– Где ты прочитала эту ерунду?
– В «Селебрити», – пробурчала она. – Апрельский выпуск пятилетней давности. Там был репортаж с аукциона, на котором продавали фотоснимки. Твой ушел с молотка за семь с половиной тысяч.
– Правда? – Он обвел взглядом ее профиль. – А у тебя память лучше, чем у меня.
Брайан остановилась и повернулась к нему.
– Черт побери, это я его купила! Снимок улицы, тяжелый, атмосферный, завораживающий. Но если бы я тогда была с тобой знакома, не дала бы за него и десяти центов! Выкинула бы его, добравшись до дома! Но фотография меня зацепила. Правда, сейчас мне, пожалуй, придется повернуть ее к стене месяцев на пять, пока я не забуду, что фотограф, который ее сделал, такой придурок!
Шейд спокойно все это выслушал, а потом кивнул:
– Ты становишься очень красноречивой, ко гда злишься.
Коротко выругавшись, она отвернулась и пошла к машине. Шейд догнал Брайан у передней пассажирской двери.
– Раз уж мы собираемся жить вместе следующие три месяца, выскажи все сразу.
Брайан старалась говорить как ни в чем не бывало, но ничего не получалось, она все равно цедила слова сквозь зубы.
– На тему?
– На тему того, что тебя во мне раздражает.
Она глубоко вздохнула, потому что ненавидела злиться, это ее всегда выматывало, взяла себя в руки, схватилась за верхнюю часть открытой двери и наклонилась к Шейду.
– Ты мне не нравишься. Говорю об этом прямо, потому что раньше не встречала столь неприятных людей, как ты.
– Ни разу?
– Ни разу.
Почему-то Колби ей поверил. Кивнул и накрыл ее ладони своими.
– Я бы не хотел, чтобы меня причисляли к какой-нибудь группе. И еще, мы вовсе не обязаны друг другу нравиться.
– Работать легче, если партнер не раздражает.
Не убирая рук, Шейд обдумал эту мысль. Его ладони были грубыми, кожа Брайан – мягкой. Этот контраст ему нравился, возможно, даже слишком нравился.
– Ты любишь, когда все легко и просто?
Это прозвучало как оскорбление. Брайан выпрямилась и тут же отшатнулась назад из-за того, что ее глаза были на уровне рта Колби.
– Да, трудности мне не нравятся. Они мешают и вечно все портят. Я бы предпочла избавиться от них и заниматься тем, что действительно важно.
– Только вот мы еще не начали, а у нас уже проблемы.
Брайан старалась смотреть Шейду в глаза, но не могла не обращать внимания на его ладони, которые легко и одновременно уверенно давили на ее руки. Понимала и значение этого жеста. С самого начала они с Шейдом избегали этой темы, поэтому сейчас Брайан решила взять быка за рога.
– Ты мужчина, я женщина.
Шейду понравилось, как она это сказала.
– Вот именно. Можно, конечно, сказать, что мы оба фотографы и что фотограф – существо бесполое, – он едва заметно улыбнулся, – но это все чушь собачья.
– Наверное, действительно чушь, – ответила Брайан спокойно, – нам нужно как-то выйти из ситуации. Впрочем, ты мне не нравишься, и это к лучшему. Работа на первом месте.
– Нравлюсь – не нравлюсь, химия тут ни при чем.
Брайан осторожно улыбнулась, ее пульс участился.
– Это приличный синоним к слову «похоть»?
А она, похоже, не станет ходить вокруг да около, коль скоро об этом зашел разговор. «Что ж, зато честно», – решил Шейд.
– Как ни называй, причина та же. Нужно обсудить ее. Тогда мы сможем двигаться дальше.
Он крепче сжал руки Брайан, и она посмотрела на тыльную сторону его ладоней. Значение этого жеста было ей понятно, но мотивы Шейда оставались тайной.
– Размышления о том, на что это похоже, станут отвлекать нас обоих, – продолжил он. Брайан заволновалась и снова посмотрела ему в лицо. Сердцебиение участилось, Шейд почувствовал это, коснувшись ее запястья, но она не попыталась вырвать руки. Если бы… Впрочем, какой смысл фантазировать. Нужно двигаться вперед. – Вот что, давай просто все попробуем. Потом проанализируем, подошьем в каталог и пойдем дальше.
Звучало разумно. Но инстинкт подсказывал Брайан, что доверять таким разумным аргументам не стоило. Шейд, однако, совершенно прав, говоря, что фантазии будут их отвлекать. Брайан уже давно страдала от любопытства. В губах Шейда, казалось, сконцентрировалась вся его мягкость, хотя рот и был олицетворением твердости, резкости и упрямства. Интересно, как он целуется? Каков на вкус?
Брайан позволила себе взглянуть на его губы, и их изогнула улыбка. Чем она вызвана, весельем или сарказмом? Брайан не знала. Но именно эта улыбка подсказала ей решение.
– Ну ладно. – Насколько чувственным может быть поцелуй, если между вами дверь автомобиля?
Они потянулись друг к другу, медленно, будто ожидая, что кто-то из них в последний момент отпрянет назад. Соприкосновение губ было легким и сухим. На этом все могло бы закончиться, они бы просто пожали плечами и навсегда утратили интерес друг к другу. Тем не менее поцелуй состоялся, две пары губ встретились.
Но что-то пошло не так, специально или нет, кто-то допустил ошибку. Оба были любопытны, возможно, именно любопытство явилось решающим фактором. Или все это было предначертано судьбой. Так или иначе, поцелуй постепенно становился все чувственнее и, наконец, захватил их настолько, что было поздно что-то менять.
Приоткрытые губы требовали и отдавали. Пальцы сплелись. Головы склонились. Поцелуй становился все глубже и глубже. Дверь машины уже нельзя было открыть шире, но Брайан поняла, что продолжает давить на нее, мечтая о большем, требуя большего, покусывая нижнюю губу Шейда. Она права, вся нежность этого мужчины сконцентрирована в губах, невероятно мягких и буквально тающих под поцелуями.
Брайан не привыкла к быстрой смене настроений и никогда ничего подобного не испытывала. У нее не получилось просто расслабиться и наслаждаться. А ведь поцелуи существуют именно для этого. По крайней мере, еще мгновение назад она считала так. Но поцелуй Шейда отнимал у нее силы и энергию. Он длился и длился, и Брайан поняла, что к тому моменту, когда все закончится, она будет истощена. Но это не помешало ей наслаждаться удовольствием и предвкушать чудесное продолжение.
Он должен был догадаться. Он, черт побери, обязан был догадаться, что Брайан не так проста, как кажется. Разве он не почувствовал боль, лишь взглянув на эту женщину? После поцелуя легче не станет, боль обострится. Брайан смогла выбить его из колеи, он утратил контроль над собой, а без этого нельзя работать, жить, здраво рассуждать. Годы страха, пота и надежд потребовались Шейду, чтобы развить и отточить способность держать себя под контролем. Это было необходимо в темной комнате, в выборе ракурса, это вполне подходило и для отношений с женщинами. Для вполне успешных безболезненных отношений. Но один поцелуй Брайан – и Шейд понял, все его усилия были напрасны.
Чтобы доказать себе и ей, что все контролирует, Шейд позволил поцелую стать более глубоким, влажным, эмоциональным. Опасность возросла, и это нравилось Колби.
Сейчас он, возможно, забудется, однако потом, когда все закончится, точно сумеет выкинуть все из головы.
Брайан оказалась горячей, сладкой, сильной. Она обжигала, и Шейд даже немного отклонился назад, чтобы от ее жара не остался шрам. У него их и так предостаточно, жизнь не всегда так приятна, как первый поцелуй в жаркий полдень, – это Шейд знал наверняка.
Он отстранился от Брайан, потешив свое самолюбие демонстрацией контроля. Пульс скакал, в голове стоял туман, но Шейд держал себя в руках.
У Брайан все кружилось перед глазами. Если бы у нее сейчас о чем-нибудь спросили – о чем угодно, – она не смогла бы ответить. Прижавшись к двери машины, ждала, пока все придет в норму. Брайан знала, что этот поцелуй ее иссушит, и теперь чувствовала упадок сил.
Заметив мягкий взгляд ее глаз, перед которым не смог бы устоять ни один мужчина, Шейд отвернулся.
– Я высажу тебя у студии.
Пока он обходил машину, чтобы сесть в водительское кресло, Брайан забралась в салон. «Проанализируем, подошьем в каталог и пойдем дальше». Ага, как же.
Она честно пыталась. Старалась забыть то, что испытала вместе с ним, потому работала до трех утра. Проявила пленки с пляжа и из школы, выбрала для печати два негатива и довела их до совершенства. Получились, пожалуй, самые лучшие кадры за всю ее карьеру. Только после этого Брайан поползла домой.
У нее оставалось четыре часа на то, чтобы поесть, собраться и поспать. Соорудив гигантский сэндвич, она взяла чемодан, который выбрала для поездки, и сложила в него все самое необходимое. Потом, падая от усталости, принялась за хлеб, мясо и сыр. Все это она щедро запивала молоком. Еда никак не укладывалась в желудке, поэтому Брайан оставила наполовину недоеденный ужин на столике у кровати и пошла собираться дальше.
На шкафу она нашла коробку с классическими пижамами, которые очень походили на мужские. Их подарила мать на Рождество. Брайан решила, что такие пижамы – незаменимая вещь в путешествии, и вывалила их на гору джинсов и нижнего белья. В таких пижамах не было абсолютно ничего соблазнительного, по крайней мере, она так считала и надеялась, что не будет выглядеть в них сексуально. Сегодня ей слишком резко напомнили о том, что она женщина, а у женщин есть слабости, которым постоянно нужно сопротивляться.
Брайан не хотела чувствовать себя женщиной рядом с Шейдом. Это слишком рискованно, а она не любила риск. Впрочем, она не из тех, кто старается подчеркнуть свою принадлежность к слабому полу, и это должно было существенно все облегчить.
Так она себя успокаивала.
Скоро их с Шейдом поглотит работа, они перестанут обращать друг на друга внимание и даже не заметят, если у кого-нибудь из них вырастет вторая голова или четыре дополнительных пальца.
Так она себя успокаивала.
То, что случилось днем, не имеет значения, фотографы иногда попадают в ситуации, когда сам кадр диктует условия. И больше это не повторится, потому идеально воссоздать условия не получится.
Так она себя успокаивала.
А потом просто перестала думать о Шейде Колби. Было уже около четырех утра. Следующие три часа нужно было посвятить себе, потому что такой момент еще долго не представится. И Брайан потратила их на то, что любила больше всего на свете, – на сон. Она разделась, бросив все, что на ней было, на пол, забралась в кровать и даже не позаботилась выключить свет.
На другом конце города в темноте лежал Шейд. Он не спал, хотя вещи упаковал уже давно. Одежда и оборудование были аккуратно сложены у двери. Колби собрался, подготовился и теперь просто лежал с широко открытыми глазами.
Такое уже случалось, так что бессонница сама по себе его не сильно беспокоила. Ему не нравилось то, что ее вызвало – знакомство с Брайан Митчелл. Вечером он смог отодвинуть ее на периферию сознания, но совсем выкинуть эту женщину из головы не получилось.
Он шаг за шагом разобрал то, что между ними случилось днем, но это ничего не изменило, в Шейде проснулось желание. Пусть ненадолго, лишь на мгновение между ударами сердца, но проснулось. Этого он не мог себе позволить. Больше ничего подобного не случится.
Брайан Митчелл была одной из тех трудностей, которых она сама так любила избегать. Шейд же к ним привык. У него никогда не было проблем с преодолением невзгод. И с этой женщиной тоже не возникнет.
Так он себя успокаивал.
На следующие три месяца они с головой погрузятся в работу над проектом, который будет отнимать у них все силы и все время. А когда Шейд работает, он умеет концентрировать внимание на чем-то одном и игнорировать все остальное. Это всегда выходит легко.
Так он себя успокаивал.
Что случилось, то случилось. Шейд все еще считал, что с чувствами надо бы разобраться до отъезда, чтобы не мешали и не раздражали. Это было сделано.
Так он себя успокаивал.
Но уснуть не мог. Боль в желудке никак не была связана с ужином, который остыл в тарелке нетронутым.
Сейчас у него три часа на себя, а потом три месяца с Брайан. И Шейд сделал то, что всегда у него хорошо получалось в стрессовых ситуациях, – заставил себя уснуть.
Глава 3
К семи Брайан собралась, однако не была готова общаться. Когда Шейд припарковался у обочины, она уже спустилась и вышла на тротуар, полагая, что пунктуальность важна, а изображать веселье, когда не хочется, не обязательно.
Брайан прорычала что-то Шейду – ничего более похожего на приветствие в такой ранний час она выдать не могла, – молча закинула вещи в его фургон, плюхнулась на пассажирское сиденье, вытянула ноги и закрыла глаза.
Шейд посмотрел ей в лицо, скрытое старой соломенной шляпой и круглыми очками с линзами янтарного цвета.
– Тяжелая ночка выдалась? – спросил он, но Брайан уже уснула.
Покачав головой, он отпустил тормоза, и машина выкатилась на дорогу. Путешествие началось.
Длинные переезды нравились Шейду. Можно вести машину и думать. Или не думать. Как захочется. Меньше чем через час он выбрался из плотного лос-анджелесского потока машин и отправился на север, в глубь штата. Ехать по пустой дороге навстречу восходящему солнцу было приятно. Свет отражался от хромированных деталей фургона, дрожал на кузове и исчезал за дорожными знаками.
За день Шейд планировал сделать восемьсот или даже девятьсот километров в сторону Юты, если, конечно, по дороге не попадется что-то интересное и не придется делать остановку для фотосъемки. С завтрашнего же дня можно будет уже не спешить, спешка противоречит самой сути задания. Они будут работать в местах, которые обговорили заранее, и перемещаться дальше по мере необходимости.
Точного маршрута и жестких временных ограничений никто не ставил, надо было лишь попасть на восточное побережье ко Дню труда. Шейд включил тихонько радио и поймал волну с веселой кантри-музыкой. Он мчался по шоссе на ровной высокой скорости. Рядом спала Брайан.
Если она предпочитает проводить время так, никаких проблем не возникнет. Пока Брайан спит, они не могут трепать друг другу нервы. Или распалять страсть. Шейд до сих пор не понимал, почему мысли об этой женщине не давали ему уснуть. Что в ней такого особенного? Он не знал, и это его беспокоило.
Он предпочитал решать проблемы на этапе появления, пока они не успели перерасти в нечто большее. Брайан сейчас тихая и почти незаметная, как любая проблема на этапе появления, но Шейд сомневался, что сможет с ней справиться.
Согласившись на поездку, он постарался узнать о своей спутнице как можно больше. Конечно, оберегал неприкосновенность личной жизни, но это не означало, что у него совсем не было друзей. Так он узнал, что Брайан работала в «Селебрити» и несколько раз проводила гораздо более интересные и необычные фотосессии для «Вэнити» и «Ин Тач». За несколько лет она стала культовым фотографом благодаря оригинальному и нетрадиционному подходу к съемке знаменитостей.
Правда, кое-что Шейду выяснить не удалось. Брайан была дочерью художника и поэтессы. Эксцентричные и не очень успешные родители жили в Кармеле. Не дождавшись двадцатилетия, Брайан вышла замуж за бухгалтера и спустя три года развелась с ним. После этого у нее было несколько романов. Сейчас она серьезно обдумывает возможность купить пляжный домик в Малибу. Ее все любят и уважают, и это доверие заслуженное. Иногда она медлительна. Это вызвано стремлением к перфекционизму и верой в то, что спешка – напрасная трата энергии.
Результаты расследования Шейда не удивили, однако в них не было ответа на вопрос о том, почему Брайан казалась ему такой привлекательной. Но Колби, как и любой успешный фотограф, был терпелив. Он знал, что к предмету нужно иногда возвращаться по несколько раз, чтобы наконец понять его суть.