«Нет, нет. Я не хочу умирать. Не хочу!!!» – Дэниел почувствовал, как холод когтистой лапой ухватил за сердце.
Слева показались дома. Между ними Дэниел заметил проход, свернул туда и выбежал на поле. Слева возносился Замковый холм со Стерлингским замком на вершине, справа, в отдалении, виднелась Раллок-роуд.
Дэниел понесся вперед, с ужасом осознавая трагичность ситуации, в которую попал. Лай слышался совсем рядом. Похоронным маршем звучал он в ушах Дэниела, заставляя трепетать сердце от страха. Ох, как неприятно было ощущать себя жертвой. Ужасно неприятно! Дэниел боялся обернуться. Ему казалось, что зубы собак вот-вот вонзятся ему в спину. Он уже чувствовал боль, которая должна была взорвать его сознание с секунды на секунду. Его шерсть щетинилась от одной мысли, что совсем скоро тигровый окрас станет темно-красным от крови, бегущей из страшных ран, нанесенных собачьими клыками. Дэниел чувствовал, что это произойдет и совсем скоро. Лапы готовы были в любую секунду отказать. Сердце безумно колотилось, грозя разорваться и забрызгать кровью всю округу. Воздуха не хватало. Легкие жгло огнем.
«Я не могу… – мысли в голове Дэниела носились как безумные. – Больше не могу… Мне больно… Лапы… лапы отваливаются. Я их уже совсем… не чувствую. Умереть… Лучше умереть, чем терпеть эту боль… Горлом кверху… Упасть… Тогда будет не больно… Наверное… Клыки вонзятся в горло и все… Тогда будет все…»
Дэниел готов уже был грохнуться на мягкую траву и застыть в ожидании быстрой смерти. И все же что-то в груди удерживало его от этого шага. Лапы, как и прежде, возносили тело вверх, бросали вперед, стараясь унести прочь от опасности. Жажда жизни все никак не желала покидать это маленькое кошачье тельце.
«Чертов инстинкт самосохранения, – Дэниел почувствовал, как страх начал уступать место злости. – Сдохнуть и все! Конец мучениям. Зачем ты только нужен? Тупой инстинкт! Тупой пережиток прошлого! Не даст умереть!»
По правую сторону от Дэниеля панорама поля слилась в одну сплошную линию, по левую мелькали деревья Замкового холма. Едва взгляд Дэниела зацепился за деревья, в тот же миг в его груди затеплилась надежда.
«Как только мне это раньше в голову не пришло! – сознание Дэниеля заполнил поток мыслей. – Я же кот, а где коты прячутся от собак? На деревьях!»
Словно второе дыхание открылось в груди Дэниеля. Лапы наполнились новыми силами, боль в груди поутихла, надежда окрепла. Дэниел рванул к ближайшему дереву, высокому ильму. Дэниел не думал о том, как он взберется по его вертикальному, без единого сучка стволу. Главное было до него добраться, а там видно будет. Если разум у него человеческий, то тело – кошачье, с цепкими острыми когтями на пальцах. Нижние ветви дерева находились метрах в двух от земли, не так уж и много для кота, правда, для кота полного сил, а не для едва ли не издыхающего от перенапряжения всех членов.
Добежав до подножия Замкового холма, Дэниел начал прыжками взбираться вверх по склону. Пять метров до вожделенного дерева… четыре… два… Дэниел рванул к дереву. Тело взмыло вверх, когти выскользнули из пазух и вонзились в ствол дерева. Где-то за спиной раздалось клацание зубов. Но Дэниел ничего не замечал. Все его внимание сосредоточилось на том, чтобы удержаться на стволе, и не просто удержаться, а взобраться по нему наверх, к нижней ветви, обещавшей безопасность и отдых в тени раскидистой кроны дерева.
Дэниел напряг мышцы на задних лапах, прижался к стволу и выбросил тело вперед, затем снова и снова. Мышцы ныли от перенапряжения. Рот пересох. Было невероятно жарко. И, тем не менее, Дэниел снова и снова бросал тело вверх, карабкаясь по стволу, подальше от воя, несшегося снизу, поближе к безопасности. Наконец-то, обессиленный, но довольный Дэниел втащил тело на нижнюю ветку дерева, обхватил ветку лапами и свесил голову вниз. Улыбка тронула его губы. Стая собак бесновалась внизу, жадно пожирая кота глазами. Дэниел насчитал семь собак в стае. К своему удивлению среди них он узнал немецкую овчарку и колли. А он-то думал, что за ним гнались дворняги.
«На кой черт заводить собаку, чтобы ее потом выгнать на улицу? – подумал Дэниел, наблюдая за собаками. – Глупые люди».
Лай под деревом стоял невероятный. Дэниел хотел, было, подняться на ноги и прогуляться по ветке, дабы подразнить собак, но сил подняться уже не было. Дэниел закрыл глаза. Легкий ветерок шелестел листвой, шевелил шерсть на спине, приятно лаская измученное тело.
«Какое блаженство, – Дэниел открыл глаза. – Как хорошо, что я не сдался. А ведь мог. Глупый. Тогда бы я не почувствовал такого удовлетворения как сейчас. Никогда не думал, что боль и страдания могут привести к такому невероятному удовлетворению. Как приятно. Чертовски приятно. Будто заново родился».
Дэниел оторвал взгляд от собак и устремил его вперед, туда, где возвышался холм, покрытый островками вереска. На этом холме находился Стерлингский гольф-клуб. Но гольф-клуб Дэниела совершенно не интересовал, да и не любил он никогда гольф. Просто возле холма Раллок-роуд вливалась, словно приток в реку, в Дамбартон-роуд, та уходила вдаль, прочь от Стерлинга, к Лох Ломонду.
Тишина под деревом заставила Дэниела опустить глаза вниз. Собаки перестали лаять. Взгляд их скользил по полю и упирался в машину, ехавшую по Раллок-роуд. Проехав с десяток метров, машина свернула на поле и потащилась к Замковому холму, прямо к тому месту, где собаки сторожили кота. Собаки почувствовали неладное. Кто-то залаял, кто-то заскулил, кто-то отбежал от холма с видимым намерением смыться отсюда как можно быстрее. Только то, что основная часть стаи все еще была возле дерева и напряженно вглядывалась вдаль, не позволяло остальным спастись бегством от странного ворчащего металлического чудовища.
Машина остановилась метрах в пятидесяти от Замкового холма. Теперь Дэниел мог рассмотреть ее. Фургон, выкрашенный в желто-зеленые цвета. Сбоку виднелась надпись. Что именно было написано на фургоне Дэниел разобрать не смог. Наблюдая за машиной, Дэниел вспомнил, что раз или два уже видел такие фургоны. Правда, что это были за фургоны, он не знал.
Мгновение спустя из машины вышли двое мужчин в желтых комбинезонах. Они о чем-то разговаривали, то и дело бросая взгляды в сторону собак. Затем один из них направился к задним дверцам фургона. Когда вернулся, в руках у него Дэниел заметил два каких-то длинных предмета, очень похожих на ружья.
Дэниел посмотрел на собак. Те, казалось, расслабились. Многие из них улеглись в тени дерева и высунули языки. Частое дыхание собак было таким громким, что даже Дэниел, лежавшей на ветке в нескольких метрах от них, слышал его. Но некоторые из собак – здоровенная немецкая овчарка и одна небольшая дворняга, навострив уши, продолжали рассматривать пришельцев.
Внезапно овчарка взвизгнула, завертелась волчком, зубы заклацали, пытаясь ухватить что-то торчавшее в боку. Не прошло и полминуты, как ноги овчарки подкосились и она, скуля, повалилась на землю. Глаза собаки закрылись, тело замерло. За овчаркой завизжала дворняга, за ней еще одна и еще.
Дэниел пробежался взглядом по полю до машины.
«Догхантеры! – догадался Дэниел. – Ловцы бездомных собак». Еще одна собака взвизгнула, прежде чем другие сообразили, что с парочкой двуногих что-то не так и пустились наутек. Но убежать удалось только одной собаке, маленькой рыжей дворняге с коротким хвостом и безволосым тельцем. Другие же собаки остались лежать там, где их настигла пуля догхантера.
«Вот вам! – обрадовался Дэниел. – Будете знать, как охотиться за кошками! Теперь будете охотиться за кошками на небесах».
Дэниел поднялся на ноги. Откуда ни возьмись появились силы. Возможно, стоило сказать «спасибо» отдыху, который наполнил кошачье тело новыми силами. Дэниел посмотрел на тела собак взглядом полным презрения и собственного превосходства.
«Жалко, что не я лично пристрелил вас. С каким бы я удовольствием это сделал».
Шум двигателя привлек внимание Дэниела. Машина догхантеров тронулась с места и поползла к собакам, устлавшим телами подножие Замкового холма. Дэниел уселся на задние лапы и принялся наблюдать за машиной. Та остановилась возле тела немецкой овчарки. Из машины показались два догхантера.
– Смотри, какой здоровый, – кивнул на тело собаки один из догхантеров, молодой, не больше тридцати лет, шарокоплечий, невысокий, с круглым лицом и золотистыми волосами.
– Да, хор-рош, – согласился второй догхантер, внешним видом походивший на флешера, краснолицый, темноволосый, с руками-граблями. – На таком и заработать можно хор-рошо. Продать кому.
– Ну да. Пастухам из Хайленда.
– Вот-вот. И я про это.
– Надо подумать над этим. Но потом, – светловолосый распахнул задние дверцы фургона и достал из машины металлическую клетку, бросил на землю, открыл, наклонился и ухватил овчарку за передние лапы. – Помоги-ка мне этого кобеля в клетку забросить.
Темноволосый схватил собаку за задние лапы и вдвоем с напарником запихнул ее в клетку. Остальных собак постигла та же участь, не прошло и десяти минут, как все собаки были помещены в клетки, которые затем сложили в фургон. Покончив с собаками, догхантеры облокотились о капот машины и закурили.
– Шон, – темноволосый повернулся к светловолосому. – Будем ехать в приют, завернем ко мне домой.
– Эт зачем, Рон? – светловолосый харкнул и сплюнул слюну на землю, затем засунул сигарету в рот и принялся попыхивать.
– Я все думаю про дойча, – темноволосый кивнул куда-то назад, после чего принялся чесать моливший о бритье подбородок. – Такую собаку жалко усыплять. Да и шелти хорош. За них можно хорошо выручить. Предлагаю оставить их у меня дома, остальных отвезем в приют. Сам знаешь, стоит только привезти пса в приют, его сразу регистрируют, а после этого попробуй продать. С работы могут погнать. А я рисковать работой не хочу. Сам знаешь, кризис хренов по миру гуляет. Продадим кобелей, деньги поделим. И все будут довольны. И мы, и собаки, – темноволосый осклабился и подмигнул товарищу.
– Да я и не против совсем, – отозвался Шон. – В наше время деньги лишними не бывают. Правду говоришь, кризис по миру гуляет, деньжат искать заставляет, – Шон рассмеялся.
– Складно-то как говоришь, – ухмыльнулся Рон. – Прям как Бернс.
– А то, – хмыкнул Шон. – А ты и вправду думаешь, что этих собак, как и всех предыдущих, тоже решат усыпить?
– А хрен их знает. Слышал, усыпление зверушек скоро уже не в моде будет.
– Думаешь, все эти разговоры про стерилизацию больше, чем слухи?
– Думаю, да. В современном мире и у животных права появились. Гуманность требует человеческого к ним отношения. Вот и будут зверушек стерилизовать, а затем на волю отпускать. Живите, родимые, только вот о потомстве забудьте.
– Не сказал бы, что это более гуманно, – Шон сплюнул и отбросил окурок в сторону.
– Кто его знает, что гуманно в нашем мире, а что нет, – Рон пожал плечами.
– Не наше это дело, о гуманности говорить. Нам надо работу выполнять. За нее-то нам деньги и платят. Пора ехать. Прыгай в кабину.
– Тут ты прав. Гуманность – не наша забота, – Шон развернулся и двинул к дверце кабины.
Рон докурил сигарету, скомкал окурок и бросил под ноги. Наступив на окурок, он вдавил его в землю и собрался последовать примеру напарника, когда замер, услышав шипение.
Дэниел слушал разговор догхантеров. С каждым новым словом, сказанным кем-то из догхантеров, настроение его портилось. Собаки оказывается живы, а он-то думал, что они понесли заслуженное наказание и теперь будут кормить червей. Недовольное шипение вырвалось из груди Дэниела. Вот именно это шипение и услышал один из догхантеров, Рон.