– Опять, опять! – подтвердив, тоже с нажимом на «о», Лев добавил: – Пошли к Петру – он уже ждет.
По пути Станислав вкратце рассказал о не совсем обычном происшествии, случившемся с ним несколько минут назад. По пути на работу он едва не влепился своим «Мерседесом» в зад резко затормозившего прямо перед ним «Опеля». Как оказалось, его хозяин применил экстренное торможение, чтобы не задавить какую-то собачонку, ошалело метнувшуюся под колеса. Тут же сняв все вопросы – он и сам бы пожалел животину, – Крячко собрался ехать дальше, но тут увидел, как у края тротуара пэпээсник «прессует» какую-то бабульку восточной наружности в замысловатой меховой шапочке, которая, расстелив пару газет, чем-то пыталась там торговать.
Вновь выйдя из машины, он подошел к недовольно пыхтящему стражу порядка и, показав свое удостоверение, поинтересовался, в чем, собственно, суть его претензий.
– Так это, она производит незаконную торговлю в неположенном для этого месте, – старлей развел руками. – У меня четкое указание – вне разрешенных мест любую торговлю пресекать.
– Да куда я пойду-то?! – сокрушенно завздыхала бабулька. – Вот тех разбойников, которые украли у меня сумку с вещами, вы найти не можете. А меня прогнать – вам раз плюнуть. А мне домой не на что ехать! Вот, может быть, кто купит мои вещи? Хотя бы на билет наберу.
– Да кто тут и что у тебя купит-то? – пэпээсник, поморщившись, пренебрежительно кивнул, указав на медную курительную трубку, уже бывший в деле варган, связку каких-то палочек, полупрозрачный темно-красный камень величиной с куриное яйцо и тому подобные предметы.
– А вы далеко живете? – спросил Крячко, проникшись сочувствием к бабульке.
– На Алтае, милый, на Алтае… – та горемычно вздохнула.
– Хорошо, садитесь ко мне, я отвезу вас на вокзал и куплю билет. До Барнаула устроит? – уточнил Станислав.
Уведомив, что именно до Барнаула ей бы и нужно было ехать, бабуля быстренько свернула свое небогатое хозяйство и, сев рядом со Стасом, неожиданно предложила:
– Ну, так давай я тебе все это и отдам? Раз купишь мне билет…
– Мне кажется, эти вещи вам самой намного нужнее, – усмехнулся Крячко. – Судя по вашему головному убору, вы, скорее всего, из рода шаманов.
– Да, – охотно кивнула та. – Я – шаманка. А тебе что, уже доводилось сталкиваться с шаманами?
– Было дело… – Стас вздохнул и провел по лицу ладонью. – У нас с одной молодой шаманкой несколько лет назад родился сын. Я к нему уже раза два ездил, помогаю, чем могу. Уговаривал ее переехать в Москву – не хочет. Мол, духи ей не позволяют. Ну, думаю, как пацан подрастет, закончит школу, помогу, если надумает, устроиться в университет. Люди говорят, да и Вера сама сказала, что быть ему очень сильным шаманом. Но, мне так думается, шаману высшее образование тоже не помешает?
– Не помешает… – бабулька уверенно махнула рукой. – А ты на эту свою Веру не нажимай – пусть сама думает, как ей быть. Духи не любят, когда им идут наперекор. Раз сказали ей там остаться – значит, так и будет. Слушай, а давай-ка я подарю тебе камень с царского холма? Это холм, где когда-то было стойбище скифского царя. О нем мало кто знает. Холм этот очень непростой. Если на него поднимется человек с недобрыми мыслями, так может оттуда свалиться и даже руки и ноги себе переломать. А камни с этого холма – ум проясняют, от обмана оберегают.
– Ум проясняют – это хорошо, – согласился Крячко. – Такая вещь всегда пригодится!..
Купив шаманке билет и продуктов на дорогу, сопровождаемый ее благословениями, он наконец-то смог отправиться на работу.
– Блин, встретился с этой бабулей, и так захотелось Веру повидать… – грустно вздохнул Станислав. – Надо будет поговорить с Петром. Может, даст неделю за свой счет?
– Подожди-и… – Гуров покачал головой. – Ща как подвалит «непыльной» работенки – так и небо с овчинку покажется. А камень-то твой где? Хоть показал бы, что ли…
– Да в машине, в бардачке оставил. Пусть лежит! Есть не просит… Ну, понятное дело, поможет он вряд ли чем. Но как сувенир – сгодится…
Войдя в кабинет Орлова, приятели сразу же заметили очень печальную женщину в черном, лет сорока – сорока пяти.
– Доброе утро, господа опера, – сдержанно ответив на их приветствие, Петр кивком головы пригласил их присесть, хотя они и без приглашения плюхнулись в кресла, выжидающе глядя на своего друга-начальника.
– Коллеги, к нам обратилась Надежда Романовна Вертянина – вдова погибшего в марте этого года начальника КБ оборонного предприятия «Полюс-Вектор-FLI», – без пафоса и патетики, деловито заговорил он. – Случилось так, что на МКАДе он попал в ДТП и погиб, сгорев в перевернувшейся машине. Его похоронили на Журавлевском кладбище. Следствие пришло к однозначному выводу, что в машине мог быть только ее хозяин. Но последние пару месяцев Надежду Романовну не покидает мысль о том, что вместо ее мужа похоронен другой человек. Несколько раз она даже видела его во сне живым и здоровым, но находящимся в какой-то западне, что ли… Пошла в свой райотдел полиции – от нее отмахнулись. В прокуратуре только что на смех не подняли. И вот я хочу обсудить данный вопрос вместе с вами. Согласимся, что у женщин интуиция намного тоньше нашей мужской. Отсюда вопрос – а что, если подозрения Надежды Романовны вполне обоснованны?
Гуров и Крячко изучающе взглянули на визитершу.
– Очень прошу вас не воспринимать меня как истеричку, у которой в голове засела идефикс, – женщина грустно улыбнулась. – Но, знаете, это и в самом деле где-то на уровне «шестого чувства». Я и на похоронах не могла отделаться от ощущения, что в гробу что-то, мне совершенно чужое. Да, я понимала, что там останки человека, сгоревшего в машине мужа. Но я не чувствовала, что это – он. Когда гроб опускали в могилу, я даже плакать не могла. Ни слезинки! Зато сейчас – не просыхаю. Я чувствую, что Андрей жив. Жив! И то, что с ним произошло, – хитроумный, кем-то умело поставленный чудовищный спектакль.
На какое-то время в кабинете повисло молчание.
– Скажите, – с напряженной мыслью на лице заговорил Гуров, – а процедуры опознания с вашим участием проводились? Пусть человек и сгорел. Но, скажем, по состоянию зубных аркад можно было бы более-менее определенно узнать – он это или не он.
– Нет, нет… – Вертянина отрицательно покачала головой. – Никто и никуда меня не приглашал. Я сама созванивалась с райотделом полиции, и судмедэксперт, который проводил обследование останков, сообщил, что обе челюсти – и верхняя, и нижняя – сильно повреждены, зубы выбиты при ударе, поэтому опознание проводить нет возможности. Мне даже так сказали: «Неужели вы считаете, что в машине мог погибнуть не ваш муж? Обстоятельства очевидны? Абсолютно. Параметры скелета совпадают с прижизненным складом тела вашего мужа? Совпадают. Чего же вы хотите?..» Но на самом деле в этой истории есть немало странного.
Женщина достаточно подробно рассказала о том, теперь уже далеком дне, когда случилась та злосчастная автокатастрофа.
– М-да-а-а… – саркастично усмехнулся Крячко. – Скорые, однако, хлопцы… Надежда Романовна, а на ваш взгляд, кто бы мог быть заинтересованным в том, чтобы инсценировать смерть вашего мужа?
– Ну, тут может быть масса предположений, – женщина пожала плечами. – Если рассуждать логически, с учетом того, что Андрей был человеком очень талантливым и им интересовались как иностранные фирмы, так и иностранные разведки, то зарубежный след усмотреть вполне реально. Да, все же при социализме с безопасностью одаренных людей было лучше. Их оберегали, и на каждом углу раздобыть их адрес было невозможно. А сейчас… Вон, то и дело слышу об исчезновениях, загадочных убийствах и весьма странных несчастных случаях, происходящих с нашими самыми лучшими учеными, конструкторами, производственниками. Что творится?! Неужели страна не заинтересована в том, чтобы уберечь свои лучшие умы от засланных или кем-то нанятых убийц?
– А Андрею Степановичу от кого-то предложения поступали, скажем, о сотрудничестве, о выезде за рубеж? – задумчиво спросил Орлов.
– Думаю, да, – женщина кивнула. – Но он был такой человек… Андрей считал никчемным беспокоить семью, вносить в ее жизнь сумятицу. Он никому ни о чем таком никогда не рассказывал. Лишь однажды, еще осенью, я случайно услышала его телефонный разговор. Что и кто ему говорил – не знаю, но запомнился ответ Андрея: «Вы напрасно стараетесь, господин хороший! Родина у меня одна, и на вас я работать не собираюсь». На мой вопрос – что там за «покупатель душ», он отмахнулся: «Клоуны дешевые, думают, что если сами насквозь продажные, так и другие им под стать!» И – больше ни слова.
– Очень жаль… – Петр сокрушенно крутнул головой. – У нас сейчас была бы хоть какая-то зацепка. Ну, что скажете, господа сыщики?
Приятели переглянулись. «Крепко он нас подловил!» – казалось, говорили их взгляды. Впрочем, это так и было на самом деле. Ну кто, будучи в здравом рассудке, вот так, с кондачка, согласился бы взвалить на себя, по сути, безнадежный хомут уже успевшего окаменеть «глухаря»? Да не будь в кабинете Орлова этой горемычной вдовы, и Лев, и Стас постарались бы в момент отпихнуться от этого, заведомо дохлого дела. Ну, прямо-таки классически-былинное: пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что. Как начинать поиск хотя бы каких-то концов и нитей, если в реальности нет самого предмета поиска?
Но здесь, в кабинете, присутствовала женщина, которая пришла за помощью. И это не позволило операм сказать «нет».
– Попробуем, хотя за результат не ручаемся, – Гуров развел руками. – Слишком уж мало исходной информации. Придется как-то выкручиваться…
– Да-а-а!.. И выкручиваться придется, и покрутиться – будь здоров! – вздохнул Крячко. – Скажите, Надежда Романовна, а вы с этим вопросом не обращались в ФСБ? В какой-то мере это и по их части.
– Вы знаете – нет, не подумала, – женщина растерянно развела руками. – Ну, если это надо, то я схожу…
– Надежда Романовна, ладно, никуда не ходите – вам и так досталось через край, – Петр махнул рукой. – С ФСБ я сам свяжусь. Какие-нибудь будут еще вопросы к Надежде Романовне? – Орлов окинул приятелей внимательным, изучающим взглядом.
– Да, у меня еще есть вопрос… – Станислав изобразил напряженную мину. – А почему нельзя было сразу же, после ДТП, провести генетическую экспертизу? Все бы сразу же стало на свои места.
– Мне сказали, что остались только обугленные кости, которые для «генетики» не годятся, – в который уже раз тягостно вздохнув, пояснила Вертянина.
– Я тоже хотел бы вот о чем спросить. – Лев потер ладонью лоб. – Андрей Степанович дома в свободное время занимался своими какими-то заводскими делами? Может быть, после него остались дневники, черновики, наброски, телефоны, адреса, визитки?
– Занимался, и очень часто… – кивнула Вертянина. – В его кабинете до сих пор все лежит именно так, как и осталось в тот день, когда нам сообщили о том, что его нет. Я не включала его компьютер, не убирала бумаг. Лишь иногда протираю пыль. Я надеюсь, что очень скоро он вернется и сам распорядится своими черновиками, там, записями… Вы хотели бы с ними ознакомиться?
– Разумеется! – Гуров чуть пожал плечами. – Мы не могли бы прямо сейчас поехать к вам, чтобы вы показали мне кабинет Андрея Степановича?
– Пожалуйста, пожалуйста – как вам будет удобнее! – женщина поднялась с кресла. – Сейчас – значит, сейчас. Можете работать там, сколько вам будет необходимо. Даже в мое отсутствие. Хотите, могу дать вам ключ…
– Ну, это уже немного лишнее… – тоже поднявшись, Лев улыбнулся. – В крайнем случае что-то могу переснять на цифровую камеру, а что-то вы, наверное, позволите взять с собой.
– Конечно, конечно! – закивала Вертянина.
– Только сразу скажу, что мы – не чудотворцы. – Лев развел руками. – Будьте готовы и к тому, что наши поиски окажутся безрезультатными. Вы меня понимаете?
– Да, все я понимаю… – гостья сокрушенно вздохнула. – Но радует меня уже то, что я встретила нормальных, здравых людей, готовых выслушать и помочь. Вы даже не представляете, какая гора упала с плеч. Знаете, очень неуютно себя чувствуешь, когда собеседник смотрит на тебя как на назойливую муху, к тому же с серьезным помрачением рассудка. Спасибо уж за то, что отнеслись по-человечески. Ну что, отправляемся к нам? Я сейчас вызову такси.
Она достала сотовый телефон, однако Гуров остановил.
– Я предпочитаю ездить на своей машине, – сказал он, доставая из кармана ключи. – Прошу!
– Кстати, Лева, – Стас упреждающе вскинул руку, – я, наверное, прямо сейчас поеду на этот самый «Полюс-Вектор» и тоже посмотрю – вдруг остались какие-то бумаги? Заодно потолкую с тогдашним именинником. Да и с другими участниками банкета. Вы не припомните, он в каком ресторане проходил?
– Как мне сказали, в ресторане «Эльф и тролль», – немного подумав, сообщила Вертянина. – Да, у него такое вот немного странное название. Последние годы после романов Джона Толкиена многие как с ума посходили. Слышала, уже и национальность себе стали брать сказочную: кто хоббитом себя называет, кто – гоблином… Ну и рестораторы, видимо, тоже решили не отстать от моды.
– Ну, ребята, давайте, поднажмите! – глядя вслед своей гостье и операм, напутствовал Орлов. – Очень на вас надеюсь.
Выходя последним, Крячко не мог удержаться от того, чтобы в духе своей всегдашней хохмистики не изобразить за спиной Вертяниной шутовской реверанс, адресованный хозяину кабинета. «Ну, спасибо, отец родной! – весьма красноречиво говорил его взгляд. – Уж удружил так удружил – век не забуду!..»
Глава 2
…Притормозив в благоустроенном (пусть и не элитном, но достаточно престижном) микрорайоне, Лев Гуров вышел из своего серого «Пежо» у двенадцатиэтажного дома-каре, окруженного уже достаточно высоко поднявшимися березками, каштанами и елями. Они с Надеждой Романовной поднялись на шестой этаж, где, проследовав в безмолвную квартиру, Лев вошел вслед за ее хозяйкой в небольшой кабинет с обширной библиотекой и столом у окна, заваленным грудами бумаг.
– Вот, – Надежда Романовна гостеприимно повела рукой, – смотрите все, что посчитаете нужным. Все, что необходимо, берите, изучайте… Мне ничего не жаль, лишь бы удалось найти Андрея. Ну, не буду вам мешать… Кстати, может быть, кофе? Или даже подкрепиться, если уже проголодались?
Вежливо уведомив радушную хозяйку о том, что он только недавно позавтракал, Гуров подошел к столу и, окинув его взглядом, первым делом взял ежедневник, который оказался исписанным меньше чем на четверть. Открыв последние записи и с трудом разбирая вовсе не каллиграфический почерк, он прочел записи на странице, датированной двадцать седьмым марта текущего года.
«Не забыть про банкет в «Эльфе и тролле» – начало в 11 часов» – гласила первая из записей. «Уточнить у Харитонова, подготовил ли он расчеты – обещал отзвониться ближе к трем». «Вечером обдумать возможные варианты волноводов для «Сфинкса». На этом записи обрывались.
Записи предыдущего дня – понедельника, также ничем особенным не отличались: «На планерке поставить вопрос о приобретении новой центрифуги и неодимового лазера», «Гранкову поручить доработку блока РЭУ», «Выяснить, почему до сих пор не поступили заказанные ранее кварцевые стабилизаторы частоты» и т. д, и т. п.
Изучив записи за последние пару недель и не найдя ничего существенного, что могло бы натолкнуть на какие-то странности, необычности, на что-то неординарное, что могло бы подсказать направление поиска, Лев начал пролистывать груды бумаг, среди которых в хаотическом порядке лежали вперемешку какие-то математические расчеты из высшей математики, совершенно непонятные диаграммы и графики не поймешь чего… Тут же обнаружилась – и тоже хаотически сложенная – груда листов с какими-то рисунками-чертежами. Обозначения и аббревиатуры на полях и на самих рисунках, на схемах непонятных устройств – то ли лазеров, то ли каких-то фазовых усилителей – также смотрелись некой научной каббалистикой и абракадаброй.