Вчера Кристин впервые заговорила о моей работе. Она спросила, интересно ли то, чем я занимаюсь. Дабы ее развлечь, я припомнил забавный случай. Когда, два года назад, я только приступал к работе в холдинге, имя которого я по известным причинам не хочу называть, я попытался изобрести средство, препятствующее облысению. На лысых крыс оно действовало безотказно. И вот я добился разрешения начальства на привлечение к эксперименту небольшой группы людей. Каково же было мое разочарование, когда все испытуемые, вместо того чтобы обзавестись густой шевелюрой, обросли шерстью. Причем с головы до ног, и буквально за одну ночь.
Все эти так называемые «йети» с дикими криками ворвались наутро в мою лабораторию – они были неотличимы от первобытных людей! Я спрятался за шипящими пробирками, и «йети», к счастью, не успели меня найти – подоспела охрана холдинга и увела их. Правда, до сих пор не знаю куда. Надеюсь, на стрижку.
А еще был странный случай с тушью для ресниц. Нужно было ввести в обычную тушь компонент, который бы удлинял и утолщал ресницы. Мне казалось, я точно знаю, что нужно. После того как несколько девушек накрасились усовершенствованной мной тушью, случилось страшное: ресницы настолько удлинились, что безнадежно сплелись между собой и девушки не смогли открыть глаза. Пришлось остричь ресницы вообще.
Мои рассказы произвели на Кристин огромное впечатление.
– Какая у тебя интересная работа! Потрясающе! – произнесла она. – Знаешь, несмотря на все твои неудачи, я буду рада помочь тебе в следующей разработке. Обещаю, при любом исходе не буду жаловаться. Ты сейчас над чем работаешь?
Я ответил, что это пока тайна и что после тех экспериментов я не ставлю опытов над людьми. Затем сменил тему, но мысль о том, что Кристин, возможно, и есть тот самый человек, которому я могу открыться, не дает мне покоя. Мне так давно хотелось поговорить с кем-нибудь! Могу ли я ей доверять?
3 декабря 2011 года
Сейчас глубокая ночь. Я пишу, с трудом справляясь со своими эмоциями. Меня переполняет такое счастье, что его сложно описать. Свершилось! Мы с Кристин были близки! Я даже не мог мечтать об этом! Она в тысячу раз лучше Эмили, она искренняя, добрая, чуткая, она – совершенство! Крис никогда не предаст меня, я знаю! Это женщина, с которой я хочу провести всю свою жизнь, которой хочу открыться до конца! Во всем! Я готов доверить ей самое дорогое, что у меня есть, – своих бесценных мышек! И конечно, я рассказал ей о своих экспериментах! Она нашла их восхитительными! Она говорит, я – второй Франкенштейн! Она верит в меня! Завтра введу вакцину Джерри!
4 декабря 2011 года
Ввел вакцину Джерри. Теперь испытуемая мышь уснула. Я смотрю на нее и думаю о Крис и о том, что у нас с ней было вчера. Я мечтаю, когда закончится сегодняшняя работа и я снова увижу эту дивную девушку. Она сегодня еще не звонила. Должно быть, занята.
Снова 4 декабря 2011 года
Все кончено. Они идут. Это настоящая облава. Мне позвонил начальник и сказал: «Мистер Хемистри, мы знаем о тех опытах, что проходят в вашей лаборатории. Сейчас к вам придут люди. Вы откроете им дверь и выдадите все три вакцины с точным описанием их состава».
Я кинул трубку и побежал уничтожать все свои записи. Как жаль, что я не успел увидеть, как повлияет третья вакцина на Джерри, мышь еще не проснулась. Правда, теперь это не имеет значения. Со слезами на глазах я усыпил всех троих – яд для мышей был заранее заготовлен специально на этот случай. Я убивал моих крошек и плакал, как плакал, когда потерял Эмили-первую.
Сейчас я уничтожаю документы. Эти записи удалять не буду, ведь здесь нет формул и названий. Оставлю для потомков – может быть, какой-нибудь ученый когда-нибудь прочитает их и поймет, что нельзя доверять женщинам.
Это Кристин, она сдала меня, теперь я знаю точно! Я ведь открылся только ей одной! Какое ужасное предательство! Все подстроено! Эти встречи и то, что она решила со мной… О боже! О наука! Как же это ужасно!
Они думают, что поймают меня! Но нет, я не сдамся! Я проберусь через черный вход и унесу пробирки с вакцинами… Мое сокровище, мой фатум!..
Они уже стучат в дверь! Отключаюсь…
Глава 2
Россия, г. Москва
Десять! Минус десять за день! Нет, не погода и даже не килограммы. Лара привыкла подсчитывать свои неудачи, с сарказмом наблюдая, как разваливается ее жизнь. Подводя итоги дня, девушка всегда смотрела, сколько в нем плюсов, а сколько минусов. Выходило по-разному, но сегодняшние минус десять побили все рекорды.
Сначала этот дурацкий сон, который посещает ее, наверное, в сотый раз: разноцветные жирафы, целых три – красный, зеленый и ярко-синий, даже более близкий по цвету к фиолетовому, – стояли поодаль и смотрели на нее. «Разве такое возможно? – думала Лара, не в силах оторваться от этих прекрасных существ. – Разве бывают такие создания? Они – совершенство! Нет, я никогда в жизни не видела ничего красивее!» Девушка вдруг пожалела о том, что у нее нет с собой фотоаппарата. Да что там фотоаппарат, тут камера нужна! А еще лучше – профессиональная, с оператором. «Эх, такой сюжет пропадает!» В голове тут же, словно картинка из пазлов, сложился текст: «Сегодня наша съемочная группа обнаружила новый вид животных, доселе не известный ученым. Что это – мутация или природный дар? Для чего нужна столь яркая окраска африканским животным? Способны ли такие цвета защитить жирафов, уберечь их от чего-то, или же это свидетельствует о приближающейся катастрофе?»
Лара мечтательно закрыла глаза. «Мой голос, мои слова, – думала девушка, – но сейчас я проснусь, и все исчезнет! Эх, жаль, что даже во сне у меня ничего не выходит так, как хочется». Что-то мягкое и влажное коснулось ее руки – от этого прикосновения Лара вздрогнула и открыла глаза.
Оказывается, она все еще в том волшебном мире! Перед ней стоял жираф – тот самый, фиолетовый. Он согнул длинную шею так, что голова его находилась на уровне Лариных глаз. Взгляд его был совсем как человеческий и почему-то вопросительный. О чем он ее спрашивает? Девушка замерла в испуге. Все мысли об операторе, камере и даже о репортаже напрочь вылетели из ее головы. Осталась лишь одна мысль, назойливая, словно муха: «Сейчас что-то будет!» И она не ошиблась: жираф резким движением разогнул шею и вдруг издал вопль – визгливый, противный вопль, похожий на крик десяти, а может, даже сотни слонов: «И-и-и-и!»
В ушах отчаянно зазвенело.
Лара открыла глаза. Противный навязчивый звук не прекращался – и кто придумал такие идиотские будильники? Одним движением руки она нажала на кнопку. Настала долгожданная тишина. Девушка закрыла глаза в надежде поспать еще хоть чуть-чуть. Может, получится снять репортаж про жирафов? Разноцветные жирафы… Бред! Который уже раз она видит этот сон? Наверное, десятый, а может, сотый. Заснуть никак не удавалось. Как назло, в голову полезли мысли о работе, о задании, которое ей дали вчера.
«Ты должна задать именно тот вопрос, что я написала, понятно? Не лезь со своими бредовыми идеями! На тебя уже жалуются! Не позорь наш канал!» Когда начальница выражала недовольство, то становилась похожей на кобру: впалые щеки чуть раздувались, глаза горели яростью, даже волосы приподнимались, она постоянно подергивала плечами, словно пыталась скинуть с себя старую огрубевшую чешую.
Бр-р-р! Лара поежилась и помотала головой, пытаясь отогнать это ужасное наваждение. Хватит думать об Алинке – будто свет на ней сошелся! Пора вставать!
Девушка высунула ногу из-под одеяла и тут же засунула обратно – в квартире дубак. Может, совсем не пойти на работу? Устроить себе выходной, забить на все! Целый день проваляться под пуховым одеялом, глядя в этот пожелтевший потолок сталинских времен?
Лара вдруг ощутила себя одинокой и несчастной. Нахлынуло отчаяние, жалость к себе и ненависть ко всей этой убогой жизни. На глаза навернулись слезы. Она укрылась одеялом с головой, готовясь как следует прореветься. Но не успела – в комнате послышалась мелодия, сначала тихая, но все более набирающая мощь. Телефон!
Как ошпаренная Лара вскочила на ноги. Время-то! Уже девять! А она все лежит и куксится! Съемка в двенадцать, а еще надо вчерашнее загнать, а еще найти кассету, взять блокнот, не забыть оператора! Блин! Алина небось взбесится! Она, кстати, судя по сигналу, и звонит!
На начальницу у Ларисы стоял особый трек: песня Васи Обломова «Начальник». «Позор тебе, сволочь, гадина, жадина…» – заливисто звучало из мобильника.
– Алле! – Лара почувствовала, как дрожит ее голос. Не стоит поддаваться панике! Надо соврать, что она уже в метро, что уже бежит или стоит в пробке или еще что-то – только не дома в кровати.
– Ты сейчас где? – не здороваясь, спросила Алина.
– Я? – Лара беглым взглядом окинула комнату: старый платяной шкаф, серые, в выцветший цветочек, обои – и не смогла соврать: – Дома… Но я уже почти бегу!
– Опаздываешь? – Лара услышала, как злорадно ухмыльнулась кобра.
– Я… нет. Ну просто, Алин, вчера съемка была поздняя, ты же знаешь!
– А исходник нужен сейчас! Или ты будешь это через неделю давать? Новости, девочка, не ждут, они должны бежать сплошным потоком! Я вообще тебе поражаюсь: пришла на телеканал и ведешь себя, словно с луны свалилась… на мою голову!
«А ты будто сплошную радость приносишь, – думала Лара. – Сидишь в студии, ничего не делаешь. На всем готовеньком материалы клепаешь. Ты когда сама в последний раз на съемке была? Привыкла, что за тебя «рабы» бегают! Зато в сюжете себя упомянуть не забываешь…»
– Я сейчас принесу, – отогнав от себя злые мысли, пообещала Лариса. – И сразу на съемку помчусь!
– А ты успеешь? Вадик-то уже поехал.
– Куда? У нас же в двенадцать…
– Угу, в пятнадцать! – хмыкнула змеища. – Ты что, не в курсе? Перенесли на десять! Вообще-то все знают, до одной тебя доходит, как до жирафа… Тугодумка!
– Съемка в десять? Тогда я побежала!
Алина что-то крикнула в ответ, но Лара ее не слушала. Вторая проблема за одно утро, причем проблема гораздо более весомая, чем прежде. Кинув телефон на кровать, девушка судорожно натягивала колготки. Все-таки какая бессовестная эта Алина! А еще напарница называется – по крайней мере, так директор ее назвал, когда представлял. Какая она напарница? Она предательница! Всегда выворачивается, а ее, Лариску, подставляет! Если что не так, всегда Лариса виновата! А Вадик? Тоже хорош! Взял и поехал на съемку! Один! И ей даже не позвонил! А если бы она не узнала о переносе времени? Если бы не приехала и не задала тот самый вопрос, что написала ей на бумажке Алина? Что бы тогда? Увольнение? Или насмешки и позор? Как можно работать в команде, когда каждый сам за себя!
Впрочем, если говорить об Алине – каким она может быть участником команды? Эта молодая стерва готова прогрызть себе дорогу даже в граните, а знаменитая Миранда Пристли – Дьявол, который носит Prada, – при встрече с ней разом бы побледнела, скукожилась и записалась к ней в ученицы. В общем, Алина запросто перемирандила саму Миранду.
Лара уже закрывала входную дверь, но тут, конечно же, сломала ноготь. Ногти всегда имеют обыкновение ломаться не вовремя, а особенно перед важными событиями, значимыми встречами, романтическими свиданиями… Их кальцием не корми, только дай подвести в решающий момент. Вот и третий минус. А ведь день-то еще только-только начался! Пришлось возвращаться и быстро приводить ноготь в порядок.
Уже забегая в набитый троллейбус, Лара вспомнила, что забыла телефон. Черт! Кажется, неприятности пошли чередой, скоро она уже собьется со счету! Что за день такой сегодня! Неужели опять возвращаться? Да нет, тогда она уже точно не успеет! Чего еще не хватает? Ручку взяла, блокнот взяла, вопрос помнит… Удостоверение? В студии! Не ехать же за пропуском? Но как тогда она пройдет в здание? Ерунда какая-то!
– Ваш проездной документ, пожалуйста, – прервала ее размышления полная кондукторша. Лара полезла в сумочку за проездным и, как всегда, не нашла. Извиняясь, краснея и запинаясь, она несколько раз перебрала все то, что было внутри, – куда подевался этот чертов проездной?
– Ищите, я к вам еще подойду, – недовольно пробурчала кондуктор и ушла. Несмотря на тучность и соответственно занимаемый в пространстве немалый объем, она умело и легко просачивалась сквозь толпу. Лара снова и снова копалась в сумке, злясь на свою нерасторопность, на людей, стоящих вокруг плотным кольцом и мешающих поискам. Наконец, на очередной остановке освободилось место. Лара юркнула на него. Еще раз просмотрела содержимое сумки. Нашла! Прилип к обложке паспорта! Ну, хоть что-то хорошее! На часах полдесятого, а она уже вымотанная до безумия. Девушка прикоснулась лбом к холодной поверхности стекла, посмотрела на свое отражение. Большие серые уставшие глаза глядели на нее с мокрой грязной дороги. Глаза цвета асфальта. Мама говорит, у Лары очень красивые глаза. Да какая в них красота, когда они так идеально сливаются с грязью? Нет в них ничего, кроме обреченности и усталости! Или есть? Лариса пытливо осмотрела свое отражение. Нет, внешность вроде нормальная: черты лица правильные, нос прямой, волосы длинные темно-каштановые, между прочим, именно такие, какими ее наделила природа, а не крашеные или мелированные. Брови тонкие, слегка приподнятые к вискам, нос и губы совсем обычные. Обычные… Но в том-то и дело, что вся ее жизнь подходила под определения «вроде ничего», «нормально», «обычное». Все у нее всегда обычно, то есть никак. Обычная работа, обычная жизнь, безразличное ко всему окружение…
– Ну что, нашла? – раздалось над самым ухом. Лара вздрогнула и перевела взгляд на полную кондукторшу.
– Да. Вот, – она протянула проездной.
– Ну вот бы и сразу так. А то вечно насуют в сумки, не разберутся сами, – снова пробурчала женщина и, раздвигая толпу локтями, поплыла дальше.
Вроде ничего страшного, но настроение еще больше испортилось, и Лариса поставила себе пятый минус за сегодняшнее утро.
Через несколько минут троллейбус подкатил к станции метро. Лара вылезла из него, безрадостно оглядела серую скучную улицу с грязными тротуарами и нырнула вниз, в подземелье. Итак, трудовой день начался, и закончится он не скоро.
К счастью, место съемки для Лары было знакомое – ветбольничка у «Шаболовской». Правда, говорят, там сменился человек – в прошлый раз усатый дядечка был очень любезен, долго и витиевато отвечал на вопрос, а затем все пытался усадить их с оператором за чай. Сейчас, по слухам, там сидит женщина. Впрочем, какая разница, у кого брать синхрон? Один несущественный ответ на один несущественный вопрос на обширную тему: нападения собак на прохожих… Лара готова была зуб дать: у Алинки уже все написано и смонтировано, осталось только впихнуть этот маленький кусочек интервью в назревающий сюжет.
К ветбольничке Лара подбежала в пять минут одиннадцатого. Почти не опоздала. Ворвавшись внутрь, она оказалась в широком вестибюле и вдруг наткнулась взглядом на одну из дверей, которую не замечала до этого дня. Дверь-то была непримечательной, а вот вывеска… «Три жирафа» – гордо сияло на золотистой металлической табличке. Лариса так и остолбенела. Откуда жирафы в декабрьской Москве? Что вообще это значит? Усилием воли оторвавшись от разглядывания странной вывески, девушка поспешила по коридору.
– Вы к кому? – поинтересовалась женщина в очках, проходившая мимо.
– Я на съемку. К Евгении Ивановне. Телевидение, – смутившись, произнесла Лара.
– На съемку? А где ваша камера? Документ покажите…