Родной город. "Растаможиваю" машину. "Подтверждения нужно ждать месяца три". Жду. Прошло три месяца. Иду опять. "Пришло подтверждение?" "Пришло. Только теперь нужно обновить документы. За три месяца они устарели". Обновил. Прихожу опять. "А паспорт есть?" "Есть", достаю и кладу на стол. "Это – не тот паспорт. Не в той стране выдан. Той страны больше нет. Нужно обменять". Обмениваю. Бланков нет, очередь на два месяца вперед. Начальник паспортного стола вежлив, но неприступен. Выхожу. На стене – реклама: "Услуги по срочному оформлению паспортов". Звоню, приезжаю. 200$ и через день тот же начальник с искренней улыбкой вручает мне новый паспорт. С новым паспортом иду в таможенное управление за машиной. Честный таможенник изучает мой паспорт. Смотрит на просвет, ищет водяные знаки. Только что на зуб не пробует. В конце концов, задает прямой вопрос: "А где вы его взяли?" "В паспортном столе". "Хорошо. Принесите справку из паспортного стола, о том, что они действительно выдали вам паспорт". Вместо паспортного стола еду к старому другу. "У тебя в таможне есть кто-нибудь?" "Если нужно – найдем". "Нужно". Звонок, встреча, знакомство. Теперь и у меня в таможне есть. Не кто-нибудь, а сам генерал. Иду в таможню к любимому чиновнику. В первый раз он рад меня видеть. Улыбается и расшаркивается в извинениях. На следующий день еду в ГАИ становиться на учет. После беглого "техосмотра" старший лейтенант меня убивает: "Твоя машина в угоне. По Белоруссии. Не веришь, пошли, покажу в интерполовской базе". Заходим, смотрим. Действительно, те цифры, которые на экране, совпадают с номером моего двигателя. При этом у меня с собой ПТС. Вся история автомобиля – на ладони. Мимо Белоруссии даже не проезжал. Вообще не знает о такой стране. А движок прибыл из Германии всего полгода назад. Знакомые знакомых гнали из Германии такую же машину. До дома доехал только двигатель. Остальное после бутылки водки, купленной на въезде в родной город, пришлось отскребать от столба. Старшего лейтенанта все это не убеждает. "Тебе два дня на раздумья", и закрывает за мной дверь, предварительно крикнув: "Следующий!" Следующий заходит, а ко мне тут же подходит еще один уважаемый человек. "Не парься! Возьму на запчасти. За пару штук. И то рискую". Человеку вежливо объясняю: "За пару штук я сам тебя разберу на запчасти, причем ничем не рискуя". Звоню однокласснику. Оказывается, мой старинный приятель, с которым мы вместе ездили на соревнования, сейчас – начальник областного ГАИ. Еду к нему. Он "раздобрел". На столе – фотография из детско-юношеского спортивного прошлого. Звонок старшему лейтенанту. Опять еду в отдел регистрации. Офицер выносит штук пять "козырных" номеров и извиняется: "Извини, брат, семерок и единиц уже нету. Вчера все продали". Выбираю номер, интересуюсь, что с угоном по Белоруссии. "Ошиблись мы. Там – Ситроен, а у тебя же не Ситроен!"
Несколько долгих лет уходит на то, чтобы понять: реальность должна быть одна. Дальнейшее раздвоение чревато духовной смертью. Ищу новые ориентиры. Пытаюсь уйти от старых, "проверенных временем" правил. Читаю и перечитываю Вечную Книгу. Постепенно понимаю: новые ориентиры написаны специально для меня две тысячи лет назад. Проецирую свою жизнь на скитания избранного народа. Нахожу множество аналогий. В результате понимаю: вырвавшись из одного плена, нельзя попадать в другой. Осознать что-то недостаточно, нужно жить в соответствии с тем, что осознал. Отступление от веры – это не просто бегство от Бога, это бегство от самого себя. Ищу поддержки у тех, кто по долгу сердца живет в этой новой для меня реальности. У тех, кто избрал своим жизненным путем служение Богу. И вдруг понимаю – служа Богу, большинство из них, забывают служить человеку. Такое же презрение, такое же равнодушие, такое же высокомерие. Но все это – облагорожено и сглажено. Подкреплено красивыми цитатами, завуалировано блестящим, но формальным антуражем. Значит, и здесь нет спасения. И здесь – тупик. Оттуда я ушел, а здесь я никому не нужен! Все занимаются своими делами. Никого не интересуют проблемы отдельного человека. Та же технология, тот же отработанный конвейер по отмыванию. Там – денег, здесь – человеческих душ. И денег тоже. Остается одно – искать Бога собственными силами. Слава Ему же, они, эти силы, есть. Поиски то и дело прерываются неожиданными обстоятельствами. Сначала – вроде случайными. Затем все случайности приобретают очевидную закономерность. В конце концов, понимаю: старая жизнь разбивается новой. Остатки старой реальности острыми углами выпирают в реальности новой. Я спотыкаюсь, иногда падаю, но продолжаю добросовестно разбирать эти завалы. Избавляюсь от обломков, исправляю отношения с теми, с кем давно уже нужно было их исправить. Разрываю с теми, с кем и не следовало их начинать. В жизнь приходят новые люди. Вместе с ними приходит новая жизнь. От старой остаются только воспоминания. Новая сияет и манит своей новизной. Но только на фоне старой эта новизна становится понятна и очевидна. Духовные искания, стесненные старой жизнью, больше не стесняются. Теперь им нечего стесняться. И некого. Те немногие люди, которые чудом сохранились после беспощадного разрушения старой жизни, оказывается, были рядом всегда. Вот только я их не видел, не замечал. Они были мне не интересны. Теперь дай Бог, чтобы я стал им хоть чем-то интересен!
И думаю, думаю, думаю. Размышляю. Читаю. Сопоставляю. По крупицам собираю то, что раньше разбрасывал, не задумываясь. Останавливаюсь там, где раньше пробегал, не глядя. Бегу оттуда, куда бежал до этого. Ищу себя. Собираюсь по частям. Восстанавливаюсь после долгих лет безбожия. Пытаюсь найти то, что осталось от меня. Ищу с надеждой, а нахожу с горестью. Думаю – добродетель, подбираю, очищаю, внимательно рассматриваю и понимаю – грех! Думаю, достоинство, выясняется – порок. Вдруг оказывается: кроме грехов и пороков ничего нет. Грехи и пороки – вот весь мой духовный капитал. А я-то думал! А я мечтал и надеялся! Видимо, зря. Раскопки закончены, грехи изъяты, очищены от пыли, пронумерованы, подписаны и разложены по порядку. Ну, что ж, и это неплохо. Есть над чем работать и от чего отталкиваться. Работаю, отталкиваюсь. И понимаю – раскопки только начинаются. Чем глубже копаю, тем больше нахожу. Чем больше нахожу, тем глубже яма. А чтобы яма эта не превратилась в собственную могилу – недостаточно заниматься самокопанием. Нужны реальные поступки, реальные действия, направленные во внешний мир. Иначе я и сам не замечу, как окажусь на самом дне собственной души, собственной жизни. Небольшой ветерок – и засыплет меня. И откопать будет некому, если рядом не будет тех, кто действительно сможет помочь. А откуда же им взяться, этим помощникам? Прежде всего я сам должен найти тех, кто нуждается в моей помощи. Помочь, еще раз помочь. Не требовать ничего взамен. Не надеяться на награду и не думать о собственном благородстве. Сделать все, что нужно. Отдать и забыть. Простить, понять и отпустить. И вот только тогда, только так и больше никак, кто-то из них, может быть, вернется. Вспомнит обо мне, повернется лицом и в первый раз посмотрит в мои глаза. И увидит – тот, кто помогал, тоже иногда нуждается в помощи. Сильный вчера, может быть слаб сегодня. Это и будет моей скромной наградой. Это я и назову Любовью. Это и будет моим человеческим счастьем. Маленьким и великим как сам человек. Светлым и добрым как Тот, Кто его Создал. Чужая боль становится моей немощью. До святости еще далеко. Но если есть немощь, то и на святость смею надеяться. Когда-нибудь. Может быть. Со временем. Через сотни и тысячи лет. Не раньше, чем тогда, когда вся боль, которую я вижу и чувствую, станет моей немощью. Ибо святость это и есть сумма всей существующей боли.
Между делом листаю другие умные книги. Почему-то чем более известны и признаны их авторы, тем меньше настоящей жизни в их произведениях. Делаю внезапное открытие. Да, все ясно! Есть книги, а есть – сочинения. Книги написаны жизнью. Реальными делами, отраженными на живых страницах. Основное было в жизни их немногочисленных авторов. В книгах остались только следы. Только отражения нелегкой душевной борьбы. Только главные вехи духовного становления, которое невозможно без конкретных поступков. Которое не имеет никакого смысла, если оно, это становление, не было связано с реальными людьми и такими же реальными действиями. Все остальное – сочинения. Пустые словоблудия, не подкрепленные ничем. Мысль, лишенная продолжения в жизни, какой бы высокой она ни казалась, всегда пуста. Вера, не подкрепленная деятельностью, верой не является. Пустая декларация высоких принципов без соответствующих дел – преступна. Слово о Боге, не опирающееся на Божье дело, не ведет к Богу, а уводит от Него. Лучше молчать и делать, чем говорить и бездействовать. В этом проблема не только церкви, но и любого человека, взявшего на себя дерзость рассуждения о высоком и настоящем. Религия, философия, любая мировоззренческая система, оторванная от жизни, всегда является ложью.
На каком бы абстрактном уровне ни блуждал ищущий разум мыслителя, какие бы умозрительные категории ни рассматривал, все останется не более, чем блужданием, не будучи выраженным в конкретных поступках. Мало того, "чистая мысль", сознательно бегущая от контакта с реальностью, немедленно теряет свою чистоту и тут же становится грязной. Ведь, если бы Богу были угодны только твои размышления, Он отправил бы тебя туда, где кроме размышлений ничего и не нужно. А раз уж ты здесь, на земле, будь добр – подтверди право размышлять и мудрствовать конкретным поступком.
Душа в залоге
Этим словом обращаюсь к тем, кто волей судьбы встал на путь служения Богу. Имею ли я такое право – обращаться к ним? Имею! Обращаться к ним имеет право любой человек. Именно для того они и были когда-то поставлены между Богом и людьми, между землей и небом. К сожалению, многие из них забыли, кто они есть на самом деле. Уважаемые отцы церкви, вы – не духовное начальство. Вы – духовные слуги. Начальством вы можете быть только для таких, как вы. Внутри вашей организации, внутри созданной вами церковной иерархии. Но вся ваша иерархия кроме вас никому не нужна. Первый из вас должен быть последним в миру. Самый высокий, должен быть самым низким. Самый далекий – самым близким. Для простого человека, для обычного прихожанина. Для любого страждущего, с которым вас свела жизнь. Да, вы сделали все, чтобы жизнь как можно реже сводила вас с простыми людьми. Даже в собственных храмах вы, верховные иерархи, появляетесь исключительно в сопровождении охраны. Чего же вы боитесь? Разве вы, так же, как и все, не ходите под Богом? Разве не Он поставил вас на это место и дал вам власть над людскими сердцами и душами? Вы наслаждаетесь этой властью. Вы не можете без нее жить. Вы давно уже возвысились над остальными людьми. Ваша паства смотрит на вас как на святых. Вы любите, когда вас называют святыми. Вы сами придумали себе такие звания и названия. Люди падают ниц, ожидая вашего благословения. И вы великодушно раздаете его. Вы благословляете и крестите тех, кто смотрит на вас как на Бога. Похоже, не только вы, но и ваши прихожане давно уже забыли, что такое настоящий Бог. Благословляя от Его имени, вы наслаждаетесь теми почестями, которые адресованы не вам, а Ему. Ваши одежды так блестят и переливаются золотом, ваш вид настолько величествен, а головные уборы так высоки, что люди, глядя на вас, не видят Бога, стоящего за вами. Вы заслоняете Бога от людей. Вы не даете им Его увидеть. Они приходят к Нему, а встречают только вас. Вы не только говорите от Его имени и Его словами, вы пытаетесь жить Его жизнью. На самом же деле вы не можете прожить достойно даже собственную жизнь.