– Катя просит нас завтра отвезти кота к ветеринару. На укол, – сообщает мне Марина, кладя трубку телефона на место.
– Она наконец решила его усыпить? – неосторожно спрашиваю я, думая о своем.
– Ты что! – сердится Марина. – Не говори глупостей! Для Кати кот – самое близкое существо на свете. Она на его лечение денег больше истратила, чем я на тебя!
– Даже не сомневаюсь, – горько соглашаюсь я.
– Так ты поедешь со мной? – обрывает мои страдания Марина. Она вообще такая – решительная и грубоватая. Любит покомандовать. Колкая, как моток колючей проволоки.
– Поеду, – киваю я. Лучше плохо ехать, чем хорошо сидеть.
– Значит, договорились, – завершает разговор Марина. – Завтра утром заберем кота, потом съездим к ветеринару, потом привезем кота обратно. Самой Кати не будет. У нее термин к зубному.
Термин! Магическое слово, открывающее в Германии все двери. Если у тебя есть термин, то ты вхож повсюду. Как Терминатор.
Марина принимается греметь посудой на кухне, а я тем временем включаю телевизор. Хватит бесцельно убивать время у «компа»! Буду убивать его другим способом. Переключаю каналы. Немецкие, русские…
Клик! Новости. Мир бурлит, клокочет и булькает, словно обезумевшая от жары смола в котлах Преисподней. Поток событий не замирает ни на секунду. Крайне жестокий, смертельный поток. В мире, состоящем из экстремистов и их жертв. Взрыв на марафоне в Бостоне, взрыв на заводе минеральных удобрений в Техасе, угроза ядерной войны с Северной Кореей и Ираном, бои против исламских фундаменталистов в Африке и на Ближнем Востоке. День саке в Японии. Жертв еще больше, чем в Бостоне. Горячо?
Клик! Немного остынем на экономике. Сгорбленные спины крестьян на рисовых полях. За сутулыми крестьянами из густых зарослей презрительно наблюдают обезьяны. Еще бы! Эти игры не для них. В зарослях полно бананов, но дурных не имеется. Труд сделал из обезьяны усталую обезьяну.
Клик! За экономикой следует шоу-бизнес – сексуальный эквивалент насилия. С экрана меня растлевают полуголые певицы. Интеллект, как у пивных пробок. Отстой.
Клик! Штатовский киновысер про Древнюю Грецию. Боги, богини и прочие герои в белых простынях. Лавровый лист, оливки, козий сыр. Но начинают напрягать древние греки-негры. Геракл с улыбкой дяди Тома. Гомер со сказками дядюшки Римуса. «Да, Бвана Зевс. Хорошо, Бвана Зевс. Слушаюсь, Бвана Зевс. Вау!» Черный юмор. Кажется, что уже сошел с ума.
Клик! Темный экран. Все, что можно сделать, чтобы сохранить психику, – выключить. Иначе эта «пурга» будет идти круглосуточно. Времена, когда телепередачи заканчивались белым шумом, давно миновали. Жесть.
– Дорогой, ты не забыл, что у тебя завтра термин у фрау Половинкин? – неожиданно спрашивает меня из кухни Марина.
Я вздрагиваю. Точно. Завтра с восьми до девяти мой домашний врач фрау Половинкин возьмет у меня кровь на анализ. После клиники я нахожусь под ее контролем. Регулярно сдаю кровь. Сначала каждую неделю, теперь каждый месяц. Как раз завтра срок. Термин!
– Конечно, не забыл, дорогая, – вру я. – Ты меня отвезешь?
– А куда я денусь? – вздыхает Марина, выглядывая из кухни. – Кушать будешь?
Марина теперь мой личный шофер. Срок моего российского водительского удостоверения недавно истек, а немецкие права я получить не успел – инсульт. Поэтому Марина возит меня к врачу и всюду, куда необходимо. Машина у нас на семью одна – старенький синий «Форд». Саша на нем ездит на работу, а когда «Форд» нужен нам, жена утром сама отвозит сына и забирает после работы. Завтра так и придется сделать.
Саши еще нет, Лукас дышит свежим воздухом на улице, поэтому обедаем мы с женой вдвоем. Я ем шпецли с мясной подливкой. Наполняю живот жирами, белками и углеводами. Шпецли, кто не знает, – это такие макаронные изделия, типа толстой, круглой, короткой лапши. Широко распространенные в Баварии. Ничего, есть можно, особенно с мясной подливкой. «Антенне Байерн» над головой берет на себя культурный досуг обедающих. Кэти Перри, Шакира, Пинк, пробки на автобанах, Авриль Лавинь, Мэрайа Кэри, Анастейша, пробки на автобанах.
– Тебе кофе или чай? – спрашивает Марина, протягивая руку к электрическому чайнику.
– Кофе.
После инсульта вкус у меня кардинально изменился. Вообще многое изменилось, в том числе и вкус. Например, больше не могу пить чай, который пил всю жизнь. Чай превратился в какую-то маслянистую жидкость с отвратительным привкусом. Теперь – только кофе.
Марина заваривает себе пакетик черного чая, а мне насыпает в кружку ложку растворимого «Нескафе» и заливает ее кипятком. Я бросаю в кофе две таблетки заменителя сахара. Тоже вынужденно. Если употреблять сахар, начинается раздражение на коже. Избыток углеводов в организме. Тут избыток, там недостаток. А в среднем – сгодится. Главное – сохраняется баланс. Баланс – это жизнь. Если баланс нарушится и гирька весов резко сместится в сторону – смерть организма. Отправишься из Яви в Навь. А там ничего интересного. Тамошний мир состоит из серой пелены. Я видел.
После обеда я снова усаживаюсь за стол к компьютеру. Похоже, шпецли что-то инициируют. Опять открываю начатую бесконечно давно книгу без названия. Рассеянно смотрю в сторону окна. Марина на кухне звенит посудой. Убирает ее в моечную машину, в шпюльку. Вдруг меня обдает ледяной волной. Возле окна стоят две маленькие фигурки в белых саванах. Мальчик и девочка. Дети держатся за руки. Лиц не разглядеть, потому что мешают складки материи, падающие на них. Дети стоят молча. Только саваны легко колышутся на холодном сквозняке.
Этот ужас длится какое-то безумное мгновение, потом кошмарное видение исчезает. Бодрый звон колоколов за окном стирает его из моей реальности. С бешено бьющимся сердцем я смотрю, вытаращив глаза, на молочно-белую штору. Это ее изгибы и шевеление запутали мое воображение. Явь и Навь. Отсюда туда и обратно. Я усмехаюсь непослушными губами. Смех смехом, а спина-то мокрая! Привидится же такое!
Частые удары колоколов уступили крикам горластых турок. Я отправляюсь в спальню, чтобы посмотреть на улицу. Четверо крепких небритых мужиков грузят чей-то нехитрый скарб в грузовичок. Кто-то из соседнего дома надумал переезжать. Я не смог заставить себя подойти к окну в зале. А вдруг из-за шторы высунется маленькая ручка, и ледяная ладошка требовательно сожмет мою руку? Дурь, конечно, мистика, но страх-то совершенно реальный. Никому не пожелаю таких видений. И снов. Только сейчас сообразил, что утренний сон был на ту же тему.
Пока смотрел в окно, снаружи заморосило. Унылый осенний дождик. Солнце трусливо прячется за мутной тучей. Октябрь в Баварии.
Меняю вонючую от пота футболку на свежую. В кухне трудолюбиво гудит шпюлька-посудомойка. А где Марина? Где моя колючая девочка? Оказывается, жена ушла на улицу. Понесла хоронить в контейнере пластиковый пакет с биоотходами. Теперь короткий панегирик: «Разделение мусора делается в целях избежания смешения разных типов мусора и загрязнения окружающей среды. Данный процесс позволяет подарить отходам «вторую жизнь», в большинстве случаев благодаря вторичному его использованию и переработке. Разделение мусора помогает предотвратить разложение мусора, его гниение и горение на свалках. Следовательно, уменьшается вредное влияние на окружающую среду». Такая вот здесь экоконцепция. Поэтому в кухне всегда наготове одно ведро для био, другое для пластика, третье для бумаги. Да еще на балконе скучает мешок для остального мусора. Подход, наверное, верный, хотя и хлопотный.
Когда поток времени сливается с вечерними сумерками, я все еще сижу перед компьютером. Красный квадратик со словом «почта» информирует, что для меня есть сообщение. Кто бы это мог быть? Опять реклама? Или кто-то из родни вспомнил? Захожу в почту. Действительно, сообщение. От aloiskalt@live.de. Алоис Кальт? Не знаю такого адреса. Уже интересно. Открываю письмо. Ожидаемо написано по-немецки.
«Уважаемый герр Росс, прошу Вас оказать мне честь и встретиться со мной в ближайшее воскресенье, седьмого октября, в четыре часа пополудни по вопросу, представляющему взаимный интерес».
Далее следует адрес: небольшая деревушка у черта на куличках. Километров за сто. Бывшая Великая Германская империя – страна небольшая, поэтому «чертовы кулички» начинаются сразу за порогом. В общем, далеко, но не Сибирь, конечно. Сообщение заканчивается неизменной немецкой вежливостью: «С уважением» и подписью: «Алоис Кальт».
Бумм-бумм-бумм! За окном опять звонят колокола.
Глава 2
Это еще что за чудо-юдо – Алоис Кальт? Совершенно незнакомое, ничего мне не говорящее имя. Звоночек не звонит. Я выстукиваю имя на клавиатуре. Посмотрим, что знает Интернет. Оказывается, он кое-что знает. Вот, например, Алоис Кальт – австрийский народный поэт. Уже давно умер. И писем никому не пишет. Гораздо интереснее другой Алоис Кальт. Читаю прошлогоднюю статью из газеты «Майн Курир»:
«Последний месяц в Германии не утихают страсти вокруг суда, который рассматривает возможность перевода под домашний арест «Баварского монстра» – самого страшного преступника в истории страны. Педофил и серийный убийца Алоис Кальт, отсидев в тюрьме двадцать лет, попросил заменить пожизненное заключение домашним арестом. По законам нашей страны такое возможно, ведь за все время пребывания в тюрьме Кальт ни разу не получал замечания. Однако немецкое общество категорически против снисхождения к монстру. Более того, в прессе в очередной раз завязалась дискуссия относительно возвращения смертной казни в исключительных случаях.
Четвертого февраля, когда состоялось первое слушание по делу Кальта, полиции пришлось предпринять беспрецедентные меры безопасности. Мало того что самого маньяка по дороге из тюрьмы в суд охраняли сто шестьдесят полицейских, а на голове у него была каска, так еще и маршрут держался в строжайшем секрете. И не зря: у здания суда прошла демонстрация противников перевода Кальта под домашний арест. И кто знает, на что могла решиться разъяренная толпа.
В Германии прекрасно помнят, с какими осложнениями много лет назад проходил переезд из тюрьмы в монастырь сообщницы Кальта, его супруги Беа Кальт. Пресса бушевала несколько дней. А стены монастыря, согласившегося принять убийцу маленьких детей, еще долго осаждали возмущенные обыватели. Впрочем, Беа Кальт прожила в монастыре менее года и скончалась от рака. Это произошло в тысяча девятьсот девяносто втором году.
Эксперты считают, что освобождение не состоится. Но на всякий случай родственники жертв маньяка подали жалобу в Европейский суд по правам человека. Адвокаты семей погибших даже считают, что немецкий закон должен быть пересмотрен в сторону лишения особо опасных преступников возможности даже просить о досрочном освобождении или снисхождении.
Беа Кальт и ее супруг Алоис Кальт были арестованы в тысяча девятьсот девяносто первом году. Суд признал «Баварского монстра» виновным в похищении, изнасиловании и убийстве в общей сложности тридцати детей, младшему из которых было пять лет. Тела двоих из них, близнецов Ханса и Гретель Райнер, не найдены до сих пор. Маньяк отказался показать место их захоронения. Кальт был приговорен к пожизненному заключению. Сейчас ему шестьдесят четыре года. Бывшая школьная учительница Беа Кальт была приговорена к тридцати годам лишения свободы как сообщница. Она помогала мужу охотиться на детей и скрывала его от полиции. Так как Алоис Кальт взял всю вину на себя, суд счел возможным приговорить Беа Кальт к заключению не в тюрьме, а в монастыре. Кальты поженились в семьдесят первом году, а развелись в девяносто втором, уже находясь в заключении. У них, кстати, был собственный ребенок.
Свое решение касательно просьбы Алоиса Кальта о переводе под домашний арест суд должен огласить сегодня, в понедельник».
Короче, этот Алоис Кальт – ушлепок и негодяй. И что ему от меня надо? Тоже мне – интрига дня!
В этой душной компании он свой: американец Джеффри Дамер (убил, расчленил, частично съел семнадцать юношей и мужчин), немцы: Карл-Хайнц Задроцински, он же Юрген Барч («всего-навсего» четыре жертвы, пятая спаслась), Петер Кюртен – «Дюссельдорфский душитель» (шестьдесят девять убийств), Бруно Людке – правда, после войны появились сомнения в его виновности (от пятидесяти одной до восьмидесяти пяти женщин!), Фриц Хаарман – «Ганноверский вампир» (от двадцати четырех до двадцати семи мальчиков). Россияне и украинцы: Андрей Чикатило (пятьдесят два убийства), битцевский маньяк Александр Пичушкин (сорок восемь убийств), Сергей Головкин – маньяк по прозвищу «Фишер» (одиннадцать убитых, расчлененных и частично съеденных мальчиков), Анатолий Оноприенко – «Украинский зверь» (пятьдесят две жертвы). Неустановленные серийные убийцы: начиная еще с Джека Потрошителя и заканчивая сегодняшними «Зодиаком», «Гонолульским душителем», «Дровосеком» из Нового Орлеана, «Кливлендским мясником», «Магистральным фантомом» и «Чикагским отравителем». Да-а… Что-то эти уроды сейчас поделывают? Все еще идут к успеху?
Куда уж тут тягаться с этими порождениями Преисподней выдуманным голливудским персонажам: Синей Бороде, Фредди Крюгеру, Ганнибалу Лектеру, Норману Бейтсу, Майклу Майерсу, Декстеру Моргану, кукольному Чаки, сказочному Джокеру, «Кожаному лицу», «Призрачному лицу», «Календарному человеку», «Высокому человеку»… Рядом с реальными чудовищами самые амбициозные киношные злодеи меркнут, как свечные огарки в глубокой пещере.
Я ищу в Интернете дополнительные сведения о Кальте и нахожу. «Баварского монстра» упоминают на многих сайтах. Среди маньяков, серийных убийц и тому подобных омерзительных персонажей он застолбил себе достойное место. Набираю в браузере «Баварский монстр» и узнаю еще несколько подробностей его гнусной биографии. Кальт родился в тысяча девятьсот сорок седьмом. Получил медицинское образование. Женился в тысяча девятьсот семьдесят первом на Беа, в девичестве Дево, в следующем году у них родился сын, и так далее, и тому подобное.
Есть и список его жертв. Читаю:
…Неизвестная, около пятнадцати лет. Была убита молотком, изнасилована и ограблена.
Инга М., двенадцать лет. Была изнасилована, ограблена и убита ударами по голове. Обнаружена недалеко от лесной дороги семнадцатого июня тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.
Эрика Х., шесть лет. Была изнасилована и убита булыжником. Обнаружена в подлеске у проселочной дороги третьего сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.
Неизвестный, десять-двенадцать лет. Тяжелое повреждение черепа и глубокая резаная рана горла. Был сброшен на дно девятиметрового колодца возле железнодорожной станции. Обнаружен двадцать второго августа тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
Стина Х., восемь лет. Была обнаружена в лесу десятого ноября тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
Криста Ш., девять лет. Была убита ударами по голове подковой. Обнаружена в ноябре тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, спустя месяц после исчезновения.
Мартин И., двенадцать лет. Был убит ударами тупым предметом по голове. Обнаружен первого января тысяча девятьсот семьдесят девятого года.
Фридель Ш., шестнадцать лет. Смерть от тяжелого повреждения черепа, сделанного железным прутом, и изнасилование. Была найдена в лесу под штабелем дров в феврале тысяча девятьсот семьдесят девятого года.
Неизвестная девочка. В начале марта тысяча девятьсот семьдесят девятого года был найден ее череп…