– Надеюсь, – чопорно проговорила Элспет. От нее не укрылось, что Билли залилась краской – и, как ни стыдно признаться, это доставило ей удовольствие. – Милый, – проговорила она, повернувшись к Люку, – во сколько у нас фильм?
Он взглянул на наручные часы.
– Нам уже пора.
На выходные Люк арендовал машину, двухместный «Форд» с кузовом модели А, выпущенный лет десять назад. В сравнении с плавными обтекаемыми линиями новых автомобилей, мчащихся мимо по шоссе, эта тесная колымага выглядела непрезентабельно. Однако Люк вел неказистый автомобиль умело, явно наслаждаясь своим мастерством водителя.
В кинотеатре «Лоуи» они смотрели новый фильм Альфреда Хичкока «Подозрение». В темноте Люк приобнял Элспет, а она положила голову ему на плечо. Все было бы чудесно, если бы не сюжет фильма – история брака, обернувшегося кошмаром; совсем не то, на что Элспет хотелось бы смотреть вместе с Люком.
Около полуночи они вернулись в Кембридж и, проехав по Мемориал-драйв, остановились в парке, на берегу Чарльз-ривер, неподалеку от эллинга. Обогревателя в машине не было; Элспет подняла меховой воротник пальто и прижалась к Люку в поисках тепла.
Они разговаривали о фильме. Элспет считала, что в реальной жизни героиня Джоан Фонтейн, спокойная и рассудительная девушка, воспитанная чопорными родителями, едва ли влюбилась бы в такого «обаятельного негодяя», какого сыграл Кэри Грант.
– Так поэтому-то она на него и запала! – возразил Люк. – Почуяла в нем опасность!
– Разве опасные люди привлекательны?
– Еще как!
Элспет отвернулась и уставилась на отражение луны в беспокойных волнах. Ей вспомнилась Билли Джозефсон: опасная штучка, это уж точно!
Почувствовав ее раздражение, Люк сменил тему.
– Кстати, сегодня профессор Дэвис сказал мне, что я могу, если хочу, защитить диссертацию прямо здесь, в Гарварде.
– Почему он об этом заговорил?
– Я упомянул, что надеюсь попасть в округ Колумбия. «Зачем? – ответил он. – Оставайтесь здесь!» Я объяснил, что в Нью-Йорке живет моя семья – а он на это: «Семья? Пфф!» Как будто тот, кто хочет чаще видеться с сестренкой, никогда не станет серьезным математиком!
Люк был старшим из четверых детей. Мать его была француженкой; они с отцом Люка познакомились в Париже в конце Первой мировой войны. Элспет знала, что Люк очень любит братьев-подростков, а одиннадцатилетнюю младшую сестру просто обожает.
– Профессор Дэвис – холостяк, – ответила она. – Он живет только работой.
– А ты не думала защититься?
Сердце Элспет пропустило такт.
– Думаешь, стоит? – Что это? Он просит ее поехать вместе с ним в Колумбию?
– Почему нет? Ты в математике круче большинства наших парней.
– Я всегда хотела работать в Госдепартаменте…
– И жить в Вашингтоне?
Элспет не сомневалась, что Люк не планировал этого разговора. Просто размышлял вслух. Таковы мужчины: запросто, мимоходом говорят о том, что способно определить всю твою жизнь. Однако мысль о том, что они могут разъехаться по разным городам, ему явно не понравилась. Что ж, думала Элспет, у этой задачи очень простое решение – и, несомненно, очевидное ему, как и ей!
– Ты когда-нибудь была влюблена? – вдруг спросил Люк. И, словно сообразив, о чем спрашивает, поспешно добавил: – Извини, это очень личный вопрос, я не имею права спрашивать…
– Все нормально, – ответила Элспет. Желание Люка поговорить о любви играло ей на руку. – Да, было дело, – небрежно бросила она, с удовлетворением отметив, что по его лицу в неверном лунном свете скользнула тень неудовольствия. – В семнадцать лет. В то время в Чикаго начались забастовки сталелитейщиков, а я тогда очень увлекалась политикой. Вот и пришла в штаб забастовщиков и предложила свою помощь. Передавать сообщения, варить кофе, все такое. Там был один молодой активист по имени Джек Ларго, мы работали вместе, – и я в него влюбилась.
– А он в тебя?
– Что ты, конечно, нет! Ему было двадцать пять лет, и на меня он смотрел как на ребенка. Разумеется, был со мной милым, обаятельным… Он со всеми таким был. – Поколебавшись, она добавила: – Хотя… однажды он меня поцеловал.
Наверное, этого не стоило рассказывать Люку – однако Элспет слишком хотелось выговориться. Никому и никогда еще она об этом не рассказывала.
– Мы с ним вдвоем в задней комнате упаковывали листовки. Я сказала что-то такое, что его рассмешило, – уже не помню, что. И вдруг он говорит: «Элли, ты просто сокровище!» – знаешь, он был из тех людей, что всех вокруг называют сокращенными именами, ты для него наверняка стал бы «Лу». Так вот, он сказал: «Ты просто сокровище» – и меня поцеловал. Прямо в губы. Я чуть от счастья не умерла. А он пошел дальше раскладывать листовки по коробкам, как будто ничего не случилось.
– Мне кажется, он все-таки тоже был в тебя влюблен.
– Не знаю.
– А что было дальше? Где он сейчас?
Элспет покачала головой.
– Умер.
– Как? Такой молодой!..
– Его убили. – Она сглотнула непрошеные слезы. Еще не хватало, чтобы Люк решил, что она до сих пор тоскует по Джеку! – Администрация завода наняла двух полицейских. После смены, в штатском, они подкараулили Джека в пустынном месте и забили до смерти арматурой.
– Господи Иисусе! – проговорил Люк, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
– Все в городе знали, кто это сделал, но никого так и не арестовали.
Он взял ее за руку.
– Я читал о таких случаях в газетах, но мне казалось, это что-то из другой жизни…
– Это реальность. Завод должен работать и приносить прибыль. Всякого, кто попытается этому помешать, сотрут в порошок.
– Послушать тебя, получается, что наша промышленность ничем не лучше организованной преступности.
– По-моему, особой разницы в самом деле нет. Ладно, неважно. Я этим больше не занимаюсь, с меня хватит. – Вот дура! Люк заговорил о любви – а она умудрилась перевести разговор на политику. – А ты? – спросила она, возвращаясь к прежней теме. – Ты кого-нибудь любил?
– Даже не знаю, – с сомнением в голосе ответил он. – Наверное, я вообще не очень понимаю, что значит «любить».
Типично мужской ответ!.. Но в следующий миг он ее поцеловал, и Элспет расслабилась.
Ей нравилось прикасаться к нему во время поцелуев: кончиками пальцев гладить волосы, уши, затылок – нежно, словно касаниями крыльев бабочки. Иногда он отрывался от ее губ, чтобы с легкой улыбкой взглянуть на нее; в такие мгновения ей вспоминались слова Офелии из «Гамлета»: «Стал пристально смотреть в лицо мне, словно его рисуя»[4]. А потом вновь склонялся к ее губам. «Что ж, – думала Элспет, – по крайней мере, я ему действительно нравлюсь».
– Не понимаю, – наконец произнес он, – почему говорят, что семья – это скучно! Ведь женатых людей ничто не отвлекает!
О, он заговорил о семье!
– Их отвлекают дети, – с улыбкой ответила Элспет.
– А ты хотела бы когда-нибудь иметь детей?
Элспет ощутила, что ее дыхание учащается. О чем он спрашивает?
– Конечно.
– Я хотел бы четырех.
Как и у него в семье!
– Мальчиков или девочек?
– И тех и других.
Наступило молчание – Элспет боялась заговорить, чтобы не спугнуть мгновение. Пауза затягивалась. Наконец Люк поднял на нее серьезный взгляд.
– А ты что об этом думаешь? Четверо детей – как тебе?
Только этого Элспет и ждала!
– Разумеется, если они будут твоими, – со счастливой улыбкой ответила она.
В ответ он снова ее поцеловал.
В воздухе заметно холодало; они с неохотой развернулись и поехали к дому, в общежитие Рэдклиффа.
Когда они проезжали по Гарвард-сквер, кто-то помахал им с обочины.
– Энтони? – воскликнул Люк. – Что он здесь делает?
В самом деле, это был Энтони – и с ним Билли.
Люк приоткрыл окно, и Энтони подошел к машине.
– Какая удача, что я тебя поймал! Выручи меня, ладно?
Билли, дрожащая от холода, стояла у него за спиной; видно было, что она в ярости.
– Что вы здесь делаете? – спросила Элспет.
– У нас беда. Понимаете, друзья из Фенвея куда-то уехали на выходные. Наверное, перепутали даты. И теперь Билли некуда идти.
Ах да, вспомнила Элспет. Билли соврала о том, где проведет ночь, – и, если теперь явится в общежитие, ее обман раскроется.
– Я повез ее в Хаус. – Энтони говорил о Кембридж-Хаусе – мужском общежитии, где жил в одной комнате с Люком. – Думал, она поспит у нас, а мы с Люком проведем ночь в библиотеке.
– Да ты с ума сошел! – проговорила Элспет.
– Многие так делают, и обычно все прокатывает, – вставил Люк.
– Только не сейчас. Нас засекли.
– О господи! – воскликнула Элспет.
Студентка в комнате у студента, особенно ночью – серьезнейшее нарушение: за такое отчисляют обоих провинившихся.
– Кто вас видел? – быстро спросил Люк.
– Джефф Пиджон и с ним еще целая толпа.
– Ладно, Джефф не заложит… А еще кто?
– Я не уверен. Свет мы не включали, а они все были пьяные. Утром поговорю с ними.
Люк кивнул.
– Хорошо, но теперь-то что делать?
– У Билли есть двоюродный брат в Ньюпорте, на Род-Айленде, – сказал Энтони. – Не сможешь ли ты отвезти ее туда?
– Что? – воскликнула Элспет. – До Ньюпорта добрых пятьдесят миль!
– Ну да, дорога займет час-другой, – отмахнулся Энтони. – Так как же, Люк?
– Не вопрос, – ответил Люк.
Иного ответа Элспет и не ожидала. Она понимала, что для Люка помочь другу – дело чести. Почему же ее охватило такое раздражение?
– Спасибо, старина! – поблагодарил Энтони.
– Без проблем, – ответил Люк. – Хотя погоди, проблема есть. Машина-то у меня двухместная.
Элспет открыла дверь и вышла из машины.
– Садитесь, – коротко бросила она, сама стыдясь своей неприветливости. Что дурного в том, что Люк пришел на помощь другу в беде? И все же ей невыносима была мысль о том, что несколько часов он проведет в тесном салоне наедине с этой сексапильной штучкой – Билли Джозефсон!
– Элспет, – окликнул Люк, видимо, почувствовав ее раздражение, – возвращайся в машину, давай я сначала довезу тебя до общежития.
– Не стоит, – ответила она, с усилием натягивая маску любезности. – Энтони меня проводит. А вы, Билли, скорее садитесь, а то замерзнете до смерти.
– Ну, если ты уверена… – проговорил Люк.
Элспет от души пожалела о своем благородстве. Слишком уж легко он согласился!
– Не знаю, как вас благодарить! – воскликнула Билли, чмокнув Элспет в щеку. Затем села в машину и захлопнула дверь, даже не попрощавшись с Энтони.
Люк помахал им и тронулся с места.
Энтони и Элспет, стоя на тротуаре, смотрели, как «Форд» растворяется во тьме.
– Черт! – пробормотала Элспет.
6.30
На белоснежную стенку ракеты нанесены огромные черные буквы UE. Буквенно-цифровой код очень прост:
Н U N T S V I L E X
1 2 3 4 5 6 7 8 9 0
Таким образом, UE означает номер ракеты – 29. Код придуман для того, чтобы не давать иностранным разведкам подсказок о количестве созданных ракет.
Над продрогшим городом занимался серый день. Люди выходили из домов, щуря глаза и морщась от пронзительного ветра и кусачего холода, поднимали воротники и почти бежали по улице, стремясь поскорее оказаться в своих офисах и магазинах, отелях и ресторанах – там, где тепло и светло.
Только Люку некуда было идти. Одна улица для него ничем не отличалась от другой, ибо ни с одной из них его ничто не связывало. Быть может, при следующем повороте за угол его озарит – он узнает место, где вырос, или здание, в котором работал… Увы, каждый поворот приносил ему лишь разочарование.
В бледном утреннем свете он разглядывал попадавшихся на пути прохожих. Что, если где-то среди них – отец, брат, сестра или, быть может, даже сын? Его не оставляла надежда, что какой-нибудь незнакомец, встретившись с ним взглядом, вдруг бросится к нему с распростертыми объятиями, восклицая: «Люк, где ты пропадал? Что с тобой? Идем, я тебе помогу!» Впрочем, быть может, встреченный родственник отвернется от него с каменным лицом и пройдет мимо. А может статься, что все его родные живут где-нибудь в другом городе.
Нет, похоже, ему не повезет. Никто из прохожих не бросался с радостными криками навстречу, и в улицах, по которым он проходил, не ощущалось ничего знакомого. Просто бродить по городу, мечтая об удаче, – не лучшая стратегия. Нужен план. Должен же быть какой-то способ выяснить, кто он!
Вдруг он числится в списках пропавших без вести? Наверняка такие списки существуют. Где их искать? В полиции, разумеется.
Мимо отделения полиции он проходил несколько минут назад. Люк развернулся, чтобы направиться в обратную сторону, – и едва не сшиб с ног молодого человека в зеленом габардиновом плаще и такой же кепке. Где-то он его уже видел… Взгляды их встретились; на мгновение Люку показалось, что незнакомец его узнает, – но в следующий миг тот смущенно отвел глаза и пошел своей дорогой.
Проглотив разочарование, Люк решил пойти обратно по своим следам. Это было не так-то легко: он шел в задумчивости, сам не зная куда, сворачивая или переходя улицы по своей прихоти. Впрочем, рано или поздно полицейский участок ему на дороге попадется.
На ходу он пытался извлечь из памяти хоть какую-нибудь информацию о себе. Вот высокий мужчина в серой фетровой шляпе зажег сигарету и с наслаждением затянулся; глядя на него, Люк не ощутил желания закурить. Значит, в «прежней» жизни он не курил. Мимо проносились автомобили: Люк с удовольствием любовался их плавными очертаниями, низкой посадкой – и знал, что это новые модели. Мог даже назвать марку и модель. Эта безличная информация удержалась в его мозгу, как и умение говорить по-английски. Должно быть, в прошлой жизни ему нравилась быстрая езда, и теперь он не сомневался в том, что умеет водить машину.
Бросая взгляд на свое отражение в витринах, Люк видел там потрепанного бродягу без возраста. Однако, глядя на прохожих вокруг, он без труда мог примерно определить, сколько им лет – двадцать с чем-то, тридцать, сорок или еще больше. Более того: он заметил, что машинально делит встречных на тех, кто старше его и кто моложе. Задумавшись об этом, Люк сообразил, что люди лет двадцати с небольшим кажутся ему молодыми, а старше сорока – старыми. Выходит, ему где-то между тридцатью и сорока.
Эти маленькие победы над амнезией сильно его приободрили.
Однако, задумавшись, он сбился с дороги. С неудовольствием Люк заметил, что оказался на захолустной улочке, полной дешевых лавчонок: магазины одежды с кричащими вывесками «Распродажа! Скидки!» поперек витрин, ломбарды, продуктовые лавки с консервами. Люк оглянулся, размышляя, куда идти дальше… и наткнулся взглядом на молодого человека в зеленом габардиновом плаще. Тот стоял у витрины, разглядывая выставленный в ней телевизор.
«Может быть, он за мной следит?» – нахмурясь, подумал Люк.
Шпик, ведущий слежку, всегда один; в руках у него обычно нет ни сумки, ни портфеля, и выглядит он как праздно слоняющийся бездельник. Тип в зеленом плаще под это определение подходил.
Впрочем, это несложно проверить.
Люк дошел до конца квартала, пересек улицу и пошел обратно по другой стороне. Дойдя до конца, остановился и посмотрел в обе стороны. Зеленый плащ маячил ярдах в тридцати от него. Люк снова перешел улицу. Чтобы не вызывать подозрений, он рассматривал подъезды, словно искал номер улицы и дома. Так он дошел до того места, откуда начал свой эксперимент.
Тип в зеленом плаще шел следом.
Сердце Люка забилось быстрее. Человек, следящий за ним, определенно что-то о нем знает. Может быть, знает, кто он?
Однако, несмотря на возбуждение, рассудительный голос в голове поинтересовался: «А откуда, интересно, тебе известно, как определить слежку?» Люк задумался. Трудно сказать. Может быть, он сам за кем-то следил, прежде чем стать бродягой?
Ладно, об этом подумает позже. А сейчас ему нужна остановка автобуса. В карманах потрепанного пальто и брюк не было ни цента: наверняка вчера он все до последнего гроша истратил на выпивку. Но не беда. Мелочь вокруг повсюду: в карманах у людей, в магазинах, в такси.