– Да, – неуверенно произнес Сашка, – там должна быть статуя богини. И камень. Однако… Бабушка очень опасна. Ее силы превышают… ну, обычные. Особенно в полнолуние.
– Так мы не будем ждать, пока наступит ночь! – воскликнула я. – Прямо сейчас пойдем к маме с папой и покажем им то место. Тогда они поверят нам, и мы сможем уехать из этого города еще до того, как взойдет полная луна.
– Она и сейчас над нами, она смотрит на нас, – голос Сашки был тих, но мне показалось, будто совсем рядом грянул гром.
Тот взгляд, что я ощущаю на себе почти постоянно! Значит, это не просто так. Опасность даже больше, чем я только могла себе представить.
– Впрочем, если бабушка еще не поняла, что я сбежал, а ты узнала обо всем… возможно, у нас есть шанс. По крайней мере, стоит попробовать, – Сашка хмуро взглянул на меня.
Сидеть и ждать, пока за мной придут, чтобы умилостивить моей кровью богиню и послужить на благо загнивающему жалкому роду, живущему… как там сказал Сашка? – в общем, где-то на отшибе, – я вовсе не собиралась. Ну разумеется, попробовать стоит. Еще как стоит! Я должна поговорить с родителями и во что бы то ни стало доказать им правоту моих слов. Как же мне надоело то, что мне никто не верит! Сегодня или никогда! Либо мне удастся убедить их и, с помощью Сашки, представить требуемые доказательства, либо мне уже никогда никто не поверит. Пусть же все решится сейчас! Мама с папой должны принять всерьез тот факт, что их единственной дочери и им самим угрожает реальная опасность!
– Пойдем! – повторила я, и мы снова зашагали к дому, где остались мои мама и папа. Они – родные для меня люди, и все-таки я всегда могу на них положиться. Раньше я просто сама не была уверена, что здесь происходит. А теперь мне, конечно, удастся убедить их. И мы уедем – все втроем. Нет, вчетвером. С Сашкой. Характер у него не сахарный, но при такой-то бабушке… Ладно, мама перевоспитает. Она у меня такая, что перевоспитает кого хочешь!
– Слушай, – сказала я Сашке, пока мы еще не добрались до дома, – а что с той мышью? Зачем ты убил ее?
– С какой мышью? – удивленно переспросил он.
– Ну с летучей. Вспомни, ты повесил ее на нашу дверь.
– А!.. – Сашка засмеялся. – Да не убивал я ее! Просто нашел дохлую, уже высохшую мышь и решил использовать… во благо.
Я хмыкнула.
– А кровь?
– Краска, – признался он, – я решил, что так страшнее. А ты ведь и вправду испугалась!
– Ну не то чтоб очень, – соврала я, и Сашка ничего не ответил, хотя, кажется, все прекрасно понял.
Проскользнув по улицам пробуждающегося городка… сколько же сейчас времени: шесть? семь? восемь?.. – мы, минуя калитку, выбрались к вишневому саду.
Запах вишни показался мне сегодня запахом крови. Несмотря на ранний час, было жарко, вернее – душно. Тяжелый застывший воздух обжигал мои легкие.
– Стой здесь, – велела я Сашка. – Я сейчас… подготовлю родителей…
Не заявляться же к ним с самого утра в компании того, кого они считают опасным сумасшедшим.
– Отойди от него, Ира! Я тебе говорю: немедленно отойди от него!
Мамин голос был холоден и спокоен, но я слышала скрытые от постороннего уха тревожные нотки.
– Мам!.. – я обернулась к ней, пытаясь изобразить на непослушных губах улыбку.
Наверное, получилось не очень, потому что она еще больше нахмурилась. Напряженное лицо и чуть сдвинутые брови не сулили ничего хорошего.
– Та-ак… А это, как понимаю, ТОТ мальчик… – она смотрела на Сашку так, словно перед ней была гадюка. Или смертельно опасный микроб.
– Все в порядке, – я развела руками, словно в подтверждение своих слов. – Да, это Саша. Не бойся…
Мне показалось или за деревьями и вправду промелькнул силуэт? Если Нинель Ивановна бдит и засекла нас – будет беда. Скорее уводить отсюда Сашку. Немедленно! Почему же у героев книг и фильмов все всегда получается легко?!
– Мам, можно мы зайдем в дом? – я снова попыталась улыбнуться. – Нам нужно рассказать кое о чем тебе и папе… Вернее, предупредить. Это не мои фантазии, пожалуйста, отнесись к тому, что я говорю, серьезно! Ну поверь мне! Хотя бы один-единственный раз! Очень прошу!
Сложив на груди руки в умоляющем жесте – глупая детская привычка, так и не изжитая мной до сих пор, – я смотрела прямо в ее глаза.
И мамины глаза потеплели.
– Ну хорошо, Ирина, если это действительно для тебя важно…
Пока мы шли к домику – молча, как на параде, я внимательно смотрела вокруг. Хозяйки нигде не видно. Сомневаюсь, что она сумела спрятаться за деревом – габариты не те. Выходит, мне все-таки померещилось. Надеюсь, что так.
– Вот, полюбуйся, – сказала мама, открывая дверь нашего дома.
Папа как раз наливал себе кофе, но при виде Сашки плеснул воду вместо чашки на стол.
– У-у-у! – взвыл он, дуя на ошпаренную левую руку.
Мама молчала.
– Сейчас я все объясню, – пообещала я и, выглянув за дверь, чтобы еще раз убедиться, что поблизости никого нет, плотно закрыла ее. – Саша вовсе не сумасшедший. Вернее, все как раз наоборот, – начала я с самого главного и, добившись внимания слушателей, продолжила: – Не перебивайте меня. Это кажется совершенно нелепым, но жители этого города – сумасшедшие. Они поклоняются странной богине и, кажется, хотят принести ей нас в жертву.
– Только тебя, – буркнул Сашка.
– Какая чушь! – мама от возмущения даже всплеснула руками. – Это вы так играете, ведь правда?
– Мы не играем, – резко ответила я. Убедить маму показалось мне действительно очень важным. Взрослые на самом деле очень не любят слышать правду и часто прячутся за пустыми, ничего не значащими словами, делая вид, будто все, что происходит вокруг, – всего лишь игра, фантазия, выдумка.
– И я не сумасшедший, – тут же добавил Сашка. – Моя бабушка – хранительница рода, который живет здесь. И на самом деле мы уже, кажется, несколько сотен лет не приносили человеческие жертвы. Но теперь, когда все ухудшилось, она решила, будто богиня отвернулась от нас и надо умилостивить ее так, как это делали прежде.
– Разве вы не обращали внимание, какие все здесь странные?! А эта липкая сахарная любезность?! Видно же, что она не настоящая! – я горячилась, понимая, как невероятно звучат слова Сашки. Главное – убедить моих родителей хотя бы посмотреть на ту пещеру!
– Ну да, они и вправду странноваты… – неуверенно начала мама.
– Вот! – перебила я ее. – А еще ты заметила, что у них почти нет детей, а какие есть – все тю-тю, с приветом!.. Кроме Сашки, конечно, – поспешно добавила я, заметив его взгляд, искоса брошенный на меня.
– Но этого недостаточно, чтобы обвинять людей черт знает в чем! – воскликнула мама.
Папа все дул на обожженные пальцы и смотрел на нас скептически.
– Я… то есть он, – для убедительности я ткнула пальцем в сторону Сашки, – может доказать свои слова. У них есть пещера, где стоит их идол!
Мама с папой переглянулись.
– Знаешь, дорогой, а я им почти верю. И вправду все вокруг какие-то приторные, лживые. А еще сегодня ночью я слышала странную песню…
Папа хмыкнул.
– Песню?! – оживилась я. – Да! Я тоже слышала. Необычная такая мелодия, то нарастала, то почти совсем исчезала…
– Точно, – мама вздрогнула, – было в ней что-то такое… чужое… мерзкое…
Папа перестал дуть на руку и вопросительно взглянул на маму:
– Ну знаешь ли, дорогая, я ничего не слышал.
– Еще бы. Ты так храпел, что это вовсе не удивительно, – отрезала она. – И вообще. Ира – наша дочь, мы должны доверять ей.
Я едва могла поверить собственным ушам. Почаще бы так!
– Хорошо, – сдался папа, – что может быть полезней утренней прогулки, раз уж вы так хотите на нее отправиться.
Ура! Мы с Сашкой обменялись быстрыми взглядами. Полдела сделано.
– Только мы пойдем не через калитку. Чтобы Нинель Ивановна нас не увидела. Хорошо? – уточнила я.
Родители неохотно кивнули, и мы двинулись в путь.
– Саша, а ты учишься? – спросила мама, пока мы шли за ним какими-то окольными тропами.
– Нет.
Мама с папой многозначительно переглянулись.
– Сейчас каникулы, – флегматично пояснил белобрысый, и я, не удержавшись, хихикнула, за что тут же получила укоризненный мамин взгляд.
– А вообще, – продолжил Сашка, – конечно, да. Всех тех, кто учится в школе, дядя Эдик отвозит и забирает на своей «Газели». У него дела в соседнем городе.
– И как ты учишься? – не отставала с расспросами мама.
– Нормально, – пожал загорелыми плечами мальчик. – А вы так спрашиваете, словно сами собираетесь меня в жертву принести.
– А при чем здесь жертва? – удивилась мама.
– Как это «при чем»: абы кого в жертву богам не приносят, – авторитетно пояснил он. – Нужно, чтобы у жертвы не было душевных и физических изъянов. Например, если двоечник, сразу можно подумать, не дебил ли…
– Постойте! – Я замерла, пораженная внезапной мыслью. – Так Нинель Ивановна меня о школе и здоровье не просто так спрашивала?..
– Глупости, – отмахнулась мама, – все взрослые спрашивают детей о школе и о здоровье.
Саша опять пожал плечами и взглянул на маму, признавая за ней главенство над нашей маленькой экспедицией:
– Идем дальше?
Она вздохнула, кивнула, и мы пошли.
Я плелась позади всех, понурив голову. На душе было очень скверно. «Ничего, поправится», – говорила наша радушная хозяйка, подсовывая мне очередной ароматный, буквально тающий во рту пирожок с вишней. Она откармливала меня как поросенка, которого готовят к рождественскому столу!
– Ира, не отставай! – крикнул мне отец.
Я молча кивнула. В горле стоял противный комок.
Остальные тоже приумолкли. Говорить было не о чем. Тропинка, ведущая к вершине горы, была узкой и круто поднималась вверх, петляя между скалистыми горными выступами. Вокруг нее стелилась низкая колючая трава, вся выгоревшая от солнца, кое-где яркими пятнами пестрели цветы и что-то похожее то ли на мох, то ли на лишайник – ярко-желтые, сиреневые и белые вкрапления. Идти было сложно, несколько раз мы останавливались передохнуть, и Сашка ждал нас, безмолвно стоя на краю тропинки и всем видом торопя продолжать путь. Видно, что подъем давался ему легко – у него даже не сбилось дыхание.
– И как они сюда вообще поднимаются?! – не выдержала мама, имея в виду жителей городка.
– Храм должен находиться высоко в горах, близко к небу, а значит, к богине. Жители гор привыкают к подъемам с детства, так что дойти до святилища без труда могут и дети, и старики, – объяснил Сашка, и мы пошли дальше.
Наконец он остановился.
– Теперь вот по этой терраске – направо. Там будет пещера, – сказал он.
Горы в этих местах были старыми и слоистыми, как пирог с кремом, который печет на Новый год мама. А еще они напоминали пирамидку или огромную лестницу, приспособленную для каких-нибудь великанов.
Вслед за Сашкой мы пошли по терраске – так он назвал одну из ступеней-выступов.
– Прибыли. Нам сюда.
Пока он не указал рукой на вход в пещеру, я упорно не замечала его, так удачно он располагался, скрытый от посторонних глаз огромным поросшим мохом валуном.
Стоя у входа в пещеру, я оглянулась и увидела лежащий в низине город: аккуратненькие игрушечные дома с ярко-оранжевыми крышами, зеленые квадратики садов, прямые линии улиц… Казалось, это крохотная волшебная страна, где живет народец фей – крохотные, примерно с ноготок человечки. Идиллию картины нарушал лишь обращенный на меня сверху взгляд – недобрый, ожидающий… голодный.
Их божество жаждало моей крови, как ребенок сладостей, – так же жадно и неприкрыто-откровенно.
– Сюда? – недоверчиво переспросила мама, заглядывая в полумрак пещеры.
– Сюда, – кивнул Сашка. – Я пойду первым, – и тут же исчез в проеме, напомнившем открытый голодный рот.
Сердце болезненно сжалось. Может, не входить? Может, лучше держаться от этого места подальше?.. Нет, поздно. Все уже скрылись в пещере.
Я судорожно вздохнула и вошла вслед за ними.
Глава 7
Полнолуние
Пещера была довольно большой. Первое, что поразило меня, – огромное количество оплывших свечей по всему периметру. Обильные восковые подтеки на стенах свидетельствовали о том, что жгут свечи здесь давно и часто. В воздухе, кстати, витал запах разогретого воска и каких-то незнакомых пряных трав. Я принялась обходить пещеру, завороженно глядя на темные стены, испещренные странными символами и узорами.
– Что это? – спросила мама, видно, не до конца верящая в реальность происходящего.
– Здесь собираются жители города, пока бабушка и ее помощницы находятся в святилище, – Сашка указал в сторону темного угла.
И, только подойдя ближе, я обнаружила, что в стене имеется завешенный темной бархатистой тканью проход.
– Туда могут входить только женщины, избранные богиней, – предупредил мальчик.
– Чушь какая! Мы должны это увидеть! – твердо сказал папа и рывком отдернул край портьеры.
Я сделала еще шаг и заглянула за его плечо.
Вход вел во вторую пещеру, гораздо меньше прежней. Центральное место в ней занимал огромный черный камень, положенный перед провалом. У камня стояла большая круглая чаша – кажется, серебряная – и лежали свежесрезанные цветы.
– Что за черт?! – выдохнул папа, входя в святилище.
Мы с мамой шагнули туда вслед за ним, а Сашка остался ждать нас в большой пещере.
Здесь запах пряных трав усилился настолько, что у меня сразу же заболела голова. Я покачнулась. Возможно, сказывалась бессонная ночь. Я медленно подошла к алтарю. Теперь не оставалось никаких сомнений, что замеченный мною камень и был алтарем.
На верхней, обращенной к своду пещеры, поверхности камня были нанесены старые, полустершиеся символы, а по краю пролегала небольшая бороздка, уходящая вниз – к месту, где стояла чаша.
«Сток для крови», – внезапно поняла я.
Обмирая от страха, я заглянула за камень в провал. Там, далеко-далеко внизу, пенилось море. Ужас переполнял все мое тело, струился потом по спине и лицу, проникал в каждый пальчик, в каждую клеточку.
Я с трудом отвела взгляд от бурлящей бездны и почувствовала, что богиня смотрит мне прямо в глаза.
– Я ожидала тебя.
В мелодичном хрустальном голосе не слышалось ничего человеческого. Только сталкивались с тонким серебряным звоном крохотные искристые льдинки. Лицо незнакомки было очень бледным и почти прозрачным, а кожа испускала неяркое матовое сияние. Темно-синие глаза цвета ночного неба глядели не мигая.
Она была красивая, нечеловечески красивая и очень чужая.
Я догадывалась, кого именно вижу перед собой, однако сделала удивленное лицо.
Богиня рассмеялась – целый водопад серебряных льдинок.
– Ты обещана мне. Глупо пытаться спрятаться от своей судьбы, – произнесли бледные губы, безупречности линий которых позавидовала бы любая земная красавица.
– Я не глупый баран, чтобы идти прямиком под нож мясника, – ответила я, нахмурившись.
В этом странном месте мы будто повисли где-то в пространстве между небом и землей. Вокруг пустота. Даже не знаю, как объяснить. Казалось, кроме нее и меня, в этом мире ничего не было – ни единого предмета, ни пылинки – ничего. Очень тусклый и скучный мир. Очень холодный.
– Однако ты пришла, – возразила богиня. – Я позвала тебя – и ты пришла.
Кажется, я и вправду сглупила, попавшись в расставленные сети. Но теперь поздно жалеть об ошибках, нужно думать, как выкрутиться.
– Тебе не удастся уйти, – прозвенел холодный голос. Она без труда читала мои мысли. – И ты, желаешь этого или нет, послужишь мне и моему народу.
Она была отвратительна. Хуже извивающихся змей! Хуже скорпионов! В тысячу раз хуже!
Богиня рассмеялась.
– А ты необычная девочка. Довольно храбрая – по вашим, человеческим меркам. Может, я и вправду найду тебе лучшее применение? Что бы ты сказала, если бы я дала тебе свою силу? – она посмотрела на меня, но в прекрасных глазах не было ни тени любопытства, только равнодушие и холод.
Я стояла в полушаге от нее – совсем близко. Она изучала меня, словно бабочку под микроскопом, так равнодушно, будто делала привычную работу. Я молчала. Зачем разговаривать, если она и без того знает каждое движение моей души? И к тому же я не верила ей, не хотела служить ей и быть такой же, как она.