– Всё сделано по вашим чертежам, можно тестировать.
– Строителей удалить, к вечеру мои люди привезут формирователи, вы их установите, и можно будет запускать.
– Что запускать?
Отвэвэ на несколько секунд потерял дар речи.
– Генератор…
– О формирователях в документации ни слова, – сказал Ренат. – Что это такое?
– Формируют поле.
– Какое поле?
– Сдвига.
– Какого сдвига?!
– Вам знать не обязательно, делайте что говорят.
Ренат вспыхнул, собираясь затеять спор, но Раиль Нуриевич сжал его локоть пальцами.
– Мы должны выполнять все их требования, ир бала, всё в порядке. Покажи ему генератор.
Ренат и Отвэвэ скрылись внутри металлического купола, также превратившегося в геометрически законченную конструкцию. Хуснутдинову она вдруг показалась живой.
Он прошёлся вокруг купола, разглядывая выступы в каждой плите обшивки, похожие на змеиные головы с раскрытой пастью. По-видимому, к ним и должны были подсоединить таинственные формирователи, о которых заговорил посланец заказчика. Для чего они были нужны, для какого сдвига, Отвэвэ объяснять не стал. Возможно, формирователи создавали какое-то защитное поле, способное отразить радиоактивное излучение.
Раиль Нуриевич фыркнул.
В ядерную войну он не верил, а то, что в моду вошло сооружение бомбоубежищ и защитных бункеров на случай войны, говорило лишь об отсутствии мозгов у заказчиков. Главное, что они хорошо платили.
Ренат и гость вылезли обратно.
– Мне нужен выход в Сеть, – заявил Отвэвэ.
– В какую сеть? – не понял Раиль Нуриевич.
– Наверно, в Интернет, – проворчал Ренат.
– Мы сможем это сделать? – поинтересовался Хуснутдинов-старший, обнаружив у себя скрытые запасы терпения.
– Кинем кабель.
– Я уеду и вернусь вечером, – сказал Отвэвэ, направляясь к лифтовой шахте. – Сеть должна быть проведена, в кабину поставьте компьютер. И мне нужна машина.
– Будет машина, – пообещал Раиль Нуриевич, взглядом останавливая начинающего закипать племянника.
* * *
Полсотни формирователей привезли к вечеру, и монтажники Рената устанавливали их уже ночью, присоединяя к тем самым выступам в форме змеиных голов. Больше всего они походили на шпаги с большой гардой, а весь купол стал после этого напоминать гигантского ежа.
Проверив качество установки «шпаг», Отвэвэ велел всем убраться из бункера.
– Буду включать, – сказал он.
– Что включать? – не понял Ренат.
– Генератор сдвига.
– Вы имеете в виду электрогенератор?
– Электро… – Губы посланца заказчика впервые сложились в подобие улыбки. – Генератор.
– На чём же он работает? Ни бензин, ни соляру мы не запасали.
– Работает. Сам. – Отвэвэ снова показал свою неживую пластмассовую улыбку. – На аккумуляторах.
– Но аккумуляторы долго не протянут.
– Ты задаёшь слишком много вопросов, тебе это не надо знать.
– Здрасьте, я ваша тётя! А если что случится? Кто будет отвечать?
– Он, – кивнул Отвэвэ на старшего Хуснутдинова, не желавшего поддержать племянника. – Уходите. Я вас позову.
Раиль Нуриевич взял Рената под руку и повёл к лифту.
Они дождались, пока наверх поднимутся монтажники Рената, поднялись вслед за ними на поверхность.
– Мне всё это не нравится, – пробормотал молодой человек, устроившись в гостиной дяди. – Что-то тут нечисто. Может, эти деятели и в самом деле хотят взорвать…
– Всю Москву, – иронически подхватил Раиль Нуриевич. – Не фантазируй, малай, заказчик не дурак сам себя взрывать. Бункер необычный, сам вижу, но ведь строится он не для нас? Для себя я бы строил по-другому. Зато платят они по-королевски.
– Если б не вы, аба, никогда я б не согласился.
– Ну и забудь, уже всё закончено. Можешь теперь жить безбедно всю оставшуюся жизнь. Коньячку хочешь? Вискарика хорошего могу предложить за окончание работы.
– Вы же знаете, я не пью.
– Молодец, пить – здоровью вредить, как говорится, а я дёрну стопарик… – Раиль Нуриевич не договорил.
Пол под ногами вздрогнул. Точнее, вздрогнуло всё здание, будто в его недрах что-то взорвалось. Из-под земли донёсся гулкий всхлип, оборвавшийся беззвучным ударом.
Ренат вскочил, бледнея.
– Я говорил!
Раиль Нуриевич, покрывшись испариной, выронил стаканчик и метнулся к выходу.
Лифт работал. Сотрясение дома на него не повлияло.
Выбежали к балкончику с прозрачным окном, приникли к нему, вглядываясь в непривычную темноту внизу.
– Кинай малашлы! – выругался по-татарски Ренат.
Выкопанная его строителями полость бункера превратилась в гигантскую пещеру, в которой тонули лучи уцелевших осветителей.
Жилой купол с электрогенератором и прочими приспособлениями для пребывания в нём нескольких человек исчез.
На краю бездны стоял человек и спокойно смотрел в неё, будто на простую дырку в асфальте. Это был Отвэвэ, не проявлявший никакого беспокойства.
– Я вас предупреждал, – прошептал Ренат.
– Я его убью! – прошипел Раиль Нуриевич, распахивая дверь смотровой площадки и сбегая вниз, к посланцу заказчика.
Ренат последовал за ним.
– Ты что наделал?! – тонким голосом вскричал Хуснутдинов-старший. – Что произошло?!
Отвэвэ оглянулся. Лицо его по-прежнему казалось кукольной маской.
– Всё нормально, я подготовил заданный объём пересыла.
– Какой объём?! Какого пересыла?! А если земля осядет и дом рухнет в яму?!
– Не рухнет, всё рассчитано. Выбирать землю под Сентком пришлось бы долго, да и ваши соседи могли заметить. А так я сбросил объём породы, и Сентком спокойно сюда влезет.
– Что ещё за Сентком?
– Центр… управления. Да ты не бойся, тебя мы не тронем.
Раиль Нуриевич побагровел.
– Ты что плетёшь?! Чего я должен бояться?! Позову охрану – живо запоёшь по-другому!
– Уже поздно, – равнодушно сказал Отвэвэ. – Сентком уже запущен и скоро появится здесь.
Старик отвернулся, отошёл к стене карниза, оставшегося от бункера, поднял с пола дипломат, открыл.
Дипломат оказался ноутбуком.
Раиль Нуриевич ошеломлённо посмотрел на Рената.
– Я этого не хотел…
– Я предупреждал, что здесь что-то нечисто.
Отвэвэ повернулся к ним, кивнул на ноутбук, дёрнул краешком губ.
– Удобная штука, этот ваш… Интернет.
– Для чего? – прохрипел Раиль Нуриевич.
– Для системного сдвига.
– Объясни.
– Сам поймёшь потом.
За спиной говорившего полыхнуло ультрамарином… и гигантский провал заполнила вынырнувшая ниоткуда масса, превратившаяся в металлическую пирамиду. Пирамида выдавила волну горячего, насыщенного странными запахами воздуха, закупорила собой провал. Стала видна только её часть, обращённая к замершим людям, превратившаяся в наклонную стену.
В стене возникло отверстие, пшикнуло белым паром, часть стены поднялась вверх, образуя нечто вроде гигантского тоннеля в недра пирамиды. Снизу выдвинулась плита, опустилась пандусом на пол пещеры.
Отвэвэ шагнул на пандус, оглянулся.
– Мы заканчиваем, возвращайтесь к себе.
– Какого чёрта?! – возмутился Ренат. – Что здесь происходит?!
– Узнаете. Идите к себе, скоро всё кончится.
Фигура старика растворилась в пелене пара.
Слева проём тоннеля закрыла блестящая металлическая плита ворот.
– Собака бешеная! – выдохнул Ренат, разжимая кулаки. – Распоряжается как вертухай на зоне!
– Пойдём покумекаем, – пробурчал Раиль Нуриевич, у которого на миг родилась мысль, что ему недоплатили за использование усадьбы. Можно было попросить и больше. В договоре речи не было о создании под землёй какого-то там центра управления.
– Каким образом этот самый Сентком оказался здесь? – осведомился Ренат в кабине лифта. – Вы всё знали и скрывали?
– Клянусь, туган[4], я не знал, что они затевают! – прижал руки к груди Раиль Нуриевич. – Мне сказали – построим бомбоубежище, я подписал контракт…
– Тогда о каком центре управления говорил этот клоун?
– Не знаю, разберёмся.
Поднялись в дом, Раиль Нуриевич взялся за телефон.
– Борис Трофимович? Добрый вечер… ах, извините, действительно ночь уже. Мне помощь ваша понадобится… терпит… утром заеду.
– Кто это? – спросил Ренат, наливая себе минералки и залпом выпивая стакан.
– Полицейский начальник, – буркнул Раиль Нуриевич. – Завтра объясню ему, что к чему, пусть проверит нашего гостя по своим каналам.
– И что вы ему скажете? Что мы построили бомбоубежище неизвестно кому?
– Известно. Он из правительства…
– Вы хорошо его знаете?
– Отстань, это моё дело! – вспылил Раиль Нуриевич. – Усадьба моя, что хочу здесь, то и строю.
– Ладно, я домой, – не стал выяснять отношения Ренат. – Завтра утром приеду.
В душе копились сомнения, усталость и обида на дядю, ставшего вдруг чужим и недобрым. Что-то он недоговаривал, что-то скрывал, либо сам не знал, что за клиент ему попался, уговорив сдать в аренду участок и недра под ним. Прав он был только в одном: усадьба принадлежала ему.
Раиль Нуриевич остыл.
– Останься, – предложил он. – Хочешь, пойдём постреляем? Подождём Отвэвэ, он обещал всё объяснить.
Ренат хотел отказаться, но посмотрел на смятенное лицо дяди и понял, что тот боится остаться один. Вернее, ему нужен был свой человек рядом, с которым можно было поделиться страхами и сомнениями и получить совет.
– Хорошо, аба.
Они спустились в тир.
– Выбирай пушки.
Раиль Нуриевич включил компьютер, управляющий автоматикой тира, загрузил программу смены мишеней.
– Готов?
Ренат оглядел оружие, закреплённое на стене тира, взял в руки бесшумный снайперский комплекс «СВ-8», называемый профессионалами «Гвоздобоем». Раилю Нуриевичу тоже нравилась эта винтовка, самая современная из всех, что хранились у него дома.
– Отличная машина, – одобрительно кивнул он. – Конечно, это тебе не полигон, на дальность не постреляешь, а на быстроту и точность – пожалуйста. Мишени будут соответствующего размера.
– Нано, – усмехнулся Ренат. – Хотите пари? Я вас застрелю.
Он имел в виду победу, а не физическое действо, так говорили все стрелки, и «застрелить» означало перестрелять соперника.
– На что спорим? – прищурился Раиль Нуриевич.
Он был очень хорошим стрелком, но и племянник перенял у него все его умения и соперником был неподатливым.
Ренат вставил заряженный магазин, подошёл к столу, держа в руке винтовку, но ни прицелиться, ни выстрелить не успел.
Непреодолимая чудовищная сила внезапно подхватила его и бросила в бездну…
Неперемещённый. Наши дни
Артём проснулся совершенно разбитым, словно после бурно проведенной ночи или с бодуна, хотя ни то ни другое не соответствовало действительности. Во-первых, он пил мало и только лёгкое вино, во-вторых, женщины, с которой можно было бы бурно провести ночь, у молодого сотрудника частного охранного предприятия, бывшего десантника, только-только отпраздновавшего двадцатипятилетие, пока не появилось. Девушка по имени Валентина, с которой он познакомился случайно, при установке системы сигнализации, хотя и была недурна собой, но вела себя иначе, нежели современные распущенные девицы.
Впрочем, именно это в ней Артёму и нравилось.
Прошлёпав босыми ногами по тёплому полу в ванную, Артём с недоумением посмотрел на свою помятую, с тенями под глазами курносую физиономию, покачал головой и начал умываться. Потом подумал и залез под холодный душ, придавший ему бодрости и слегка поднявший тонус.
На кухне он покопался в холодильнике и долго разглядывал пустое нутро: с ним такое бывало, особенно в детстве – глаза вдруг останавливались, мысли исчезали, время переставало идти, ощущения пропадали, и сознание уходило в странную пустоту; такое состояние врачи объясняли «спонтанной медитацией», помогавшей расслабляться и избегать нервных срывов. Когда он начал заниматься боксом, а впоследствии барсом[5], это состояние сначала мешало молодому парню, потом, наоборот, стало помогать ему концентрироваться и адекватно отвечать на действия противника. Став ещё старше, Артём научился вызывать у себя состояние пустоты сознательно, волевым усилием.
Он очнулся, вытащил из холодильника вчерашний пакет кефира, допил и бросил в мусорное ведро, заполненное почти до отказа. Пора начинать генеральную уборку, пришла светлая мысль, которая появлялась каждый раз, когда он заглядывал в ведро. Удивляясь своим невесёлым ощущениям, Артём кое-как прибрал на кухне, сварил кофе. Потом попытался дозвониться приятелям, девушке Вале, с которой намеревался провести вечер, и начальнику ЧОПа бывшему полковнику ФСБ Соловьянникову. Но мобильный молчал как партизан, и в конце концов Артём махнул на него рукой. Обзвонить всех можно было и после работы.
Он собрал свою видавшую виды сумку, побросав туда чёрно-синюю униформу, натянул джинсы и тёмно-серую рубашку, надел чёрные осенние мокасины, накинул чёрную осеннюю курточку с меховым воротником и вышел из дома.
Жил он на даче отца, океанолога, уехавшего работать на северную полярную станцию на всю зиму.
Замок щёлкнул, Артём сбежал по ступенькам крыльца на плиты дорожки и только тогда обратил внимание на небывалую тишину, завладевшую дачным посёлком.
Не тарахтел движок электросварочного аппарата – сосед проводил себе водопровод, не играла музыка, не шумели машины, которые раньше проносились по Новорижскому шоссе днём и ночью, не разговаривали люди, не лаяли собаки в недалёкой деревне Бакановке. То есть все эти звуки и раньше не воспринимались слухом, потому что были тихими и естественными, не противоречившими природе и пейзажу, теперь же тишина стала просто оглушительной. А самое главное, Артём не видел ни одного человека, хотя не помнил случая, чтобы сосед слева, дядя Петя, не возился в сарае, а сосед справа, Леонтий Исаакович, профессор химико-технологического института и убеждённый холостяк, не принимал на застеклённой веранде очередную студентку. Посёлок словно вымер! А вместе с ним вымерло шоссе Москва – Рига, прорезавшее подмосковные леса в полутора километрах от посёлка.
– Матерь божья! – озадаченно поскрёб в затылке Артём, сделав несколько шагов по скрипучим плитам и испугавшись этого звука. – Или я сплю, или одно из двух…
Что-то звякнуло сзади.
Артём стремительно обернулся, готовый увидеть живого человека, но звук был рождён фрамугой, которую раскачивали порывы ветерка в окне соседской дачи. Скрипнула дверь в доме напротив. Артём дёрнулся к забору и увидел здоровенного рыжего кота, выходящего во двор с видом драчуна: шерсть дыбом, глаза горят, хвост трубой; кот принадлежал Леонтию Исааковичу и звался Лёвкой. Увидев глаз Артёма в щели забора, кот зашипел и бросился на забор, будто собирался пробить его насквозь.
Артём шарахнулся прочь, прошёлся по улице, вглядываясь в окна коттеджей и садовые участки, но по-прежнему не видел ни одной живой души, никакого движения, лишь распахнутые кое-где двери, стоявшие во дворах машины да осиротевшие собачьи будки, в которых не было видно собак. Кот, встретившийся минуту назад, был единственным живым существом на весь дачный посёлок Бобры, располагавшийся в тридцати пяти километрах от Москвы.
Сомневаясь в своей трезвости и рассудке, не веря глазам и пугаясь того, что приходило на ум, Артём обошёл все дома посёлка, дошёл до ленты старого Волоколамского шоссе. Из конца в конец оно было пустынно и безмолвно, продуваемое ветром и освещённое неярким осенним солнцем. Ни одна машина не появилась ни справа, ни слева, пока Артём стоял и смотрел на него, холодея от предчувствия беды, ничего не понимая и ни о чём не размышляя, находясь в состоянии спонтанной медитации, однако на сей раз это состояние не помогло ему определить причину внезапного исчезновения людей и движущегося транспорта, и он очнулся. Пора было что-то делать, предпринимать какие-нибудь меры, чтобы не сойти с ума и выяснить, что произошло. Артём уже сообразил, что не спит: задев рукой за створку ворот, он оцарапал палец и почувствовал боль. Происходящее вокруг, а вернее непроисходящее, на сон походило мало.