслезились от проявления чувств. «Наверное, гости в этой усадьбе явление редкое» – мелькнуло в голове Андрея.
Внутри также всё было недавно покрашено и полачено. Комнаты по проходу, чтобы посетители не трогали мебель, огорожены красными парчовыми лентами, заканчивающимися кистями с бахромой. На стенах висели портреты хозяев, начиная от далёких предков. Ожидания Кораблёва оправдались. Князь оказался благороден лицом, княгиня красива, а дети милы и улыбчивы. Как и в любом музее вдоль стен пустующих комнат, на которые не хватило подлинной старинной мебели, стояли стенды с вещами и документами. В большинстве своём они собраны краеведами со всей округи и демонстрировали быт прошлых времён, оставшийся запечатлённым на фотографиях, макетах домов и усадеб. Было несколько предметов крестьянского и барского гардероба, с десяток засаленных книг. Некоторые вещи, что было отмечено отдельными табличками, принадлежали самим хозяевам. Вот исчерканная карандашами детская книжка. Рядом записи князя, предметы рукоделия княгини. На отдельной экспозиции фотографии из семейного альбома.
Кораблёв вышел из дома и прошёл к небольшому фонтанчику напротив парадного крыльца. На одной из скамеек сидел встречавший их мужчина. На бэйдже, приколотом к его пиджаку, написано: «Директор музея Бенеславский Анисий Самюэлевич». Андрей присел рядом.
– Чудесная у вас усадьба! – решил завязать разговор Кораблёв.
– Это не у меня, это у государства! – ответил, пряча довольную улыбку, директор. – Я лишь смотритель. Но вся моя жизнь здесь прошла.
– Я историк, занимаюсь изучением дворянства нашей губернии.
– Правда?! И нашим князем занимаетесь?! – оживился смотритель.
– Начинаю собирать материалы.
– Замечательный человек был! Бога боялся, крестьян своих не обижал, науками занимался. Его ещё мой дед помнил. – Глаза собеседника так и светились неподдельным интересом и радостью.
– Кроме экспозиций, ещё какие-нибудь материалы имеются? – осторожно поинтересовался Кораблёв.
– Есть кой-чего. Письма, личные записи. Но немного.
– Дадите посмотреть?
– Только при мне. В город не дам.
– Так я приеду как-нибудь?
– Приезжайте, приезжайте! Только позвоните предварительно. Вот мой телефон. – И смотритель протянул ему самодельную визитку.
– И вот ещё что, молодой человек, есть у меня к вам просьба! Это, наверное, и вам по работе будет интересно. Сохранились у меня адреса некоторых потомков князя. Попробуйте их разыскать!
Пока группа обследовала парк, а потом перекусывала у пруда взятыми из дому припасами, почему-то проигнорировав местный ресторан, Кораблёв переписал имена и адреса родственников бывших владельцев усадьбы, записанные бисерным почерком смотрителя.
* * *
На следующий день Андрей имел неприятный разговор с профессором Бузыниным. Закончился он тем, что не пожелавшему сменить тему диссертации Кораблёву придётся искать нового научного руководителя. Но это не очень огорчило Андрея. Руководителя он найдёт. А тема его архивных поисков казалась теперь интересной не только в научном, но, может быть, и в материальном плане. Эта мысль всё более овладевала его сознанием. «А вдруг князь не всё отдал советам, а кое-что спрятал в надёжном месте? Так почему бы не сочетать научный поиск с поиском сокровищ?! А там мы посмотрим, у кого тема несовременная!» – подвёл он мысленно итог разговора с профессором. Повеселев, Кораблёв поехал на встречу с Гришей, и тот рассказал ему, что никакого дела Бельского он, конечно, не нашёл. Зато услышал от шефа упрёки за проявление интереса, прямо к участку его работы не относящегося. Помочь найти телефоны и уточнить адреса потомков князя Гриша всё-таки пообещал. Как же другу не помочь?! Однако, немного помявшись, попросил не говорить его жене, которую Андрей прекрасно знал, о той вечеринке у Шины. Кораблёв молча кивнул.
Через несколько дней Гриша вернул Андрею список, местами уточнённый и дополненный. У нескольких человек отличались даты рождения, у многих изменились адреса, но всё это были люди, действительно жившие и ещё живущие в их городе.