– А что еще вы можете исключить? – поинтересовался Тань.
– Если бы эта шерстинка принадлежала оленю или карибу, корень имел бы форму винного бокала, а сам волос был бы грубее. Значит, к семейству оленевых образец отношения не имеет. Цвет свидетельствует против енота и бобра, а для кролика или шиншиллы эта шерстинка слишком груба. Если основываться только на форме корня, диаметре и узоре чешуек, я бы сказала, что больше всего этот волос напоминает человеческий.
– Так почему же он не может быть человеческим? – удивилась Джейн.
– Посмотрите в микроскоп еще раз.
Наклонившись, Джейн припала к окуляру.
– На что мне нужно обратить внимание?
– Посмотрите – он достаточно прямой, а не курчавый, как волосы, растущие на лобке или под мышками.
– Так, значит, это волос с головы?
– Сначала я тоже так подумала. Решила, что это волос с человеческой головы. Теперь обратите внимание на медуллу, сердцевину волоса. Она напоминает канал, проходящий по всей длине волосинки. В этом образце есть нечто очень странное.
– А поточнее?
– Медуллярный показатель. Это соотношение диаметров медуллы и самого волоса. Я видела бессчетное количество образцов человеческих волос, однако ни разу мне не попадался волос с человеческой головы, отличающийся такой широкой медуллой. У людей нормальное соотношение – менее трети. Здесь диаметр медуллы составляет больше половины диаметра волоса. Это не просто канал, это огромная сигнальная труба.
Выпрямившись, Джейн посмотрела на Эрин:
– Может быть, какое-нибудь заболевание? Генетическое отклонение?
– Мне ни о чем таком не известно.
– Тогда откуда взялся этот волос? – спросил Тань.
Эрин сделала глубокий вдох, словно подыскивая нужные слова.
– Почти во всем остальном он выглядит как человеческий. Но источник у него другой.
Тишину огласил изумленный смешок Джейн:
– О ком же идет речь? О снежном человеке?
– Я полагаю, это какой-то примат. Вид, который я не могу распознать при помощи оптической микроскопии. На волосе не осталось клеток эпителия, так что мы можем изучить только митохондриальную ДНК.
– Результатов таких исследований мы будем ждать целую вечность, – заметил Тань.
– Поэтому я думаю еще об одном тесте, – ответила Эрин. – Я нашла одну индийскую научную статью об электрофоретическом анализе рогового вещества волос. В Индии большие проблемы с нелегальной торговлей мехом, и они используют этот метод для установления шерсти экзотических видов.
– В каких лабораториях проводят такой анализ?
– В Штатах есть несколько лабораторий, специализирующихся на живой природе, и я могу с ними связаться. Вероятно, это самый быстрый способ установить, с каким видом мы имеем дело. – Эрин бросила взгляд на микроскоп. – Так или иначе, я выясню, что это за мохнатое создание.
Детектив в отставке Хэнк Букхольц выглядел как человек, который очень долго и тяжело воевал с дьяволом под названием алкоголь и в конце концов все же сдался. Джейн обнаружила его на обычном месте в баре «Дж. П. Дойл» – Хэнк сидел, уставившись в бокал со скотчем. Не было еще и пяти часов, но, судя по виду Букхольца, он уже хорошо подготовился к наступлению вечера; когда отставной детектив встал, чтобы поприветствовать ее, Джейн обратила внимание на его нетвердое рукопожатие и влажные глаза. Впрочем, восемь лет пенсии не изменили старых привычек, и Букхольц все еще одевался как детектив – в форменный пиджак и оксфордскую рубашку, даже если это была рубашка с изношенным воротником.
Час был еще слишком ранний для многочисленных завсегдатаев бара «Дж. П. Дойл», любимого места встреч копов из Бостонского УП. Одним взмахом руки Букхольцу удалось привлечь внимание бармена.
– За ее напиток плачу я, – объявил он, указывая на Джейн. – Что будете пить, детектив?
– Я ничего не хочу, спасибо, – отказалась Джейн.
– Да ладно. Не заставляйте старого копа пить в одиночестве.
Риццоли кивнула бармену:
– Светлое «Сэм Адамс».
– А мне – повторить, – добавил Букхольц.
– Хэнк, не хотите ли переместиться за стол? – спросила Джейн.
– Не-а, мне и здесь хорошо. Это мой табурет. Он всегда был моим. Да и вообще, – заметил отставной детектив, оглядывая почти пустой зал, – кто тут будет подслушивать? Это такое старинное дело, что все о нем давно уже забыли. Ну, может быть, кроме семьи.
– И вас.
– Да, такое трудно выбросить из головы, знаете ли. Дела, которые я так и не смог закрыть, все эти годы преследуют меня по ночам. Особенно дело Шарлотты Дион – я взбесился, когда ее папаша нанял частного детектива, чтобы тот во всем разобрался. Намекнул мне, что я паршивый коп. – Шумно вздохнув, Букхольц глотнул скотча. – Столько денег потратил впустую и в конце концов удостоверился, что я ничего не упустил.
– Значит, частный детектив тоже не смог ничего прояснить?
– Не-а. Эта девочка просто взяла и пропала. Ни свидетелей, ни вещдоков, кроме оставленного в переулке рюкзака. Девятнадцать лет назад и камер слежения-то не было толком – поди зафиксируй что-нибудь. Человек, который похитил ее, сделал это быстро и аккуратно. Наверняка это спонтанное похищение.
– С чего вы взяли?
– Дело было на школьной экскурсии. Шарлотта училась в модной школе-интернате, Болтонской академии, там, за Фрамингемом. В город на частном автобусе приехали тридцать детей, чтобы пройти по Тропе Свободы[5]. Они в последний момент решили зайти в Фанел-холл. Учительница сказала мне, что дети проголодались и они зашли туда перекусить. Думаю, преступник заметил Шарлотту и украл ее. – Букхольц покачал головой. – Речь идет об умелом похитителе. Патрик Дион – венчурный инвестор, он был в Лондоне, когда это произошло. Прилетел домой на собственном самолете. Учитывая его работу и состояние, я решил, что с него потребуют выкуп. Но этого так и не случилось. Шарлотта просто исчезла с лица земли. Ни улик, ни тела. Ничего.
– Ее мать всего за месяц до этого погибла в ресторане «Красный феникс».
– Да, я знаю. Этому семейству страшно не повезло. – Хэнк глотнул скотча. – От смерти деньгами не откупишься.
– Думаете, в этом все дело? Им просто не повезло?
– Мы с Лу Ингерсоллом много говорили об этом. Но так и не нашли способа связать эти два события, хотя очень внимательно их изучили. Тяжба за право опекунства над Шарлоттой? Плохой развод? Деньги?
– Ни то, ни другое, ни третье?
Букхольц покачал головой:
– Я сам разводился и до сих пор ненавижу эту суку. Но Патрик Дион и его жена остались друзьями. Он даже поладил с ее новым мужем.
– Несмотря на то, что Артур сбежал с женой Патрика?
Хэнк рассмеялся:
– Да, представляете? Жили-были две счастливые семьи. Патрик, Дина и Шарлотта. Артур, Барбара и их сын Марк. Оба ребенка учились в этой крутой Болтонской академии, так семьи и познакомились. И стали время от времени вместе ужинать. Потом Артур спутался с женой Патрика, и все развелись. Артур женился на Дине, Патрик получил опеку над двенадцатилетней Шарлоттой, и все они продолжили дружеские отношения. Говорю вам, это неестественно. – Хэнк отставил свой бокал. – Естественно было бы возненавидеть друг друга.
– А вы уверены, что между ними не было ненависти?
– Думаю, они могли скрывать ее. Возможно, через пять лет после развода Патрик Дион выследил свою бывшую жену и ее нового мужа, вошел за ними в ресторан и в приступе ярости расстрелял их. Однако Марк Мэллори поклялся мне, что все сохраняли дружеские отношения. А ведь из-за этого массового убийства он потерял своего отца.
– А как насчет матери Марка? Она тоже была счастлива, что ее муж ушел к другой женщине?
– Мне так и не удалось поговорить с Барбарой Мэллори. За год до массового убийства у нее случился инсульт. В тот день, когда исчезла Шарлотта, она была в реабилитационной больнице. А через месяц умерла. Еще одна невезучая семья. – Букхольц махнул бармену. – Эй, мне нужно повторить еще раз!
– Э-э-э… а вы сюда на машине приехали, Хэнк? – нахмурилась Джейн, глядя на его бокал.
– Да все нормально. Обещаю, пью последний.
Бармен поставил на стойку еще один скотч, и Букхольц просто уставился на него, словно сейчас его способно было удовлетворить одно лишь присутствие выпивки.
– Ну вот, в двух словах это вся история, – подытожил он. – Шарлотта Дион была семнадцатилетней красавицей-блондинкой. Уезжая из школы-интерната, она жила у своего богатого папочки. У нее было все, и вдруг – раз! Девочку похищают на улице. Мы просто до сих пор не нашли ее останков. – Букхольц поднял бокал со скотчем. На этот раз рука у него не тряслась. – Жуткая эта штука – жизнь.
– И смерть.
Рассмеявшись, он глотнул из бокала.
– Совершенно верно.
– А есть ли у вас какие-нибудь мысли о другой пропавшей девочке? О Лоре Фан?
– Это дело Седлака, пусть земля ему будет пухом. Но я просматривал его в связи с «Красным фениксом». И не обнаружил ничего, что навело бы на мысль о сходстве этих двух похищений. Думаю, Шарлотту внезапно увидели и украли. С Лорой – другая история. Это случилось после занятий в школе, когда она шла домой. Ее одноклассница видела, как Лора добровольно села в чью-то машину, будто бы знала водителя. Однако номеров никто не запомнил, а девочку с тех пор больше не видели. Еще одно так и не обнаруженное тело. – Отставной детектив посмотрел на бутылки, выстроившиеся в ряд позади стойки. – Это заставляет задуматься о том, сколько скелетов валяется в лесах и на мусорных свалках. В нашей стране пропадают миллионы людей. Все эти кости… Я могу смириться с мыслью, что однажды умру, только в том случае, если на моей могиле поставят хороший памятный камень, свидетельствующий о том, что там лежу именно я. А вот чтобы меня так никогда и не нашли… Закончить жизнь в зарослях каких-нибудь сорняков? Это словно ты и не существовал вовсе. – Хэнк пожал плечами. – Так или иначе, дело Шарлотты Дион я в двух словах изложил. Вам это пригодится?
– Не знаю. Пока это всего-навсего кусочек очень сложной мозаики. – Джейн махнула бармену. – Можно мне счет?
– Да ни за что, – возмутился Букхольц.
– Вы уже оказали мне услугу, рассказав о Шарлотте.
– Я все равно постоянно сижу здесь. На этом месте, в этом баре. Вы знаете, где меня найти. – Хэнк посмотрел на ее звонящий телефон. – Вижу, вы девчонка нарасхват. Счастливая!
– Это зависит от того, кто звонит. Детектив Риццоли, – ответила Джейн в трубку.
– Мне жаль, что пришлось сделать этот звонок, – сказал мужской голос, который, похоже, и в самом деле звучал весьма неохотно. – Полагаю, вы начальница детектива Таня?
– Да, мы работаем вместе.
– Я звоню от имени всех родственников погибших. Нам не хотелось бы иметь дело с детективом Танем. Ему удалось огорчить всех нас, особенно бедняжку Мэри Гилмор. Прошло столько лет, зачем нас снова вынуждают отвечать на все эти вопросы?
Джейн провела по волосам, с ужасом думая о разговоре, который ей придется провести с младшим коллегой. «Ты государственный служащий, а потому ни в коем случае не должен докучать гражданам».
– Прошу прощения, сэр, – проговорила она в трубку. – Я не разобрала вашего имени.
– Патрик Дион.
Джейн выпрямилась. И посмотрела на Букхольца, с явным интересом следившего за разговором. Раз уж стал копом, останешься им на всю жизнь.
– Дина Мэллори – ваша бывшая жена? – осведомилась Риццоли.
– Да. Очень болезненно вспоминать, как она умерла.
– Я понимаю, как вам сложно, господин Дион. Но детектив Тань вынужден задавать вопросы.
– Дина погибла девятнадцать лет назад. Никогда не было ни малейших сомнений в том, кто именно ее убил. Почему эта тема всплыла снова?
– Я не вправе обсуждать это. Дело касается…
– Да, я знаю. Дело касается «текущего расследования». Именно это и сказал детектив Тань.
– Он был прав.
– Марк Мэллори в ярости, а Мэри Гилмор и ее дочь ужасно расстроены из-за этого. Сначала нам присылают по почте записки, а теперь звонит детектив Тань. Нам очень хотелось бы знать, почему все это происходит.
– Прошу прощения, – с трудом вставила Джейн. – О каких записках идет речь?
– Это продолжается, наверное, уже шесть или семь лет. Каждый год тридцатого марта в наших почтовых ящиках появляются записки, словно мрачные напоминания о годовщине.
– И о чем же говорится в записках?
– Я всегда получаю копию Дининого некролога. А на обратной стороне кто-то пишет: «Неужели вы не хотите узнать правду?»
– Вы сохранили эти записки?
– Да, Мэри тоже свои сохранила. Вот только Марк до того разозлился, что выкинул их.
– Кто рассылает их? Вы не знаете?
– Предполагаю, что они приходят от человека, который разместил объявление в «Глоуб». От этой Айрис Фан.
– А зачем госпоже Фан делать такие вещи?
На том конце провода повисла долгая пауза.
– Мне не хотелось бы говорить дурное о госпоже Фан. Она потеряла мужа и, я знаю, тоже очень страдала. Мне жаль ее. Но, кажется, тут все предельно ясно.
Сноски
1
«Братья Брукс» («Brooks Brothers») – старейшая марка мужской одежды в США. – Здесь и далее, если не указано особо, примеч. перев.
2
Тонги (или правильно – туны) – тайные сообщества китайцев, живущих в США и Канаде, которые чаще всего имеют отношение к преступной деятельности. Дословно слово «тонг» (или «тун») переводится как «зал» или «место собраний».
3
Пайфан – резные орнаментированные ворота из камня или дерева, возводившиеся в Китае в честь правителей, героев, выдающихся событий. Вне Китая ворота пайфан – символ китайского квартала.
4
Гунбао – блюдо сычуаньской кухни, готовится из кусочков куриного филе, обжаренных с арахисом и перцем чили.
5
Тропа Свободы – дорожка, выложенная красным кирпичом, которая проходит мимо главных достопримечательностей Бостона, связанных с борьбой за независимость США. Ее длина – 4,5 км.