– Если принять во внимание все места, откуда видна стоянка во дворе полицейского участка, стрелять могли и от школы или из многоквартирного дома, но тогда снайперу пришлось бы войти в подъезд или подняться на крышу. Посторонним в тот дом пройти никак невозможно – только если взломать замок, а следов взлома не обнаружили. Так что пока никаких результатов.
Подошел официант, остановился рядом с ней, и Мбали сурово приказала:
– Кока-колу, но лед принесите отдельно, а не напихивайте полстакана.
Официант, удивленно подняв брови, покосился на Гриссела. Тот жестом показал, что ничего заказывать не будет. Официант ушел.
– Итак, у нас нет места преступления в обычном смысле слова, – подытожила Мбали. – А сегодня он снова собирается стрелять.
Подполковник Беван Длодло ухватился за алюминиевую ручку и рывком распахнул дверь полицейского участка «Грин-Пойнт».
В тот же миг стекло перед ним с мощным хлопком взорвалось.
Его передернуло от страха, осколок впился ему в лоб. Он слышал крики, звон стекла. Осколки градом посыпались на цементный пол. Инстинкт приказывал пригнуться, убежать, убраться подальше от двери. Рука потянулась к табельному пистолету в набедренной кобуре.
Прижавшись спиной к стене, сжимая в руке пистолет, подполковник присел на корточки. Он не сводил взгляда с двери. Ему хотелось крикнуть тем, кто внутри, выяснить, что происходит. По лбу потекла теплая струйка крови. Вдруг что-то ударило его в лодыжку, да так сильно, что он завалился на левый бок.
Опустив голову, он с изумлением увидел, что синяя форменная брючина превратилась в лохмотья. Сквозь них сочилась кровь и медленно растекалась лужей на полу.
Подполковник посмотрел на парковку напротив. Там никого не было.
Он оглядел улицу. Никого!
Только тогда он ощутил невероятную боль.
11
Держа перед собой раскрытую папку, Мбали постучала пальцем по письмам и сказала:
– Не понимаю я его. Может, я что-то упускаю, может, недостаток образования?
– Нет. – Гриссел покачал головой. – Я тоже его не понимаю. Вчера ночью я думал, что он… хочет закосить под психа. В общем, если не слишком внимательно читать его послания, в самом деле кажется, что у него не все дома. Но психи, как правило, ограничиваются одними угрозами, наш же стрелок в самом деле ранит людей… С таким я еще не сталкивался. Вот, взгляните на письмо от 6 февраля. «У вас три недели на то, чтобы арестовать убийцу Ханнеке Слут». Значит, он все спланировал заранее. Подготовился. Он не псих. Или… если псих, то не совсем обычный.
Мбали кивнула в знак согласия и спросила:
– По-вашему, он знал Слут лично?
Интересный вопрос, над ним Бенни тоже ломал голову вчера ночью. Он медленно покачал головой:
– Не знаю. Возможно. С другой стороны, если бы он был близко знаком с ней, то наверняка понимал, что рано или поздно сам факт знакомства наведет нас на его след. Так что… сомневаюсь.
– Конечно, если он не псих.
– Да.
– Никаких подозреваемых. – Мбали не спрашивала, она утверждала.
– Да.
– Никаких коммунистов?
– Мне кажется, он вряд ли имеет в виду настоящего коммуниста. Это… – Гриссел замялся, вспоминая подходящее слово.
– Метафора?
Он не совсем понял, что имела в виду Мбали. Она это заметила.
– Он как будто говорит иносказаниями или преувеличивает. А если под «коммунистами» он имеет в виду чернокожих?
– Что-то вроде того. Может быть, ему не хочется, чтобы его сочли расистом.
– Зато против того, чтобы его считали помешанным на религии, он как будто не возражает.
– Да.
– Итак, есть у нас чернокожие подозреваемые?
– Есть только один цветной. Смотритель…
Мбали захлопнула лежащую перед ней папку, сунула к себе в сумку.
– Перешлю его письма Илзе Броди в Управление криминалистической психологии… но, Бенни, что еще? Может, я что-то упускаю? Что бы на моем месте предприняли вы?
– Тут особо нечего предпринимать…
Увидев ее расстроенное лицо, Гриссел понял, что она надеялась на большее. Подумав, он спросил:
– Никто не слышал выстрела? Даже сам констебль?
– Нет, никто.
– Значит, он наверняка стрелял издали. Вероятнее всего, у него винтовка с оптическим прицелом. И глушитель. Надо бы копнуть с этой стороны. Все-таки глушители есть не у многих, не думаю, что их можно купить в магазине… Вы знаете де Виллирса с оружейного склада?
– Нет.
– Если у меня возникают вопросы по оружию, я обращаюсь именно к нему. Он человек скромный и тихий, но об оружии и боеприпасах знает все. Вот что предпринял бы я… Поговорите с де Виллирсом. – Вспомнив, что сегодня воскресенье, Гриссел добавил: – Он живет в Ботасиге. Наверное, его телефон есть в справочнике.
– Спасибо, Бенни! – Мбали встала и взяла сумку. – Как вы думаете, почему дело поручили мне?
Он нахмурился:
– Что вы имеете в виду?
– Я совсем новичок в отделе ППГ, к тому же вернулась только в пятницу. Даже вещи еще не все распаковала…
– Знаете, как оно всегда бывает – остальные заняты по горло…
Ему хотелось добавить, что ее «бросили» на трудное дело потому, что она хороший работник, но Мбали вдруг помрачнела и покачала головой:
– Все равно не понимаю…
Потом зазвонил ее мобильник, и она долго искала его в недрах своей огромной сумки. Наконец она нашла трубку и ответила.
Разговор оказался коротким. Она лишь несколько раз что-то буркнула в знак согласия, а потом сказала:
– Еду. – Обернувшись к Грисселу, Мбали уныло пояснила: – Он подстрелил еще одного, подполковника, в Грин-Пойнте.
Гриссел поехал в Бо-Кап, к дому смотрителя Фарука Клейна на Брайант-стрит. Ехать было недалеко, всего четыре квартала. Мысли разбегались в разные стороны. Ему хотелось обдумать предстоящий разговор со смотрителем, но ему не давали покоя последние слова Мбали. И очень тревожила строчка из последнего письма стрелка. «Вы знаете, кто он». Тем более что последнее письмо было адресовано лично ему.
В своем первом сообщении стрелок писал: «Вы прекрасно знаете, кто убил Ханнеке Слут». В одном из других: «Вам известно, за что ее убили». Если не считать вариаций с одним или несколькими коммунистами и бесконечными цитатами из Священного Писания – еще одна повторяющаяся тема.
Он подробно изучил материалы дела, побывал на месте преступления, он знал столько, что готов был заявить: «Какая-то бессмыслица! И ни одного подозреваемого…»
Мбали сказала: «Если он не псих». Гриссел мог бы добавить: «Может быть, он еще больше псих, чем мы думаем». В обычных условиях он не обратил бы на такие письма внимания. Мало ли чокнутых пишут в полицию?
Винтовка, оптический прицел и глушитель – вот в чем беда. Настоящий сумасшедший не в состоянии раздобыть и то, и другое, и третье, потом произвести выстрел с дальнего расстояния и выйти сухим из воды. И еще последнее письмо: в нем чувствовались новые нотки. Самодовольство, сознание собственной силы. «Надеюсь, что нет, потому что тогда мне придется прибегнуть к крайним мерам». Этот человек вынудил ЮАПС повторно рассмотреть дело, шантажист, которого следует воспринимать всерьез. Вот в чем проблема. Гриссел все больше злился. Он по-прежнему слишком мало знает. Обо всем.
С большим трудом Грисселу удалось втиснуть машину на противоположной стороне Блум-стрит, возле начальной школы Святого Павла. Возвращаться к нужному дому пришлось пешком. Он шагал мимо ярко раскрашенных домиков. На крылечках сидели цветные, все провожали его настороженными взглядами. Гриссел снова вспомнил Мбали. Перед самым уходом из уличного кафе она вдруг сказала:
– Бенни, спасибо, что не спрашиваете насчет Амстердама.
Он и не подозревал, что несгибаемая Мбали Калени такая хрупкая и ранимая. И вид у нее был совсем подавленный.
Он невольно задумался: что же с ней такое приключилось в Голландии?
Клейн жил в доме ленточной застройки. Желтые стены, белые колонны, большое дерево, занимавшее почти весь крошечный палисадник. Не успел Гриссел толкнуть красную калитку, как зазвонил его мобильник.
Он остановился, увидел на дисплее незнакомый номер и просто ответил:
– Да.
– Привет, Бенни, это Вон. Ты где?
Капитан Вон Купидон.
– Вон, я еще в городе.
– Я все жду твоего звонка.
– Ждешь?
– Да. Жираф сказал, что ты мне позвонишь. Насчет дела Слут.
Гриссел попытался вспомнить, что говорил вчера полковник Ньяти.
– Вон, насколько мне известно, ты в резерве. Никто не велел мне тебе звонить.
– Ох уж это начальство… вечно они все путают. В общем, Бенни, знай, что я готов тебе помочь. Можно взять у тебя дело?
– Оно мне пока и самому нужно. Слушай, я сейчас стою у дома… – если он скажет «подозреваемого», Купидон наверняка распустит слух, что Гриссел вот-вот добьется успеха, – свидетеля. Я перезвоню тебе, как только что-нибудь выясню. Спасибо, Вон, я высоко ценю твое предложение.
Помолчав, Вон довольно вяло ответил:
– Круто…
Гриссел отключился. Купидон – не тот, с кем ему хотелось бы работать вместе. Купидон слишком высокого мнения о себе. Он ужасно рад тому, что попал к «Ястребам». Раньше он служил в отделе по борьбе с оргпреступностью, а его влили в состав УРОВП. Бенни знал ребят из того отдела. Настоящие лихачи, привыкли действовать нахрапом…
Он убрал телефон и открыл калитку.
В прихожую вышла стройная, гибкая, как кошка, красавица с длинными черными волосами и большими темно-карими глазами. На вид ей можно было дать лет шестнадцать, не больше. Юная красавица критически оглядела Гриссела с головы до ног, а потом, обернувшись через плечо, крикнула:
– Папа, к тебе опять бур явился!
Она с презрительным видом перебросила через плечо каскад прямых волос, развернулась и зашагала прочь, как будто его и не было вовсе.
Половицы заскрипели, в прихожую вышел мужчина.
– Чем могу вам помочь? – угрюмо осведомился он.
– Мистер Клейн?
– Совершенно верно.
Гриссел показал свое удостоверение. Клейн внимательно изучил его. Ростом он был выше Гриссела, с ухоженной щетиной на верхней губе и подбородке. Густые черные волосы аккуратно причесаны, лицо сильное, волевое. Бенни решил, что ему лет сорок с небольшим.
– Ну, чего вам еще нужно? – осведомился Клейн.
– Где мы можем поговорить?
– Мне и здесь сойдет.
За Клейном в прихожую вышла женщина средних лет, с теми же очаровательными малайскими чертами, что унаследовала ее дочь, и с тем же выражением антипатии на лице.
– Пригласи его войти, – велела она, развернулась и ушла.
Гриссел сразу понял, что Клейну не хочется звать его в дом. Он стоял и терпеливо ждал.
– Ладно, входите!
Они сидели на диване объединенным фронтом: Клейн посередине, жена и две дочери-подростка – по бокам.
Гриссел сел напротив, в мягкое кресло, держа в руках блокнот. Жена, не давая ему ничего спросить, заговорила сама:
– Меня зовут Нур, это Лайла, а это Асмида. Я вторая жена Фарука, он отчим для моих детей. Первая жена Фарука оказалась с гнильцой. Он ловил ее на измене, и не раз. Когда он больше не смог терпеть, он ее ударил, она подала на него в суд, и на него завели дело. Он признал себя виновным, получил условный срок, развелся с ней. В прошлом году она вышла замуж в четвертый раз. – Все это говорилось уверенно, но без осуждения.
Две девушки-подростка смотрели на него в упор. Клейн, окруженный тремя красавицами, не скрывал довольной улыбки.
Гриссел кивнул, собрался было ответить, но жена не дала ему и рта раскрыть.
– В тот вечер, когда убили Слут, Фарук был здесь, дома. Со всеми нами. Мы поужинали в семь, как всегда, потом девочки ушли на кухню делать уроки, а мы с Фаруком смотрели в гостиной телевизор. Дети пошли спать около десяти, а мы с Фаруком около половины одиннадцатого, потому что у нас обоих хорошая работа, которой мы дорожим. Мы очень любим друг друга. Мы не белые, мы небогаты, но и у нас есть свои принципы. Мы бы не стали покрывать того, кто совершил убийство… Что еще вас интересует?
Бенни закрыл блокнот. Оставался один вопрос, но он заранее не ждал в ответ ничего хорошего.
– Мистер Клейн, вы… случайно, не придерживаетесь коммунистических взглядов?
Все четверо дружно расхохотались.
Высокая красавица встала:
– Мы собирались пообедать; не хотите к нам присоединиться?
12
Он сел в машину, кипя от негодования. Ужасно хотелось крепко выругаться и что есть силы треснуть кулаком по рулю. Да, ему лишний раз напомнили, как тяжело быть полицейским. Приходится тревожить людей утром в воскресенье, нарушать их покой, приносить с собой неприятности. Семья Клейн при виде его тут же сплотила ряды и дала ему отпор. «Мы не белые, мы небогаты, но и у нас есть свои принципы». Ему хотелось объяснить, что к цвету кожи его вопросы никакого отношения не имеют. Он приехал потому, что у смотрителя есть ключи от всех квартир в доме… ну и еще потому, что в прошлом у него судимость. Самое обидное, что Клейны все равно не поверили бы ему. Таковы уж особенности этой страны… Цвет кожи, все вращается вокруг цвета кожи – постоянно, куда ни взгляни, как ни старайся… А ведь он всего лишь выполняет свой долг!
«И у нас есть свои принципы». Жена Клейна явно намекала на беспринципность самого Гриссела, доказательством чего служил его визит. Да, здорово она его осадила… Уходя, он думал: если Анна выйдет за адвоката, будут ли они вот так сидеть на диване вместе с его детьми от первого брака? Новая счастливая семья, сплоченная ячейка праведников, сбросившая наконец бремя мятущегося полицейского-алкоголика… Наверное, Анна в похожей ситуации тоже будет объяснять: «Мой первый муж оказался с гнильцой, он пил и бил жену». Преодолеет ли он когда-нибудь последствия своей слабости?
Он остановился у заправки «Энген» рядом со своим домом и зашел за едой в продуктовый магазинчик «Вулворт». Без всякого удовольствия он оглядывал готовые сэндвичи и коробки с полуфабрикатами, снова злясь на то, что в сети закусочных «Стирз» перестали выпускать фирменные многослойные бургеры «Дагвуд». «Понимаете, сэр, на их приготовление уходит слишком много времени, клиенты не хотят так долго ждать…» Куда катится мир? Люди больше не хотят ждать, пока им приготовят вкусную еду. Все должно быть быстрым. Безвкусным, вредным, зато быстрым.
Ничего и никогда не было простым.
Бенни вспомнил сон, который видел около месяца назад. Сон был повторяющимся, он снился ему четыре ночи подряд. Он играл с «Ржавчиной», но никак не мог попасть в ноты, выдержать темп, он терзал струны не в той тональности. Остальные музыканты все косились на него, и лица у них были озабоченные, вопросительные.
Вот так он себя и чувствовал со вчерашнего дня. Как будто разучился играть в такт со всем миром. Перестал попадать в ноты.
С другой стороны, когда он за последние десять лет чувствовал себя по-другому?
На кухне он сунул в микроволновку коробку с курицей и брокколи под сырным соусом и позвонил Мбали.
– Бенни, здесь настоящий бедлам. Они вызвали своих экспертов до того, как я успела позвонить нашим, из УРОВП. Конечно, они действовали из лучших побуждений, хотели помочь подполковнику, но… Если и были какие-то улики, их давно затоптали. А пострадавшего пришлось опрашивать в карете скорой помощи! Он точно не знает, откуда в него стреляли. Может быть, со стороны теннисных кортов. Но мы опросили теннисистов, они ничего не видели и не слышали.
– Ему попали в ногу?
– В лодыжку. Со второго раза. Бенни, снайпер стрелял дважды. Первая пуля попала во входную дверь. Сейчас мы ищем пули или осколки. Может быть, тогда что-нибудь поймем.
– Значит, с первого раза он промахнулся.
– Да. Первый выстрел не попал в цель.
Сидя за высокой стойкой, Гриссел ел курицу прямо из контейнера, без всякого удовольствия. Он сидел и смотрел на свой горный велосипед, который не снимал со стены уже две недели. Теперь у него нет времени, чтобы кататься по утрам. Приходится вставать раньше, чтобы успевать в пробках добираться до штаб-квартиры УРОВП в Бельвиле. Скорее бы закончили строить проклятые эстакады на шоссе N5! Чемпионат мира по футболу закончился, и шумиха со строительством тоже улеглась.