И мы потопали в обход какого-то одноэтажного здания, мимо застывающих при нашем появлении воинов, которые тут же бросали встревоженные взгляды куда-то поверх меня. Оглянулась – дедуля МакОрат, грозный и мрачный, как грозовая туча, шел за мной.
И всего шагов через сорок мы вышли на задний двор, где уже собралась толпа народа и располагались два столба: у одного на вытянутых руках чуть ли не висела полненькая девушка, обнаженная по пояс, у другого был привязан мужик с такой наглой бандитской рожей, что сразу стало ясно – Штоф. И вот не знаю, чем он там угрожал Накару, но выражение лица у мужика было спокойное, то есть он был абсолютно уверен, что его вытащат, и даже не сомневался в этом ни мгновения. А вот моему появлению удивился. Да что он – тут все удивились!
– Всем здрасте! – радостно поприветствовала я присутствующих, остановившись на входе во двор.
Присутствующие, в основном жутко похожие друг на друга воины, ну и пара женщин бегемотистого вида, продолжали потрясенно на меня смотреть.
– Здравствуйте, говорю, – вновь поздоровалась я. – Как жизнь молодая?
Тишина.
– Все так паршиво? – не поверила я.
Тишина стала напряженная, все потрясенно глядели на МакОрата за моей спиной.
– Настолько плохо?! – Нет, я положительно отказывалась верить в очевидное. – Таки достал вас тиран мускулистый?
Все снова посмотрели на меня. И вдруг в этой тишине раздается глухой взбешенный рык. Торжественно оборачиваюсь и с самой милой улыбочкой интересуюсь у МакОрата:
– Свирепствуем? – Его перекосило. – Лютуем, значится, – продолжаю укоризненно, – родственников обижаем, детям свободы не даем, дочери хассара стекляшку зажали!
Резко выдохнув, дедок переспросил:
– Что?
Ну и я сама от себя не ожидала, правда, но так захотелось:
– Можно мне кристаллик? – попросила самым жалобным тоном. – Вон тот, который сверху у вас… Только один, а?
– Что?! – взревел тар-эн.
– Фу, жадина какой, – обиделась я.
На мгновение стало тихо, затем дедок мрачно произнес:
– Сети!
Быстро он как-то в себя пришел. Слишком быстро. Но и я решила не сдаваться и заныла на всю их родовую конструкцию:
– Хочу кристаллик! Кристаллик хочу-у-у-у-у! Хочу камуше-е-е-ек!
Вредный МакОрат сухо приказал своим:
– Взять.
– Кристаллик? – живо поинтересовалась я.
Но тар-эн не купился и спокойно ответил:
– Зверя.
Нормально, да?
Нервно интересуюсь у некоторых:
– А вы в курсе, что собираетесь напасть на старшую дочь хассара Айгора, обещанную невесту великого Нрого и вообще просто умницу и красавицу! – У него бровь изогнулась от удивления, а я добила: – Вам должно быть стыдно! И вообще, вы жмот!
Дедуля выше двух метров роста, с широченными плечами, гривой темных волос до плеч и полнейшим отсутствием признаков приближающейся старости сжал зубы так, что скрежет не то что я, окружающие расслышали, а затем, чуть совладав с эмоциями, все же ответил:
– Да, я в курсе, что передо мной сбежавшая из дома дочь Агарна хассара Айгора и невеста Дьяра МакВаррас, которую он безуспешно разыскивает. А теперь скажи мне, женщина, для чего ты явилась в мой дом?!
Пожав плечами, пробормотала:
– Люблю казни. Знаете, приятно на месте подвешенных к столбу папика представлять. Искренне считаю, что ему не помешало бы вправить мозги за попытку склонить меня к кровосмешению. Вы со мной согласны?
Я ожидала развития полемики, но вместо этого раздался рык:
– Твое дело рожать, женщина! А от кого будут дети, забота хассара Айгора!
Нормально. То есть на диалог рассчитывать нечего, и да – камешка тоже не дадут. Жмоты! И тут в ухе щелкнуло и раздался голос Накара: «Кира, кончай болтологию, мы в зоне слышимости, нам шумовой эффект нужен».
Я шмыгнула носом, вспомнила, что Иристан тупой и обычаи тут тупые, а про тар-энов и говорить нечего, и решила на всяких больных воинов не обижаться. Тем более учитывая, что глубоко обидеться в ближайшее время придется им. И снова лучезарно улыбнувшись, я внесла экстраординарное предложение.
– А давайте, – говорю, – потанцуем!
– Что? – не понял МакОрат.
– Потанцуем, говорю! – повторила я. – Будем танцевать ваш клановый танец!
– Это какой? – У кого-то явно сносило крышу, потому как дедуля уже едва сдерживался и ноздри его раздувались от гнева.
Но это были его личные проблемы, а я решила на вопрос ответить со всей вежливостью.
– Танец жадности! – громко объявила я. – Потому что вы – жмот и клан у вас жмотинский!
Могучий воин, озверев окончательно, сделал шаг в мою сторогу. Кадет Киран МакВаррас с самой очаровательной улыбочкой надела наушники и врубила музон!
Сто двенадцать децибел ударили по ушам, нервам и стенам родового замка МакОратов!
И какая это была музыка – дикий неистовый коктейль из пяти разных мелодий звучал с таким диссонансом, что даже меня шатало при каждом новом вступлении басов. Воинов тоже зашатало, стены дрожали, позади меня слышался отчаянный женский визг, и только дед стоял столпом ненависти, даже не вздрагивая, словно музыка, бьющая по ушам, не доставляла ему вообще никакого дискомфорта. Силен зараза, мне даже жутко стало. Но это не помешало скинуть с плеча рюкзак, перехватывая поудобнее, а затем пуститься в пляс, изображая дикий танец подрывника-минера. Зажечь, разместить, отпрыгнуть, зажечь, разместить, отпрыгнуть, зажечь… И замереть, увидев, как дедок МакОратов вытащил из-за пояса какое-то переговорное устройство, и я скорее прочитала по губам, чем услышала громовое: «Урезонь свою дочь!»
С перепуга я активировала фейерверки раньше, чем следовало, и в следующую секунду к дикой какофонии звуков добавились также взрывы и вспышки. А затем дедок рванул ко мне! Икас, решивший, что это игра, побежал следом. И почти сразу взвыла сирена, перекрывая орущую музыку, вот только план сработал, и взбешенный МакОрат даже не обратил внимания на сигнал системы безопасности.
Сработать-то сработало, но от МакОрата я с перепугу рванула с диким воплем «помогите», потонувшим в начавшейся огненной феерии. «Звездный гром» сработал на славу! В какофонии музыки, сирены, клубов дыма взрывались огненные шары, сотрясался купол и слышались четкие приказы слишком быстро сориентировавшихся воинов.
А дальше началось сумасшествие: я с дикими воплями под ужасающе громкую музыку носилась по двору, Икас, довольный и потявкивающий, прыгал вокруг, а за нами носились дедок и шестеро МакОратов со стальной сетью! Дедок – за мной, воины – за Икасом. И у них были все преимущества! Я это сразу поняла, как только дедок подлой подсечкой повалил меня на песок, через секунду ловко связал мои руки за спиной, а затем отключил мой сейр, вернув окружающим возможность слышать нормально. И в наступившей тишине я, изогнувшись, посмотрела на своего любимого зверя и чуть не взвыла, увидев, что его, виляющего хвостом, накрыли сетью. И вот это было действительно ужасно!
Резко подняв меня с песка, МакОрат повернул к солнцу, захватил мой подбородок и вгляделся в лицо.
– Красивая, – почему-то печально произнес он, – но безголовая. Дьяру не повезло с женщиной, от безголовой умных сыновей не будет.
Тяжело дыша после всех кульбитов во время убегательной операции, я дернула головой в попытке избавиться от захвата, но замерла, едва услышала:
– Твой отец просил выполнить его обязанность. – Испуганно смотрю на МакОрата, а тар-эн, жестко усмехнувшись, добавил: – Это научит тебя покорности.
И мир взорвался болью!
Как я повалилась на колени после неуловимого удара воина, я практически не помнила. Ощущение такое, что я тогда вообще сознание на миг потеряла, а вот пришла в себя от рычания Икаса и повторного оглушительного воя сирены. Открыв глаза, поняла, что лежу на песке, и попыталась подняться, обнимая одной рукой живот и используя вторую для опоры. Подняться я старалась неосознанно и не сразу поняла, что Икас, разгневанно рычащий, занял позицию рядом, защищая. В трех шагах от нас, зажимая рану на шее, стоял дед МакОратов, чуть поодаль валялись все те шестеро, что удерживали Икаса в сети.
Жутко саднила правая рука. Поднявшись и с трудом удерживаясь на ногах, глянула на исполосованное клыками запястье… Потом дошло – Икас разорвал веревку, и это следы его клыков. Мой самый лучший на свете зверь.
И тут вновь Накар:
– Кира, ты меня слышишь? Кира?
– Слышу, – хрипло ответила я, огляделась и скомандовала: – Готовность сорок секунд.
Двигалась я с трудом, но быстро. Кривясь от боли, подбежала к прибалдевшему Штофу, приказала Икасу подойти, а затем, не удержавшись, посмотрела на раненого, но несломленного дедулю и прошипела:
– Все еще считаешь меня безголовой?
МакОрат напрягся, в серых маловыразительных глазах промелькнуло нечто вроде уважения, а затем воин прохрипел:
– Да… ты гораздо больше похожа на Агарна, чем он думает…
Сомнительный комплимент.
Прогремел взрыв!
Взрыв обрушил половину двора, причем именно те места, где были я, Икасик, Штоф и перепуганная, оглушительно завизжавшая девушка.
А дальше дело техники. Я-то свою отвлекательную задачу выполнила, в остальном спецы Накара сработали на ура. Нас перехватили в момент падения, отволокли в подземный ход, и прогремел второй взрыв, блокирующий доступ к нашему пути отступления. Интересно, что бы мне поставили за разработку этого плана? Просто интересно.
Потом был бег по обрушивающемуся подземному ходу, потом стремительный спуск в подземную пещеру, затем опять бег, минут через сорок Накар сказал:
– Все. Оторвались.
И мы повалились на землю: кто-то пытался отдышаться, это они, кто-то плакал, это девушка, кто-то матерился (Штоф), а кто-то радостно прыгал, махал хвостом и явно желал продолжения веселой игры во взрывалки-убегалки. Икасу вообще все понравилось.
– Икас, – простонала я, обнимая руками все еще ноющий живот, – ты чудо!
Накар, узревший мою страдальческую гримасу, быстро подошел, рванул майку, задрал ткань и выругался, помянув какой-то глюк. Я тоже посмотрела на живот и выругалась, узрев внушительное красное пятно, которое явно собиралось стать чернеющим синяком.
– Ублюдок, – прошипел Накар. – Они же не бьют женщин!
– Выходит, ты мало о них знаешь. – Я пожала плечами, и от этого стало больнее.
И так плакать вдруг захотелось.
– Гелликс у меня есть, – обрадовали меня, – идти сможешь?
– Конечно, – сказала я, встала и пошла.
Оно всегда так: кажется, что не сможешь, что от боли сейчас ляжешь и умрешь на месте, но стоит встать и пойти, и силы откуда-то берутся. Не знаю, почему так, но тут главное – не сдаваться, не лежать и не жалеть себя, и все получится.
И я прошла шагов десять, потом сообразила, что не озаботилась маршрутом следования, но едва обернулась, про вопрос забыла. Потому что Накар бил морду едва спасенному Штофу, причем бил серьезно, ломающими зубы ударами. И я ринулась было к ним, чтобы вмешаться, но была остановлена рыком взбешенного Накара:
– Семья! Неприкосновенна! Урод! Ты знал кодекс и нарушил! Мразь!
О кодексе мы знали, нам о нем еще Точеный рассказал. По кодексу банды Исинхая, семьи «своих» были неприкосновенны при любом раскладе. Членам семьи не мстили, не угрожали, ими не шантажировали. Вероятно, Штоф нарушил кодекс, и теперь понятны слова Накара: «Мы не связываемся с воинами никогда, вообще. Но Штоф знал, как вынудить меня пойти фактически на самоубийство». И потому я вмешиваться не стала: Штоф действительно поступил подло. Впрочем, Накар вскоре и сам успокоился и, поднявшись, брезгливо стряхнул кровь с кулака. Потом приказал оттащить Штофа с расквашенной рожей в какой-то «Лардас» и девушку приказал не трогать, а после подошел ко мне, обнял за плечи и повел прочь, заметно прихрамывая. А Икасик радостно носился вокруг нас, счастливый такой.
– Замечательный зверь, – похвалил его Накар. – А ты, Кир, ты… молодца, девчонка. Реально круто ты их.
Я улыбнулась: приятно было очень.
История вторая, с нелегальными гонками, лемаками и Дьяром
В гелликсе пришлось полежать: удар дедка МакОратов оказался излишне проблематичным, внутренние органы повредил, урод! Икас спал неподалеку, растянувшись на полу, Накар настроил мне аппаратуру и ушел, предварительно сообщив, что мой ужин в холодильной камере, ужин Икасика там же, но полкой ниже.
И вот я, подремав часика два, в итоге встала, погладила уже полностью здоровый живот и потопала ужинать. А на кухне нас ждал сюрприз, а точнее, Джем в банном халатике.
– Ты как? – весело спросила она, заплетая мокрые волосы. – Оклемалась?
– Ага. – Я первым делом для Икаса мясо достала и только потом вернулась к разговору: – Накар сильно удивился, что меня ударили, вроде как воины женщин не бьют.
Джем отбросила недоплетенную косу за спину, начала помешивать кофе, задумчиво глядя в чашку, потом скосила на меня взгляд из-под огроменных ресниц и спросила:
– В живот бил?
Я кивнула и пузико погладила. Нет, уже ничего не болело, но животик было жалко, очень. Джем как-то печально усмехнулась и, неожиданно всхлипнув, снова спросила:
– А он… мог предполагать, что ты ждешь ребенка, которого не захочет видеть твой клан?
Я задумалась. По идее, мой клан убежден, что я спала с Нрого. Но могли ли они подумать, что я забеременела?
– Воины умеют бить так, что один удар гарантированно убивает младенчика в животе, – не дожидаясь моего ответа, сказала Джем.
Невольно я опять живот погладила. Джем усмехнулась и объяснила:
– Далеко не каждый сын воина становится воином, Кира. Обычно только один из трех-пяти. Насколько мне известно, хассар Айгора единственный, чьи сыновья – тар-эны. Все. Он тренирует их сам, фактически с рождения, готовил их к посвящению тоже сам. Но это исключение. А так… на Иристане очень любят и ценят детей, говорят: богатство мужа – дети его, и потому к детям особое отношение всегда.
– Не поняла. – Я достала из холодильной камеры шесть свертков.
Сообразив, что это еда из ресторана, начала осторожно разворачивать, ища то, что придется по вкусу.
– Что именно ты не поняла? – переспросила Джем.
– Какая связь между ударом меня в живот – больно было, кстати, – и тем, что у моего папандра все сыновья воины? Какая вообще разница, воин или не воин, не всем вояками быть. – Я развернула запеченную в кляре рыбку и поняла, что это я буду кушать. – Из мужиков получаются повара классные, водители, гонщики, ученые… да мало ли! Необязательно всем быть воинами.
Джем хмыкнула и, глядя на меня, протянула:
– Кира-а-а-а, плохо же ты мужчин знаешь, девочка.
Выгрузив рыбку на тарелку, я захватила кофе, уселась за стол и великодушно согласилась:
– Рассказывай.
Джем вновь улыбнулась и с легкой грустью сказала:
– А чего рассказывать? Тебе все это ни к чему, Кира. Накар дал добро, через часик за тобой Джокер зайдет.
Я радостно кивнула и ускорилась с поеданием ужина. А Джем решила все же разговор продолжить:
– Понимаешь, воины, они… как альфа-самцы. Сильные, уверенные, умные, сдержанные, – протянула она. – Они такие… Наверное, правильно будет все же употребить эпитет – «уверенные». Они лидеры, хозяева, мир принадлежит им. Они ходят прямо, ноги ставят широко, и в каждом жесте эта самая уверенность в себе, в своих силах, в своих возможностях.
Перед моим мысленным взором пронеслось видение некоторых мускулистых, самоуверенных, синеглазых… Атом нестабильный, старалась же не вспоминать о нем с утра, и получалось даже! Нервно сглотнула, постаралась отвлечься.
– И у них право левого трицепса, – добавила я к восторженным высказываниям Джем.
– У них право сильнейшего, – поправила она.
Я хмыкнула и взялась за чашку, не преминув спросить:
– Так в чем связь, а?
Джем потянулась к своей сумочке, достала сигареты, щелкнула зажигалкой и, затянувшись, попыталась объяснить:
– Одно дело парни, которые и не готовились стать воинами, и совсем другое те, кто с рождения к этому шел и… ничего. На них смотреть страшно, Кира. Такие приходят в квартал развлечений для того, чтобы забыться. Забыть о своей никчемности, забыть о своей ненужности, да обо всем забыть. И конечно, отцам больно и неприятно смотреть на сыновей, которые так никем и не стали, точнее, не стали тар-энами. Особенно если отцы сами воины и понимают, чего сыновья лишились. Смотри: дитя иристанки и воина – сорок процентов, что ребенок станет воином. Дитя дочери воина и воина – восемьдесят процентов. Дитя воина и неиристанки – ноль целых две десятых процента. А теперь догадайся, что сделает воин, если от него забеременела тьяме?