Он усмехнулся, глядя на автомобили, которые, то и дело притормаживая, еле ползли под дождем. В этом районе дворники утром и вечером поливали дорожки из шлангов, трижды в неделю на уборку улиц выезжали машины со щетками, похожими на усы городских полицейских, но в Нью-Йорке от вандализма и грязи никуда не уйдешь. Название улицы «Пятая авеню» скорее можно было прочесть как «Пятно авеню». Мобильные телефоны уничтожали общественные автоматы. В отличие от Дениз, которая считала сотовые телефоны вульгарной цацкой вульгарных людишек, в отличие от Гари, который не только сам обзавелся модной штучкой, но и всех троих сыновей ими снабдил, Чип ненавидел мобильники главным образом потому, что сам не имел такого.
Он пересек улицу – зонтик Дениз от дождя толком не укрывал – и вышел к гастроному на Юниверсити-плейс. Поверх коврика для ног у дверей бросили коричневую картонку, но картон пропитался водой, расползся, его клочья напоминали выброшенные на берег водоросли. Заголовки газет в проволочных корзинках возле двери сообщали о вчерашнем экономическом крахе в еще двух южноамериканских странах и об очередном падении акций на ключевых рынках Дальнего Востока. Позади кассового аппарата висел рекламный плакат лотереи: «Главное не победа, а забава».
Вынув два доллара из остававшихся в кошельке четырех, Чип купил лакрицу (не из химии, настоящую, как он любил). Третий доллар продавец разменял ему на четвертаки.
– Дайте-ка мне еще «Счастливого гнома», – попросил Чип.
Комбинация из трилистника, деревянной арфы и горшочка с золотом на лотерейном билете отнюдь не была ни выигрышной, ни забавной.
– Тут есть работающий телефон-автомат?
– Нет автомата, – ответил продавец.
– Я спрашиваю: рядом есть работающий телефон-автомат?
– Нету автомата! – Продавец вытащил из-под прилавка мобильник. – Такой телефон.
– Можно мне позвонить? Совсем быстро.
– Поздно звонить брокеру. Надо было звонить вчера. Купить американские.
Продавец рассмеялся, добродушно, и оттого было еще обиднее. Впрочем, Чип стал слишком уязвимым. С тех пор как его уволили из университета, рыночная цена находившихся в свободной продаже акций американских компаний возросла на 35 процентов. И за те же двадцать два месяца Чип ликвидировал свой пенсионный фонд, продал почти новую машину и, хотя работал на полставки с приличной оплатой, все равно остался с пустым карманом. В это время в Америке только ленивый не делал деньги, обладатели «Мастеркард» брали кредит на покупку акций под 13,9 % годовых и получали прибыль. Все играли на повышение, все спешили приобретать, но Чип опоздал. Можно пари держать: за неделю до того, как он продаст «Академический пурпур», рынок достигнет пика и обрушится, как только Чип вложит свой капитал в ценные бумаги.
Впрочем, судя по негативной реакции Джулии на сценарий, американская экономика еще протянет какое-то время.
Чуть дальше, у «Сидар таверн», Чип нашел исправный автомат. Казалось, с тех пор, как накануне вечером он опрокинул тут пару стаканчиков, прошли годы. Чип позвонил в офис Иден Прокуро, услышал автоответчик и поспешил положить трубку, но четвертак уже проскочил в щель. В справочнике обнаружился домашний телефон Дуга О’Брайена, и Дуг снял трубку, но он как раз менял малышу памперс. Лишь через несколько минут Чип получил возможность спросить, прочла ли Иден сценарий.
– Феноменальная задумка, феноменальная! – воскликнул Дуг. – По-моему, она взяла его с собой.
– Куда она пошла?
– Ты же знаешь, я не имею права никому сообщать, где находится Иден. Тебе это хорошо известно, Чип.
– Но у меня безвыходная ситуация!
Опустите, пожалуйста, восемьдесят центов за следующие две минуты…
– Господи, ты звонишь из автомата! – поразился Дуг. – В самом деле из автомата?
Чип скормил автомату последние два четвертака.
– Я должен забрать сценарий, пока она в него не заглянула. Нужно срочно внести поправки…
– Насчет титек, да? Иден говорила, что Джулии не нравятся частые упоминания титек. Я бы на твоем месте не переживал. Этого добра чересчур много не бывает. Просто у Джулии выдалась тяжелая неделя.
Опустите еще тридцать центов…
– Так что ты… – донесся голос Дуга.
…за следующие две минуты…
– Скорее всего, она…
…в противном случае разговор прервется…
– Дуг! – закричал Чип. – Дуг! Я не слышу!
Извините.
– Да-да. Я сказал: почему бы тебе не…
Всего доброго, – произнес механический голос, и телефон умер, напрасно потраченные четвертаки, звякнув, провалились в его утробу. Прикрепленная к аппарату табличка была раскрашена в цвета «Бэби белл», однако надпись гласила: «Орфик телеком. 3 МИНУ ТЫ 25 ЦЕНТОВ, каждая доп. минута 40 ц.».
Скорее всего, Иден была в своей конторе в Трайбеке. Чип зашел в бар, гадая, успела ли новая барменша, крашеная блондинка – вид у нее такой, словно она выступает на школьных праздниках с самодеятельным оркестром, – настолько расположиться к нему накануне вечером, чтобы ссудить двадцатку под залог водительских прав. Вместе с двумя одинокими выпивохами барменша смотрела какой-то провинциальный футбольный матч, где играли «Ниттани лайонз»[33], коричневые фигурки зигзагами перемещались по мутно-белому экрану. Рядом со своим локтем, всего лишь в шести дюймах, Чип заметил стопочку однодолларовых банкнотов. Лежат себе, красавцы. Не безопаснее ли будет трансакция втихую (прикарманить денежки, никогда больше носа сюда не казать, впоследствии анонимно переслать по почте компенсацию), чем просьба о займе? Возможно, именно этот трансгрессивный акт сохранит в целости его рассудок. Чип смял банкноты в маленький шарик, подвигаясь поближе к симпатичной барменше, но борющиеся за мяч круглоголовые парни в коричневой форме поглотили все ее внимание. Чип повернулся и вышел из кабачка.
В такси, глядя на проплывающие мимо в пелене дождя магазинчики, Чип сунул в рот лакричную палочку и предался мечтам о сексе с барменшей, коли не удастся вернуть Джулию. Ей, должно быть, лет тридцать девять, как и ему. Наполнить ладони ее дымчатыми волосами. Живет, наверное, в реконструированном здании на Восточной Пятой, по вечерам пьет пиво, спать ложится в полинявшей майке и гимнастических шортах, в усталой позе, пупок украшен скромной сережкой, киска вроде видавшей виды бейсбольной перчатки, ногти на ногах покрашены без затей красным лаком. Закинуть ее ноги себе на плечи, выслушать повесть ее сорока с лишним лет! Интересно, она и в самом деле поет рок-н-ролл на свадьбах и бар-мицвах[34]?
В окно такси он прочел вместо «Атлетический прорыв» – «Патетический порыв», вместо «Ампир-риелтор» – «Вампир-риелтор».
Он почти влюбился в женщину, которую никогда больше не увидит. Украл девять долларов у честной труженицы, наивно радующейся студенческому футболу. Даже если вернуться, отдать ей деньги, попросить прощения, он останется в ее глазах человеком, который всадил ей нож в спину. Нет, барменша навеки ушла из его жизни, никогда он не зароется пальцами в ее волосы. Рыдания поднялись в груди при мысли об этой последней потере – дурной знак. Горло сдавило, он не мог даже сглотнуть сладкую лакричную слюну.
«Пена» в рекламе стала «пенисом», «одежда» – «надеждой».
Вывеска оптики сулила: «Подберем ночки».
Деньги, деньги, как обойтись без них? Любой прохожий, мобильный телефон, бейсболка, дорогой автомобиль – все было оскорблением. Нет, он не страдает ни алчностью, ни завистью. Просто без денег он не человек.
Как же Чип изменился с тех пор, как его выгнали из университета! Он уже не мечтал жить в ином мире, просто хотел сделаться достойным обитателем этого мира. Вероятно, Дуг прав, и многочисленные «груди», прокравшиеся в его сценарий, ничего не испортят. Но Чип понял, наконец-то понял, что можно вычеркнуть теоретический монолог целиком. Эту поправку можно внести за несколько минут прямо в кабинете у Иден.
Подъехав к зданию, где работала Иден, Чип отдал таксисту все девять ворованных долларов. За углом на мощенной булыжником улочке расположилась съемочная группа с шестью трейлерами, горели прожекторы, генераторы воняли под дождем. Код подъезда Чип знал, лифт, к счастью, не был заперт. Только бы Иден пока не заглядывала в сценарий! В голове у него существовала откорректированная версия, единственный истинно верный сценарий, однако на бумаге цвета слоновой кости, которая лежала на столе Иден, по-прежнему красовался злосчастный вступительный монолог.
Сквозь стеклянную наружную дверь шестого этажа Чип разглядел свет в кабинете Иден. Неприятно, разумеется, что носки промокли насквозь, и от куртки несет, как от мокрой коровы, пасущейся на берегу моря, и негде просушить волосы и вытереть руки, но хотя бы двух фунтов норвежского лосося у него в штанах, слава богу, не было. По сравнению с той ситуацией Чип чувствовал себя очень неплохо.
Он постучал по стеклу. Иден вышла из своей конторы и уставилась на него. Она гордилась высокими скулами, большими, до прозрачности голубыми глазами, тонкой, просвечивающей кожей. Любая лишняя калория, поглощенная за ланчем в Лос-Анджелесе или выпитая в мартини на Манхэттене, изничтожалась дома на беговой дорожке, или в частном бассейне, или просто в лихорадочном темпе ее жизни. Электрическая, огневая женщина, докрасна раскаленные медные волосы-провода. Странно было видеть на ее лице сейчас, когда она приближалась к двери, настороженное, немного даже смущенное выражение. Она все время оглядывалась через плечо.
Чип жестом показал, что хочет войти.
– Ее тут нет, – сквозь стекло предупредила Иден.
Чип повторил свой жест. Иден открыла дверь, прижала руку к сердцу.
– Чип, мне так жаль, что вы с Джулией…
– Я за сценарием. Ты прочла его?
– А? Слишком бегло, надо перечитать. Сделать кой-какие пометки. – Иден что-то написала в воздухе у виска и рассмеялась.
– Вступительный монолог, – упорствовал Чип. – Я его вырезал.
– Прекрасно! Обожаю сокращения. Просто обожаю! – Она снова оглянулась на кабинет.
– Как ты думаешь, без этого монолога…
– Чип, тебе деньги нужны?
Иден улыбнулась ему с такой бесшабашной откровенностью, словно он застал ее пьяной или без штанов.
– Ну, я пока не банкрот.
– Конечно-конечно. И все-таки?
– А что?
– С интернетом ладишь? – осведомилась она. – Java? HTML?
– Господи, нет!
– Ладно, зайди на минутку в кабинет. Ты не против? Иди сюда.
Чип последовал за Иден, прошел мимо стола Джулии, где ее присутствие обозначалось только игрушечным лягушонком, пристроенным на мониторе.
– Раз уж вы разошлись, почему бы тебе не… – начала Иден.
– Иден, мы вовсе не разошлись.
– Нет-нет, поверь мне, все кончено. Кончено и забыто. Думаю, перемена обстановки пойдет тебе на пользу, начнешь понемногу оправляться от этой истории…
– Иден, да послушай же, мы с Джулией всего-навсего временно…
– Не временно, Чип, ты уж извини: навсегда. – Иден снова рассмеялась. – Джулия не умеет резать правду-матку, зато я умею. Так что почему бы вам теперь не познакомиться… – И она провела Чипа в кабинет. – Гитанас? Нам так повезло. Вот он, человек, который идеально подходит для этой работы!
В кресле у стола Иден расположился мужчина примерно того же возраста, что и Чип, в красной кожаной куртке в рубчик и тесных белых джинсах. Широкое лицо с младенчески пухлыми щеками, светлые волосы шлемом облегают череп.
Иден чуть не лопалась от воодушевления.
– Я-то ломаю себе голову, кто бы мог тебе помочь, Гитанас, а самый квалифицированный специалист во всем Нью-Йорке как раз стучится в дверь! Чип Ламберт. Ты же знаком с моей секретаршей Джулией? – Она незаметно подмигнула Чипу. – Так вот, это муж Джулии, Гитанас Мизевичюс.
Мастью и формой головы, ростом и телосложением, а в особенности неуверенной, пристыженной улыбкой, словно приклеенной к лицу, Гитанас походил на Чипа больше любого другого из его знакомых. Вылитый Чип, только сутулый и с кривыми зубами. Он нервно кивнул, не вставая с кресла и не протягивая руки, буркнул:
– Здравствуйте.
Выходит, Джулия западает на определенный тип.
Иден похлопала по сиденью незанятого кресла.
– Садись-садись-садись!
На кожаном диване у окна пристроилась ее дочка Эйприл, обложившись цветными карандашами и большим запасом бумаги.
– Привет, Эйприл, – окликнул ее Чип. – Вкусный был десерт?
Девочку вопрос почему-то не порадовал.
– Сегодня попробует, – пояснила Иден. – Вчера кое-кто перешел границы.
– Я границы не переходила, – заявила Эйприл.
Бумага, на которой она рисовала, была цвета слоновой кости, на обратной стороне просвечивал текст.
– Садись! Садись! – настаивала Иден, возвращаясь к своему столу, отделанному березовым шпоном. Большое окно у нее за спиной было испещрено крупными каплями дождя. Над Гудзоном висел туман, Нью-Джерси обозначался вдали темными кляксами. Стены в офисе Иден украшали ее трофеи – афиши фильмов с Кевином Клайном, Хлоей Севиньи, Мэттом Деймоном и Вайноной Райдер.
– Чип Ламберт – блестящий писатель, – отрекомендовала Иден. – Как раз сейчас я занимаюсь его сценарием, кроме того, он имеет степень по литературе, а еще последние два года вместе с моим мужем занимается слияниями и приобретениями и вдобавок прекрасно знаком с интернетом, мы только что говорили насчет Java и HTML, и, как видите, он производит весьма… – Тут Иден впервые обратила внимание на внешний вид Чипа и широко раскрыла глаза. – Должно быть, на улице проливной дождь! Обычно Чип не такой… ну… мокрый. Дорогой мой, ты же промок насквозь! Честное слово, Гитанас, более подходящего человека вам не найти. Чип, я просто в восторге, что ты зашел! Только уж очень ты мокрый!
В одиночку каждый из них еще сумел бы выдержать натиск Иден, но вдвоем они могли лишь тупо смотреть в пол, чтобы сохранить остатки самоуважения.
– К сожалению, у меня мало времени, – сказала Иден. – Гитанас заглянул несколько неожиданно. Я буду вам страшно благодарна, если вы перейдете в конференц-зал и там спокойно, не торопясь, все обсудите.
Гитанас нервно скрестил руки на груди, засунул кулаки под мышки и, не глядя на Чипа, спросил:
– Вы актер?
– Нет.
– Право же, Чип, – вмешалась Иден, – это не совсем так.
– Совсем. Я в жизни не сыграл ни одной роли.
– Ха-ха! – воскликнула Иден. – Чип скромничает.
Гитанас покачал головой и уставился в потолок.
Сомнений не оставалось: Эйприл рисовала на листах сценария.
– О чем идет речь? – поинтересовался Чип.
– Гитанас хочет нанять человека…
– Американского актера! – мрачно уточнил Гитанас.
– …чтобы тот занялся для него чем-то вроде корпоративного пиара. И вот уже больше часа, – глянув на часы, Иден с преувеличенным ужасом приоткрыла рот, распахнула веки, – я пытаюсь ему объяснить, что моих актеров съемки и сцена интересуют куда больше, чем, скажем, международные капиталовложения. К тому же они склонны сильно преувеличивать свою грамотность. И еще я пытаюсь объяснить Гитанасу, что ты, Чип, не только прекрасно владеешь языком и всяким специальным жаргоном, но тебе даже не надо прикидываться специалистом по капиталовложениям – ведь ты и есть специалист!
– Я вычитываю за почасовую оплату юридические документы, – уточнил Чип.
– Специалист по юридической терминологии. Талантливый сценарист!
Чип и Гитанас переглянулись. Что-то в облике Чипа привлекло литовца – быть может, внешнее сходство.
– Ищете работу? – спросил он.
– Пожалуй.
– Наркотиками балуетесь?
– Нет.
– Мне необходимо пойти в туалет, – возвестила Иден. – Эйприл, крошка, пойдем со мной. Захвати рисунки.
Эйприл послушно спрыгнула с дивана и подошла к матери.
– Рисунки забыла, моя хорошая. Вот они. – Иден собрала листы цвета слоновой кости и повела Эйприл к дверям. – Пусть мужчины поговорят.
Гитанас прикрыл рукой лицо, помял пухлые щеки, потер светлую щетину. Глянул в окно.