– Не знаю… Не так-то легко признаться себе в том, что ты безумна, так ведь?
– А ты и не признавайся. Если ты чувствуешь, что больше у тебя нет сил терпеть, то сделай так, как тебе подсказывают твои чувства. А я тебе помогу.
– Но я еще раз хочу спросить тебя… Я смогу жить дальше? Не будут ли меня преследовать кошмары?
– Что ты заладила – «кошмары» да «кошмары»?! Скольких людей каждый день лишают жизни, и что? Те, кто это сделал, все оказываются в психушке? Да глупости все это!
– Но я боюсь!
– Тебе решать, понимаешь? Это такое дело…
– Валя, мне один раз приснился сон, как будто я убила какую-то старушку. Так вот. Сначала я боялась заходить в подъезд дома, где якобы мы с ней жили. И мне постоянно казалось, что она лежит где-то за углом или на лестнице, этаким неподвижным тюфяком… И я знала, что это я ее убила. Точно знала! Потом я стала бояться, что меня вычислят. Словом, Валя, я во сне словно прорепетировала все это – и испытала тяжелейшие чувства. Мне было страшно так, что я проснулась ночью, меня всю трясло. А ведь я никакую старушку не убивала! Я вообще не понимаю, откуда взялся этот сон, эта тема…
– Может, все эти переживания тебе даны для того, чтобы ты, предварительно пережив подобные страхи, поняла, что, в сущности, это не смертельно. Я же скажу – от себя лично, – что надо бояться все же не мертвых, а живых людей. Ты не подумай, я не подталкиваю тебя к тому, что ты задумала, нет, просто для меня это нестерпимо – наблюдать, как ты изводишь себя. Как страдаешь. У тебя и аппетит пропал. Ты заметно похудела. Может, ты этого и не замечаешь, но я-то вижу!
Самое ужасное состояло в том, что Валентина была права, и отсутствие аппетита указывало на то, что Соня потеряла вкус к жизни вообще. Если так и дальше будет продолжаться, то что ей останется? Проживать остаток своих дней в психиатрической лечебнице? Ведь ясно же, что она больна. Что никак не может справиться со своей любовью.
И тут, словно в очередной раз прочитав ее мысли, Валентина спросила ее:
– Скажи, как ты думаешь, что такое должен сделать Андрей, чтобы ты испытала к нему отвращение? Чтобы его образ поблек в твоих глазах?
– А ты думаешь, что дело только в нем? – неожиданно ответила Соня. – Знаешь, Валя, иногда мне кажется, что дело совсем даже и не в нем, а в самом факте, что мною пренебрегли, променяли на невзрачную Веру Клец. И он теперь целует ее, а не меня. Значит, она лучше, красивее, умнее меня, я не знаю…
– Что ты! Дело-то совсем не в этом! Разве ты не знаешь, что люди находят друг друга по запаху?
– Как это?!
– Очень просто. Это действуют феромоны. Люди – те же животные, и они ориентируются, выбирая себе партнеров не за красоту или интеллект, как ты понимаешь, а исключительно на запах, на то невидимое, что и является природой, понимаешь?
– Нет. Что же, значит, Вера Клец пахнет лучше меня?! Да, я понимаю, что речь идет о естественном запахе человека… Но чем мой запах хуже?
– Не хуже и не лучше. Просто он, вероятно, запал на нее, исходя из каких-то инстинктивных мотивов, понимаешь? Феромоны – это продукты внешней секреции, их выделяют живые существа, и они помогают особям одного вида гармонировать друг с другом. По сути, это и есть любовь.
– Но поначалу эти инстинкты привели его ко мне! К тому же ты сама себе противоречишь. Вот ты только что спросила меня, что такое должен сделать Андрей, чтобы я разлюбила его. И что? К примеру, он станет геем и начнет пахнуть как-то по-другому?
– Я не сильна в биологии, но мне думается, что в этом случае все же подключатся твои мозги, которые помогут тебе избавиться от давления инстинктов.
– Что мне делать, Валя?
– Для начала – пойти на кухню и поужинать со мной. Я понимаю, что ты обедала где-то в городе, в ресторане, но я сварила такие прекрасные щи из грудинки! Прошу тебя, поешь. Тебе нужны силы, тем более что ты задумала такое.
– Скажи-ка, – Соня оживилась, привстала и теперь сидела, свесив ноги с дивана и как-то нервно болтая ими. – Мы говорим с тобой о таких страшных вещах… А как ты ко всему этому относишься? Неужели тебя саму не пугает то, что я задумала?
– Абсолютно, – фыркнула Валентина. – Меня беспокоишь ты! Вот ты все говоришь – убийство, убийство… А разве Андрей не убил тебя тем, что оставил? Да он тебя морально уничтожил! Полагаешь, он вскакивает по ночам и рассуждает о том, какую причинил тебе боль? Не думаю. Быть может, я скажу тебе неприятную вещь, но, боюсь, он вообще о тебе не вспоминает. Возможно, лишь в те моменты, когда видит тебя, подсматривающую, следящую за ними…
– Но ведь если я сделаю это, то сразу заподозрят именно меня.
– В конце концов, чтобы отвести от себя подозрения, ты можешь украсть Веру, позвонить ее отцу и потребовать выкуп. Ведь тот факт, что Михаил Клец – богатый человек, может сыграть нам на руку! Как раз у богатых, как правило, воруют детей.
– Но Вера – не ребенок. Вот украдем мы ее, и что с ней потом делать?
– Во всяком случае, не возвращать. Ведь наша цель – сделать так, чтобы ее не было. Не можешь же ты ее держать двадцать лет в заточении! Да и она молчать не станет. Нет, нет и еще раз нет! Если уж убирать ее, то насовсем.
– Я боюсь!
– Тогда сделай так, чтобы Андрей бросил ее.
– Но как?!
– Не знаю… Имейся на такой случай рецепт – тогда все в этом мире было бы намного проще.
– Ведь я-то думала, что он польстился на деньги Клеца, когда начал встречаться с Верой. Я же только из-за этого продала бабушкины драгоценности и начала свой бизнес.
– А знаешь, может, ты не так уж далека от истины? Откуда нам знать, насколько богат Клец? Может, ты со своими двумя магазинами до его уровня все равно не дотягиваешь.
– Конечно, не дотягиваю. Зато все те деньги, что я зарабатываю, были бы нашими, а кто знает, насколько щедрым окажется Клец по отношению к своей дочери? Ну не все же свое состояние он ей отдаст в приданое! К тому же быть зятем такого человека, Клеца, – это несвобода.
– Тоже правильно.
Поговорив с Валей на эту наболевшую тему, Соня вдруг повеселела, как человек, принявший окончательное решение и узнавший, как ему теперь жить и что делать. Словно в ее жизни появилась какая-то стабильная ясность, благодаря которой в мозгах воцарился некий определенный порядок.
Соня, большое значение придававшая именно порядку, воспряла духом еще и потому, что в ее жизни теперь был человек, которому она доверила все свои тайные мысли и который поддерживал ее абсолютно во всем.
Валентина об этом не знала, но Соня уже готова была сделать для своей тетки нечто грандиозное, существенное, подарить ей, к примеру, какую-нибудь дорогую вещь, либо квартиру, или же вообще – оплатить дорогостоящее лечение, отправив ее за границу. Несмотря на то что на данный момент их роли распределились таким образом, что это Валентина заботилась о племяннице и постоянно стремилась ее накормить, следила за ее здоровьем, успокаивала, как могла, Соня-то знала, что главная в семье – она, Соня, и скорее все же сама Валентина нуждается в хорошем уходе и лечении. Если у Сони был душевный недуг, то Валентина страдала физически. Она прихрамывала, потому что у нее болели суставы ног, но все равно старалась двигаться быстро, проворно, так, как если бы она была совершенно здорова.
На столике в ее комнате лежала шкатулка с лекарствами – суставит-актив, диклофенак, витамины. Соня знала, что все необходимые мази для растирания основываются на пахучих веществах, она сама вычитала в Интернете, чем натирают суставы страдающие артритом люди, и ценила то, что Валентина, принимая внутрь настойку из коры ивы, клопогона и крапивы, втирала в больные места практически ничем не пахнущую смесь из лобелии и коры калины.
Конечно, ей не хотелось бы, чтобы ее квартира пропиталась запахами болезни и старости. Тем более что тетка была почти ее ровесницей, и Соне было ее очень жалко. Ведь она тоже имела право на личную жизнь, на любовь, на детей.
Но для себя Соня решила, что по-настоящему отблагодарит Валю лишь тогда, когда дело будет сделано. И тогда, возможно, они разъедутся. Соня вернет себе Андрея, и они будут жить вместе. Валентина же, скорее всего, отправится на долгое лечение в Китай, Германию или Швейцарию.
– Ну, где там твои хваленые щи?!
Валентина уже хлопотала вокруг Сони в кухне. Поставила перед ней полную тарелку густых наваристых щей, сметану, черный хлеб.
– Чесночку хочешь? Тебе же не на работу. Вот, погрызи… Он и полезный, и вкусный, и вообще, щи и чеснок – это классика!
– Ты так аппетитно рассказываешь, да еще и запах такой, что можно язык проглотить!
Откуда ни возьмись появился аппетит. Появилась радость жизни, словно где-то в душе у нее вспыхнул свет. Вот если бы этот свет оставался там подольше! И не исчез утром, когда она проснется и станет собираться на работу, понимая, что новый день принесет ей только горечь разочарования и тупую, ноющую душевную боль.
Нет, Валентина явно положительно влияла на нее. А еще – тетка ее любила. И на самом деле готова была ради нее на все, даже на преступление. И, к счастью, относилась она к тому, что задумала Соня, с пониманием. Видно, сама настрадалась в свое время.
– У нас вино есть, – ей вдруг захотелось выпить хорошего красного вина. – Очень хорошее французское вино. Оно в баре. Как ты догадалась, наверное, я человек непьющий, однако все вокруг только и твердят о пользе красного вина. Если ты не против, то мы бы могли вечерком выпить по бокальчику, а?
Соня заметно повеселела, и Валентина, заметив это, не могла не поддержать ее идею.
– О чем ты говоришь?! Я тоже непьющая, но красное вино в самом деле очень полезно для крови!
Она принесла вино, разлила по бокалам. Глаза у Сони заблестели.
– Вот так… в вино… Предположим, они пришли в гости… Хотя нет, сюда их приводить нельзя. Разве что ее одну, и чтобы никто из ее близких не знал, куда она пошла. Заманить, предложить ей выпить вина…
Валентина опустила веки, плотно сомкнула их в знак согласия, слегка кивнув головой. Да, она все понимает. Да, она разделяет этот план, разве что надо хорошенько обдумать все детали.
– Валя, – внезапно окликнула ее Соня, держа в руке бокал с вином и разглядывая темно-красную жидкость. – Ты когда-нибудь слышала о сулеме?..
12. Май 2010 г. Глафира
Странное дело, но история Алевтины Глашу почему-то почти не взволновала. Ей было все равно, за что она убила своего мужа и каким образом.
Сейчас ей было важно другое – как уговорить Алевтину, запуганную хозяевами, передать «на свободу» информацию о том, где она, Глафира, находится. Что бы такое придумать, чтобы она согласилась это сделать?
Нет, конечно, в какой-то степени девушка права: в случае, если ее хозяев-преступников повяжут, они молчать не станут и выдадут Алевтину. Но так произойдет, если она будет сидеть в этом доме и ждать, пока ее схватят. А что, если и ей самой сбежать? Как-нибудь оторваться от охранника, который ее сопровождает во всех поездках, в том же самом супермаркете… И потом – ищи ее как ветра в поле! Лиза раздобудет Алевтине новые документы, поможет ей уехать, даст денег, наконец! Вот только поверит ли ей запуганная Алевтина?
Открылась дверь, появилась Алевтина с корзинкой в руке. Глафира сглотнула слюну. Голод терзал ее невыносимо. Казалось, что сейчас она бы съела целого поросенка!
– Знаешь, Аля, я поняла, что самая мучительная пытка – это пытка голодом, – призналась она, не сводя глаз с корзинки. – Почему ты не с подносом?
– С корзинкой удобнее. Ничего не прольется, когда я двери открываю или прохожу мимо этих охранников, которые так и норовят ущипнуть тебя за задницу.
– И много их?
– Нет, всего трое. Один на воротах, другой на парадном крыльце, а третий здесь, тебя сторожит.
На Алевтине были темные очки, закрывающие пол-лица.
– Почему ты в очках?
Аля приспустила очки и показала Глафире огромный фиолетовый с желтизной синяк под глазом.
– Это кто?!
– Хозяин.
– За что?
– Водитель, я тебе о нем рассказывала, ну, вместе с которым мы ездим в город за покупками и по другим делам, доложил ему, что я попыталась в супермаркете сунуть в чужую корзину шарик из свернутой пятисотки, как ты мне посоветовала.
– Так ты это сделала?!
– Сделала. И написала на купюре, где мы находимся, указала телефон твоей подружки.
– А как ты его узнала?!
– А ты не догадалась?
– Нет.
– Оказывается, та история с «мертвым» телефоном – настоящая подстава. Хозяйка специально оставила его на видном месте и отправилась в ванную комнату, зная, что я непременно этим воспользуюсь и принесу его тебе. Думаю, их интересовал номер телефона человека, которого ты считаешь своим самым близким другом.
– То есть они использовали меня, чтобы узнать номер телефона Лизы? Но вообще-то это вовсе не тайна. И если они украли меня с целью выкупа…
– Да говорю же – не выкупа! Выкуп – это очень опасно. Можно попасться. Думаю, они держат тебя для другого…
– Аля!
– Что – Аля? Я поэтому и пыталась тебе помочь. Они не оставят тебя в живых, понимаешь? Отправят на органы! А твоей подружке позвонили бы исключительно для того, чтобы сообщить – как бы от твоего имени, – что с тобой все в порядке и чтобы тебя не искали. Вот так.
– Скажи, ты в самом деле хочешь сидеть тут всю свою оставшуюся жизнь и терпеть все то, что тебе приходится наблюдать?! Ты не боишься, что когда-нибудь они пустят на эти самые органы и тебя тоже?!
– Я постоянно думаю об этом, но кого-то же они должны оставить для ведения хозяйства. Это все равно что людоеды, сожравшие всех своих служанок!
– Какая ты, однако, самоуверенная!
– Ты сама подумай. Эта женщина так привыкла к тому, что я выполняю все ее прихоти и поручения. Где она найдет еще одну такую дуру?
– Аля, но ведь сейчас, после того как ты решилась бросить записку в чужую корзину в супермаркете… Кстати, а где теперь эта записка?
– Да в том-то и дело, что водитель отдал ее хозяину в качестве доказательства того, что мне уже нельзя доверять.
– Вот и я о том же! Теперь, когда ты это сделала, тебе больше не верят. Может, и в город тебя уже не отправят… И как только ты умудрилась так попасться?!
– Вообще-то, когда я это проделывала, водителя рядом не было, он стоял за соседним стеллажом. Думаю, он все случайно увидел.
– Аля, бежим! Вместе! Я все обдумала! В следующий раз, когда окажешься в городе, беги со всех ног! Я тебе сейчас продиктую адрес, ты найдешь Лизу, мою хозяйку и подругу. У нас частное адвокатское бюро. Лиза тебя приютит, ты ей все расскажешь, нарисуешь план, где меня искать. И, когда меня освободят, Лиза сделает для тебя новые документы, спрячет тебя, и с работой посодействует, да с чем угодно, и денег даст. Пожалуйста, помоги мне!
– Я-то помогу, и ты выйдешь на свободу, а что будет со мной?
– Говорю же, им никто не поверит. Они забрали твой паспорт?
– Конечно!
– Послушай, я предлагаю тебе шанс! Лиза выпутывала своих клиентов еще и не из таких передряг. Расскажи мне, как все дело было? И откуда твои хозяева знают, что ты убила своего мужа? Они были свидетелями?
– Мой муж раньше работал у них водителем. Глафира, да ты ешь, ешь! – Алевтина наконец догадалась поставить корзинку на столик перед Глашей, убрала салфетку. В маленькой мисочке Глафира увидела несколько розовых комочков, политых томатным соусом.
– Аля, это что?
– Куриные паровые фрикадельки, уж ты извини…
– А жареную курицу они игнорируют? – Глафира достала миску, вилку и принялась за еду. – У них в морозилке и мяса нет замороженного?
– Почему? Есть. У них все есть.
– А ты-то сама чем питаешься?
– Да чем придется.
– Ты не могла бы разморозить курицу, приготовить ее на гриле, с травками, и мы бы с тобой ее съели?
– Но это же все не мое! Я не имею права. Я здесь не хозяйка.
– Да знаешь, сколько ты себе потом сможешь всего купить, сколько цыплят и гусей, на те деньги, которые тебе моя Лиза заплатит за то, что ты поможешь вызволить меня отсюда?! Миллион!!! Да она отправит тебя за границу! Купит тебе домик на берегу моря… Ты только помоги мне…