«Ладно, – Марина почувствовала, как изнутри накатывает волна ледяного бешенства. Чтобы справиться с собой, она пододвинула к себе листок и стала что-то черкать на нем. Подняв глаза, она уловила тот самый насмешливый огонек во взгляде. – Ну, ладно, мы еще посмотрим, чего вы добьетесь, товарищ капитан…»
– Что-то еще, товарищ капитан? – вежливо осведомился Щербина.
– Нет. Можете быть свободны, завтра перед полетами я проведу с вами и с вашими летчиками серию психологических тестов.
– Честь имею.
На следующий день на предполетной медкомиссии капитан-психолог Миронова подвергала летчиков различным заумным головоломкам, но офицеры, наученные горьким опытом прохождения врачебно-летных комиссий, знали уже, как нужно отвечать, чтобы их ответы врачи не трактовали двояко. Собрав исписанные листочки, капитан удалилась, а летчики, получив от врача допуск на полеты, быстро побежали к автобусу, который отвозил их на аэродромную стоянку.
* * *
Единственным, кто не прошел предполетный медосмотр, был полковник Бут. После бурной «культурной программы», проведенной прошлой ночью с «паном инспектором», его мутило и выворачивало наизнанку. Ну а полковника Плюща после вчерашнего так «плющило», что он остался в номере офицерского общежития, благоухавшего продуктами жизнедеятельности инспектора.
Олег двинул рычаг управления двигателем назад, сбавляя обороты турбин, и глянул на высотомер. Заданный эшелон занят, теперь нужно было запросить руководителя полетов о выполнении задания.
– Ручей, я – 801-й, восемь тысяч занял. Задание?
– Восемьсот первому – возврат на «точку».
Щербина недоуменно уставился на приборную панель, как будто стрелки и циферблаты могли ответить ему на один-единственный вопрос: «Какого хрена?»
– Ручей, повторите, канал забит помехами.
– Восемьсот первый, прекратить задание. Возвращайтесь на аэродром. Как поняли меня, прием?
– Вас понял, возвращаюсь.
Вот черт! Щербина заложил крутой вираж. Да что они там, с ума посходили?!
Су-27 чиркнул пневматиками по бетонке, хлопнули, раскрывшись, тормозные парашюты. Истребитель зарулил на стоянку, где Олега уже ждал служебный «газик». Вестовой, увидев летчика, вытянулся по стойке «смирно».
– Капитан Щербина, вас вызывают в штаб.
– Поехали, – мрачно бросил летчик.
Выражение лица капитана было такое, что оперативный дежурный части отшатнулся от него. Войдя в кабинет полковника Михайлова, Олег вытянулся по стойке «смирно».
– Товарищ полковник, капитан Щербина, прервав тренировочный вылет, по вашему приказанию прибыл.
Геннадий Викторович вышел из-за стола и устало махнул рукой.
– Олег, не ерепенься. Присаживайся. На вот, прочти, – сказал он, протягивая машинописные листки, скрепленные степлером.
– Что это?
– Заключение психологического тестирования летчика первого класса капитана Щербины.
– Так-так… – Олег просматривал листки. – «Склонность к немотивированному риску. Агрессивен. Низкий самоконтроль и субъективная оценка опасности». Прямо маньяк какой-то?!
– Чем ты ей не угодил?
– Да вроде все нормально…
– Отшил? – догадался полковник.
Олег молча кивнул.
– Да-а… И это перед самыми учениями.
– Геннадий Викторович, да сколько ж можно-то, а?! – не выдержал Щербина. – Я еще с этой озабоченной дурой не раскланивался!
– Послушай, Олег, ситуация действительно скверная. Мне вчера звонили из Киева, хотели прислать сюда комиссию по гражданскому надзору за армией. Я от них еле отбился. Пришлось даже позвонить кое-каким людям в Генеральном штабе. В столице назревает какая-то беда, и, боюсь, мы окажемся в водовороте событий.
Олег удивился – а ведь командир полка вовсе не так и прост, как кажется. Тем более имеет связи на самом верху. Наверное, именно из-за высоких покровителей в армейском командовании их авиационную часть не тиранили постоянными инспекциями и проверками. И позволяли более-менее нормально служить, с оглядкой, конечно, на нынешние времена и проблемы. Надо бы повнимательнее прислушаться к его словам, Батя плохого не посоветует.
– В общем, что будем делать?
– Товарищ полковник, я считаю, что убеждать ее в чем-то бесполезно. Такие, как капитан Миронова, желание пойти на компромисс воспринимают как проявление слабости. Лучше будет, если вы жестко потребуете от нее не вмешиваться в летную подготовку, да еще и упомянете, что по ее вине было сорвано выполнение полетного задания. Такие, как она, боятся брать на себя ответственность.
– Ну ты и рассказал! Хотя я так и сделаю.
– У меня жена – психолог.
– Я сейчас ее вызову, а ты подожди за дверью.
– Есть.
По коридору, цокая каблучками, прошла Марина Миронова, окатила Щербину холодным взглядом, скрылась за дверью кабинета полковника Михайлова. Олег, не удостоив ее внимания, отвернулся к стене, разглядывая план эвакуации из здания. Через некоторое время дверь открылась, на пороге стоял хозяин кабинета.
– Капитан Щербина, войдите, пожалуйста.
– Слушаюсь.
Капитан Миронова сидела у стола полковника, нервно теребя уголок листка с отчетом по психотестам. Она метнула на Щербину злой взгляд и тут же отвела глаза.
– Товарищ капитан, ваши данные психологического тестирования будут пересмотрены и уточнены, – ровный тон полковника не содержал и намеков на эмоции. – В дальнейшем будем считать этот инцидент исчерпанным.
Глава 4. Воспоминания
Так, ручку на себя, увеличить обороты двигателя, меняем стреловидность крыла. Проконтролировать обороты двигателя по тахометру… Полковник Верескун сидел в командирском кресле бомбардировщика-ракетоносца Ту-22М2. Этот самолет был именным и входил в экспозицию Музея Дальней авиации.
Тем не менее все приборы в кабине, за исключением, разумеется, секретных, были сохранены. А пустые гнезда аккуратно закрыты пластиковыми панелями. Крылатые экспонаты музея хранились с трогательной заботой, ведь они были не только частью истории – они были частью летной судьбы тех, кто пилотировал эти уникальные самолеты.
Перед глазами же Валерия Валентиновича Верескуна проносились совсем иные картины. Вот он ведет свой краснозвездный ракетоносец над бушующей Атлантикой, а где-то там, внизу, укрывшись непогодой, словно шапкой-невидимкой, крадется туша атомного авианосца «Энтерпрайз». И нужно его обнаружить во что бы то ни стало.
А вот солнце над Каспием слепит глаза через защитные светофильтры летного шлема. И потом доклад штурмана: «Пуск произвел, ракета пошла!» И яркое южное солнце меркнет в нестерпимом сиянии двигателя ракеты, на скорости 3740 километров в час уносящейся к цели, которая видна лишь как метка на экране локатора штурмана.
* * *
«Бэкфайры» успели вписать памятные страницы и в новейшую историю Украины. В 1993 году Румыния выдвинула Украине территориальные претензии по поводу острова Змеиный. На шельфе возле него было обнаружено богатое месторождение нефти, и сопредельная страна была не прочь прибрать к рукам такое богатство. Дипломатические методы разрешения пограничной проблемы не дали никаких результатов.
И тогда с полосы полтавского аэродрома на факелах форсажного пламени поднялась пара ракетоносцев Ту-22М2, и вел ее командир 185-го гвардейского Кировоградско-Будапештского Краснознаменного тяжелобомбардировочного авиаполка Валерий Валентинович Верескун. Пара «Бэкфайров» с боевой подвеской на пилонах несколько часов барражировала над островом Змеиный. После такой внушительной демонстрации мощи вопрос о территориальной принадлежности острова и прилегающего шельфа уже не возникал.
Ту-22М2 побывали и на авиашоу на английской военной базе Фейерфорд. И хотя в полетах полтавский экипаж не участвовал, интерес к этому самолету был огромен. «Бэкфайр» и на стоянке собрал немало восторженных откликов и специалистов, и просто любителей авиации.
Прилетали на полтавский аэродром и «гости» – американские стратегические бомбардировщики-ракетоносцы – знаменитые B-52 «Стратофортресс» и B-1 «Лансер». Американские летчики поостереглись летать над незнакомым аэродромом, а вот полтавчане показали класс! Особенно американцев поразил проход «Бэкфайра» на сверхзвуке всего в пяти метрах над полосой, причем в штурвальном режиме, без всякой автоматики! Такое повторить может не каждый летчик даже высокого класса.
А вот самого полковника поразил внешний вид командира сверхзвукового ракетоносца B-1. Дело в том, что молодой парень, на вид лет двадцати семи, был… в очках с толстыми стеклами! Такого наша летная медкомиссия к аэродрому и на километр бы не подпустила, а в Америке ему доверили управлять межконтинентальным носителем ядерного оружия. Да, далеко шагнула демократия в США, даже слишком…
Потом был ответный визит украинских летчиков в Америку, правда, летели они пассажирскими рейсами, уж очень дорого для экономных янки было оплачивать заправку наших ракетоносцев. А может, они не хотели пугать демократическую общественность видом бомбардировщиков made in USSR. Еще подумают, что началась Третья мировая! На авиабазе Норфолк Валерий Валентинович был поражен уровнем оснащения, особенно ему понравился виртуальный тренажер для подготовки пилотов.
Огромный шар покоился на гидравлических домкратах, которые позволяли изменять его положение в пространстве. А качество графики было таким, что видно было, как колышется трава на краю аэродрома. Понятное дело, сейчас этим никого не удивишь, но ведь дело было в начале девяностых, когда и простая «персоналка» была в диковинку!
Делегации украинских летчиков даже дали «полетать» на виртуальном тренажере воздушного танкера-заправщика KC-135, причем украинские пилоты с первого раза выполнили посадку. Потом был виртуальный полет на дозаправку в воздухе. Полковник Верескун, выполнив два подхода к танкеру, на третий успешно осуществил стыковку с подающей топливо штангой.
Потом, удивленный мастерством украинского экипажа, командир американской авиабазы спросил: «Вы, наверное, постоянно тренируетесь в выполнении дозаправок в воздухе?» На что полковник ответил: «Да, каждый день после утреннего кофе».
Были в истории полтавского авиагарнизона и черные дни, когда уникальные боевые самолеты пустили под нож в угоду мировым гегемонам. Вспоминать об этом не хотелось, но и забыть такое было невозможно.
Полковник Верескун вздохнул, отгоняя воспоминания. Ну да ладно, теперь все по новой – ручку на себя…
Глава 5. «Импортные украинцы»
Олег стоял по стойке «смирно» перед полковником Михайловым.
– Капитан Щербина, приказываю вашему звену эскортировать прибывающую на нашу базу группу украинских летчиков на новой технике для участия в учениях «Крылья мира». Вылет – через час, полетные карты с заданием получите у начштаба.
– Есть. Разрешите вопрос, товарищ полковник?
– Задавайте.
– На каких машинах прибывают гости – Су-27 или МиГ-29?
Полковник помрачнел.
– На F-16 «Файтинг фэлкон». Это канадские эмигранты украинского происхождения, из диаспоры. Прошли полный курс летной подготовки в США, Канаде и Англии, включая и «Топ Ган». Позывной – «Казак».
«Не фигово девки пляшут! «Засланных казачков» я еще не встречал», – подумал Олег.
Своих летчиков он встретил на стоянке эскадрильи и кратко изложил суть задания, особо подчеркнув, каких «гостей» и на каких самолетах они будут встречать. Подчиненные приняли эту новость мрачно, но с пониманием.
– Так, ребята, выполняем вылет уже по условиям учений «Крылья мира».
– Покажем миру свое рыло, – тихо прокомментировал ведомый второй пары лейтенант Алексей Лазарев.
– Так, разговорчики! Лазарев, а то вместо вылета сейчас пойдешь «грузить чугуний».
– Виноват, та-щ капитан!
– Идем обычным построением, как при перехвате воздушной цели. Ясно?
– Так точно!
– Все, морали читать не буду – не маленькие. По самолетам!
– Есть!
Четыре истребителя Су-27 поднялись в воздух. «Хорошо, что нам ракеты не подвесили, а то так руки чешутся», – усмехнулся про себя командир звена. Олег привычно покрутил головой, осматривая небесные просторы, но, кроме своих «сушек», никого не было видно. Опаздывают «казачки» …
На горизонте появилось шесть черных точек. Ого! Половина штатного состава эскадрильи. Седьмой силуэт оказался громоздким «транспортником» C-130. «Геркулес», по-видимому, исполнял роль лидера.
– Звено, я – 801-й, приготовиться к встрече, усилить контроль за воздушным пространством, – Олег переключил канал связи. – Казак, я – 801-й, прием. Приветствуем вас в небе Украины. Занимайте эшелон пять, курсом сто двадцать градусов.
– Я – Казак, вас понял, занимаю указанный эшелон, ложусь на курс сто двадцать, прием.
– 801-й, я – 803-й, нас «подсвечивают» с земли, сработала «Береза»!
– Понял, вижу!
В кабинах Су-27 взвыла сирена станции предупреждения об облучении локаторами.
– Командир, они включили канал наведения!
* * *
– Товарищ майор, неизвестные цели по пеленгу сто двадцать! Цель групповая скоростная, высотная, шесть единиц! – голос дежурного оператора поста РЛС наведения ракетного комплекса ПВО С-200 дрожал от напряжения. – На запросы «свой – чужой» не отвечают! Еще четыре цели, азимут тот же! Ответчик выдает – «свой»!
– Что за хреновина?! – собравшийся перекусить командир дивизиона уронил бутерброд себе на брюки.
Бутерброд упал, как полагается, маслом вниз, оставив на штанине жирное пятно. Но майору Федору Березову было не до этого.
– Боевая тревога! Классифицировать параметры движения целей! Включить режим раздельного фазирования! Операторам – вести цели. Пусковым расчетам – готовность «ноль»!
– Товарищ майор, цели классифицированы! Курс… Высота… Скорость… Удаление… Это истребители, судя по всему, идут прямо на нас!
Майор, уже сидящий за командным пультом, был спокоен, как скала. Что ж, его к этому готовили, и он покажет сейчас, чего стоит…
– Дежурный, связь со штабом!
– Есть!
– Товарищ майор, открыт канал связи с самолетами, это наши…
– Переключи на меня.
Мембраны наушников, казалось, лопнут от сплошного потока отборнейшего многоэтажного мата. Таких экзотических склонений майор Березов не слышал даже за всю свою командирскую карьеру. От сердца отлегло при звуках «родной речи». Вот так у нас решается вопрос о государственном языке.
– Вы что там, совсем ох…ели, так вас и растак!!! Мудаки членоголовые, да вас за яйца подвесить мало!!! Трам-тарарам-там-там!!! – продолжали разрываться наушники.
Свою тираду разъяренный летчик-истребитель окончил фразой, родившейся еще в Великую Отечественную войну: «Вышла цель из облаков, позовите мудаков!»
– Оператор, отменить наведение. Пусковым расчетам – отбой тревоги. Ну кроет – ему бы стихи писать!.. А штабисты у нас точно мудаки. Не предупредили, что к нам натовцы летят на «Эф-шестнадцатых».
* * *
Олег продолжал открытым текстом, поминая всех родственников тех мудаков, которые их чуть не угробили. Но все-таки инцидент разрешился благополучно, пилоты F-16 даже и не поняли толком, что произошло. Позже этот инцидент записали в отчетах как «отработку взаимодействия с зенитно-ракетными силами ПВО».
Американские истребители, ведомые украинскими летчиками канадского происхождения, благополучно приземлились на аэродроме истребительного полка в Миргороде. Вслед за ними совершили посадку и эскортирующие их Су-27.
* * *
При ближайшем знакомстве «импортные украинцы», как с легкой руки Щербины окрестили вновь прибывших летчиков, производили странное, двоякое впечатление. С одной стороны, они совершенно не ориентировались в реалиях сумасшедшей, совершенно непредсказуемой в условиях постоянной череды кризисов жизни в современной Украине. Да и откуда им было знать о ней. Ведь воспитывали украинских эмигрантов по книгам Ореста Субтельного и других «забугорных» историков, восхвалявших славные традиции «Нэньки-Украины», большей частью растерянные, низведенные до варварской экзотики, замененные западными ценностями и западной массовой культурой. Иначе как же можно было объяснить наряды киевского бомонда, где вышитые украинские рубахи надевались вместе с джинсами «Гуччи». Или припадочные «Дикие танцы» победительницы Евровидения Русланы Лежичко.