В России на икру существует государственная монополия. Но закон этот нарушается повсеместно. Преступные группировки, организующие незаконный рыбный промысел, вырастают как грибы из-под земли после теплого осеннего дождя. Игорь сам знал очень много подобных случаев. Практически каждый год разоблачались преступные группы, осуществляющие незаконный оборот икры рыб осетровых видов – то есть этой самой черной икры. Покупают у браконьеров, которые, в свою очередь, шерстят на лодках рыбные места.
Российские власти, конечно, пытаются бороться с браконьерством и подпольным производством икры. Ведь они в первую очередь страдают от нелегального бизнеса, являясь главными экспортерами. Властям эти нелегалы как кость поперек горла: из-за них теряется громадная часть прибыли. Но, как уже говорилось, икорная мафия работает четко и стоят за ней очень большие люди. Во главе рыбного хозяйства ставили даже бывшего генерала КГБ.
Так почему же российские власти закрывают глаза на бесчинства браконьеров? Да не закрывают, просто знают, насколько тяжкое это дело. Это не просто переловить пару-тройку десятков или даже сотен браконьеров – это ничего не решит. Но власть не сидит сложа руки, изыскивает методы борьбы.
Увы, серьезных успехов добиться так и не удалось, браконьеры на сегодняшний день обладают огромным потенциалом. Это и поддержка крупных чиновников, держащихся в тени, и великолепное оснащение: практически все они имеют современные быстроходные суда, хорошо вооружены. Легко предположить, что и органы, призванные бороться с преступниками, не избежали коррупции. Так ведь всегда случается, когда в деле завязаны большие деньги. А икорный бизнес по доходности превышает наркотический. Игорь Голубев отлично понимал, что им, рядовым ментам, даже и не снились такие суммы. Миллионы, миллиарды долларов! И, конечно, чтобы заниматься этим бизнесом безбоязненно, необходимо прикрытие в виде широкой спины. А за продавцами черной икры спины стояли широченные – чины не ниже генеральских. Вот и получалось, что низы – такие, как Игорь и его коллеги, – занимались бессмысленным делом. Их, низы, посылали бороться с браконьерством верхи, которые сами были завязаны в этом деле по уши. Рыба, как известно, гниет с головы – такой вот невеселый каламбур о рыбе…
Голубев закрыл браузер и отошел от компьютера. Пройдя на кухню, включил электрочайник и, дождавшись, когда тот закипит, приготовил себе крепкий кофе. Что толку читать о том, что ему, сотруднику правоохранительных органов, и так хорошо известно. Только расстраиваться лишний раз. Но вот делать все равно что-то нужно. Обязательно. Потому что если сидеть сиднем и считать, что тебя лично это не касается и пусть этим занимаются другие, то в итоге результат будет малоэффективным.
Игорь не мог оставаться в стороне, когда речь шла о разоблачении браконьеров, хотя напрямую данные преступления его и не касались. Тут играло роль другое: Голубев сам был родом из прикаспийских мест. Точнее, родился он в подмосковном городе Балашиха, в семье военного. Родители часто кочевали с места на место, пока наконец прочно не осели в Москве, после того как отец получил должность в столичном МВД. С самого раннего возраста – да практически сколько себя помнил – Игорь проводил летние каникулы в селе Бережном, у деда Харитона. Да и не только каникулы. Иногда, чтобы не таскать ребенка за собой по особо глухим местам, его оставляли в Бережном на целый год, чему несказанно были рады как дед, так и маленький Игорь.
Эта привязанность сохранилась между ними и спустя многие годы, когда Игорь стал уже совсем взрослым, а дед старым и слабым. Иногда Игорь даже с удивлением ловил себя на мысли, что, пожалуй, ни к кому на свете так не привязан, как к деду Харитону, по сути, воспитавшему его. С родителями, которых Игорь, несомненно, любил, такой глубокой психологической связи не было – возможно, она оборвалась еще в детстве, когда те вынуждены были лишать себя общества сына. Собственной семьей Игорь так и не обзавелся. И даже постоянной женщины у него не было: как-то так получилось, что не встретил он пока той, с кем хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь бок о бок. Во многом тому виной была его служба, которой он отдавал практически все свое время. Голубев любил свою работу, что не так часто, как хотелось бы, встречалось среди представителей его профессии. Очень много было в ней людей случайных. Игорь же пришел работать в полицию по призванию, работой своей гордился и старался делать хорошо, посему все новости о браконьерстве и прочих преступлениях на его родине воспринимались им остро. Игорь искренне желал процветания как селу Бережному, так и России в целом. Увы, действительность была таковой, что навести порядок везде и во всем не представлялось возможным.
Сам Голубев первопричиной этому считал коррупцию, проникшую даже туда, куда по определению не должна была бы проникнуть, например в прокуратуру. Игорь, по долгу службы сталкивающийся с этой организацией, отлично знал, что даже там не обходится без взяточничества и подтасовок. Разумеется, он был не настолько наивен и мечтателен, чтобы всерьез рассчитывать истребить всю коррупцию в целом и пересажать абсолютно всех преступников в стране. Но хотя бы отдельные случаи, касающиеся, к примеру, села Бережного, он считал возможным исправить.
В Бережном, естественно, на первом месте всегда стоял лов рыбы. Игорь прекрасно помнил, как в детстве его совсем еще маленького дед брал с собой на рыбалку. Будил рано, часа в четыре утра. И как он тер кулачками сонные глаза и, спотыкаясь, на ощупь находил свою одежду, резиновые сапоги и напяливал все это облачение с полузакрытыми со сна глазами.
Уже тогда Игорь слышал разговоры о браконьерах, но в силу возраста мало что понимал в них. Он усвоил для себя только то, что есть нехорошие люди, которые ловят очень много рыбы – так много, что ее не достается другим. И вот из-за таких людей на прилавках нет черной икры, а рыбы в реках становится меньше. Значение загадочного слова «браконьер» он не слишком хорошо осознавал, но чем-то это слово ему нравилось. В нем Игорю чудилось что-то таинственное, захватывающее, напоминающее приключенческие романы о флибустьерах. Однажды Игорь с детской непосредственностью спросил:
– Дед, а мы тоже браконьеры?
Дед Харитон чуть не выронил половник, которым в тот момент как раз наливал Игорю уху – густую и наваристую.
– Это кто ж тебе такое сказал? – всплеснул он руками.
– Ну как же! Мы же с тобой рыбу ловим? Ловим! Уху из нее варим? Варим!
Дед долго сидел, в задумчивости теребя белую бороду, потом сказал как-то грустно:
– Запомни, внучек. Браконьер – он вор. К тому же жадный вор. Он чужое берет, и много. А мы по чуть-чуть и свое. Рыба – общая. Она всем принадлежит. И каждый может себе выловить. Но если все начнут сетями хапать, то ничего от нее не останется. Поэтому ловить можно, только когда разрешено и понемногу. И это запомни: никогда не бери лишнего. Всегда ровно столько, сколько тебе необходимо.
Игорь тогда так до конца и не уяснил сути разговора, но все-таки кое-что в его голове отложилось. Повзрослев, он, конечно, стал намного больше разбираться в жизни обычных жителей Прикаспийской низменности. Конечно, рыбу там ловили всегда. И будут ловить. Причем все, абсолютно. Но назвать этих людей браконьерами у Игоря язык не поворачивался. Истинные браконьеры были не те, кто отлавливали для своего стола несколько рыбин. Настоящие ловили сетями, тоннами, за ними стояли серьезные организации, а сами они своим оснащением могли дать фору любому рыбнадзору. И бороться с ними было ох как нелегко!
«Нелегко, – повторил Игорь про себя. – Но не невозможно!»
Выключив компьютер, он продолжил сборы. Нужно все закончить, да еще не мешало бы вздремнуть перед дорогой: путь предстоял неблизкий…
* * *
Юрий Константинович Кравченко остановил свой серебристый джип «Тойота» у ворот завода, поставил машину на сигнализацию и прошел на территорию двора. Он всегда оставлял автомобиль за пределами своего предприятия, дабы избавить его от насыщенного рыбного запаха, который буквально бил в ноздри при попадании на заводской двор. Въедливый запах этот, правда, и за его границами разносился на сотни метров вокруг, но Юрию Константиновичу почему-то казалось, что так он все-таки убережет свое авто.
Кравченко руководил рыбоперерабатывающим заводом уже три года, но за все это время так и не смог привыкнуть к рыбной вони и, заходя на территорию предприятия, всегда невольно морщил нос и прикрывал его рукой. Терпеть этот запах его заставляли лишь деньги, которые приносил завод. А деньги, как известно, не пахнут.
Юрий Константинович, как всегда, торопливо пересек двор и вошел в здание. Запах здесь был ничуть не менее стойким, и Кравченко поспешил к своему кабинету, рассчитывая поскорее скрыться от удушающей вони за его массивной дверью. Он нарочно заказал себе специализированное оборудование со стенами и дверью, которые не пропускали посторонние запахи и звуки, а также хранил в кабинете специальные мощные поглотители.
Кивнув на ходу секретарше, поднявшейся при его появлении, Юрий Константинович закрыл дверь и, глубоко вдыхая воздух, опустился в кожаное кресло. Слава богу, можно спокойно отдышаться. Однако расслабиться в полной мере ему не довелось: едва он откинулся на спинку кресла, как зазвонил телефон. В другое время он, может быть, и проигнорировал бы звонок, но не сейчас: телефон этот был его личным, не предназначенным для широкого круга знакомых и не соединенным с секретарской. Звонить по нему могло очень ограниченное количество людей, а это означало, что сейчас его добивается какая-то весьма важная персона. Недовольно поморщившись, хозяин кабинета взял трубку.
– Приветствую, – послышался сухой голос, принадлежавший Дмитрию Васильевичу Богатыреву.
Персона эта была для Юрия Константиновича не просто важной, а особо важной. Это был человек, от которого напрямую зависел как завод Кравченко, так и он сам. Дмитрий Васильевич Богатырев возглавлял департамент городского хозяйства, который обладал полномочиями выдавать разрешения на деятельность различных предприятий. Или не выдавать…
– Добрый день, Дмитрий Васильевич, – отозвался Кравченко, недоумевая, что сподвигло Богатырева позвонить ему сегодня. Ведь буквально на прошлой неделе они виделись и уладили все технические вопросы.
– Рад бы с тобой согласиться, Юрий Константинович, да не могу при всем желании. Назвать этот день добрым у меня язык не поворачивается.
– Что случилось? – внутренне напрягшись, спросил Кравченко.
– Приезжай, и срочно, – приказным тоном сказал Богатырев. – На месте и побеседуем.
– А по телефону нельзя? Хотя бы коротко… А то у меня тут много дел накопилось… – начал было Кравченко, но Богатырев в резкой форме перебил его:
– Ты что, не понимаешь? Раз я звоню и говорю, что дело срочное, значит, нужно пулей мчаться. И дела свои оставь.
Кравченко умолк на полуслове, немного подумал и уточнил уже другим тоном:
– К вам на службу приезжать?
– Ни в коем случае! Встретимся в «Каспере», в десять часов. Все.
На этом связь оборвалась, и Кравченко еще какое-то время слушал короткие гудки, потом положил трубку на базу. Настроение сразу упало. Он чувствовал, что произошло что-то по-настоящему неладное, раз Богатырев так спешно срывает его с места. Предстояло ехать в Астрахань, да поторапливаться, потому что до назначенной руководителем департамента встречи оставалось меньше часа.
Кравченко поднялся и вышел из кабинета.
– Катя, Сергей на месте? – обратился он к секретарю.
– Еще не подошел, Юрий Константинович, – виноватым голосом ответила девушка. – А что, вы куда-то собрались ехать?
– Да, собрался! – с нажимом ответил директор. – А водителя до сих пор нет!
– Я сейчас позвоню ему! – кивнула Катя.
– Вы должны были сделать это десять минут назад! – схватив со стола девушки электронные часы и сунув их ей чуть ли не под нос, крикнул Кравченко.
– Но вы не предупреждали, что уедете так рано! – оправдываясь, произнесла секретарь, пожимая плечами.
– Какое это имеет значение, я могу уехать в любую минуту! – вскипел директор. – У водителя вообще-то рабочий день начинается в восемь часов, если вы забыли! Совсем распустились! Словно в шарашкиной конторе работаете! Ничего, вот я вернусь – разберусь со всеми!
– Я сейчас, Юрий Константинович, – торопливо проговорила Катя, принимаясь длинными пальцами нажимать кнопки на телефоне.
Она привыкла, что ее начальник с утра находится не в самом лучшем расположении духа, но знала, что причиной тому является запах рыбы, который тот с трудом переносил. Однако в кабинете, где запах отсутствовал, Юрий Константинович обычно успокаивался и вел себя ровно и приветливо. К тому же он практически никуда не отлучался на служебной машине по делам. Обычно он просиживал в кабинете до обеда, а потом отбывал на личном автомобиле, не докладывая своим подчиненным, куда направляется.
Катя тем временем считала в трубке длинные гудки, после чего сказала:
– Он не отвечает, Юрий Константинович. Наверное, уже в пути. Я перезвоню ему через минутку.
– Не надо! – Кравченко резким движением выдернул у девушки трубку и шмякнул ее на рычаг, после чего, круто развернувшись, направился к выходу из приемной.
«Совсем обнаглели! – раздраженно думал он, крупными шагами идя через двор к воротам и, пожалуй, впервые не замечая ненавистного ему запаха. – Всех поувольняю к чертовой матери!»
Он щелкнул пультом, рывком распахнул дверцу машины и включил двигатель. Повернув ключ, вывел машину на дорогу и поехал в сторону трассы, ведущей в город. Юрий Константинович терпеть не мог длительные поездки за рулем и в таких случаях предпочитал пользоваться услугами водителя. Но сейчас ждать, когда этот разгильдяй соизволит явиться на работу, он не мог. И то, что он был вынужден сесть за руль сам, было дополнительным фактором его негативного настроения, испорченного звонком Богатырева.
Он не знал, что Дмитрий Васильевич Богатырев пребывает ничуть не в лучшем расположении духа. Полчаса назад, когда он еще только собирался ехать на службу в департамент, ему позвонил его давний приятель из Москвы. С приятелем этим по фамилии Коновалов они вместе начинали карьеру, а до этого учились в экономическом институте. Потом тому повезло – он перебрался в столицу и устроился в министерство финансов, а Дмитрий Васильевич остался на весьма хлебной должности руководителя департамента городского хозяйства, но всего лишь города Астрахани. При этом они всегда оставались на связи, имели общие взаимовыгодные дела, обменивались информацией, а порой помогали друг другу.
Вот и сейчас Дмитрий Васильевич, не подозревавший ничего экстраординарного, добродушно приветствовал приятеля. Однако тот был сух и деловит.
– Дима, мне сейчас рассусоливать некогда, и тебе советую поторопиться.
– Что такое? – моментально принял деловой тон Богатырев.
– Про президентскую программу о спасении рыб осетровых пород слыхал? Молодец, не отстаешь от жизни. Значит, программа эта активно внедряется, а попутно, как ты понимаешь, засуетились проверяющие органы. Ищут, чем поживиться. Памятуя о том, где ты живешь, я настоятельно тебя об этом извещаю. Понимаешь, к чему клоню?