Мы не догоняли дракона. Просто потому, что он от нас не убегал, дракон парил в хромосфере, то приближаясь, то немного отдаляясь от звезды, как безумная пятисотметровая бабочка, дорвавшаяся до лампочки ей по размеру.
Мы медленно, но неуклонно скрадывали расстояние между нами и целью. Так аквалангист, изо всех сил загребая, время от времени наглотавшись воды, пытается приблизиться к стайке резвящихся дельфинов. Надежда только на то, что они его дождутся. Дракон ждал нас, а пространство сходило с ума.
Наверное, все дело в гравитации. Генераторы искусственного тяготения пришлось отключить, чтобы они просто случаем не расплющили экипаж, пытаясь компенсировать капризы притяжения звезды. Хорошо привязанным и малоподвижным, нам стало на какое-то время легче, пока вирус безумия не поразил все, что было на корабле. Элли отключила двигатели после того, как её тело совершенно свободно воспарило, несмотря на ремни. Ремни просто вдруг стали способны пропускать сквозь себя все, в том числе Элли. Яхту трясло и выкручивало, надо бы возвращаться, только включать двигатели сейчас было полным безумием. Мы шли дальше.
«Фея» дрейфовала в сторону звезды Джунго и дракона, мы старательно держались подальше от стен. Оказаться снаружи не хотелось.
Убедившись, что Элли обосновалась в центре мостика, я решил проверить гвардейцев. Все ли целы?
Волновался я зря. Есть такая порода людей, которые и не тонут, и не горят, наши пассажиры были как раз из неё. Я зашел в кают-компанию лишь для того, чтобы присутствовать при боевом построении. Лейтенанты уже облачились в комбинезоны, которые, надо полагать, по понятиям Остентума должны имитировать скафандры. В упор не заметил ни одного баллона с кислородом. Наверное, они не только здорово стреляют, но и умеют дышать в вакууме. Видел я комплекты для безопасной езды на скутере, которые выглядели более убедительно.
– Собрались куда-то?
Вероятно, как раз в этот момент вся команда дружно зевнула, знаете ведь, когда человек зевает, он ничего не слышит. Ящики, которые я видел при погрузке, лежали тут же – выпотрошенные, безобидные, как сброшенная кожа змеи.
Когда думаешь об особо опасной пушке, как-то само собой в голову приходит размер. Такая большая-большая, но если не приложить обычную для сравнения, то издалека и не понять – пушка как пушка. На самом деле особо опасные, они смотрятся злее. В руках у лейтенанта Бассы было нечто большое и по виду – с трудом удерживаемое в руках. Тупоносое, мощное – ни большие ладони лейтенанта, ни её широкие, почти не женские плечи не должны выдерживать такой вес. У Феликса и Квинта было что-то похожее, только еще массивнее. Все время забываю, на Остентуме все индивидуально. Даже такие монстры делаются под заказ.
Если я правильно понял то, что проревел капитан, лейтенанты получили тридцать секунд на уничтожении помехи. Смешно. Капитан подождал, когда его бойцы добегут до шлюза, и тут начал меня и видеть, и слышать.
– Скоро домой, парень!
В его словах было столько отеческого тепла… Ему было бы достаточно одной фразы, и я бы тоже пошел за лейтенантами делать то самое – правое дело. Во что они там собирались стрелять? Убить дракона?
Я улыбнулся капитану в ответ, но не успел ничего сказать. Я человек любопытный, но никогда не хотел узнать, как себя чувствует пуля, попавшая в цель. В хорошо бронированную цель. Доводилось видеть пулю после этого – такая сплющенная, ни на что не годная. Теперь я знаю, как это. Испытано собственным черепом. И боюсь, ближайшие дни, хочется верить, что дни, буду такой же ни для чего не полезный.
Перед тем как потерять сознание, я успел удивиться. «Фея» шла ровно и спокойно, как по рельсам.
Космос был спокоен и чист, насколько это возможно вблизи от звезды. Сила притяжения вспомнила об учебниках физики и старательно соблюдала каждый параграф. Лейтенанты были живы, здоровы и на борту, капитан выглядел удовлетворенным, а я с Элли снова и снова просматривал запись того, что случилось до того, как яхту чуть не размазало по орбите.
Наверное, я просто чего-то недосмотрел в снаряжении лейтенантов. Невозможно находиться там, где они были – на внешней обшивке «Феи», – и не обгореть, не задохнуться, не заработать летальную порцию радиации. Лейтенанты не просто были невредимы – они двигались, и очень быстро. Когда-нибудь я тоже так смогу, лет десять тренировок, и я секунд десять буду двигаться с той же скоростью. Как раз в тот момент, когда троица передвигалась по обшивке, яхту крутило и бросало из стороны в сторону с разным ускорением, но лейтенантам все было нипочем.
Я неправильно оценил пушки гвардейцев. Это вообще были не пушки, это было три части одного большого орудия, на сбор которого лейтенанты потратили два вдоха. До дракона оставалось совсем немного, по астрономическим меркам, мы практически в него врезались – недолет стараниями Элли составлял всего десяток километров.
Какой бы огромной ни казалась только что смонтированная пушка, выстрел из рогатки должен был подействовать примерно так же. Я видел стадионы меньше этого дракона. С тем же успехом можно было бы просто подуть в его сторону. Просто подумать, махнуть рукой и представить, что это на что-то подействует…
Дракон расцвел лепестками пламени, кажется, заполнил собой все вокруг и исчез без следа. Только звезда и космос. Никаких драконов. Три лейтенанта, все таких же целых и невредимых, уже разобрав свою суперпушку, бежали к шлюзу. Если существуют соревнования на грациозность бега – они точно были бы в призерах.
Я просматривал запись снова и снова – кадр за кадром. Пока не увидел то, во что поверить уж и вовсе невозможно. Дракон взорвался до того, как гвардейцы выстрелили. Все-таки расстояние было приличным, и взорваться одновременно с выстрелом значило взорваться раньше. И это был не взрыв. Дракон почти мгновенно прилетел сюда, прямо к яхте. Если человека достаточно быстро опустить лицом в костер, ему тоже покажется, что произошел взрыв. А потом дракон исчез. Без следа. Яхта пролетела сквозь огненное тело дракона, пламя облизнуло «Фею» – судя по реакции приборов – корабль был способен на куда более грубый контакт. В то же мгновение меня расплющило о переборку, Элли – повезло больше, она была в капитанском кресле. С капитаном Сивером не случилось ничего. Три лейтенанта – Басса, Феликс и Квинт находились в момент атаки за бортом и просто обязаны были поджариться. Где-то до состояния хрустящей корочки.
Запись волновала только меня. Коммандос были счастливо уверены в мощи своего оружия (интересно, кто им вообще сказал, что оно сработает?). Даже капитан мало походил на себя, и лишь одно омрачало его счастье. Он ждал меня у капитанского мостика только для того, чтобы сказать мне:
– Ваш корабль. Нам нужны такие.
Я не должен был ничего отвечать. Парень поделился сокровенным, и от меня требовалось просто выдержать его взгляд и промолчать. Мне удалось. Я промахнулся в другом – меня покинула Элли.
В отличие от наших вооруженных друзей, Элли не гуляла в открытом космосе, она все еще была на яхте, но точно не со мной. Моя девушка сошла с ума. В небольшой каюте «Феи» она занималась тем, что перекладывала с места на место все, что было в этих двадцати кубических метрах. Делала паузу, замирая в позе эмбриона на кровати – ненадолго, минут на пятнадцать, потом вставала и снова начинала все сначала.
У меня получилось, кажется, с пятого раза. Просто добиться ответа. Элли девушка непростая, но такого с ней еще не случалось, поэтому я был упорен.
Элли выбирала, что именно из своих вещей она возьмет с собой на мрачную планету Покров. Мне довелось там бывать. Если совсем честно, довелось бывать в местном космопорте два часа по дороге в одну сторону и два часа по дороге обратно. Все дело в облаках. На этой планете они сбиваются в стаи. Иногда, примерно раз в пятилетку, солнце пробивается сквозь и горе той местности, на которую падают эти рассерженные лучи. Они сжигают все. В остальное время на планете Покров под облачным покровом холодно. До абсолютного нуля далеко, то есть кислород был жидким и даже не думал твердеть. Мне рассказывали, что есть фанаты, которые проводят годы в ожидании солнечных дней на Покрове, чтобы увидеть, как две жидкости – азот и кислород, которыми богат Покров, в одно мгновение превращаются в газ. Из космоса это выглядит очень красиво.
И даже не странно, что космопорт Покрова расположен не на планете, что это космическая станция на достаточно высокой орбите.
Кроме редких взрывов и частого холода, на Покрове есть еще одна достопримечательность. Самый большой в освоенной Галактике женский приют. Есть много объяснений, почему именно здесь, но главная проста – сюда может приехать только отчаявшийся.
Элли собралась туда. Элли не могла простить себе – она считала, что это из-за нее убили дракона.
Камеры отличаются от глаз многим, но одно отличие – главное. Камеры не моргают. Элли пришлось сделать то, что уже делал я: просмотреть запись кадр за кадром и увидеть. Пришлось постараться, чтобы заставить ее это сделать, но мне очень не хотелось навещать ее на Покрове.
* * *
Не помню, чтобы я просыпался просто так. Бывает, хочется есть, пить, что-нибудь еще, столь же естественное. На этот раз я проснулся от злости на себя. Большую часть своей сознательной жизни я пользовался головным мозгом. Все время этой экспедиции мозг спал, лишь иногда выполняя различные вторичные функции – удивлялся, оторопевал, пугался, но ни разу не сделал того, ради чего и помещен в черепную коробку. Ни разу не сделал своего хозяина сильнее.
Яхта возвращалась к планете Мертвого Бога, Элли все не могла отойти от мониторов. Надеялась снова увидеть дракона. Надеюсь, этого не произойдет, иначе наши попутчики снова захотят пальнуть в него из своей хлопушки и будут страшно разочарованы. Трудно представить себе, что они в таком случае выкинут: потребуют вести «Фею» на таран? Мне бы не хотелось пытаться оказывать этим ребятам сопротивление. Я видел, как они бегают по обшивке.
Очень не хотелось подвести Императора. Это не то что рискованно, это мало добавляет к самоуважению. Но ведь рано или поздно дракон появится снова. Для местных – это ситуация классического вызова, и скорее всего, винить во всем они будут не свое несовершенное оружие и не мощь дракона.
У меня была одна идея. И она могла сработать. Ее неосуществимость связана с тем, что любая Империя ведет себя довольно предсказуемо. А мне требовалось, чтобы Император решился на то, чего не было никогда. Я думаю, услышав мое предложение, он сразу выберет один из вариантов, предложенных военными. То есть желательно, чтобы он узнал о моей идее, когда мы уже выберемся за пределы системы Джунго. Чтобы не задело.
Я не выдержал, не дождался правильного момента. Некоторые мысли обладают свойством выключать такие нужные части сознания, как инстинкт самосохранения. Я обратился с просьбой о сеансе связи с Императором.
По законам Империи, любой подданный имеет право на общение с Императором. Если это не мешает важным государственным делам. Так как вся жизнь Императора из них и состоит, то подданные понимают, что шансов на общение почти нет, и прибегают к этому своему праву с разумной частотой. То есть почти никогда или если уж совсем невмочь.
Мысль, которая заставила просить меня о сеансе связи, как только запрос был отправлен, тут же юркнула куда-то в сторону гипоталамуса, оставив меня наедине с только что проснувшимся здравым смыслом. Смысл надеялся на то, что Император занят.
Круглые глаза Элли говорили об обратном. На центральном мониторе капитанского мостика светилась эмблема имперской канцелярии.
Разговор получился короткий. Он выдержал паузу секунд в десять и сказал одно слово: «Попробуй». И отключился. Еще через минуту по всем каналам связи прошло сообщение, что некий Марк назначен полномочным представителем Империи.
Это было совсем не то, о чем я думал. Я рассчитывал, что моя идея в худшем случае будет просто услышана, а в лучшем – какой-нибудь дипломат получит четкие инструкции и отправится выполнять почетную миссию, в полном соответствии с дипломатическим протоколом, поднятием и опусканием флагов, почетным караулом, нотами, персонами и что там еще. Полномочный представитель Империи? Если меня завтра назначат ангелом, у меня же крылья не отрастут?
Еще какой-нибудь час назад я мечтал о том, чтобы как можно быстрее приземлиться на Остентуме, чтобы еще быстрее оттуда улететь. Сейчас мне хотелось другого. Лететь долго, так, чтобы я наконец смог собраться с мыслями и сделать то, что должен.
* * *
Нас встречали иначе. Если называть вещи своими именами, то нас не встречали вовсе, а встречали гвардейцев – они были героями. Еще бы, кроме нас с Элли, пока никто не догадывался, что, выстрелив даже из самого большого ружья, можно разве что заинтересовать дракона.
Те, кто пришел на встречу с нами, четко обозначили тот факт, что один из нас теперь несколько в другом статусе. Элли все еще была туристкой, и ее просто не замечали. Вокруг меня застыл почетный караул, небольшой – в количестве двух местных, а зачем больше? Караул из таких особенных, когда ясно понимаешь, что охраняют не тебя, а от тебя.
Довольно скоро мы остались одни. Караул, я и Элли. Только после этого к космопорту подрулил до боли знакомый транспорт. Надо полагать – трофейный. Во времена моей службы мне доводилось достаточно часто передвигаться на армейских броневиках. Мы их называли телегами. Надежные машины, и броня хороша, и огневая мощь достойная, только если проехаться в ней на достаточно большое расстояние, то уже не понадобится никакой противник. Трясет в них нещадно, поэтому и «телега». Сняв форму, я как-то понадеялся, что уже никогда не буду передвигаться таким не самым щадящим способом. Я ошибался.
Появившиеся из телеги гвардейцы были настроены так же решительно. А как еще нужно относиться к официальному представителю врага? Чем я думал, когда хотел поговорить с Императором?
Элли осталась в порту, и надеюсь, уже на «Фее», и двигатели разогреты.
Ехать было недолго. Повезло. Правда, когда я снова ступил на землю Остентума, мне подумалось, что лучше бы я все еще ехал. Это было не похоже на королевский дворец. Это было что-то сильно укрепленное, причем на этой планете я знал только две причины строить что-то настолько защищенное. Либо это на случай боевых действий с участием имперских войск, либо это тюрьма. Многообещающе.
Я представлял себе все несколько иначе. Мне нравится исполнение имперского гимна в неофициальной версии, одно время я даже собирал коллекцию, на каждой планете местный оркестр, встречая полномочных представителей, играет его по-своему, эксклюзивно, – кажется, что-то родное и в то же время совершенно новое. И это несмотря на то, что к торжественным мероприятиям всегда был равнодушен, но одно дело посмотреть, и совсем другое – поучаствовать. Видно, не судьба.
Прихожая, небольшой коридор, и я на месте встречи. Не зал – комната, которая была бы совершенно обычной, если бы не одна из ее стен – абсолютно прозрачная. На секунду мне показалось, что я снова попал в музей. За стеклом был крылатый кит. Я уже такого видел – во второй раз на картинке рядом со скелетом, чтобы было понятно, каким был скелет при жизни, а в первый – на поручне мини-вэна, который нас отвозил в этот самый музей. Очень похож на настоящего.
Если я ничего не путаю, его сородича убили ударом копья в ухо. Только по картинке было не понять, что свои уязвимые места кит как бы совсем не выставлял на показ. Чучело за стеклом показывало чудище во всей красе – мощный воротник, образованный кожной складкой, прикрывал уши, огромные кожистые крылья и бахрома щупальцев. За стеклом, по-видимому, был сквозняк, и бахрома слегка шевелилась, что делало чучело еще более отталкивающим. Не хотелось бы оказаться с ним живым на одном материке. Убийце пришлось не просто попасть, а еще и выбрать момент, когда чудище повернуло голову и оказалось – по местным, и только по местным меркам – беззащитным.