Брегг и сам разогрелся пивом и теперь с трудом прокладывал курс. Наконец он вспомнил, где находится необходимое Малышу здание с необходимыми работниками сервиса, и указал нужное направление.
Татаринов с интересом разглядывал гуляющую публику. Им навстречу попадались парочки, одиноко гуляющие мужчины и женщины, были целые группы, похожие на них, которые приехали в Амстердам именно посмотреть на то, как устроен «город греха».
Не без удивления Татаринов увидел молодых людей, которые до сих пор надевают на себя цепи и прокалывают свое лицо во всех возможных местах, что, на самом деле вызывает отвращение, а не интерес. Но, если им так хочется, пусть делают с собой все что угодно, устраивают себе пытки… Самоинквизиторы хреновы…
«Вот кого надо в армию забирать! У нас с экстримом все в порядке!» – размышлял Татаринов, провожая глазами человек пять не просто исколотых, а изъеденных пирсингом.
Через несколько метров, прямо у фонарного столба, прижавшись плотно, целовались две лесбиянки. Маленькая, коротко стриженная брюнетка была активней и пригнула к себе высокую подругу с полностью выбритым черепом и огромными сережками в ушах. Кроме поцелуя, маленькая еще успевала сжимать сиськи своей подруги в руках и мять их.
От увиденного Голицын резко остановился. При этом следовавший за ним Марконя не успел среагировать и ширкнул ему по пяткам.
– Ты чего? – не понял капитан-лейтенант.
– Они сдвинулись, – кивнул Голицын в направлении парочки.
– Что ты хотел? Свобода и демократия! – согласился капитан-лейтенант. – И у нас уже подобное есть. Вот родишь дочку, будет вот так вот, у столба… Ты хотел бы, чтобы твоя девочка на какую была похожа? На ту, что длиннее, или на ту, что поменьше? Поменьше, видишь, какая агрессивная! Могла бы в спецназе служить.
– А что? – поддержал разговор Док. – Женщины в Израиле служат!
– Они и тут служат, – напомнил о своем существовании Малыш.
Спецназовцы миновали какое-то весьма пристойное кафе, а сразу после него была витрина, подсвеченная красным, внутри которой вращались и изгибались в разные стороны огромные мужские достоинства. Один, что был в центре, не только изгибался влево-вправо и крутился вокруг своей оси, но еще время от времени вздрагивал, как бы стряхивая с себя накопившееся напряжение.
– Етить-колотить!
Недалеко от витрины, утыканной танцующими фаллосами, привлекли внимание два огромных зеленых ирокеза на головах полуголых крепких парней, которые, стоя на перекрестке, о чем-то активно разговаривали между собой. Молодые люди не спорили – они просто обсуждали что-то, но делали это крайне громко.
Тут капитан второго ранга увидел, что за необыкновенной картинкой с любопытством наблюдает пожилая пара европейцев…
Сумасшедший визуальный ряд из увеселительных заведений, рекламы и тысяч свободно одетых и ведущих себя людей высвобождал какую-то незнакомую, неощущаемую до сего момента силу и энергию.
Командир представил себе, что они находятся внутри гигантского кораллового рифа, который был искусственно создан людьми для проведения одной бесконечной, не прекращающейся тусовки. Буйство красок и разнообразие форм ни в чем не уступали подводному царству.
Огромная витрина с цветами привлекла внимание, но не обилием букетов, которые были выставлены внутри нее, а двумя голопопыми подружками, стоявшими перед ней в обнимку и оживленно обсуждающими бутончики, расставленные дизайнером с действительно хорошим чувством вкуса и меры.
Через полторы сотни метров, когда наконец на глаза ему попались две пары молодых людей, которые были одеты в обычные футболки и джинсы, Татаринову они показались необычными. Потом он невольно посмотрел на себя, одетого в клетчатую рубашку с короткими рукавами, в белые брюки, перехваченные коричневым ремнем, и в летние туфли, и с некоторым сожалением понял, что он тоже является представителем иной касты, не принадлежащей к этому коралловому рифу. На нем и его ребятах будто выбито: «Я гость! Я не при делах!»
Следуя за майором, русские свернули, сразу же заметив падение освещенности. Далеко не во всех окнах домов второстепенной улицы горел свет. Гуляк было кратно меньше, и… тут было тихо. Эффект напоминал внезапное выключение света в квартире, когда вы смотрите футбольный матч. У вас яркие впечатления, вы насыщены, вы переживаете какую-то складывающуюся ситуацию, и тут все обрывается. Причем обрывается во всем доме. Становится слышно, как на улице хлопает дверь далекого подъезда или заводится двигатель стоящей машины.
Пройдя пару десятков метров, Татаринов даже оглянулся на ту феерию света, которую им пришлось оставить.
В тот самый момент, когда Брегг сообщил, что они почти уже пришли, из подворотни прямо на них выбежал небольшого роста пацан, который по волнообразной траектории стремительно начал перебегать чрез улицу.
Инстинктивным желанием Голицына было схватить пробегавшего паренька за руку, но он поборол в себе этот порыв. Во-первых, он в гостях, во-вторых, еще не понятно, что здесь происходит.
Следом из переулка выбежали еще двое и, смеясь, не обращая внимания на бьющие по тормозам машины, пробежали через улочку на другую сторону. Прежде чем вбежать в противоположную подворотню, один из троицы не справился с ориентацией в пространстве и ударился головой о стену рядом с проходом, после чего рухнул на асфальт и заржал, как нездоровый конь.
Двое других стали шутливо лупить ногами товарища, чей «гироскоп» неожиданно отказал. При этом они размахивали руками и что-то громко орали. Татаринов вопросительно посмотрел на Брегга. Тот сказал только одно слово: «Пирожные».
– Пирожные? – не понял Татаринов.
– Неважно, – махнул рукой майор, – нам осталось пятьдесят метров.
Татаринов посмотрел в том направлении, которое указывал голландец, и увидел голубую неоновую квадратную вывеску с контуром птички внутри и идущую навстречу им невысокого роста девушку с ухоженной прической, в спортивном костюме…
Сильвия с утроенной энергией топала домой. Задержалась у подруги. Но так получилось – они заболтались. Главное, что она позвонила родителям и через пятнадцать минут уже должна быть дома. В этом районе всегда людно, и поэтому ей нечего бояться. Конечно, ходить в половине первого ночи по центру города, учитывая то, что у нее завтра снова школа и снова тренировка, наверное, не самое лучшее дело. Главное, думала она, чтобы ее тренер ничего не узнал о том, что она нарушает режим, ведь до соревнований осталось совсем чуть-чуть.
Она видела, что навстречу ей идет довольно большая группа мужчин, одетых явно не по-местному. Много ли времени мы тратим на то, чтобы понять, кто идет нам навстречу? Как правило, это всего доли секунды, и главное, о чем мы волнуемся, – это просто о том, чтобы аккуратно разойтись с человеком… Больше никаких хлопот встречающиеся нам прохожие обычно не доставляют. Да, они могут быть иностранцами, они могут быть европейцами, азиатами или неграми, никто в нашем сумасшедшем мире не может ожидать, что вы вдруг ни с того ни с сего остановитесь, захотите познакомиться…
Ритм городской жизни, обилие народа и борьба за выживание не оставляют места для сантиментов, которые вполне возможны в деревенской местности.
«Все белые, красивые лица, наверное, русские», – почему-то подумала Сильвия и, уже пройдя мимо группы мужчин, которые вежливо посторонились, и услышав пару фраз, поняла, что это действительно русские…
Они не обратили на нее никакого внимания – ну и замечательно. Ей нужно пересечь освещенную огнями улицу впереди, пройти на другую сторону, на остановку, и проехать на автобусе буквально пятнадцать минут, после чего она будет дома. Она же не виновата, что ее подруга живет в центре.
Когда группа русских туристов осталась позади, кто-то неожиданно схватил ее за руку и потащил к подъехавшей внезапно машине.
Город – это стресс, город – это скопление большого количества людей, и все, кто живет в городе, постоянно готовы к тому, что может с ними произойти что-то неожиданное. Если вы не готовы к агрессии, резко выворачивающему в вашу сторону автомобилю, то вы, скорее всего, долго в городе не протянете. Вы просто не справитесь психологически. В мегаполисах ситуация еще более напряженная, еще более концентрированная. Наверное, поэтому мегаполисы и потребляют большое количество антидепрессантов, сигарет, алкоголя и наркотиков.
Сильвия почувствовала, что человек, который схватил ее, наверняка занимается спортом – он был очень силен. Мгновенно сообразив, что происходит что-то нехорошее, Сильвия попыталась освободиться и тут же, больше инстинктивно, нежели осознанно, закричала: «Помогите!» Причем заорала по-польски…
– Pomóc, pomóc! – кричала она, пытаясь вырваться из рук крепкого и коренастого мужчины.
А в это время перед глазами Голицына была грудь. Нет, не голая женская грудь, а грудь, одетая в пиджак и белую сорочку и принадлежащая весьма приятной, высокой женщине, блондинке из службы безопасности заведения, перед которым они стояли.
– Это что, вышибала, что ли? – с удовлетворением отметил Диденко, разглядывая высокую голландку. – Смотри, Голицын, у них баб уже в охрану набирают! А ты все про Израиль!
И в это время до ушей русских долетел крик Сильвии. Татаринов оглянулся и увидел, как здоровый детина запихивает маленькую девочку в машину. Расстояние между местом, где происходило похищение, и группой было не больше пятидесяти метров. Но тем не менее его еще нужно было преодолеть.
Голицын вопросительно посмотрел на командира, и тот кивнул.
Не стоит сравнивать, за какое время мог бы подготовленный спринтер преодолеть данную дистанцию. Да, Голицын был на одну-две секунды медленнее. Но надо учитывать его состояние и отсутствие низкого старта.
Диденко банально напутствовал своего товарища:
– Давай, давай!
Неожиданно для нападавшего Сильвия смогла оказать ему отчаянное сопротивление. Оттолкнувшись от порога кузова одной ногой, от багажника – другой, она смогла мгновенно оказаться на крыше автомобиля.
Напавший бугай не смог удержать ее руку, так как силы в ней ого-го, но он быстро оправился и в тот момент, когда она хотела спрыгнуть на дорогу с другой стороны авто, успел схватить ее за ногу и дернул так, что она упала на крышу машины. Но кошки и в полете думают! Она, падая, умудрилась лягнуть мужика пяткой в лоб.
Несмотря на полученный удар, мужчина не отпускал девчонку, но тех усилий, которые прикладывала Сильвия, ей хватило для того, чтобы дать время Голицыну подбежать…
Увидев приближающего случайного мужика, второй киднеппер – водитель – вылез из-за баранки и попытался оказать старшему лейтенанту сопротивление. Лучше бы он этого не делал, потому что через секунду уже собирал себя с отмытого заботливыми дворниками асфальта.
Заметив приближение угрозы, похититель перестал цацкаться с девчонкой, одним резким движением сдернул ее с крыши и бросил в салон автомобиля, после чего пошел навстречу Голицыну.
Увидев, что к одному на помощь бегут еще семеро, похититель сориентировался, сел на место водителя и ударил по газам, бросив своего товарища на произвол судьбы.
– Отличный удар, товарищ старший лейтенант, – зло прокомментировал Малыш. Мичман был в данную секунду тем самым обиженным клиентом, которому обещали подарок и не дали. Теперь за все будет отдуваться вот этот вот придурок с расквашенной мордой, которого Голицын приголубил практически на ходу.
Двухметровый военный ныряльщик подошел к скорчившемуся белому человеку средней комплекции и разогнул его одним движением руки. После чего продолжавший утирать кровавые сопли похититель взмыл в воздух и был припечатан к кирпичной стене.
Ничего дальнейшего сделать Малышу не дали его товарищи, поскольку это грозило большими неприятностями. Хотя и так уже у Татаринова зародилось ощущение, что они влезают в дерьмо…
Майор Брегг – да хранят местные боги его душу – сам начал общаться с задержанным мужчиной. Он о чем-то гневно спросил у того, после чего Татаринов и остальные могли разобрать только одно слово: «полиция».
Голицын попросил узнать, куда повезли девушку.
Для более качественного продолжения диалога Малыш потряс за шкирку неудачливого похитителя, и тот сознался, что их наняли за пять тысяч евро, предложили выполнить одно простое дело – схватить девчонку и привезти ее на завод.
– Какой завод? – уточнил Голицын, зло вглядываясь в перепуганные глаза.
Все, что понимал голландец, – это то, что перед ним человек, который может одним ударом послать в нокаут…
– Поехали на завод! – предложил Малыш, глядя на Татаринова.
Тот вежливо поинтересовался у майора Брегга, что произойдет, если они дождутся полицию.
– Придется давать показания, – размеренно и нечетко из-за принятого на грудь ответил ему голландец.
Татаринов согласно кивнул:
– Тогда едем на завод. Все равно тут в вашем Амстердаме больше не хрена делать. Хоть девчонке поможем.
Брегг неожиданно согласился.
Поймав три желтые машины, русские отправились вместе с плененным мужиком выручать неизвестную им пленницу.
Таксист, к которому в машину забились Голицын, Диденко и Док, понял только одно: что едет с русскими на какую-то пьянку. Видимо, их нужно как можно быстрее туда доставить, потому что они просили не отставать от впереди идущей машины и предлагали ему постоянно давить на газ.
– All will be good, all will be good, – только повторял водитель, пытаясь успокоить своих пассажиров.
Арендованная колонна мчалась по улицам Амстердама и вскоре, оставив позади ночной город, выехала на автобан и полетела в направлении, которое знал только захваченный ими похититель.
Начальство, вместе с голландцем и захваченным мужиком, ехало в первой машине…
Никто не сомневался, что человек с разбитым лицом способен на вранье. Для острастки Татаринов время от времени приобнимал ценного информатора, дабы тот не утрачивал такое важное человеческое качество, как кристальная честность.
Диденко смотрел в окно на остающиеся вдалеке огни порта, на огни скромных небоскребов и нескромных старых зданий и поделился с остальными мыслью о том, что, похоже, с профессионалками они пролетели…
– Погоди, еще вся ночь впереди, – успокаивал его Голицын. – Сейчас девчонку вернем и поедем дальше отдыхать.
– Мы же ведь уже почти зашли, – жалел Диденко. – Мы должны были остаться там… – Помолчав немного, он вспомнил, что как-то, будучи еще совсем молодым, гуляя по району, стал свидетелем такой же ситуации. Но там девчонки, которых хватали и сажали в подъехавшую тонированную девятку, не отбивались, а, наоборот, хохотали и при этом успевали осыпать своих похитителей легкими пощечинами. Если там все было по любви, то в этом случае – наоборот.
Машины неслись по трассе, счетчик отсчитывал денежку, и Голицын уже начинал подумывать о том, что хорошо бы этот завод был бы не на юге Италии. Иначе они покатаются по Европе на несколько зарплат за одну ночь. Но опасениям его не суждено было сбыться. Через несколько километров машины свернули с трассы.
Дорога стала намного ýже, но пока освещения фонарей хватало, чтобы рассмотреть дома, стоящие по обе стороны от нее, и не ощущать себя, как это бывает в России, брошенным посреди бескрайнего и необустроенного пространства.
Мужика, который сидел между Татариновым и майором Бреггом, звали Йохан.