– Я не хочу спа-а-ать! – заканючила Катя.
– Т-ссс! – театральным шёпотом шикнул папа. – Ты и не будешь, ты мне нужна как ассистентка.
Крекс-пекс! – папа достал прямо из воздуха куколок, двух – наряженных крестьянками – надел себе на руки, третью – добра молодца – Кате дал. Хихикая, они забрались в соседнее купе, спрятались за спинкой сиденья и давай представление показывать.
– Здорово, Пятровна! Ты чаво-то это мне корыто разбила?! – ругался папа резким высоким голосом и смешно дёргал косичками.
– И тебе поздорову, Николавна! Да не брала я твово корыта! – отругивался он же, но уже низким грудным женским басом, оправляя белый передник.
– Да, да! Не брала она ничего! – весело повторяла за папиным шёпотом Катя, лихо заламывая красную шапку, и то и дело высовывалась из-за сиденья: посмотреть на реакцию зрителей, честно пытавшихся на «скучнейшем представлении» поспать.
– Да как же не брала, когда брала?!
– Да, да! Ничего не брала!
Страсти на сцене накалялись, пассажиры постепенно бросили попытки заснуть и повернулись в нашу сторону – кто недовольно, кто с интересом. Папа тоже забылся, вошёл во вкус, и матерчатые хозяйки ругались друг на друга всё громче и громче.
– Да не брала я твово корыта. А когда вернула, так оно целое было!
– Да чтоб твоей головушке быть такой целой, каким ты мне корыто вернула!
– Да у меня самой корыто дыряво, стала бы я тебе почти целое возвращать!
Петровна подождала поддержки со стороны добра молодца, но тот, ранее охотно ей поддакивавший, что-то загрустил, безвольно повесил тряпочные руки, перестал выглядывать из-за «кулис», а потом и вовсе упал. Махнув рукой – что с этих мужиков взять! – Петровна с Николавной пошли доругиваться сами.
– Да оно всегда было разбитым, корыто это твоё! Нужно оно мне такое!
– Что, не возьмёшь больше?! – угрожающе гудел голос Николавны.
– Не возьму! – дав «петуха», взвизгнул и без того высокий голос Петровны.
– Ах так! Ну, не хочешь брать, так я тебе сама не дам! Ишь, гордая выискалась!
Напоследок дав друг другу пару оплеух, куколки разошлись по сторонам, и на сцене показалась папина голова – кланяться. Все аплодировали, кричали «Браво!», папа улыбался, махал руками и всё приговаривал:
– Да вы, спите, граждане пассажиры, спите!
– А Катя?! Где же Катя? – вдруг заволновалась мама.
Папа не ответил, но только загадочно ухмыльнулся.
Перегнулись мы через сиденье – а Катя, растянувшись на лавке, спит пуще того добра молодца на сцене.
Спектакль-то взаправду усыпительным оказался.
С три ко́роба
Поехали мы раз на дачу. И разумеется, машина наша в весенней луже застряла. До дома ещё километров пять, бабушка ждёт, а у нас огромный груз – мы шкаф и кучу других вещей перевозили. Папа крикнул: «Я на минутку!» – и в лес. Выходит через полчаса с огромным медведем. Он разные животные языки знает, я не говорил ещё?
– Вот, – говорит, – Мишаня: он нам вещи донести поможет. Я ему наобещал с три ко́роба, он и согласился.
Сноски
1
Ребята, вы за мной не повторяйте!