Мария Анжуйская решила поступить мудро и попыталась наладить дружеские отношения с новой любовницей мужа. Они даже вместе гуляли, слушали музыку, а за обедом вели светскую беседу, что очень радовало Карла VII, для которого никогда не было большего удовольствия, чем видеть полное согласие, царившее вокруг.
В 1445 году у Аньес родился первый ребенок от короля. Это была девочка, которую король, вспомнив на минуту о жене, достаточно цинично предложил назвать Марией. После этого целых пять лет молодая красавица властвовала над королем.
Первая официальная фаворитка короля
Поведение Аньес Сорель и открытое признание связи с королем часто вызывали негодование у окружающих, однако ей многое прощалось благодаря защите короля и ее совершенной красоте, о которой даже Пий II говорил: «У нее было самое прекрасное лицо, которое только можно увидеть на этом свете». И эти слова, сказанные самим папой римским, вряд ли стоит расценивать только как комплимент…
«Это была самая молодая и самая прекрасная среди всех женщин мира», – восклицал Жан Шартье. «Да, безусловно, это была одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел», – вторил ему поэт и историк Оливье де ля Марш. Что ж, с этими мнениями трудно не согласиться.
Влияние Аньес Сорель на Карла VII было безграничным. Не было такой ее просьбы, которую он не выполнил бы. С ее именем были связаны как минимум три-четыре новшества при французском дворе. Прежде всего, она первая среди некоронованных особ стала носить бриллианты. Ее наряды были великолепны, и она считалась одной из лучших клиенток крупного негоцианта и королевского казначея Жака Кёра: он поставлял ей мех куницы и восточные шелка. Все вокруг говорили об экстравагантности фаворитки, которая, отказавшись от просторных туник, скрывавших формы, стала надевать длинные платья, плотно облегавшие тело. Более того, она лично ввела в моду длинный шлейф, который церковь в своей извечной борьбе с женским началом тут же окрестила «хвостом дьявола». А еще говорят, что, впервые забеременев и опасаясь, что венценосному любовнику этот факт не понравится, она, чтобы скрыть свое «интересное положение», не нашла ничего лучшего, чем на очередном королевском приеме приподнять свою юбку спереди, зажав ее в руке. Король отнесся к беременности фаворитки благосклонно, а эта уловка Аньес Сорель породила новую моду: под юбки стали подкладывать набитые пряжей пышные подушечки, создавая «эффект беременности».
Архиепископ Жан-Жувеналь дез Урсен обращался по этому поводу к королю и приводил факты безрассудных трат на шлейфы и гребни, золотые цепочки, драгоценные камни и наряды, называя это роскошью дурного тона. Он предупреждал, что Бог покарает за такое, ведь женщина тем красивее, чем менее разряжена. А те, кто носит высокие прически и такие шлейфы, – настоящие ослицы, выкрашенные на продажу!
Отметим, однако, что сравнение с ослицами никого не остановило, и лишь одно из модных нововведений Аньес Сорель так и не прижилось – это ношение нарядов, стыдливо прикрывавших одну грудь и изящно обнажавших другую. Эта новая мода возмутила большинство придворных дам, так и не решившихся последовать ее примеру.
Архиепископ дез Урсен возмущенно писал:
«Как же король в своей собственной резиденции терпит, чтобы ходили в одежде с глубоким вырезом, из-за которого можно видеть женские груди и соски? И как же в его апартаментах, а также в апартаментах королевы и их детей мучаются многие мужчины и женщины, находящиеся в атмосфере разврата, грехов и порочных связей. Ношение такой одежды неуместно и заслуживает наказания».
Священник был не одинок в предположении, что Аньес – женщина легкого поведения. Бургинен Шатлен оставил о ней такие воспоминания:
«Ее изобретательность была направлена на то, что в условиях разврата и распада она вводила в моду новые, сообразные этим условиям формы одежды».
Если учитывать, что эти два благовоспитанных человека, боясь за свое положение в обществе, старались выражаться об Аньес очень мягко, то можно себе представить, как о фаворитке Карла VII отзывался простой народ.
Дам де Ботэ
Ну, и наконец, именно Аньес Сорель стала первой в истории Франции официальной фавориткой Его Величества. Дело в том, что до нее короли как-то стеснялись своих внебрачных связей и старались особенно не афишировать их. Здесь же ситуация коренным образом изменилась: король не желал больше таиться и наградил Аньес чем-то вроде почетного титула официальной фаворитки. Титул этот звучал как «Дам де Ботэ» (по-французски – Dame de Beauté), то есть «Дама Красоты», или «Прекрасная Дама», что вполне соответствовало внешности ее обладательницы. С таким титулом положение любовницы стало гораздо более прочным, и даже законная супруга короля Мария Анжуйская сочла, что с ней лучше поддерживать дружеские отношения.
Конечно, фаворитизм, то есть возвышение конкретного лица (или группы лиц), существовал еще задолго до Карла VII, но именно он впервые провозгласил, что его возлюбленная отныне будет иметь при дворе официальный статус. Это выражалось в частности в том, что ей прислуживали, как принцессе, и она носила самый длинный (после королевы) шлейф.
Король, судя по отзыву папы Пия II, «не мог прожить и часа без своей прекрасной подруги» и был больше озабочен оттачиванием своего любовного мастерства, чем ведением государственных дел.
Пожаловав дворянство матери своих внебрачных детей[3], король подарил ей небольшой замок, возвышавшийся над излучиной Марны недалеко от Парижа, на опушке Венсеннского леса. Раньше этот замок использовался для хранения королевских книг. Замок назывался Ботэ-сюр-Марн (beauté – по-французски «красота»), что и стало одним из титулов Аньес Сорель. Теперь она звалась дамой де Ботэ-сюр-Марн (что созвучно с «Прекрасной Дамой») и графиней де Пентьевр. Помимо сеньории Ботэ-сюр-Марн с правом ношения этого имени она получила и другие владения, в частности замок Иссуден в Берри и поместье Вернон в Нормандии.
Ее братья тоже стали иметь отношение к королевскому дому. Двое из них состояли в штате резиденции короля, двое других служили в королевской гвардии. Аньес занимала не второстепенное место любовницы: вопреки этикету, она вела воистину королевский образ жизни и владела драгоценностями редкой красоты. После ее смерти король выкупил их за значительную сумму – более 20 000 экю, что соответствовало почти ста килограммам чистого золота.
Недовольство народа
Увы! Все эти королевские щедроты и особенно привольная жизнь, проходившая в постоянных празднествах и в «нежных забавах», в конце концов вызвали ропот в народе, жившем в то время в нищете. Поэтому, когда в апреле 1448 года Аньес приехала в Париж, народ не слишком тепло ее встретил. Вот что писал один из жителей Парижа в своем дневнике:
«На последней неделе апреля в Париж приехала девица, о которой все говорят, что она любовница короля Франции, в которую он влюблен без совести и без стыда перед доброй королевой. Хорошо известно, что она ведет такой же роскошный образ жизни, как графиня или герцогиня, и состоит на короткой ноге с самой французской королевой, совершенно не стыдясь своего греха. И король, не желая скрыть свой большой грех, решил подарить ей замок де Ботэ, самое красивое и удачно расположенное поместье по всему Иль-де-Франс. Эту барышню прозвали «прекрасной Аньес». Но поскольку парижане не были с ней почтительны, как этого требовала ее большая спесь, она не стала скрывать своего негодования. И, уезжая, сказала, что эти люди скверны, раз не оказали ей больших почестей, и больше на улицы Парижа никогда не ступит ее нога. Жаль, конечно, что она так решила, но и народ поступил с ней довольно низко. Красавица Аньес уехала, чтобы, как и прежде, заниматься грехом».
И автор дневника кончает свой рассказ горьким комментарием:
«Увы! Как жаль, когда король подает такой дурной пример своему народу, ибо, как гласит известная пословица: «Каков поп, таков и приход». Нам известна Семирамида, царица Вавилонии, соорудившая одно из семи чудес света. Но она же превратила собственного сына в своего друга и любовника, а когда узнала, что ее народ недоволен ее поведением, публично заявила, что разрешает брать в жены собственную мать, дочь или сестру или заниматься с ними любовью. Она разрешила своему народу и предоставляла возможность этих порочных действий, чтобы оправдать свое распутство. Именно поэтому на королевство Халдеев и обрушилось множество бед, ибо мужчины насиловали собственных жен и дочерей, совершали убийства. Ибо, когда очень знатный сеньор или знатная дама публично совершает большой грех, их подданные очень хотят повторить его».
Однако эти упреки и даже оскорбления, дойдя до ушей Аньес, ее не рассердили, а только сильно опечалили. Фаворитка хотела понять, почему народ так ее презирал и ненавидел. Получалось, что напрасно она растратила целое состояние на милостыни и подаяния нищим и церквям – все равно никто не видел в ней добрую женщину, а все видели лишь алчную королевскую любовницу. Вот уж действительно, оказывая благодеяния, мы не всегда приобретаем друзей, но непременно наживаем врагов.
Политическая роль Аньес Сорель
Во Франции широко распространены легенды, представляющие Аньес патриоткой, вместе с Жанной д’Арк способствовавшей освобождению страны от англичан. Авторы подобных легенд приписывают ее влиянию поворот короля от светских удовольствий к воинским подвигам. Эти предания, в частности, отражены в поэме Вольтера «Орлеанская девственница».
Впервые поднял Аньес Сорель на этот почетный пьедестал в своей «Истории Франции», вышедшей в 1576 году, Бернар де Жирар. Современный историк Ги Шоссинан-Ногаре констатирует:
«Аньес Сорель стала первым образцом великодушия и благотворного влияния, оставшись примером для всех своих последовательниц».
И действительно, наделенная не только красотой, но и тонкой ранимой душой красавица горячо желала понять, почему народ так нетерпим к ней. И тут только ей открылось, в какой нищете живут французы, на глазах которых разворачивались не только великие деяния Святой Девы Жанны, но и все бедствия Столетней войны.
Поняв это, Аньес поспешила напомнить королю о его долге и обязанностях. С этой целью она использовала некую хитрость, о чем повествует Пьер де Бурдей, сеньор де Брантом в своей книге «Жизнь галантных дам»:
«Прекрасная Аньес, видя короля Карла влюбленным в себя, не помышляющим ни о чем, кроме любви, мягким, слабым и равнодушным к делам королевства, однажды рассказала ему, что когда она была еще совсем юной девушкой, некий астролог предсказал ей, что ее полюбит один из наиболее доблестных и храбрых королей Христианского мира, и когда он удостоил ее своей любовью, она подумала, что он и есть тот самый мужественный государь, о котором ей было предсказано. Но, видя его таким безвольным, так мало заботящимся о своих делах, она считает, что обманулась, и не он тот смельчак, а король Английский, совершающий великие подвиги и под носом у него захватывающий прекрасные города. «Вот человек, – заключила она, – которого я должна была встретить, это о нем говорил астролог». Такие слова столь сильно уязвили сердце государя, что он разрыдался. Вскоре, набравшись мужества, он оставил свою охоту и свои сады и взялся за оружие. Он действовал столь успешно, что бесконечными стараниями и храбростью выбил англичан из своего королевства».
На самом деле так и произошло. Через некоторое время после этой беседы Карл VII при помощи своих знаменитых указов реорганизовал войска и в 1449 году, нарушив перемирие с Англией, вновь начал военные действия. В руках у врага к тому времени оставалось еще немало мощных крепостей и многолюдных городов, но король, движимый любовью к своей «Дам де Ботэ», за несколько месяцев положил конец Столетней войне, вернув все захваченные земли Франции. Аньес, называвшая его раньше насмешливо Карлом Безразличным, стала его величать Карлом Победоносным.
Продолжая рассуждения на эту тему, Ги Шоссинан-Ногаре пишет:
«Образ обаятельной возлюбленной Карла VII, которой больше, чем Орлеанской Деве, страна обязана успехом освобождения, в дальнейшем будет ставиться в пример всем великим фавориткам, и при необходимости им не раз напомнят об их героической предшественнице. Накануне своего назначения на должность мадам де Помпадур получила послание от Дюкло, призывавшее ее точно следовать мудрому примеру Аньес: «Это была женщина, к которой Карл испытывал самую сильную страсть и которая наиболее достойно использовала его привязанность… Редкий образец для подражания тем, кто пользуется такими же милостями, ибо она любила Карла ради него самого и все делала для славы своего возлюбленного и счастья королевства». Как считают историки, редко кто подражал этому примеру, и Аньес Сорель осталась исключением в королевских анналах. Шатобриан, утверждая, что правление фавориток стало одним из бедствий старой монархии, добавляет: «Из всех этих женщин только Аньес Сорель принесла пользу королю и родине».
Апофеозом Аньес стало ее водворение в королевской резиденции в Лоше. Попытавшийся вступиться за королеву дофин Людовик был грубо изгнан отцом, фаворитка же стала участвовать во всех королевских церемониях и пиршествах. Король выделил ей там особую башню и несколько камердинеров.
Смерть Аньес Сорель
Увы! Судьба распорядилась так, что фаворитке не довелось увидеть венец своих усилий. По дороге к своему возлюбленному, отправившемуся воевать в Нормандию, она умерла совсем молодой, незадолго до этого пережив преждевременные роды. Произошло это 9 февраля 1450 года. Скончалась она внезапно и, надо сказать, при весьма загадочных обстоятельствах.
Король в то время в течение нескольких недель находился в аббатстве де Жюмьеж в Нормандии. Столетняя война заканчивалась. Готовясь к штурму Арфлёра, который еще оставался в руках врага, король выглядел очень расстроенным, и можно было подумать, что он не уверен в успешном исходе сражения. На самом деле он думал об Аньес, которая находилась в Лоше и у которой вот-вот должны были начаться роды…
Карл VII с нетерпением ждал появления на свет своего четвертого внебрачного ребенка. «Может быть, на этот раз она подарит мне сына, – думал он. – Я так хотел бы иметь от нее сына».
Это желание не преследовало никаких политических целей, ибо Карл, у которого было пять законнорожденных детей от брака с Марией Анжуйской, уже имел наследника, дофина Людовика, и будущее династии было предрешено. Хотя кто знает… В любом случае, желание получить мальчика в те времена было обычным желанием любого мужчины, не говоря уж о безумно влюбленном мужчине.
В один из январских дней, когда он медленно прогуливался, в очередной раз думая об Аньес и о ребенке, который вскоре должен был появиться на свет, он увидел бегущего к нему монаха аббатства.
– Государь, идемте быстрее, привезли мадемуазель Сорель в очень тяжелом состоянии.
Карл VII побледнел и, забыв о королевской степенности, бегом бросился к тому месту, где остановилась карета с его фавориткой. Он с трудом узнал в ней свою «Дам де Ботэ», так сильно сказались на чертах ее лица тяготы путешествия и так сильно обезобразила ее фигуру поздняя беременность. Увидев короля, она привстала и через силу улыбнулась.