– Пятнадцать.
– У нас пятнадцать минут, – повторил Резе. – Потом в ангар пойдет газ. А я до сих пор не знаю, что делать.
– Лена, – неуверенно скала Шет. – Он же все слышит.
– И что? Пусть. Вите лучше все знать. А фантому все равно – он тупой. У него нет интеллекта, нет самостоятельного психического содержания.
– Ты тупой, – с удовольствием сказал один Чистов другому. Никто не улыбнулся. Все это было не весело. Страшно.
Резе мучили сомнения. Может, рискнуть? Иначе через несколько минут Чистов задохнется. Вдруг «близнец» не так и опасен? Вооружиться, распечатать шлюз, и будь что будет.
– Держись, Витька, держись, – попросил Резе.
– Держусь, – сообщил Первый Чистов. – Что нибудь получается? Вдруг Второй Чистов подскочил:
– Людовик, вы только это… Не вздумайте люк открыть… Я запрещаю!
– Сиди уж, – отмахнулся от него Резе и повернулся к девушкам:
– Рискнем?
– Червяк притворяется человеком, – все еще не могла придти в себя Шет. – Человеком – ведь очень сложно.
– Не так, чтоб очень, – возразила Багрова. А Резе Лена сказала:
– Ты начальник – тебе решать. Прикажешь – рискнем.
Конечно, девчонки Виктора там умирать не оставят. Причем независимо от его приказа. Людовик их уже достаточно знал. Да он бы и сам бы не оставил. Хотя, если проход в ангар немотивированно распечатать, его работе в космосе придет конец. Снимут, выгонят, «надают по шее». Значит – пусть надают. Три жизни дороже одной карьеры. Вон – сам Джонатан Бельмо никогда не жил по инструкции.
– Есть! – закричала Шет. – Это существо не способно на творчество. Им надо дать творческое задание. И тогда…
– Замолчи, – застонала Багрова. – Человек там в его власти. Существо «спишет» ответ с подкорки Вити и может успеть огласить его раньше. Любое задание им – только возможность подтвердить мое предположение.
Лена думала, а Шет мысль перебила. Вот если бы знать последовательность попадания человека и фантома на станцию, то гостя легко можно было бы изолировать. «Если бы да кабы…» Как ты ее определишь, эту последовательность? Как же их распознать?
Чем отличается человек от нечеловека?
Простой ответ – ничем – напрашивался, но Багрову ни капельки не устраивал. Такого не может быть. Не может, и все. Все чем-то отличаются.
Размерами, весом, формой, химическими процессами… Нет, нет – все не то. Способом мышления, речью, чувствами… Стоп!
Девушка оглядела рубку. Светились огни на технических стойках, молчали двойники на экране, Резе и Шет смотрели на нее с надеждой. Доктор усердно высвечивал параметры надвигающейся бури.
За стенами станции творился кошмар. Чудовищный ветер, сметая многотонные валуны и взрыхляя почву, бился о колпак силового поля станции. Поверхность долины дыбилась, бушевала, заполняла атмосферу изотопной хлябью. Визг и вой пробивали звуковой барьер, и незримые оркестранты снова и снова вытягивали ноющие басы. Угольная пыль карбина – естественно образующегося на Торр редкого углеродного порошка, нитяными струйками тянулась вверх, путаясь в камнепадах дрожащих гор. Но самое страшное еще впереди. Со стороны экватора к станции стремительно приближается завеса всепроникающего газа. Его не остановит никакая защита. Противостоять ядовитым облакам может только точно выверенная герметика УКИС. Изменится атмосферное давление, и в расщелинах начнут хлопать – взрываться – прячущиеся там от смерча «снеговики» – бесформенные, собранные из кристалликов сухого льда фигурки…
– Выключи, пожалуйста, звук, – попросила Лена Викторию.
– Но ты же сама сказала – он должен знать… – щелкнула тумблером Шет.
Багрова повернулась спиной к экрану. И торопливым шепотом поделилась с Резе только что пришедшей в голову идеей.
Она почему-то думала, что уж на этот раз Людовик не согласится и приготовилась его уговаривать. Все таки Резе отвечал сейчас за людей и, вроде бы, не должен был так рисковать. Багровой казалось, что осторожность превратилась в черту характера проходчика. Действительно, Резе опять немного подумал. Секунды три, не больше. Вот что значит школа Бельмо.
Сказал одно слово:
– Куда?
– Доктор, покажи карту станции! – приказала Лена, вернувшись к пульту.
На экране возник чертеж.
– Так… так… – продолжила Багрова. – Вот! Доктор, у тебя сорок секунд, чтобы повесить «силовой мешок» в доменной шахте. Успеешь?
– Категория натяжения? – спросил робот.
– Шестая, – брякнул Резе наобум.
Ничего, сейчас не до экономии энергии – лучше перестраховаться.
Багрова потеснила ничего не понимающую Шет и пробежала пальцами по клавишам приборной панели. Подогнала к шлюзу грузовой лифт, развернула внутри кабины телекамеру, перевела управление генератором поля на автоматику и открыла проход в ангар.
Центральный монитор пронзила белая молния. Изображение дрогнуло и восстановилось. В ангаре остался один человек, а в закрытом, уже спускающемся в шахту лифте лежал большой бугристый камень. Таких немало на склонах гор. Обыкновенный серого цвета камень, который Чистов сам подобрал заборщиком во время выхода на поверхность.
– Что вы делали? – взвизгнула Виктория.
– Она нашла различие, – облегченно улыбнулся Резе.
– Понимаешь, – сказала Лена. – УКИС – единственное убежище от «Горячего смерча» в долине. Облака сюда не проникнут. Вот в чем дело.
– То есть? – не поняла Виктория.
– Утрирую, но не думаю, что сильно. Фантом как-то понял – увидел, ощутил, что станция – единственная во всей округе защита от газа. А попасть в нее могут только существа, обладающие определенными параметрами. Он хотел спастись от смерти и такие параметры приобрел – притворился человеком.
– Ну и что? – спросил Чистов с экрана.
– Ты быстрей давай, – поторопил командира Резе. – Пять минут осталось.
– А то, что в вас все было одинаково. Все, кроме одного. У вас была разная цель. Ты больше волновался за нас, боялся рисковать нашими жизнями ради собственной и пытался понять, что происходит. А фантом только стремился выжить. Когда проход открылся, сразу кинулся внутрь. Маскарад потерял смысл – цель достигнута. Ему стало незачем притворяться человеком, и фантом восстановил естественную форму.
– Куда вы его? – спросил Чистов, ныряя в открытый шлюз.
– В шахту, – ответил Резе. – Мы там силовой держатель поставили.
– Удивительное существо, – сказала Шет, – странное. Но мы оставим его здесь. Правда, Витя? Ведь на поверхности газ!
– Конечно, – ответил «Хозяин Торр» уже из коридора станции. – Попробуйте только его выбросить.
Эпизод третий. Им меня не обмануть!
Мы удобряем своими костями
сады грядущего счастья…
Джузеппе Гарибальди. К Вогезской армии
ЗЕМЛЯ. Восточная Европа.
Сектор 4. Равногорск.
Институт времени имени им В.И. Вернадского.
Испытательный комплекс реал-форматория.
На опушке леса стоял танк. Утреннее солнце медленно выбиралось из-за деревьев. Птицы недавно проснулись – радовались во весь голос. Маленький пушистый зверек внимательно обнюхал толстую рыжую бабочку – какая гадость! Фыркнул, юркнул в траву.
– Что это, господин лейтенант? – осипшим голосом спросил водитель танка своего командира. – Ну что это? Вы понимаете?
Всего мгновение назад они двигались по грязному, порванному снарядами полю. Грохотали взрывы, били орудия, летели осколки, орали бегущие солдаты.
– Не знаю. Подожди, – сказал черный от копоти лейтенант. Огляделся и закричал:
– Я сам ничего не понимаю!
Он командовал этим танком пятый день. Пятый день воевал. Большой срок. Потому что средний срок жизни командира такой машины – два, ну три дня. И лейтенант приготовился умирать. Но падения из грохота броневого сражения в украшенную птичьим пересвистом тишину незнакомого леса не ожидал – растерялся.
– Это новое оружие, – предположил башенный стрелок, поправляя окровавленные бинты на голове. – По нам выстрелили из какого-то нового оружия.
– Почему мы тогда живы? – удивился водитель.
– Потому… потому что на свете есть вещи хуже смерти, – сообразил лейтенант, настороженно изучая местность.
Прозрачное светлое небо. Мокрая после недавнего дождя трава. Статные сосны. Под ними ухоженные посадки. Много цветов. Некоторые он знал – цветы выращивала мать. Слышны понятные, умиротворяющие звуки недалекого соснового бора. Обитель покоя. Или… коварства?
– Ладно, – решил командир танка. – Мы живы, вооружены, готовы драться. И дорого продадим жизнь. Нас не успокоить такой бутафорией. Противник где-то тут. Я принимаю решение атаковать. Вперед!
– Внимание! Говорит дежурный силовой системы комплекса! Первая лаборатория, внимание! Вы используете запредельный объем энергии. Под угрозой остановки системы жизнеобеспечения института…
– Уберите его, – шепотом просит Координатор.
Сразу несколько рук тянутся к пульту. Дежурного энергетика убирают.
В рабочем фойе Координатора, среди глянцевых ящиков аппаратуры, четыре мокрых от пота спины – отряд Контроля пространственного натяжения. В центре – пустая выпуклая сфера визуального соприкосновения. Оператор дальнего наблюдения давит кнопки – налаживает камеру. Сначала не очень хорошо видно. Потом становится лучше. И вот из экрана, с корнями выворачивая экзотические деревца, на людей движется танк. Настоящий танк! Смертоносный реликт далекого прошлого.
Исцарапанная пулями башня развернута. Противно скрежещут тяжелые гусеницы. Комьями летит земля. Набирающее силу солнце робко гладит вмятины искореженного корпуса.
Разве можно вообразить, что чувствуют в этой страшной бронемашине люди? И что они собираются делать? Координатор подозревает самое страшное.
– Готов отчет! – отрывается от компьютера один из помощников. – Служба аналитиков репродуцирует общие варианты…
Координатор не слушает. И так ясно, что невольные пришельцы из прошлого – участники последней Большой войны. Подумать только… Мы наблюдали историю и случайно ее «зачерпнули». Случайно забрали в гости.
На пути танка двое гуляющих. Белокурая девушка в полупрозрачной майке, модных «аляпистых» шортах и худой, бледный парень в спортивном костюме – явно не землянин. Девушка пританцовывает, что-то рассказывает юноше. В руках корзинки – парочка собирала грибы. Теперь мирно идут домой. На Земле почти сто лет все мирно. Молодые люди увидели бронемашину, остановились. На лицах удивление и любопытство.
– Скорей! Скорей транслируйте обращение, – испуганно приказывает Координатор.
Над лесопарком зазвучит сильный приятный голос:
– Внимание! Люди, внимание! К вами обращается Координатор форматория. Произошла ошибка. В результате неисправности аппаратуры временного поиска вы попали под действие одной из наших передач и переместились в пространстве и времени. Вы находитесь в будущем. Повторяю: вы находитесь в будущем! Ваша война давно окончилась. Прошу остановиться на месте и сохранять спокойствие. Пожалуйста, не предпринимайте никаких действий. Внимание, люди…
Танк не тормозит. Чуть шевельнулась башня. Приподнялась какая-то продолговатая заслонка на корпусе. Полыхнуло пламя. Координатору показалось – застрекотал спрятавшийся под броней громадный кузнечик. Бледный юноша суматошно задергался, вскинул руки и «срубленным крестом» повалился на спину. Девушка непонимающе посмотрела на него, потом на свою разбитую пулями грибную корзинку. Протестующе открыла рот и, отброшенная второй очередью, покатилась в ухоженные кусты. Качнулись стебли. Железная махина проехала рядом с убитыми. Оставила темные борозды на земле.
В рабочем фойе замерли. У них на глазах, не в сфере – здесь, произошло убийство, беспричинное уничтожение жизни. Такое сразу не воспринимается, не осознается.
– Почему? – обиженно говорит один из операторов. – Непонятно же – почему?
– С той стороны парка – Реабилитационный пансионат, – думает вслух старший оператор. – В нем сотни людей. Как остановить этих дикарей? Пока вызовем роботов, пройдет целый час – будет поздно.
Оператору кажется, что стоит вызвать роботов – и танк остановят. И все устроится. Но Координатор знает – это неправда. Роботам никогда не удавалось противостоять человеческой воле.
До пансиона пять километров. Все решают минуты. Взгляд цепляется за таблицы на мониторах. Получаются одни «не». Блокировка – невозможна. Заграждения – невозможны. Эвакуация – невозможна…
– С пришельцами придется воевать, – понимает Координатор. – А я не умею. И никто тут не умеет. В Институте нет ничего, приспособленного для войны. Здесь нет оружия. Все оно в Пространстве, в космосе. На Земле о нем и думать забыли.
Координатор представляет, как допотопная серо-зеленая машина врывается в пансионат. Стреляет пушка. Рушатся стены. Ничего не понимающие мужчины и женщины кричат, бегут, падают – умирают. В воображении Координатора все они падают и умирают, как эта беловолосая плясунья в ярких шортах.
С вопросительным выражением глаз:
– Что со мной случилось?
Он никому из них не сможет объяснить, что произошел уникальный сбой в программе временной передачи. Почти невозможный, математически непросчитываемый парадокс. Не сможет рассказать, что в распахнутое случаем темпоральное окно заскочил дрессированный безжалостными предками злобный и испуганный кровавый кузнечик.
– Аппаратная экстраполяции, – Координатор включил систему общей связи, и в фойе ворвались десятки перебивающих друг друга встревоженных голосов. – Активируйте мерамотронные линии. Расширить частоты гравиторгавы…
Шум перекрывает тягучий голос:
– Есть частоты гравиторгавы! Автоматическое наведение…
– Нет – ручное, – перебивает Координатор. – Управление – через мой канал. Передаю на датчики энергию форматория. Всей группе: возврат к использованным координатам. Аппаратная защитного экранирования – ваш выход. Отключить предохранительные системы…
На ячеистой сфере визуального соприкосновения, прямо перед постом Координатора, начинают рваться снаряды. Два солдатика в изодранной форме тащат из окопа тяжелый зеленый ящик. Поволокли к прикрытой возвышенностью короткоствольной пушке. Расчет орудия погиб. Убитых разбросало взрывной волной. Под самым лафетом калачиком свернулся молодой паренек. С возвышенности на пушку опускается танк. Со знакомым победным знаком на башне.
Сначала полковник опешил. Минутная слабость бывает даже у опытных военных. Потом успокоился и спросил себя – кто?
Он давно усвоил – не так важно «где», «почему», «чем» – важнее всего – «кто». Надо представить, почувствовать, кто у противника главный. Мысленно увидеть его, «познакомиться». Вот тогда можно сражаться. Без этого не победить. А полковник привык побеждать. В свои двадцать шесть привык побеждать так, что уже не отучить. Уже не отвыкнет. Убить можно. А иначе отучить от этой привычки попробуйте…
Обычно «дивизионные» сами в бой не лезут, потому что таких глупых, как у него, привычек не имеют. А у него есть! Поэтому он впереди. Здесь!
Только… здесь – это где?
Бой начинался удачно: полковник подряд подбил две вражеские машины. Аккуратно выбрал место в ложбине и спокойно, как на учениях, вел оттуда прицельный огонь.
Потом техника неприятеля двинулась в обход, пыталась навесом поразить скрытую полосою огня и дыма машину. Пришлось двигаться вперед.
Внезапно вскрикнул механик-водитель. Попадание? Полковник припал к триплексу и увидел нового врага. Совсем близко. Как его подпустили?
– Давай! – рыкнул на заряжающего сержант-стрелок, и тот, срывая грязные ногти, сунул в приемник снаряд.