– Следующие несколько дней – а может, и недель – станут кошмаром. Тебе понадобится поддержка. Кто знает, какие скелеты выпадут из шкафа? И полиция обязательно захочет узнать, что с тобой случилось и почему ты оказалась в том сумасшедшем доме.
Лора резко села. Даже Имоджен не позволялось отпускать комментарии вроде этого.
– Ты, как всегда, очаровательно выражаешь свои мысли, Имо. Мы обе знаем, почему я там оказалась. Но мне от этого почему-то не легче.
Имоджен замерла. По ее глазам было видно, что она уже сожалеет о своих словах. В этом она вся, подумала Лора. Самая ее большая проблема – это то, что сначала она говорит, а потом думает.
Имоджен поставила на кофейный столик большой стакан с коньяком – хотя Лоре совсем не хотелось коньяка – и присела рядом.
– Я прошу прощения. С моей стороны это было бестактно. И грубо. Но что ты собираешься сказать полиции? Я здесь, чтобы помочь тебе. Дать тебе силы, чтобы пройти через все это. Ведь возможны моменты, когда ты просто не будешь знать, что делать. Тебе нужно объяснить все Алексе, потом еще разобраться с завещанием, с похоронами… этот список можно продолжать еще очень долго. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, а я – единственный человек, который все понимает.
Лора тем не менее была еще не готова окончить ссору.
– Да-да. Да, но вот в чем проблема, Имо. Ты только думаешь, что все понимаешь, но на самом деле не имеешь ни о чем ни малейшего представления.
Они причиняли друг другу совершенно бессмысленную боль. Все плохое уже произошло, и исправить это было невозможно, сколько бы они ни уязвляли друг друга. Возможно, коньяк не такая уж плохая идея, подумала Лора, сделала большой глоток и содрогнулась. Она всегда ненавидела его приторную сладость.
– Слушай… я не хочу, чтобы мы ссорились. Видит бог, мои эмоции и так зашкаливают. Я понимаю, почему ты приехала, правда, хотя все же это была дерьмовая мысль. Безответственное и импульсивное решение. И полиция наверняка заинтересуется, почему это я пришла в такой ужас, когда ты возникла на пороге.
– Тогда скажи им правду! Хьюго меня ненавидел, твой брат меня на дух не переносит, меня на много лет отлучили от этого кошмарного дома, и к тому же твой муж запретил тебе со мной разговаривать. А ты была моей самой лучшей, самой близкой подругой. Правда достаточно уродлива, я тебя уверяю; незачем выдумывать дополнительные истории.
С этим Лора не могла не согласиться. С тех пор как ей исполнилось пять и вплоть до первого года ее брака, она и Имоджен были настолько близки, насколько это вообще возможно. Родители Имоджен переехали из Канады в соседний дом, и Лора прекрасно помнила то утро, когда они познакомились. В семье Кеннеди выдался паршивый день, и Лора незаметно пробралась в свою личную берлогу, устроенную среди густого кустарника в дальнем конце сада, чтобы не слышать криков. Никогда раньше ей не приходилось слышать североамериканский акцент вживую – до тех пор, пока Имоджен с ней не заговорила.
– Я увидела тебя из окна своей спальни и подумала, что тебе не помешает шоколад. Можно мне к тебе?
Должно быть, Лора сказала «да», потому что девочка в джинсовом комбинезоне, с улыбкой во все лицо, на четвереньках влезла в ее убежище, быстро обняла ее и сунула ей пакет с шоколадными медальками.
– Лучше сразу скажи, почему ты плачешь. Потому что я не уйду, пока ты не скажешь.
Так их отношения установились раз и навсегда. Имоджен нашла дыру в живой изгороди, разделявшей их дома, и сказала, что это будет их секрет. В любую минуту Лора могла пробраться сквозь эту лазейку и поиграть с Имоджен – и Имоджен делала то же самое. С того дня они буквально не вылезали из домов друг друга. Лора полагала, что знает о своей подруге все, и наоборот. Но она ошибалась.
Имоджен никогда не рассказывала Лоре, что с самой школы была влюблена в Уилла Кеннеди, ее старшего брата. А когда Уилл ответил ей взаимностью и все вышло наружу, Лора почувствовала себя так, будто ее оттеснили на второй план. Поначалу она обижалась на Имоджен за то, что та имела от нее тайны, но счастье Уилла и ее лучшей подруги было так заразительно, что она не могла злиться долго. Они поженились, когда Имоджен только исполнилось двадцать, и были без ума друг от друга до одной ужасной ночи, которая случилась здесь, в этом самом доме.
Нужно было сообщить маме и Уиллу о смерти Хьюго. Вообще Лоре страшно не нравилось, что Уилл уехал работать в Африку, но, к счастью, сейчас мама как раз отправилась его навестить. Должно быть, она уже добралась. Маме никогда не нравился Хьюго, а в данный момент Лора вполне могла обойтись без комментариев на тему выбора супруга.
– Мне надо сказать Уиллу, Имоджен. И маме. Иначе они просто услышат обо всем в новостях, а это будет гораздо хуже. Не уверена, что у меня хватит сил разговаривать с мамой. Я скажу Уиллу, и пусть он ей передаст.
Лора заранее знала, что ответит Имоджен. Она ни за что не упустила бы такой прекрасный повод поговорить с бывшим мужем.
– Давай я этим займусь. Я сама позвоню Уиллу. Через минуту. – На лице Имоджен появилось деловое выражение.
– И еще не могла бы ты проверить, горит ли лампочка на автоответчике, Имо? И если горит…
– Я знаю, что делать. Не волнуйся, Лора.
– И потом Алекса… Я должна сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ей. Ей всего двенадцать – господи, она еще так мала для всего этого. Это будет для нее ударом. Я знаю наверняка, что от ее матери в этом толку ноль. Нужно дать девочке возможность оплакать отца – и без размышлений Аннабел на тему того, каким дерьмом он был. Я понимаю, что она его бывшая жена, а значит, почти обязана его ненавидеть, но ведь можно же один раз справиться с собой ради собственного ребенка?
Лора вдруг осознала, что тараторит без умолку. Она взглянула на Имоджен. Подруга смотрела на нее со странно-решительным видом. Кажется, она ждала паузы, чтобы сказать что-то серьезное.
– Перед тем как несколько отвлеклась, ты сказала – я цитирую – «Ты только думаешь, что все понимаешь, но на самом деле не имеешь ни о чем ни малейшего представления». Мне кажется, тебе лучше объяснить, что ты имела в виду.
Значит, действительно ждала удобного момента, подумала Лора. Имоджен разглядывала ее слишком внимательно, и от этого ей было немного не по себе. Она встала с дивана, подошла к камину и принялась ворошить тлеющие угли. У нее не было сил объясняться с Имоджен, но ее бывшая невестка явно не собиралась сдаваться.
– Я не лицемерка, Лора. И я терпеть не могла твоего мужа. В этом твоем «ты не имеешь ни о чем ни малейшего представления» кроется куда больше, чем кажется на первый взгляд. И мне необходимо знать, в чем дело. Обещаю – я от тебя не отстану до тех пор, пока ты мне все не расскажешь. Я тебе не враг, Лора. Я твоя подруга.
Угли погасли. Пытаясь выиграть время, Лора добавила еще поленьев, укладывая каждое с излишней тщательностью. Разумеется, Имоджен заслуживала объяснений. Она солгала ей – или, во всяком случае, не сказала всей правды. Но они не виделись и не разговаривали много лет, и за это время слишком многое произошло. Невозможно было рассказать все за один вечер.
– Честное слово, сейчас я не в состоянии, Имо. Я знаю, что теперь принято изливать душу по поводу и без повода, и причем сразу же. Психологи постоянно твердят об этом, но мне никогда не был близок такой подход. Когда я была… в том заведении, я видела очень много людей, которые только и делали, что пережевывали свои проблемы снова и снова. В то время как было бы в сто раз лучше, если бы они задвинули их поглубже и просто продолжали жить своей жизнью. Тем не менее ты имеешь право знать. Это я признаю.
Повисла долгая пауза. Лора боролась с собой. Имоджен молчала, и было ясно, что она не пойдет на попятную, чтобы облегчить Лоре жизнь. В конце концов Лора все же решилась – неожиданно для себя самой.
– Я писала тебе письма.
– Какие письма? Я ничего от тебя не получала много лет. О чем ты говоришь?
– Я их не отправляла.
Лора помолчала. Она все еще не знала, сможет ли сделать это.
– В самый первый раз я написала тебе, когда вы начали встречаться с Уиллом. Я дулась на тебя и хотела рассказать, как обижаюсь. Потом я перечитала свое послание и пришла в ужас от собственного эгоизма. И порвала письмо. Позже в моей жизни не раз были случаи, когда мне хотелось узнать твое мнение или просто изложить все на бумаге, чтобы лучше понять свои собственные чувства. Или принять трудное решение. И я стала писать тебе письма. Их было несколько. Все началось, когда я познакомилась с Хьюго. Я должна была хранить наши отношения в тайне, и я хотела запечатлеть каждое мгновение, все малейшие детали, чтобы потом как бы пережить все заново вместе с тобой. Когда придет подходящее время. Я не могла с тобой поделиться, и это было ужасно. Но подходящее время так и не пришло. Все изменилось. Когда я перечитала первое письмо, оно показалось мне невыносимо наивным и детским. Потом все снова изменилось, и я написала тебе опять. Я собиралась отдать тебе письма, чтобы ты все прочитала, но появилось вдруг столько препятствий… И постепенно это превратилось в своего рода терапию. Мне казалось, что я разговариваю с тобой, но при этом я не страдала от унижения, видя твою реакцию. Ты все поймешь, когда прочитаешь.
Лора глубоко вдохнула:
– Иди, Имоджен. Иди позвони Уиллу, а я пока найду письма. Они хорошо спрятаны. Наверное, лучше всего будет начать сначала – с того вечера, когда я встретила Хьюго. Но мы будем двигаться с моей скоростью. Я все еще не уверена, смогу ли отдать тебе их все.
Глава 6
Февраль 1998 года
Дорогая Имо,
я просто умираю от желания кое-что тебе рассказать, но я не могу! Это сводит меня с ума. Я понимаю, почему не должна этого делать, но это так трудно! Ты моя лучшая подруга, и мне необходимо с тобой поделиться. Поэтому я собираюсь все записать. Так я ничего не забуду, ни одного момента, а поверь мне, все они для меня невероятно дороги. Последние две недели были самыми счастливыми в моей жизни. И я думаю, что за эти четырнадцать дней моя жизнь изменилась навсегда.
Я познакомилась с одним человеком.
Все началось в тот вечер, когда была церемония награждения. Та самая, о которой я тебе говорила. Я никогда не бывала в Большом зале отеля «Гросвенор-Хаус», но знала, что все самые роскошные церемонии проходят именно там. А в этот раз один из моих фильмов вошел в шорт-лист, и, конечно, я была на нервах. Когда я подъехала, Саймон – мой босс – уже ждал меня. В маленьком холле собралась целая толпа людей; все улыбались, смеялись, и все были так элегантно одеты – ну просто невероятно. Мы протиснулись сквозь них и прошли в бельэ таж, который выходил на Большой зал. Там как раз разносили шампанское.
Должна признаться, хоть это и нескромно, что я была очень довольна тем, как выгляжу. Это придавало мне уверенности в себе, учитывая, что меня трясло, как в лихорадке. Я потратила все деньги на роскошное платье – шелковое, цвета аквамарина, с тоненькими лямочками и глубоким вырезом. Оно облегающее и скроено так, что в нем я кажусь стройной и фигуристой, а не пухлой. Во всяком случае, я сумела себя в этом убедить! Ну и, конечно, мои волосы тоже добавляли мне эффектности. Мне так нравится быть рыжей! В общем, это был один из тех вечеров, когда я чувствовала себя на миллион.
Я заглянула в Большой зал, и у меня захватило дух. С потолка свисали огромные люстры, все было залито светом, и я видела очень много круглых столиков, прекрасно убранных, с ослепительно-белыми скатертями; на каждом стоял подсвечник с горящими свечами, и мне показалось, что внизу расстилается целое море теплых золотых огоньков. Задник сцены был украшен золотыми и серебряными звездами, просто потрясающими, но больше всего мне нравилось смотреть на длинный стол, на котором стояли награды для победителей – хрустальные пирамидки. От одного взгляда на них по спине у меня пробегала дрожь. Было бы такой огромной честью победить! И кроме того, это означало бы настоящий карьерный взлет.
Но знаешь, дело не только во мне и моих личных амбициях. Я болею за всю нашу компанию. С тех пор как Саймон передал мне часть акций, я чувствую, что должна оправдать его доверие, доказать, что я действительно чего-то стою. И если бы я выиграла, он бы убедился, что принял правильное решение.
Когда мы уселись за свой столик, я поняла, что в общем разговоре мне поучаствовать не удастся. Мне даже не было видно некоторых ВИП-гостей, которых Саймон пригласил к нам за стол, – из-за длинных свечей и огромного серебряного ведра со льдом, в котором стояли бутылки с вином. Однако вечер шел своим чередом, количество бутылок постепенно уменьшалось, и через некоторое время я встретилась взглядом с мужчиной, сидящим напротив.
Он показался мне смутно знакомым и крайне интересным. Я подумала, что ему, наверное, около сорока. У него были густые темные волосы и абсолютно безупречная прическа, как и вообще все в нем. Все мужчины были в смокингах, но его смокинг почему-то выглядел лучше – он лучше сидел, был элегантнее… и даже чернее всех! Я не смогла разглядеть, какого цвета у него глаза, но поспорила сама с собой, что они темно-синие. И он наблюдал за мной! Он взял свой бокал с шампанским и чуть-чуть приподнял его, глядя на меня, еле заметно… такой молчаливый тост… И это было очаровательно! Не могу подобрать другого слова, ну разве что сексуально. Но я так и не успела ответить на его флирт, потому что раздалась громкая барабанная дробь и ведущий объявил:
– Леди и джентльмены! Прошу вас занять свои места. Церемония награждения начинается.
В воздухе как будто повисло напряжение. Теперь я знаю, как чувствуют себя люди во время вручения «Оскара». Я откинулась на спинку стула и постаралась выглядеть как можно безразличнее, но мое сердце колотилось так сильно – я думала, что оно вот-вот выпрыгнет у меня из груди!
Как и на «Оскаре», они показывали отрывок из фильма каждого из номинантов. Мой фильм был о домашнем насилии. Не обязательно физическом, а скорее эмоциональном – унижении, оскорблении, контролировании поведения и так далее. Господи, чего только не происходит за закрытыми дверями! В отрывке была показана одна из игровых сцен, которые я вставила в фильм. Актеры были великолепны. У парня, который играл мужа, получилось передать настоящее ощущение угрозы, хотя он и пальцем к жене не прикоснулся. Но знала ли ты, что довольно много мужчин тоже подвергается насилию?
Вопрос, который напрашивается сам собой, – как же люди позволяют так с собой обращаться? Как доходят до такого? Когда мы работали над фильмом, я говорила с некоторыми из них. И они были совсем не похожи на жертв, которых себе обычно представляешь. Это были умные, образованные люди, с хорошей работой. И одна женщина сказала мне: «Это постепенное, методичное разрушение уверенности в себе просто невозможно объяснить». Наверное, ты благодаришь Бога за то, что вышла замуж за Уилла!
Мы посмотрели отрывки из фильмов других номинантов, и наконец-то наступил момент истины.
Ведущий подошел к микрофону.
– И победителем становится… «Все в семье». На сцену приглашается продюсер фильма Лора Кеннеди!
Следующие полчаса пролетели как во сне. Все поздравляли меня, шампанское лилось рекой. Мне улыбались, жали руку, желали успехов – даже те, кого мы победили (хотя, разумеется, сквозь зубы). И все время я чувствовала на себе его взгляд… того мужчины. И мне это безумно нравилось.
Я решила отойти на минутку, чтобы поговорить с членами жюри. Просто сказать им спасибо. Но одна из них, женщина, так и обдала меня холодом.