– Ах ты!.. – снова рванулся мальчишка, побурев как варёная свёкла, Но Денис, как раз оказавшись рядом, поинтересовался:
– Как там Пинаев-младший себя чувствует? Давно не виделись…
– Нормально… – пробормотал Егор. Остальные стушевались окончательно, и Денис вдруг поймал в нескольких взглядах не ненависть, не опаску, а интерес. – Слуш, имперец, ты скажи своей малышне, чтобы не лаялись, вообще уже…
– А вы сюда как, по делу – или что? – улыбнулся Денис. – Или нравится, когда на вас лаются?
– Ты это… – начал было Егор снова, но Денис, посерьёзнев, его прервал:
– Вы эту малышню ещё год назад пинками из парка гнали и с пляжа с ближнего, и вообще долбали походя, где ни увидите. Было? – Он обвёл мальчишек внимательным холодным взглядом и подытожил беспощадно: – Было! И издевались, и копейки вытрясали, ничтожества крохобористые! И «ч
у
– Силу… почуяли?.. – с трудом выдавил Егор, бледнея. – Силу, да? Ваше время, да? Ну ничего. Ничего… – Он повернулся и почти побежал прочь. Следом за ним – кто медленней, кто быстрей, кто бросив на Дениса злой взгляд, а кто наоборот – не глядя – потянулись остальные. Денис очень хотел плюнуть им вслед. Но сдержался. Поискал взглядом того мальчишку, но малышовая стайка уже умотала в неизвестность, и след простыл. Вспомнился Володька – надо будет…
– Денис, ты куда?! – из распахнутого окна штаба по пояс вывесился улыбающийся Генка. Отчаянно заломленный берет еле держался на затылке.
– Приду скоро! – отозвался Денис, махнул рукой и зашагал по улице.
До чего здорово было идти в форме! Мальчишка шагал широко, развернув плечи – так, как привык ходить всегда, – и больше не было нужды прятать галстук. Денис всерьёз опасался, как бы тот не обиделся на него за первые дни в посёлке, когда галстуку пришлось висеть на стуле, а Денису – носить обычную одежду. Теперь такой галстук в посёлке не один. А будет… Денис чуть подсбил шаг… да, будет ещё больше!
Тут ему вдобавок вспомнилось, куда именно и зачем именно он шагает, – настроение совсем подскочило, Денис ускорил шаг и стал сквозь зубы насвистывать о том, что «мы построим лестницу до звёзд, мы пройдём сквозь чёрные циклоны – от смоленских солнечных берёз до туманных топей Оберона!» Правда, поэт прошлых времён ошибся – на Обероне нет топей[2]. Зато есть потрясающе красивые ледяные пещеры с озёрами и реками, в которых что ни год – открывают новый вид рыбы или моллюска. Есть построенный из пайкрита[3] в самой большой пещере город англосаксов, которые первыми высадились на эту планету, – город Айс Холл…
«Когда-нибудь я увижу Оберон, – подумал Денис. – Обязательно. И остальные спутники Урана. И не только Урана! И тот ехидный мальчишка, который бережёт обувку на более холодное время – увидит всё это тоже…»
…Начальник полиции был хмур, причём весьма. В коридоре, идя к его кабинету, Денис столкнулся с Семской – врач-контролёр приветливо улыбнулась, кивнула – и Денис понял: что-то произошло.
Он не ошибся.
– Благими намерениями, – приветствовал его Кенесары Ержанович. Денис слегка растерялся:
– Извините… не понял?
– Благими намерениями вымощена дорога в ад, – расшифровал Кенесбаев. – Помнишь, твоя мама после наводнения заняла под жильё для пострадавших резервный фонд «Энергии»? – Денис кивнул. – Ну так там вспышка холеры. Квартал на карантине.
– Чего?! – ошалел Денис. Кенесбаев прошёлся по кабинету, смешно переваливаясь на своих кривоватых ногах.
– Того, – сердито проронил он. – Я ведь предупреждал. Я ж говорил Валерии Вадимовне: эти люди хлопот не стоят, их сначала надо научить подтираться не паль… кгхм, прости.
– Н… ничего, – Денис продолжал хлопать глазами. – Откуда холера, я не пойму?!
– Оттуда! – гаркнул Кенесбаев и уже не прошёлся – пробежался по кабинету. – Оттуда, что срут, где пьют, и спят, где срут! Оттуда, что канализационные стоки всякой хер… ерундой позабивало, кет на кутак!.. Чего пришёл?!
– Ну как бы… – Денис опять растерялся. Кенесбаев хлопнул себя по лбу:
– А чёрт! С этим со всем… Пошли, пошли.
Звеня ключами, он вышел из кабинета первым, выпустил Дениса, запер дверь. Вдвоём они двинулись по коридору. Денис неожиданно сказал:
– Холера… Не сезон вроде бы. Да и вообще – при чём тут канализационные стоки? Холеру вызывает вибрион, который от живого носителя передаётся.
– Это ты сейчас о чём? – насторожился Кенесбаев. Денис пояснил:
– Кто-то просто распространил заразу. Семская что тут делала?
– Предлагала услуги в борьбе с эпидемией, – ответил Кенесбаев. – Я ей ответил, что надо не услуги предлагать, а идти на место и делать дело. Тем более что болеют их рабочие, но эпидемии как раз пока нет. Она ответила очень мило, что не компания переселила их из естественно-привычных условий в бытовые излишества. И пошла делать дело…
– Одной рукой травим, другой лечим! – зло фыркнул Денис. Начальник полиции вздохнул:
– Ты всерьёз?
Денис зло не ответил. Но потом буркнул:
– Вообще, они и впрямь там свинарник развели, дурачьё. А на замечания только бормочут разное… Но холеры от этого не бывает, Кенесары Ержанович, это вы меня хоть режьте.
– Знаешь что? – спросил Кенесбаев. Денис удержал реплику «Знаю, а что?» и изобразил внимание. – Я иногда думаю: ну как же было тихо и спокойно, пока вас тут не было.
– Да ну?! – оскорбился Денис. Но начальник полиции, не обращая внимания на его возмущение, продолжал:
– Тихо. Спокойно… – Он отдал честь дежурному сержанту и зазвенел ключами оружейки. – Как на кладбище. Вот, давай, заходи.
Оружейка содержалась в полном порядке, поэтому два ящика, стоявшие в её центре, как некое надгробие, сразу приковывали взгляд.
– Они? – понизил голос Денис, подходя к ящикам и закладывая руки за спину. Посмотрел на Кенесбаева. Тот кивнул, отщёлкнул замки и поднял крышку верхнего ящика.
В ящиках были ружья. «Сайги» 20-го калибра – со складными прикладами, пистолетными рукоятками и накладками из серо-зелёного зернистого пластика, с матово-чёрными металлическими деталями и десятизарядными барабанами магазинов. Восемь штук, по четыре в ящике.
Денис опустился на колено перед ящиками. Будь он щенком – он бы вывесил язык от удовольствия. Если честно – до последнего он не верил, что Кенесбаев пойдёт на выполнение этой просьбы. И даже не стал объяснять, зачем при штабе пионеротряда оборудовали комнату без окон, с металлической двойной – цельной и решётчатой – дверью… Сказал: «На всякий случай!» – и это покатило, все были уверены, что так и надо, кому, как не Денису, знать, что должно иметься в отряде? В Петрограде оружие в пионеротрядах, правда, хранилось – чаще всего, те же самые «Сайги». Но это в Петрограде…
– Привезли… – прошептал мальчишка, сам не веря своему счастью.
– Да, как видишь… Но смотри… – Кенесары Ержанович помотал перед лицом Дениса коротким пальцем. – Это игрушки плохие. Если что… – Он не договорил, удивлённо осёкся. Денис на него смотрел не обиженно, а просто как-то… снисходительно, что ли? Как на человека, говорящего глупость.
Как взрослый – на ребёнка
– А я что – не местный? – Денис поднялся, подхватывая «Сайгу». Щёлкнул прикладом, примкнул пустой магазин, сбросил предохранитель, небрежно-ловко дёрнул затвор, спустил курок, поставил оружие на предохранитель… Нагнулся. Коробки с патронами – тут же, в специальных отсеках – были маркированы пулями «блондо» и шестимиллиметровой картечью. – Я, Кенесары Ержанович, очень даже местный… – Он положил ружьё на ящик и поинтересовался: – Когда забрать можно?
– Мои привезут сами, – тут же ответил Кенесбаев и вздохнул тяжело: – М-да. Самое интересное у нас, я думаю, ещё впереди.
И не стал ничего объяснять в ответ на вопросительный взгляд Дениса.
* * *
Тренировка по СБС, проводившаяся три раза в неделю, была единственным занятием, на которое являлись все пионеры, без различия прочих интересов. Не-пионеров на неё не то что не брали, но и просто не пускали в зал, из-за чего по всему посёлку ходили будоражащие слухи: де Третьяков-младший там учит пионеров бегать по отвесной стене, проламывать головой по два кирпича сразу и одним словом обездвиживать противника. В доказательство последнего приводили победоносно тот случай, когда мать Дениса несколькими словами остановила разъярённую толпу – помните?!
Денис этих слухов не опровергал – зачем? Их любители очень удивились бы, увидев такую тренировку – пятнадцать минут общей разминки, сорок минут разучивания приёмов, двадцать минут спаррингов, пятнадцать минут заминки. Полтора часа выпаривания на майке соли – с пыхтением и безостановочного. Иных способов чего-то достичь Денис не знал и вообще не верил, что они есть в природе. Тренировать ему было трудно – младшим девять лет, старшим пятнадцать, вместе занимаются мальчишки и девчонки – но он не отчаивался и, критично оценивая свои действия, убеждался радостно: результаты есть! Мальчишка читал кое-какие статьи, в которых высказывалось опасение, что в условиях, которые сложились в местах, подобных посёлку, у человека возникают необратимые регрессивные процессы – замедленная реакция и так далее. Но Денис с удовольствием убедился, что эти процессы – а они и правда были – обратимы, достаточно улучшить питание и условия жизни человека. Ведь и негранёный алмаз – не бриллиант, а просто мутный тусклый камешек, и всё. А уж человек-то!..
От этих мыслей отвлёк Дениса победный крик – Витька Шацких поймал Аркашку Раймонда, увлёкшегося ударами, на приём и швырнул на маты, а теперь выражал свою радость самым древним и доступным способом. Аркашка вставать не спешил, лежал и задумчиво смотрел на победителя.
– Сколько раз можно говорить. – Денис сделал «разножку». – Победив в спарринге, не орите и не визжите. Вы не дикари, а русские рукопашники; надо быть выдержанными в любом случае. Противник не должен по вашей реакции понять, что его удар достиг цели. И вы не должны показывать чувства, в случае победы – это не по-мужски. Только сдержанность.
– Будешь тут сдержанным. – Витька провёл рукой под носом, хмыкнул недоверчиво. – Лихо. Тебя в морду, а ты сдержанный будешь.
– Будешь, – усмехнулся Денис. – Это важная штука – сдержанность в бою. Противник теряется в любом случае – мол, чего это он, будто каменный?.. Да, кстати! Радуйтесь все, со следующего занятия вами… то есть нами, мне тоже невредно… займётся Денис Михайлович.
– Матерщинник?! – изумился Санька Бряндин и даже глаза выпучил. – Наш Денис Михайлович? Да ну! А он разве может?!
– У него, между прочим, КМС по СБС, – значительно произнёс Денис. Ответом было уважительное молчание, потом Милка Раух задумчиво-торжественно проронила:
– Каэмэс по эсбээс, – и все дружно грохнули хохотом. Аркашка под шумок встал и отвесил Витьке пинка, после чего они сцепились в шуточной свалке уже без всяких приёмов…
…Домой Денис и Олег шли вместе. Уже темнело, они сильно задержались на бурном обсуждении мероприятий по поводу предстоящего Дня Солнца, очень устали и проголодались. Олег зевал и строил планы насчёт того, что готовит дома мама. Денис еле волокся и мечтал поспать подольше, хоть и на голодный желудок. Поэтому сам от себя не ожидал вопроса, даже почудилось в первый миг, что это ещё кто-то произносит:
– Олег, а ты на нас больше не злишься?
Он задал этот вопрос – и проснулся, испугался, что друг обидится, вопрос был тупой. Но Олег словно бы и не удивился даже…
– Не злюсь, – ответил он. – Мне бы ещё с кем-нибудь из ваших дворян, ну, из пацанов, познакомиться.
– Зачем? – удивился Денис. Олег вздохнул:
– Ты их так расписываешь, что оторопь берёт. Совершенство прямо. А куда дальше-то? – Олег сказал это и смутился, а Денис удивлённо вякнул:
– Это в каком смысле?.. – и почти завопил: – Кто совершенство-то, от которого это, дальше некуда?! Ты про меня, что ли?! Да я по ночам храплю!
Он заявил это – и осекся, тем более что и Олег смотрел изумлённо, явно готовый спросить: «А это тут при чём?!» Но вместо вопроса Олег неожиданно фыркнул… и расхохотался. А через секунду Денис, огрев друга по спине школьным рюкзачком, присоединился к этому смеху…
…Презик ждал у калитки. За короткое время он солидно вымахал, стал меньше спать и есть (относительно прежнего) и посерьёзнел. Его никто не дрессировал, но у пса появилась интересная манера провожать каждого гостя от калитки и до дверей – не бежать рядом, радостно тявкая, не пытаться укусить, а именно идти рядом, глядя перед собой. Это производило немного жутковатое впечатление, особенно если Презик считал гостя неприятным (почти никогда не ошибаясь) и по временам поднимал морду, смотрел на него.
– Привет, привет… – Олег потрепал пса за уши. – А что-то Никитка к нам давно не заползал? – Он посмотрел в сторону забора.
– У отца его неприятности большие, он в «энергичных» делах по уши замазан, – нехотя ответил Денис и вздохнул. Олег присвистнул:
– Мать не пускает, что ли?
– Мать… – Денис покривился. – Она за квартал добрые пожелания кричит, такая сладенькая – на хлеб вместо варенья мажь… Нет, Олег. Он сам не приходит. Маленький он, конечно, а не дурак… – Денис остановился и пнул крыльцо досадливо. Олег, уже было поднявшийся на ступеньку, остановился, толкнул друга плечом:
– Ты чего?
– Да того, – Денис угрюмо посмотрел на него. – У врагов есть дети. Никитка ведь хороший. Добрый. Умный. А отец его – нам вредитель, а ему? Ему-то он отец… Понятно, когда и сынок такой же, как папаша – вон, Пинаевы, тут всё ясно. А здесь, как?
– Не знаю, – откровенно сказал Олег. И немного удивлённо добавил: – Чёрт, мне это и в голову как-то не приходило.
– А должно приходить, – сердито отрезал Денис, разуваясь. – Должны мы про это думать, должны знать, что с этим делать… пока не поздно!..
…У отца были гости. Шульце и какой-то невысокий мужик с угрюмыми глазами. Они сидели на кухне, мирно пили чай и беседовали – Дениса даже передёрнуло, когда он заглянул туда поздороваться: как отец вообще может сидеть за одним столом с этим кровососом? Однако – сидел, и беседовали они вполне мирно. А вот угрюмоглазый явно кипятился и на Шульце смотрел волком.
– Мальчишки, – Борис Игоревич махнул рукой вошедшим в коридор сыну и Олегу, – садитесь есть, Ольга Ивановна вам оставила.
– Добрый вечер, – корректно кивнул Денис. Шульце одарил его улыбкой, невысокий мужик буркнул: «Вечер добрый…» – Мы сейчас, в порядок себя приведём… – и, толкнув Олега, спросил: – Ты чего?
– Не пойду я туда есть. Видишь, и мама поставила всё и ушла, а обычно она всегда глядит, как Борис Игоревич ест… – процедил тот. – Моррррррда подлючая… Не, я всё понимаю, надо. Но есть туда…
– Пойдёшь. – Денис наполовину поднялся по лестнице. – Пойдёшь, сядешь, будешь есть и вести себя как хозяин в этом доме. И в этом мире. Понял, пионер?
Олег задумался. Потом улыбнулся – недобро и весело:
– Понял.
– Готов? – уточнил Денис.
– Всегда готов! – отсалютовал Олег…
…Мальчишки устроились с краю стола – оба босиком, в домашних шортах, лёгких майках – и с галстуками на шеях. Ольга Ивановна приготовила на ужин тушённую с картошкой, луком и морковкой рыбу, как всегда, отлично. Денис просто ел, поглядывал и слушал. А вот во взгляде Олега – в каждом взгляде, брошенном на Шульце, – была ненависть. Ничего он с нею не мог поделать, как видно.
Впрочем, Шульце был совершенно спокоен. Поздоровавшись, он уже просто не обращал на мальчишек внимания. И сейчас говорил с Третьяковым-старшим:
– Таким образом, на двух шахтах идёт переоборудование, они, конечно же, не работают. Три шахты по-прежнему затоплены, осушение движется, но тоже не очень-то быстро… Остальные дают выработку на четверть меньше, чем в прошлом сентябре. Это следствие новых правил безопасности и найма на работу, и способов поднять выработку я не вижу. Возможно, когда будет начата и закончена реконструкция и на них… – В его голосе прозвучала совершенно отчётливая ирония.
Но Шульце перебил его сосед:
– Арнольд Оттович, – проронил он хрипло, – вы вот тут уже битый час говорите, говорите, говорите… Вон и чай простыл, так вас заслушались. Правильные вещи говорите, что и возразить. Такое впечатление, что я в бане лежу, а меня ласково – да по спине – да с прибаутками – да веничком – из колючей проволоки.