– Меня больше интересует, как Крыльников ушел с… – Накинув на нос очки, Быков стал читать цифру с листа: – Тремя миллионами девятьюстами девяносто пятью тысячами и восемьюстами долларами.
– Ну как… – Харчиков пожал плечами, ища поддержки у Зибарева. – Насколько я помню, Гайка пригласил его наверх, там расплатился и полковник спустился.
– Что, так и ушел? И карманы его, наверное, топорщились в разные стороны, как у тебя, когда ты воровал у Зайчихи во Владимире яблоки? Харчиков, ты когда-нибудь видел четыре лимона баксов наличными? В смысле, ты представляешь кубатуру, которую занимает такая сумма?
– Гайка мог расплатиться купюрами в десять тысяч долларов, – корректно вмешался в диалог Зибарев. – Это просто предположение. В конце концов, Гаенко с полковником могли договориться, и первый мог просто перевести деньги на его счет.
– Это на краешке красного удостоверения было написано – «полковник»? – Быков прищурился. – Или я вам сообщил звание? Зибарев, я вас сейчас «приму» по полной программе, а рэкетира-рецидивиста Харченко выпну отсюда к чертовой матери, потому что он единственный, кто не врет!
После обещаний испытать неземное чувство, когда толстая потная «дубачка» в «Красной Пресне» будет делать ему анальный досмотр, Зибарев почувствовал легкое недомогание и вспомнил, что фартового мужика, унесшего из «Эсмеральды» годовой бюджет Беларуси, зовут Андрей Николаевич, трудится тот в ГУВД Екатеринбурга заместителем начальника, ездит на черном «Крузере» две тысячи одиннадцатого года выпуска и является в «Азов-сити» постоянным гостем. С ним всегда прибывают двое, и Зибареву припомнился случай, когда один из тех двоих предъявлял охраннику красное удостоверение, что свидетельствовало о том, что они тоже полицейские. Частные охранники имеют удостоверения зеленого цвета. Во всяком случае, частные охранники Зибарева. С Харчиковым он познакомился в казино как раз в тот день, когда Крыльников сорвал джекпот.
Зибарев вспомнил, а Харчиков подтвердил, что сразу после выхода от хозяина казино Крыльников остановился у барной стойки, выпил две рюмки коньяку, закусил лимоном и вышел на улицу. Двое крепышей последовали за ним.
А Рома, стараясь выглядеть прилично в условиях жесткой конкуренции – при таком раскладе, где доверчивость Зибарева начала перехлестывать через край, уже становилось непонятно, кого выпнут к чертовой матери, а кому будут делать анальный досмотр, – добавил:
– Кстати, и полковник, и его менты проходили в зал с «железом», и охрана их через детектор металла не прогоняла. Один раз кто-то новый из охранников попробовал по ним какой-то приладой поводить, но его быстро урезонили. Тогда мусор свою ксиву и засветил.
Подумал и решил укрепить свой оборонительный редут еще сильнее:
– Когда полковник садился за стол, крупье всегда менялся и на раздачу вставал один и тот же.
– Фамилия? – бросил Быков, беря в руку карандаш.
– По фамилиям в игорных домах крупье не кличут. Зовут, знаю, Костя, а погоняло Туз. А что случилось-то, Иван Дмитриевич? У меня шкура ходуном ходит. Такое чувство, что под нее какой-то инъекшн вогнать хотят, а я не знаю, какую сыворотку из штатива вынимать…
– Пока оба свободны, – распорядился Быков и, когда за посетителями закрылась дверь, снял трубку с телефона:
– Антон? Через полчаса на квартире.
Это означало, что подполковник УСБ Быков собирался встретиться с одним из своих самых талантливых сыскарей – старшим опером Управления собственной безопасности ГУВД Екатеринбурга Антоном Копаевым.
Антон Копаев никогда не присутствовал на совещаниях, и в здание ГУВД если и заходил, то очень редко, как обычный посетитель. Работая под прикрытием, он встречался с начальником только на конспиративной квартире ГУВД. Ни один из сотрудников УСБ, не говоря уже о сотрудниках ГУВД, не знал, что Антон Копаев – их коллега.
Они встретились через двадцать минут.
– Крыльникова знаешь? – вместо приветствия бросил Быков, направляясь на кухню.
Антон стоял у окна и наблюдал, как начальник заваривает кофе.
– Кто у нас не знает заместителя начальника ГУВД. А что?
– Убили его.
– Как убили? – опешил Копаев.
– Очень просто. Вот так, – Быков выставил перед собой палец и пыхнул. – А потом – контрольный в затылок.
– Что-то я не припомню, чтобы Крыльников особенно мешал кому-то в Екатеринбурге.
– Его в «Азов-сити» застрелили.
Быков поднял дымящуюся чашку.
– Он выиграл в казино четыре миллиона долларов, и через полчаса его убили на улице.
– Как-то все слишком просто…
Быков протянул вторую чашку Антону.
– Конечно, не все так просто. Было бы все просто, я бы попросил кого-нибудь из управления просто сверить факты. А встретился с тобой. И ты этим займешься.
– Но это же игра в открытую? – возразил Антон.
– В «Азов-сити» поедешь как сотрудник УСБ Антон Копаев. Со своим удостоверением. Здесь будешь работать под легендой следователя по особо важным делам Генпрокуратуры.
Быков положил удостоверение на стол.
Антон сделал шаг вперед и взял корочки. Раскрыл.
Фотомонтаж. Он никогда не фотографировался в форме советника юстиции.
– Не молод ли я для такой должности?
– Ты выглядишь на тридцать. В самый раз для карьериста. Хорошее оправдание для шагающего по головам и рвущего когтями землю. То, что нам надо. Потому что в гости тебе придется ходить, Антон, к нашему начальнику.
– Он при делах? – удивился Копаев.
– Есть у меня подозрение.
– Вот черт! – вырвалось у опера.
– Вот именно. Придется летать в Краснодарский край и обратно. В общем, готовься в челночной жизни, Антон. Или как там тебя – Кряжин Иван Дмитриевич?
Глава 2
О деятельности Крыльникова в этот день Антон узнал немало.
Тот руководил следственной бригадой ГУВД Екатеринбурга, расследующей уголовное дело о финансовых махинациях в спортивном клубе «Олимп». Футбольный клуб «Олимп», неоднократно выступавший в Кубках УЕФА и Лиге чемпионов, является своеобразной визитной карточкой города, однако после смены руководства клуба и новой политики президента дела команды пошли на спад. Несмотря на то что с начала года клуб обогатился несколькими истинными мастерами футбола, к коим следует отнести и звезду испанских чемпионатов прошлых лет Анолсо – любимца московских болельщиков, нынешнее выступление клуба в Кубке УЕФА отнести к разряду успешных вряд ли возможно. После двух поражений кряду и одной ничьей «Олимп» выбыл из дальнейшей борьбы, а один из менеджеров клуба заявил о причастности руководителей команды к хищению средств клуба, что тут же вызвало поток критики в его адрес со стороны футболистов и руководства, а также шок у болельщиков.
28 декабря менеджер клуба, заявивший о махинациях, был найден в своей квартире в Фуркасовском переулке с петлей на шее. Рядом с телом находилась записка, в которой менеджер просит никого не винить в своей смерти и объясняет причину своего поступка – желание отомстить президенту клуба за его намерение уволить менеджера сразу по возвращении из Бремена, где команда играла с местным одноименным клубом и отстояла ничью.
Полковник Крыльников руководил бригадой следователей всего неделю, но то, как он был «отстранен» от расследования, свидетельствует о том, что за столь короткий срок успел сделать многое. И теперь уже нет никаких сомнений в том, что убийство Крыльникова было связано с его служебной деятельностью.
Так ли это и почему на фоне этого расследования Крыльников погибает, выиграв перед смертью почти четыре миллиона долларов, предстояло выяснить Антону.
Дело находится в производстве Копаева. Это значит, что он имеет право на помощников. Антон уже появился в ГУВД как «важняк» и опросил троих сотрудников ГУВД. Ирония судьбы заключалась в том, что всех троих Копаев знал как профессионалов, но ни один из них даже не догадывался, что приезжий из Москвы «важняк» – старший лейтенант полиции, такой же сотрудник ГУВД города Екатеринбурга, как они сами.
– А как же следственный комитет, товарищ подполковник? Они занимаются убийством Крыльникова, и мы можем пересечься. В любом случае выходить будем на одних и тех же лиц.
– Это твои проблемы, Антон. Пересечешься – спалишь легенду. В том-то и смысл, чтобы не мешать следственной бригаде и не прыгать у нее перед носом. В любом случае там, где будет идти следствие – в Краснодарском крае, – ты не помеха группе. Я свяжусь с руководителем, и твое появление вопросов не вызовет. Главное, не оказаться перед следователями, приехавшими из «Азов-сити», здесь, в Екатеринбурге. Впрочем, работая с ними в «Азов-сити», ты всегда будешь знать об их планах приехать в Екатеринбург.
– Понятно. А как не вызывать вопросов у нашего начальника? Следственная группа приедет, потом появляюсь я… Наш шеф далеко не глупец.
– Не глупец. Поэтому ты – «важняк» из Генпрокуратуры, а следственная группа – из Следственного комитета. Я тоже не глупец.
Антон рассмеялся.
О появлении в ГУВД Екатеринбурга представителя Генпрокуратуры знали все руководители. Поэтому лишних вопросов никто не задавал и особенно работе не препятствовал.
– От уголовного розыска мне нужен один Сидельников, – заявил «важняк» Копаев в ГУВД. – А еще криминалист Молибога и кто-нибудь из Федерального агентства по спорту.
– Откуда вы их знаете?
– Рекомендовали в столице, – отъехал Антон. – Но, главное, из Федерального агентства. И тут уж на ваш выбор.
– А этот дядя вам зачем? – поинтересовался заместитель начальника ГУВД.
Антон разговаривал с ним, пряча улыбку. Всегда интересно общаться с человеком, которому формально подчинен, когда он не знает, что ты ему подчинен.
– Вы разбираетесь в структуре спортивного бизнеса? Я нет. И уж совсем не смыслю в перераспределении бюджетных средств в этой области и поступлении инвестиций от различных обществ и благотворительных организаций. Крыльникова могли убить как с целью ограбления – я не исключаю, что хозяин казино ему выписал чек, – так и по той причине, что он всего за несколько дней раскрыл схему перераспределения казенных денег в клубе. Без профи в этом направлении мне не обойтись.
Замначальника провел рукой по лицу и потрепал себя за переносицу.
– Начальник ГУВД велел передать в ваше подчинение на все время расследования троих оперов.
– Это называется – вы хотите, чтобы я сам назвал состав бригады? – без эмоций возмутился Копаев. – И при этом требуете, чтобы я перекрыл канал информации? Тогда пусть ваш начальник договорится с министром о передаче в мое распоряжение еще по одному оперуполномоченному от каждого РОВД города. Мы будем ходить всем батальоном по Екатеринбургу и петь революционные песни.
Замначальника лишь пожал плечами.
Ситуацию вечером прояснил Быков. На той же конспиративной квартире.
– Объясняю для непонятливых, – на лице начальника УСБ читалось явное неудовольствие самим собой за то, что он говорил. – И министра внутренних дел, и начальника ГУВД сегодня утром вызвали… куда ты думаешь? Правильно, туда. И там первого прочистили орудийным банником от Царь-пушки по самые полипы, а второго попросили расследовать дело быстро и показать убийц суду как можно скорее. Как ты думаешь, Копаев, учитывая, что наш шеф видел, как и через что министра внутренних дел чистили банником и просили при этом его, начальника ГУВД Екатеринбурга, сделать дело быстро, он согласится на одного оперуполномоченного в твоей бригаде? Если ты настроен его переубедить – пожалуйста! – и Быков махнул рукой в сторону запертой двери. – Но если спалишь себя, пощады потом не проси.
Кто может ответить на вопрос – зачем Копаеву три оперуполномоченных уголовного розыска из ГУВД, если он сам определил, что достаточно одного? Искать ответ бессмысленно, потому как он находится в той области, куда нет доступа следователю.
И сейчас Антон торопился не в «Азов-сити», куда обещал Быкову поехать сразу после выхода из его кабинета. Он направлялся в ГУВД. Антон чувствовал, что в данный момент при определении приоритетов гораздо важнее в первую очередь познакомиться с двумя спутниками Крыльникова, чем с крупье по прозвищу Туз и самим хозяином Гаенко, с которыми уже познакомился Быков. И Харченко, и Зибарев в голос твердили, что полковник вышел из казино и след в след за ним двинулись двое, как следовало догадываться, охранников. Кстати, в ГУВД не мешало бы выяснить, вписывалась ли та охрана в рамки расследования уголовного дела по «Олимпу» или же это была личная инициатива замначальника городского управления.
Главное управление встретило Копаева напряженным вниманием. В вестибюле на стене был закреплен портрет Крыльникова, перетянутый черной лентой, на полу стояла ваза, в вазе – живые цветы. Все по правилам траура, и даже «часовой» на входе, молоденький сержант, имел на руке красную повязку с черным кантом.
Ни с кем не здороваясь, хотя знал каждого в лицо, Антон поднялся на этаж начальника и прошел в приемную.
«Главное – понаглее», – говорил сутки назад Быков.
– У Николая Игнатьевича люди, – тут же предупредила секретарь, мгновенно оценив и штатский костюм гостя, и его галстук, и толстую кожаную папку. – Вы по личному или как? Можете передать мне в руки, я отдам.
– Интересно, что вы рассчитываете получить в руки, если я к Николаю Игнатьевичу по личному? – буркнул Копаев-«важняк» и посмотрел на часы. – Знаете что… Нажмите-ка эту кнопочку и сообщите начальнику, что его в приемной ждет следователь Генеральной прокуратуры.
На всякий случай секретарь решила обидеться, хотя из сказанного ровным счетом ничего не поняла. За исключением, разумеется, последней просьбы.
– Но у него люди! – вспыхнула она, уставившись на Копаева.
Антон прошел к столу и под яростный протест секретарши нажал на кнопку сам.
– Николай Игнатьевич, извините, что отвлекаю. Это Кряжин, из Генеральной.
Чубасов ничего не сказал, но уже через минуту послышались глухие звуки по полу рядом с двойной дверью и щелчки опускаемых ручек. Из кабинета главы полиции города вывалились трое в одежде, приобрести которую на заработную плату невозможно, и, скользнув по следователю недружелюбным взглядом, вышли вон.
– Пусть заходит, Антонина Алексеевна, – разрешил по громкой связи Чубасов.
Кряжин смахнул со стула папку и под леденящий душу взор секретаря Антонины Алексеевны прошел в вотчину генерала. Кабинет был, пожалуй, даже попросторнее, чем у Генерального. Антон видел кабинет Генерального по телевизору. Потому, наверное, и портретов президента не один, а три. Президент в черной шапке с «крабом» всматривается в горизонт, где море сходится с небом, президент в летном костюме спускается (или поднимается) с лестницы, ведущей из кабины «Су». Президент за столом под штандартом. Антон уже давно заметил, что количество находящихся в кабинете портретов главы государства находится в прямой зависимости от размера вины хозяина этого кабинета за ситуацию на вверенном участке работы. Кроме того, слева от стола генерала Чубасова располагался флаг, а на столе стояла крошечная статуэтка Дзержинского. Она напоминала пестик, которым начальник екатеринбургской полиции размельчал коренья для изготовления снадобья по задурманиванию мозгов своему руководству. Маленький Феликс и три больших портрета президента – вот, пожалуй, все, на чем можно было сконцентрировать внимание. В остальном все было как везде: тюлевые занавески, огромный стол, на котором можно было играть в теннис, стеклянный шкаф с литературой. Шкаф для одежды, наверное, располагался в соседней комнате, дверь в которую была замаскирована под стеллаж для книг, которыми никогда не пользовались. «Методика психологической подготовки сотрудников полиции», труд неизвестного Копаеву криминалиста Фарницкого со странным названием «Органическая криминалистика» и другие книги, чтение которых неизбежно приводит к потере самоконтроля и глубокой коме.