Военных у причала собралось действительно много: казалось, весь гарнизон, готовясь к приезду высшего начальства пограничной зоны, был поднят «в ружьё». Во всяком случае многочисленное охранное воинство не поместилось бы на небольшом мотоботе и скоростном катере, пришвартованных у понтонного причала, чтобы сопровождать прибывшее начальство на остров.
– Может, я и ошибаюсь, Юрий Михайлович, – снова подал голос шофёр, – но, по-моему, охранники создают ИБД, то бишь Имитацию Бурной Деятельности, чтобы показать высшему начальству свою неусыпную бдительность. Выпрашивают снисхождение, и тогда, может, им не слишком много взысканий отвалят за пытавшихся сбежать.
– Кстати, сержант, не знаешь точно, сколько человек бросилось удрать с острова? – посмотрел на шофёра полковник. – И есть ли кто-нибудь живой из беглецов?
Юрий Михайлович, конечно же, владел информацией, но по своей «дедуктивной» привычке всегда расспрашивал об известных уже фактах своих подчинённых. Это давало великолепную возможность определить, как тот или иной подчинённый относится к свершившемуся факту.
– Сбежать пытались двое, – деловито отрапортовал шофёр. – Оба плыли, вцепившись в бревно. Беглецов заметили, но стрелять не стали – и так не уйдут. Вдруг на середине озера бревно поднялось над водой торчком, как поплавок на удочке, и нырнуло вниз. Оба беглеца исчезли вместе с бревном.
– Да. Дела! – крякнул Юрий Михайлович. – Фантасмагория какая-то, понимаешь! Поневоле в магию поверишь.
– Тут нет ничего необычного! – беспечно парировал шофёр. – Наш погранотряд и это озеро находятся в аномальной зоне, примерно такой же, как Бермудский треугольник. Недаром же – целое озеро мёртвой воды!
– И ты тоже про Бермуды! – проворчал офицер. – Если здесь настоящая аномальная зона, то обязательно Бермуды?! Дались они вам! Мой адъютант тоже, кроме Бермудов, ничего не знает. А ведь есть и другие!
– Знаю, знаю, – ухмыльнулся шофёр. – На земле нашли четырнадцать аномальных треугольников, то есть зон. Ровно столько же лучей насчитано было у Вифлеемской звезды, которая катилась по небу перед волхвами с севера на юг, указывая дорогу. А Бермудский треугольник – это, может быть, эталон, по которому надо расценивать остальные пятна.
– Ну, про Бермудский треугольник ты хватил чуть-чуть лишку, потому как там не было никогда мёртвой воды, про тамошних пиратов до сих пор фильмы показывают и книжки пишут. Как видишь, живые не умирают. А вот про наше озеро сказать пока ничего не могу. Известно только, что никто переплыть не может – это факт! Факты всегда были настолько упрямы, что мешали историкам укладывать происходившее на полки среднестатистического восприятия и понимания.
– Хватил лишку?! – воскликнул шофёр. – Да что вы, Юрий Михайлович! Любой рядовой знает, что нам выпало служить на границе не с другим государством, а с мистической энергией планеты! Недаром местные говорят, что где-то здесь недалеко и Беловодье.
– Это ещё что за выдумка такая?
Полковник Бурякин и раньше, чуть ли не с раннего детства, много раз слышал россказни о Беловодье: дескать, где-то на севере есть целая страна, куда ушли русские старообрядцы в семнадцатом веке, спасаясь от кровавого православно-католического патриарха Никона. Эта легенда обросла множеством выдумок, переделок и досказываний, из чего вылепился легендарный Китеж-град, стоявший когда-то на берегу то ли Ивановского озера в Нижегородской губернии, то ли в Прионежье. Во всяком случае, советских материалистических историков мало интересовали стародавние байки про волшебный город или сказочную страну, где нет и не было ни войн, ни тяжб, ни подлостей, ни смут. Когда-то и о Трое говорили, что, мол, сочинительству греческого писарчука Гомера – грош цена. Надо сказать, поверил словам слепого писателя лишь один немец Шлиман. Результат всем известен. И самое интересное, что на археологические находки сразу отыскались наследники в лице турецкого правительства.
– Какое ещё Беловодье? – продолжил полковник.
– Как же, Юрий Михайлович! Неужели не знаете?! – удивился шофёр. – Беловодье – настоящий город, даже царство, куда ушли жить в семнадцатом веке старообрядцы. Многие пытались отыскать туда дорогу через Алтайские горы. А Беловодье, оказывается, здесь, почти рядом с нами. Только пройти туда можно не каждому, как и в Китеж-град…
Надо же! Сержант почти в точности повторил мысли, приходившие в голову полковника несколько раньше! Вот и верь после этого уважаемым материалистам, что никакой мистики не существует. А существует-де только страсть: набить брюхо ливерной колбасой.
– Ладно, – согласился полковник. – Приехали уже. Ты мне в Беловодье дорогу потом покажешь.
– Хорошо, – согласился шофёр.
Охранники, заметив подъезжавший «Газик» погранотряда, выстроились в две шеренги, и майор Рукавицын застыл, отдавая честь выходившему из автомобиля пограничнику.
– Товарищ полковник, разрешите доложить?! – отчеканил майор.
– Докладывайте, – кивнул Юрий Михайлович.
– За охраняемым батальоном особого назначения объектом нарушений не наблюдалось вплоть до вчерашней ночи. С охраняемого объекта ровно в три часа по московскому времени отплыло бревно, уцепившись за которое, пытались переправиться через озеро двое заключённых. Оба принадлежат к военнопленным фашистской Германии.
– Вольно, – скомандовал полковник. – А теперь, Рукавицын, отставить доклад и рассказать всё подробнее, своими словами.
– Слушаюсь!
– Я же сказал, отставить! – поморщился полковник. – Докладывать попроще. Хочу, наконец, понять, что же всё-таки произошло? Ведь раньше подобные случаи не наблюдались?
– Наблюдались, товарищ полковник, – возразил майор. – Лагерь особого режима организован здесь в тридцатых годах, и первыми заключёнными были ирано-афганские боевики, то есть басмачи. Сбежать с острова никому ещё не удавалось, потому что по каким-то природным причинам плывший человек вдруг без звука пропадал в глубине, будто его утащила за ногу хищная рыба. Но ни одного живого существа, ни одной рыбёшки в этом озере не замечено. Даже водорослей нет. Наши химики проводили лабораторный химический и биологический анализ воды, только ничего особенного в ней не обнаружено. Однако если просто окунуть руку в воду, то на вторые сутки кожа покрывается страшными гнойными язвами. Заражение быстро распространяется по всему телу, и человек умирает заживо.
– Это как? – не понял Юрий Михайлович. Его даже передёрнуло от представленной картины умирающего заживо.
– Я сам не видел, – тут же начал оправдываться майор. – Но, говорят, мозг человека разрушается в последнюю очередь, и погибающий видит, как его тело разваливается на отдельные части. Никто ему помочь не может, и сознание не отключается, если, конечно, не пустить пулю в голову.
– Да, страшная смерть.
– Страшная, – согласился майор. – Мы до сих пор были уверены, что никто из заключённых на побег не осмелится. Насельникам острова по действующему распоряжению регулярно поставляются продукты, инструменты, строительные материалы. Но и только.
– То есть заключённые живут без права переписки? – уточнил полковник.
– Конечно! – подтвердил Рукавицын. – Более того, никому из охраны не положено общаться с насельниками, и есть специальное указание не отправлять туда никакой корреспонденции. Так что островитяне сейчас вряд ли знают о происходящих в мире событиях. Я думаю, такой указ поступил из Москвы недаром, потому что одним из заключённых является фашистский фельдмаршал Гесс.
– Кто? – не поверил своим ушам Юрий Михайлович. – Рудольф Гесс? Вы что-то путаете, майор. Этому человеку сейчас должно быть не менее ста лет, и сидит он, если ещё жив, в Германии, в тюрьме Шпандау.
– Ничего не путаю, товарищ полковник, – обиделся Рукавицын. – Именно сегодня, двадцать шестого апреля, ему исполняется девяносто. А сидит он у нас. Тот, что в Шпандау, наверное, двойник. Недаром же двойник этот не мог вразумительно ответить ни на один вопрос, которые задавали ему судьи на Нюрнбергском процессе.
– Девяносто? – переспросил полковник. – С ума сойти! Значит, он родился…
– Так точно! – перебил майор. – В тысяча восемьсот девяносто четвёртом, за шесть лет до двадцатого века. В начале Второй мировой он был здоров и бодр, несмотря на то что в Первой мировой имел три серьёзных ранения. Сейчас, правда, выглядит как довольно пожилой человек, но никогда не скажешь, что ему уже под сто. Может, двужильный он, а может, здешний климат как-то повлиял. Недаром же на острове есть единственный в нашем высокогорье зелёный живой уголок.
– Подожди-ка, – нахмурился Бурякин. – Всё-таки кто был тогда на Нюрнбергском процессе? Двойник, говоришь? Говорят, Рудольф Рихард Гесс, правая рука Гитлера, на Нюрнбергском процессе пытался прикинуться сумасшедшим, но у него ничего не вышло. Затем его приговорили к пожизненному заключению в берлинской тюрьме Шпандау, где и содержится до сих пор… Как же он мог попасть сюда, на остров? К тому же, когда и кем ему пожалован чин фельдмаршала?
– Ну, насчёт фельдмаршала, может быть, я немного ошибся, но Гесс известен в истории как «серый кардинал» Гитлера – рейхсминистр, – пояснил майор. – Вначале Великой Отечественной второй человек Третьего рейха совершил дерзкий полёт на английский остров и с парашютом выпрыгнул над Шотландией. По каким делам, с какими предложениями Гесс хотел обратиться к Черчиллю – никому не известно. «Серого кардинала» почти сразу арестовали и разместили в лучших номерах Тауэра. Там он и отбывал срок почти до самого окончания Второй мировой, но однажды, а точнее, через четыре года тюремного заключения, рейхсфюрер вдруг исчез из поля зрения правящих кругов всех стран земного шара. Причём никто толком не объяснил, как и почему исчез заключённый? И не просто исчез, а сбежал из неприступной тюрьмы! Английское правительство опубликовало подложный указ о переводе необыкновенного арестанта под особый надзор, дабы избежать похищения узника заинтересованными лицами. Но слухи о том, что рейхсфюрер сбежал, наводнили умы Европы стараниями средств массовой информации. В течение нескольких дней в Европу просочились сведения, что Гесса вроде бы выловили на переправе через Ла-Манш и отвезли назад, в Тауэр, где он содержался до Нюрнбергского процесса, но представители американских спецслужб говорят, что произошла реальная подмена. Многие думали, что Гесс удрал в Южную Америку и скрывается в джунглях Амазонки от надоевшего ему мира. Но всё оказалось гораздо проще: наше НКВД выкрало фельдмаршала прямо из-под носа Черчилля, Рузвельта и фюрера, поместило его до поры здесь, но с какой целью, опять же не знает никто. На этот вопрос мог ответить только Верховный Главнокомандующий Советской Армии, а сейчас это дело просто стараются не вспоминать. Как говорится: с глаз долой – из сердца вон.
– За подробный доклад спасибо, товарищ майор, – удовлетворённо кивнул Бурякин.
– Только вы уверены, что здесь содержится именно он? И кто тогда был на Нюрнбергском процессе?
– Рудольф Гесс, – пояснил майор, – это одна из наиболее одиозных личностей времён Третьего рейха. Достаточно знать, что он участвовал во многих тактических военных разработках и приложил руку к плану «Барбаросса», только участвовать в нём «серому кардиналу» уже не пришлось. Но, используя тактические разработки Гесса, немецкие войска всегда одерживали блистательные победы. Надо сказать, Гесс принимал непосредственное участие в похищении Муссолини из итальянской тюрьмы в тридцатых и в победе немцев над англичанами в Дюнкерке. Даже НКВДэшники решили воспользоваться разработанной для штурмовиков программой и применили её к самому изобретателю тактических военных операций. Они просто выкрали Гесса из камеры в Тауэре и доставили в Советский Союз без особого шума и крика. На его месте оказался верный Черчиллю и Сталину камикадзе, поскольку признавать такой побег реальностью было тогда для англичан равносильно самоубийству. Хотя за время заключения в английской тюрьме «серого кардинала» на фоне войны стали понемногу забывать. Чаще всего вспоминал о нём разве что сам фюрер, поскольку приходился крёстным отцом сыну Рудольфа Гесса.
– Чем же так опасен ваш «серый кардинал»? – полковник с интересом взглянул на Рукавицына. – Или идеи всё-таки берут верх над основами материализма?
– Материализм здесь ни при чём, Юрий Михайлович. Рудольфа Гесса со сталинских времён держат на острове, но для чего? для кого? – майор опять непонимающе пожал плечами. – Допустим, кто-то из советского руководства хотел принудительным способом переманить «серого кардинала» в наш лагерь, то есть сделать из него «красного кардинала», тем более что таких умов во всех странах планеты не так уж много. Можно по пальцам пересчитать. Но с тех самых времён вторым человеком Третьего рейха никто так и не интересовался. А в прошлом году в немецкой тюрьме Шпандау произошло довольно экстравагантное покушение на содержавшегося там Рудольфа. Заключённый остался жив, но преступников не поймали, так что есть кому совершить повторное покушение, дабы исправить промах.
– Вы же только что говорили, будто его ищут в джунглях Амазонки? – усмехнулся полковник.
– Вовсе нет! – принялся отнекиваться майор. – Это только предположения разных заинтересованных лиц, а, может, простой трёп в министерских кругах – надо же кому-то кости перемыть! После посещения сотрудниками института «Аненэрбе» ламаистских монастырей и тибетской столицы Лхасы в руки Гесса и Гитлера попали уникальные материалы овладения миром. Конечно, и англичане знали об этом. Разведка «Интеллидженс сервис» никогда не работала плохо.
– Стоп! Значит, всё-таки двойник рейхсфюрера отбывает пожизненное заключение в Шпандау и притворяется больным острым психозом?
– Вот именно! – подхватил майор. – Умалишённый – это двойник! А настоящий – здесь, у нас! Хотя мне уже самому с трудом в это верится. Зачем Сталину нужен был военный тактик и аналитик, к тому же владевший сакральной мистикой, если о нём до сих пор никто не вспомнил?
Обсуждая интересующую тему, офицеры прошли перед шеренгой охранного батальона и спустились к причалу. Взглянув вблизи на мёртвую воду, Юрий Михайлович невольно содрогнулся. Нет, в воде не было ничего притягивающего или отталкивающего – вода как вода. Но какая-то необъяснимая волна отрицательной энергии хлынула со стороны озера и чуть ли не ощутимо подкатила к ногам шедших по берегу офицеров.
– Я думаю, Юрий Михайлович, – майор даже доверительно снизил голос, – что дело Рудольфа Гесса ещё не поднималось нашим правительством, то есть пока не проверялись факты исследований германского института паранормальных явлений «Аненэрбе», которым руководил непосредственно «серый кардинал». Но самого руководителя убрали с глаз долой до поры до времени, а все архивы и задокументированные опыты института благополучно лежат на каких-нибудь заветных полках в подвалах Конторы.[4] Пока кто-нибудь из власть имущих изволит почесаться и обратить внимание на уникального заключённого, он давно уже преставится в мир иной. Ведь никто из нас не вечен. Поэтому и попытался кто-то из них переплыть мёртвую зону. А вдруг получилось бы?
– Думаете, всё так серьёзно? – прищурился полковник.