– Часа на три?
– Может быть, сегодня быстрей управлюсь.
Борис спустился, высвобождая место.
– Давай, забирайся.
Аня неловко полезла наверх, примостилась на широком полке, плотно закутавшись в простыню.
– Что же мы простыню от простуды лечить будем? – спросил Борис. – Не стесняйся, в бане и на кладбище все равны, тем более я тебе в отцы гожусь.
Девушка лежала не шевелясь.
– А может быть, всё-таки не надо, Борис Михайлович? Неудобно как-то.
– Это дело хозяйское. Моё дело предложить. Если не хочешь быстро выздороветь, тогда давай споласкивайся, но дальше всё по заданной программе. Я тогда снаружи подожду.
Аня медленно принялась высвобождаться из кокона. Без одежды девушка выглядела совсем по-другому: тренированные крепкие ноги, довольно широкая спортивная спина, особенно на фоне слишком узкой талии, округлые плечи. Фигура в целом стройная и пропорциональная. Борис взял веники и начал священнодействовать.
– Если будет больно или горячо, сразу говори, – предупредил опытный парильщик. – Один веник из свежего можжевельника.
Но девушка молча сносила все «издевательства», ни разу даже не шелохнулась, только вздрагивали напрягшиеся мышцы.
За ужином Аня призналась:
– Я давно не ощущала такую лёгкость во всём теле. Наверное, вы добрый волшебник.
– Нет, просто я прожил долгую жизнь, которая многому научила. Ладно, давай отдыхать, тебе необходимо хорошенько выспаться.
Лёжа в постели, Аня долго думала о приютившем её человеке. Ей казалось, что они давным-давно знакомы. Более всего удивляли его естественность и простота, которые сопровождали и речь, и поступки. От своих сотрудников она узнала немного: что он пребывает в затворничестве уже больше трёх лет, занимается какими-то научными или творческими изысканиями, к которым никого не подпускает, как, впрочем, и к личной жизни, спокойный, уравновешенный, немногословный. Внешность у Бориса ничем не примечательная, а возраст так вообще не определить. Но ей он был чем-то интересен. Аня постепенно заснула и впервые за последнее время проспала всю ночь, как младенец. А проснувшись, почувствовала себя практически здоровой. На столе стоял нехитрый завтрак. Девушка радостно и беззаботно засмеялась.
С аппетитом перекусив, Аня постучала в дверь кабинета, но ответа не последовало, и тогда она вошла внутрь. Комната была небольшой, и свободного места в ней практически не осталось. Вдоль одной стены тянулся длинный широкий топчан, накрытый волчьей шкурой, три другие были заняты открытыми деревянными стеллажами, сплошь уставленными книгами и различными безделушками, вплоть до образцов горных пород. Оставшуюся площадь занимал импровизированный письменный стол из струганных досок, заваленный бумагами и канцелярскими принадлежностями, впрочем, в хаотичности явно прослеживался определённый порядок. Аня успела заметить фотографии в рамках, листы, испещрённые убористым неровным почерком, но, услышав какой-то шум, быстро выскочила из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Она оделась потеплее и вышла на свежий воздух. Хозяина нигде не было видно, а шум доносился со стороны реки. Девушка побежала вниз, к пристани.
На берегу реки по пояс голый Борис возился с громадным валуном. На необъятной спине, почему-то не выглядевшей таковой в одежде, облепленной комарами, бугрились витые мышцы, капельки пота выступали на бритой голове.
– Доброе утро, – поздоровалась девушка.
– Здравствуй. Почему ты не в постели? Как себя чувствуешь?
– Совсем здоровой.
– Тебе ещё рано расслабляться, возвращайся в дом. Я скоро приду.
– Может быть, нужна помощь?
– Захвати свежую рыбу из ведра.
– Разрешите мне самой её приготовить?
– Конечно, действуй.
Аню разбирало любопытство: почему этот необычный человек поселился здесь, один, чем он занимается, что заставило его выбрать такой образ жизни? Но спрашивать прямо она не решалась, а от наводящих вопросов он грамотно уходил. Да и поговорить толком удавалось исключительно во время совместных трапез. Правда, о её самочувствии он справлялся регулярно и продолжал готовить отвары. Девушка даже немного обижалась и недоумевала одновременно – неужели ему не нужно простого человеческого общения?
И лишь на третий день её незапланированного отдыха, Борис предложил небольшую прогулку. Они спустились к реке, потому что лёгкий ветерок только там хоть как-то разгонял кровососущих насекомых, и неспешным шагом направились вдоль русла. Но и тут диалог непостижимым образом перетёк в умело выстроенное интервью, в ходе которого ей пришлось больше говорить, чем слушать.
А вечером за Аней приехал Алексей.
3
Лето подошло к концу. В начале сентября Борис посетил посёлок. Он уже завершил здесь все необходимые дела, в том числе не забыв удостоить вниманием свою давнюю знакомую из отделения связи, упаковал и уложил груз, когда вспомнил о своём обещании заглянуть на базу геологической партии. Домики на базе пустовали, лишь по территории носился его давнишний приятель – крупная лайка, – твёрдо знавший свою работу, который встретил его радостным повизгиванием, но поделиться информацией был просто не в состоянии. Пообщавшись с собакой, Борис вышел, закрыл на щеколду калитку и тут же заметил Аню, возвращавшуюся из магазина. Девушка очевидно обрадовалась неожиданной встрече.
– Здравствуйте, Борис Михайлович, какими судьбами? Все ещё в маршрутах, а я одна здесь кукую, причёсываю материалы и работаю над диссертацией. Зайдёте в гости?
Борис задумался. Отказываться, конечно, было не совсем удобно, но дома ждали неотложные дела. Решение, как всегда, пришло само собой.
– Знаешь что, у меня к тебе ответное предложение. Если хочешь, поехали лучше сейчас в мои владения. Тебе всё равно, где заниматься научными поисками, а у меня появилось кое-что необычное. Через несколько дней мне опять придётся посещать посёлок, и я доставлю тебя на базу в целости и сохранности.
От неожиданности Аня растерялась и не могла вымолвить ни слова, но прежде чем способность здраво рассуждать и оценивать поступки начала возвращаться, девушка уже успела согласиться:
– Хорошо. Сейчас соберу быстренько вещи.
По пути на пирс Аня лихорадочно соображала, правильно ли поступила, согласившись на неожиданное приглашение, но её всё больше разбирало любопытство, что же такое экстраординарное появилось во владениях Бориса Михайловича? Только в лодке, стараясь перекричать шум мотора, она решилась спросить:
– Чем же вы хотите меня удивить?
– Скоро сама увидишь.
И она увидела. Когда Борис заглушил двигатель и пристал к пристани, к ним тут же бросилось, издавая нечленораздельные звуки, значительных размеров мохнатое животное.
– Не бойся, но и не трогай, дай ему привыкнуть к тебе. Медвежонок ещё совсем молодой. Ну иди ко мне, мой хороший.
Зверь для острастки порычал на гостью и сразу переключился на хозяина. Играл он забавно: то смешно поднимался на задние лапы, то носился, неуклюже подпрыгивая, то ластился к мужчине, совсем как маленький ребёнок, при этом постоянно фыркая и мотая кудлатой головой.
– Откуда у вас это необыкновенное чудо?
– Два месяца назад нашёл его в лесу. Мать скорее всего убили какие-то негодяи. В тайге тоже хватает всякого отребья.
Они продолжили бегать по берегу, катались по гальке, боролись и издалека напоминали папу с сынишкой, которые очень привязаны друг к другу и вместе отдыхают на лоне природы. Аню будто что-то кольнуло, она впервые ощутила, что неравнодушна к этому странному человеку, что её тянет к нему, что и ей хочется вот так же весело, беззаботно проводить с ним время.
– Извини, пойдём в дом. Миха просто скучает, когда надолго остаётся один. Лодку я разгружу попозже.
Осень уже вступала в свои права, и хозяин сразу же затопил печку. Девушка пристроилась поближе к огню.
– Борис Михайлович, а почему вы, уважаемый специалист в нашей области, вдруг всё бросили и уехали из города, чтобы жить в полном одиночестве?
– Анечка, этого не объяснить в двух словах. Скажем, мне просто стало неинтересно и скучно.
– Разве может быть неинтересно заниматься наукой? Ведь всегда возможно поменять направление исследований, сферу деятельности, наконец.
– Пока что тебе ещё многого не понять. Наукой должны заниматься люди увлечённые, чуть-чуть, наверное, сумасшедшие, способные ради неё на исключительные жертвы. Я отнюдь не имею в виду присутствующих.
– Хорошо. Работа может надоесть, но как же семья, друзья, прекрасный город?
– На определённом этапе жизни человеку необходимо разобраться с самим собой, понять, кто он, зачем появился на этом свете, для чего и как живёт, на что способен. Обычно этими вопросами задаются в юности, но молодость насыщена и другими, более важными проблемами, и подобные вопросы остаются, как правило, риторическими. Только в старости они встают снова и тогда уже требуют конкретных ответов.
– Ну уж, вы на себя наговариваете.
– Ладно, философствовать пристало за вечерним чаем, пойдём посмотрим лучше на ещё одну причину моего приглашения.
Они не спеша поднимались по пологому, покрытому редколесьем склону сопки. Сзади на почтительном расстоянии трусил медвежонок. Ещё издалека Аня увидела подобие загона, в котором мирно пасся олень средних размеров.
– Мы с Михой нашли его в нескольких километрах отсюда. Он повредил ногу и не мог передвигаться самостоятельно. Пришлось тащить его на себе и ремонтировать ему средство передвижения. Первое время я ухаживал за больным, а теперь он основательно окреп, совсем молодец, поэтому я соорудил ему сие временное пристанище. А скоро я выпущу Бэмби на волю.
– Так вы настоящий доктор Айболит, потому и приехали на край ойкумены.
Утром следующего дня Борис ушёл по своим делам, а Аня занялась обработкой и анализом собранных за полевой сезон материалов. В полдень, скорее почувствовав, чем услышав какой-то шум, она выскочила наружу и увидела, как Борис тяжело приподнимается с земли всего в нескольких метрах от входа, а рядом жалобно ревёт Миха. Подбегая, девушка испуганно закричала:
– Что случилось?
– Сорвался со скалы. Глупо.
Борис говорил с трудом. Одежда на нём была мокрой, изорванной, испачканной в крови. Руки и лицо расцарапаны, в синяках и кровоподтёках. Аня попыталась помочь ему встать, но он отстранил её рукой.
– Я сам. Насилу добрался.
– Тебе очень больно?
– Терпимо. Бывало и хуже.
Уже внутри она спросила:
– Чем тебе помочь?
– Помоги сделать перевязки, а то раны очень глубокие и я два раза терял сознание.
Уже темнело. Борис лежал в большой комнате, закрыв глаза. Губы плотно сжаты, на скулах перекатываются желваки. Уютно потрескивают поленья в печке. Аня сидела за обеденным столом и неотрывно смотрела на лицо Бориса. Дыхание мужчины, сначала прерывистое, с присвистом, постепенно выровнялось, и он уснул. Вдруг Борис застонал, голова заметалась по подушке, тело мелко затряслось. Девушка подскочила и взяла больного за руку. Он крепко сжал её ладонь и мгновенно перестал стонать. Всю ночь она просидела у его постели, держа руку Бориса. Но стоило ей задремать и отпустить её, он снова начинал постанывать. О чём только она не передумала этой ночью. О доме, родных и близких, об учёбе, о друзьях и любимом городе, о науке, о мимолётных, ничего не значащих и ни к чему не обязывающих связях с сокурсниками и сотрудниками. Но больше всего она думала о нём. Она гладила его руку и переполнялась нежностью к этому малознакомому и, казалось бы, ничего не значащему в её жизни человеку и ясно осознавала, что в ней зарождается настоящее большое чувство, чувство, каких она не испытывала никогда ранее, и она испугалась, понимая всю бесперспективность их дальнейших отношений. Лишь под утро девушке удалось немного поспать, положив голову на лежанку.
Проснувшись, она затопила печь и принялась готовить завтрак, периодически посматривая в сторону больного. Обернувшись в очередной раз, она увидела, что Борис лежит с открытыми глазами.
– Доброе утро. Я вижу, что ты уже встала. Сейчас я тоже буду подниматься.
– Лежи, пожалуйста. Я всё сделаю сама.
– Как-то некрасиво получается, когда хозяин заставляет работать дорогих гостей. Да, послушай, представляешь, мне приснилось, что ночью пришла моя мама. Мне было больно и тревожно, но она взяла мою руку, и боль моментально ушла, а я крепко уснул. Мамины прикосновения буквально излечили меня, потому что мама – это мама. А ты выспалась?
– Конечно, у тебя очень удобная кровать.
Как смогла бы Аня признаться, что это не мама, а она всю ночь сидела рядом с ним?!
– Давай сначала сделаем перевязки, а потом я буду кормить тебя.
– Знаешь, я действительно чувствую себя немного беспомощным в твоём присутствии. Я уже и забыл, когда за мной ухаживали.
– Может быть, пока ты практически свободен, расскажешь, чем таким таинственным занимаешься, ведя отшельнический образ жизни?
– О, мы уже на «ты» – это радует, тем паче, что я обязан жизнью своей чудесной спасительнице.
– Ну, это право несколько преувеличено.
– Хорошо, раз мы повязаны моей кровью, я открою тебе страшную тайну. Здесь я размышляю и подробно записываю свои размышления, то есть ставлю над собой некий эксперимент.
– Как знаменитый француз со своими «Опытами»?
– Близко, но не совсем. Монтень был тщедушным человеком, хотя и блестяще одарённым. А я, кроме эпистолярных занятий, изнуряю своё тело физическими упражнениями, зимой купаюсь в снегу, веду здоровый образ жизни.
– И как же называются твои сочинения?
– Я придумал им самое прозаическое наименование – практики. Ведь любые теории тоже проверяются на практике. К тому же в прошлой жизни у меня основательно пошатнулось здоровье, и не только физическое, но и нравственное. Тогда я и решил поставить эксперимент на себе: полностью вылечиться и даже стать здоровее.
– Эксперимент удался?
– Процесс идёт. Становлюсь крепче и физически, и морально. Мало кто бы перенёс вчерашние травмы так стоически, не прими за хвастовство. Через день-два увидишь, я полностью восстановлюсь и смогу отвезти тебя в посёлок.
– Лучше уж через неделю. Да, но какой же это здоровый образ жизни для мужчины в расцвете сил?
Аня смутилась, но старалась не подавать вида.
– Во-первых, ты даже не представляешь, сколько мне лет, просто я хорошо сохранился, а расцвет сил, как ты выразилась, дела давно минувших дней. Во-вторых, если уж до конца быть откровенным, я не тибетский монах и человеческое жильё здесь не за горами, а в пределах досягаемости.
Аня поднялась и медленно вышла из комнаты. Около часа она гуляла вдоль реки, бросала плоские камешки, смотрела на воду и думала. Что она себе возомнила! Внутри нарастала ужасающая пустота, пропасть, на краю которой оказалась девушка, всё больше углублялась и расширялась. Аня решила вернуться, только когда увидела невдалеке подвесной мост, хлипкий, шатающийся на ветру, но явно способный выдержать одну отдельно взятую особу.
Когда она зашла в комнату, Борис спал, мирно посапывая.
– Как на улице, не холодно? – услышала девушка и, резко обернувшись, пронзительным взглядом уставилась на Бориса.
– Можно, я здесь останусь?
– Конечно, дочка.
– Почему дочка?
– Потому что я привязался к тебе, потому что вижу в тебе доброго, умного, порядочного человечка, потому что всегда хотел иметь дочь. Только сначала тебе необходимо защититься, наладить жизнь, а на следующее лето приезжай опять сюда, здесь всегда найдётся чему поучиться молодому кандидату наук.