* * *
Кристина заявила, что ей скучно, надоело целыми днями сидеть взаперти, будто она пленница, и Том провел для нее мини-экскурсию по городу. Он был рад, что нашелся удобный предлог, позволивший ему вырваться из офиса. Там было как на похоронах – ни семинаров, вообще никакой деятельности. Втроем – он, Макс и Льюис – они просто сидели, отвечая на письма, что поступали по электронной почте и иногда – на редкие телефонные звонки, повторяя, как попугаи, текст комментария, спущенный из штаб-квартиры: обвинения ложные; пока вина святого Уэйна не доказана, он ни в чем не виновен; организация состоит не из одного человека; наша вера непоколебима.
Для Сан-Франциско это был типичный денек – прохладный и ясный; молочный утренний туман неохотно рассеивался, обнажая чистое голубое небо. Они следовали традиционным туристическим маршрутом – фуникулер, Рыбачья пристань[35], башня Койт[36], Норт-Бич[37], Хайт-Эшбери[38], парк «Золотые ворота». Том исполнял роль веселого гида, потчуя Кристину плоскими шутками, полузабытыми фактами и бородатыми анекдотами. Кристина из вежливости хмыкала. Как и он, она была рада на время отвлечься мыслями от мистера Гилкреста.
Его удивляло, что они так хорошо ладят. Дома Кристина постоянно капризничала, любила покомандовать, напоминая всем о своем высоком положении в организации. Ей трудно было угодить: матрас комковатый, ванная грязная, еда на вкус странная. Но на свежем воздухе вдруг проявились скрытые приятные черты ее характера, кипучая подростковая энергия, которую она прятала под своей напускной царственностью. Кристина затаскивала его в магазины винтажной одежды, извинялась перед бездомными за то, что у нее нет лишней мелочи, и через каждые пару кварталов останавливалась и глазела на залив, вслух восхищаясь красивым видом.
Его отношение к Кристине было двойственным. Конечно, она считалась почетной гостьей – жена мистера Гилкреста, или что-то в этом роде, – но при этом – девочка-подросток, моложе его сестры, куда менее искушенная, провинциалка из Огайо, которая до побега из дома нигде не бывала, кроме Кливленда. Хотя сравнение с его сестрой тоже не совсем уместно, ведь на Джилл никто не оглядывался, когда она шла по улице, люди не останавливались как вкопанные, пораженные ее неземной красотой, пытаясь вспомнить, кто же это, может, видели по телевизору или где-то еще. Том не знал, как вести себя с Кристиной – как личный помощник, старший брат или просто внимательный друг, заботливый старший товарищ, помогающий ей освоиться в незнакомом мегаполисе?
– Мне понравился сегодняшний день, – сказала она ему, когда они ближе к вечеру сели перекусить в кафе «У Элмора» на Коул-стрит, где полно было «босоногих», хиппи с разрисованными лбами. Район залива считался их духовной родиной. – Приятно было проветриться.
– Обращайся в любое время, – ответил Том. – Всегда к твоим услугам.
– Ита-а-ак, – тихо протянула Кристина, чуть заигрывающим тоном, словно подозревала его в том, что он утаивает от нее хорошие новости. – Что там слышно?
– О чем?
– Ну, ты же понимаешь. Когда его выпустят? Когда я смогу вернуться?
– Куда?
– На ранчо. Я по нему скучаю.
Том не знал, что ей сказать. Кристина смотрела те же телерепортажи, что и он, и знала, что мистеру Гилкресту было отказано в освобождении под залог, что власти заняли жесткую позицию, наложив арест на активы организации, задержали несколько человек из числа руководителей высшего и среднего звена, которых теперь допрашивают с целью получения компрометирующей информации. ФБР и полиция штата не скрывали, что они ведут поиски несовершеннолетних девушек, на которых, как утверждает мистер Гилкрест, он якобы женился. Не потому, что они совершили нечто противозаконное, – напротив, они жертвы серьезного преступления, попавшие в беду малолетки, нуждающиеся в медицинской и психологической помощи.
– Кристина, – сказал он, – тебе нельзя туда возвращаться.
– Придется, – возразила она. – Там мой дом.
– Тебя заставят давать показания.
– Не заставят, – с вызовом заявила она, но по ее глазам он видел, что она в этом сомневается. – Уэйн сказал, что все будет хорошо. У него отличные адвокаты.
– У него большие неприятности, Кристина.
– Его не могут посадить в тюрьму, – настаивала она. – Он не сделал ничего плохого.
Том не стал спорить. Какой смысл?
– И что мне делать? – спросила Кристина, тихим робким голосом. – Кто позаботится обо мне?
– Живи с нами, сколько хочешь.
– У меня нет денег.
– Об этом не волнуйся.
Казалось, сейчас не самое подходящее время сообщать ей о том, что у него самого денег тоже нет. Они с Максом и Льюисом, по сути, были волонтерами, трудились на благо движения «Исцеляющие объятия» за жилье, питание и ничтожное вознаграждение. Те деньги, что он имел в кармане, были из конверта, который вручила ему Кристина по прибытии. Двести долларов двадцатками. Самая большая сумма, что он держал в руках за последнее время.
– А если вернуться к родителям? – спросил Том. – Такую возможность ты не рассматривала?
– К родителям? – Его предложение, казалось, ее позабавило. – Не могу я вернуться к родителям. В моем нынешнем положении это исключено.
– В каком положении?
Кристина опустила подбородок, рассматривая вырез своей желтой футболки, словно выискивала на ней грязное пятно. Плечи у нее были узкие, а грудь очень маленькая, почти не выделялась.
– Тебе разве не сказали? – Она провела рукой по плоскому животу, разглаживая складки на футболке.
– Что?
Когда Кристина подняла голову, глаза ее сияли.
– Что у меня будет ребенок, – ответила она. Голос ее полнился гордостью и неким мечтательным изумлением. – Я – Избранница.
Часть 2
В Мэйплтоне не соскучишься
«Carpe Diem»[39]
После ужина Джилл с Эйми пошли гулять, со смехом доложив Кевину, что они не знают, куда идут, чем намерены заняться, с кем будут и когда вернутся домой.
– Поздно, – только и сказала отцу Джилл.
– Да, – вторила ей Эйми. – Не ждите нас.
– Так ведь завтра в школу, – напомнил девочкам Кевин. Обычно он добавлял, что ему непонятно, как можно так долго ходить «никуда» и делать «ничего», но сейчас не удосужился: эта шутка перестала быть смешной. – Попробовали бы хоть раз не напиться. Увидите, как приятно утром просыпаться с ясной головой.
Девочки кивнули с серьезным видом, заверив Кевина, что непременно примут во внимание его замечательный совет.
– И будьте осторожны, – напутствовал он. – Кругом полно всяких психов.
Эйми угукнула со знанием дела, как бы говоря, что про психов ей известно больше, чем кому бы то ни было. На ней были гетры и короткая юбка чирлидерши – голубая, а не бордово-золотистая – не в цветах команды мейплтонской средней школы; на лице, как всегда, яркий макияж.
– Мы будем осторожны, – пообещала она. Джилл закатила глаза, не в восторге от притворства подруги, строившей из себя пай-девочку.
– Ты самая психованная из всех, – сказала она Эйми. И добавила, обращаясь к Кевину: – Это ее надо остерегаться.
Эйми с ней не согласилась, но трудно было принимать ее всерьез, тем более что выглядела она не как целомудренная школьница, а скорее была похожа на стриптизершу, изображавшую школьницу, причем не очень старательно. Джилл, в джинсах с отворотами, в объемном, не по размеру, замшевом пальто, позаимствованном из гардероба матери, производила абсолютно противоположное впечатление – щуплый ребенок во взрослой одежде. Кевина, когда он увидел их вместе, как всегда охватили противоречивые чувства: некая смутная печаль, обида за дочь, которая в этом дуэте явно была на вторых ролях, и в то же время своего рода облегчение, происходившее из мысли – по крайней мере, из надежды, – что ее неказистость служит ей своего рода защитным камуфляжем вне стен отчего дома.
– Главное, не нарывайтесь, – наказал им Кевин.
Он обнял девочек на прощание, потом встал в дверном проеме, провожая их взглядом. Они спустились с крыльца и пошли по газону. На первых порах он пытался обнимать только дочь, но Эйми не нравилось, что ее игнорируют. Поначалу он испытывал неловкость – слишком явно ощущал выпуклости ее тела, и ему казалось, что они обнимаются слишком долго, – но со временем привык, это стало обычным ритуалом прощания. Кевин неодобрительно относительно к Эйми, не был он в восторге и от того, что живет с ней под одной крышей, – она гостила у них уже три месяца и, судя по всему, в ближайшем будущем съезжать не собиралась, – но не мог отрицать, что от присутствия третьего человека в их доме были свои выгоды. Джилл в обществе подруги казалась более довольной, за обеденным столом чаще слышался смех, реже случались минуты гробовой тишины, чем когда они оставались вдвоем. Отец и дочь, которым нечего сказать друг другу.
* * *
Около девяти Кевин вышел из дома. Как обычно, Ловелл-террас сверкала огнями, словно стадион. Залитые светом особняки горделиво сияли, будто освещенные памятники. На улице стояли всего десять жилых зданий. Это были «дома повышенной комфортности», построенные на закате эпохи внедорожников и дешевых кредитов. В девяти из них и сейчас жили люди. Пустовал только дом Уэстерфилдов: в прошлом месяце умерла Пэм, и с тех пор в коттедже никто не жил, – но Ассоциация собственников жилья следила за тем, чтобы газон был ухожен и в доме горел свет. Всем было известно, что случалось, когда опустевшие дома приходили в упадок, привлекая внимание скучающих подростков, вандалов и «Виноватых».
Кевин дошел до Мейн-стрит и повернул направо, отправляясь в свое ночное паломничество. Это было как зуд, физическая потребность. Ему не терпелось оказаться среди друзей, убежать от мрачного испуганного голоса, что частенько звучал в его голове и особенно громко и уверенно в тишине дома с наступлением темноты. Одним из наиболее часто отмечаемых побочных эффектов Внезапного исчезновения стала повальная маниакальная тяга к социализации: экспромтом устраивались благотворительные вечеринки, длившиеся все выходные, или ужины с ночевкой у кого-нибудь дома, на которые гости являлись со своей едой; обмен приветствиями на улице нередко превращался в затяжной треп. После Четырнадцатого октября в течение многих месяцев бары были набиты до отказа; счета за телефон составляли гигантские суммы. Постепенно многие из тех, кто пережил трагедию, утихомирились, а у Кевина тяга к ночным посиделкам не проходила, словно некая магнетическая сила тянула его в центр города в поисках единомышленников.
* * *
«Carpe Diem» – скромное заведение, одна из немногих таверн для рабочего люда, переживших на исходе двадцатого века преображение Мейплтона из фабричного городка в спальный район. Сюда Кевин захаживал с молодости, когда это заведение еще звалось «Бар на полпути» и из сортов пива подавали только «Будвайзер» и мичиганское.
Он вошел через дверь ресторана – бар находился в соседнем помещении – и, кивая знакомым, – направился к кабинке в глубине зала, где Пит Торн и Стив Вишьевски увлеченно беседовали о чем-то за кувшином пива, передавая друг другу за столом какой-то блокнот. В отличие от Кевина, у обоих дома были жены, но обычно в «Carpe Diem» они приходили намного раньше, чем он.
– Джентльмены, – поприветствовал он их, усаживаясь рядом с возбужденным тучным Стивом, которого, как всегда говаривала Лори, рано или поздно должен хватить удар.
– Не волнуйся, – успокоил его Стив, наполняя чистый бокал остатками из кувшина и протягивая его Кевину. – Сейчас еще принесут.
– Мы тут список просматриваем. – Пит придвинул к Кевину блокнот. На верхнем листе он увидел рисунок бейсбольной площадки; на некоторых позициях были начерканы имена игроков, на некоторых стояли вопросительные знаки. – В принципе не хватает только центрального принимающего и игрока первой базы. Ну и еще парочку запасных – для страховки.
– Четыре-пять новых игроков, – заключил Стив. – Найдем, пожалуй, а?
Кевин внимательно рассматривал рисунок.
– А что с тем доминиканцем, про которого ты мне говорил? Муж твоей домработницы?
Стив покачал головой.
– Гектор – повар. Вечерами он работает.
– Он мог бы в выходные играть, – добавил Пит. – По крайней мере, хоть что-то.
Кевин порадовался, что его приятели так серьезно готовятся к софтбольному сезону, который откроется еще только месяцев через пять-шесть. Именно на это он и рассчитывал, когда убеждал городской совет возобновить финансирование программ по организации досуга для взрослого населения, приостановленное после Внезапного исчезновения. Людям нужен повод, чтобы выйти из дома и немного развлечься, посмотреть вверх и увидеть, что небо не рухнуло на землю.
– Было бы неплохо, – сказал Стив, – найти пару хиттеров[40]-левшей. Сейчас в команде одни правши.
– Ну и что? – Кевин одним глотком осушил свой бокал с выдохшимся пивом. – Это ж медленная подача. Здесь это роли не играет.
– Нет, нужно, чтобы б были и те, и другие, – настаивал Пит. – Это сбивает с толку соперника. Майк тем и был хорош. Благодаря ему мы имели дополнительное преимущество.
Команда «Carpe Diem» Четырнадцатого октября потеряла лишь одного игрока – Карла Стенхауэра, посредственного питчера[41] и запасного аутфилдера[42], – но Майк Уэйлен, их расчищающий[43] и великолепный игрок первой базы, тоже косвенно стал жертвой трагедии. В числе пропавших оказалась его жена, и он до сих пор не мог оправиться от утраты. Вместе с сыновьями на задней стене своего дома Майк написал топорный, почти неузнаваемый портрет Нэнси и все вечера сидел перед фреской, погрузившись в воспоминания о супруге.
– Я разговаривал с ним несколько недель назад, – сообщил Кевин. – Вряд ли он будет играть в этом году. Говорит, не может себя заставить.
– Постарайся его уговорить, – сказал Стив. – Среднее звено у нас слабовато.
Официантка принесла новый кувшин и наполнила их бокалы. Они выпили за свежую кровь и удачный сезон.
– Как было бы здорово снова выйти на поле, – произнес Кевин.
– Еще бы, – согласился Стив. – Без софтбола весна – не весна.
Пит поставил бокал на стол и глянул на Кевина.
– Мы хотели обсудить еще один вопрос. Помнишь Джуди Долан? Кажется, она с сыном твоим в одном классе училась.
– Конечно. Она была кетчером[44], так? Вроде даже входила в символическую сборную округа?
Примечания
1
Восхи́щение Церкви – под «Восхи́щением» подразумевают вознесение Церкви (христиан) для встречи с Христом перед вторым пришествием. Прим. переводчика.
2
Унитарианство – движение в протестантизме, основанное на неприятии догмата о Троице, учении о грехопадении и таинствах. Прим. переводчика.
3
«Оставленные» (Left Behind) – цикл из 16 романов-бестселлеров о конце света (1995–2007), созданный Тимом Ла Хэем и Джерри Дженкинсом.
4
Джозеф Смит (1805–1844) – американский религиозный деятель, основатель и первый президент Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, основатель движения Святых последних дней, кандидат в президенты США (1944).
5
Речь идет о «Книге Мормона» – священном тексте движения Святых последних дней, который, по мнению верующих, содержит писания древних пророков, живших на американском континенте приблизительно с 2200 г. до н. э. по 421 г. Впервые опубликован в марте 1830 г. Джозефом Смитом-младшим.
6
Верующий в существование души и духов, в одушевленность природы (от греч. Anima – душа). Прим. ред.
7
День независимости США.
8
Малая лига (Little League) – объединяет детские бейсбольные команды, организует соревнования повсеместно в США в летнее время. Финансируется местными бизнесменами.