Генерал Харсон отрицательно покачал головой:
– Не думаю, что командование коалиции согласится на подобный вариант.
– Надо убедить его в необходимости воздушного прикрытия наземной операции отряда, в задачу которого входит освобождение солдат коалиции. Американских солдат. Да и риск для пилотов истребителей минимален. Взлетят с базы, поднимутся на высоту недосягаемости переносных зенитно-ракетных комплексов, перед Хайрабским ущельем спустятся и пройдут над ним, вновь уйдя на безопасную высоту. Вот только подобных маневров им надо будет провести несколько, в потенциально безопасных зонах. Пусть талибы поломают голову, почему вдруг авиация коалиции решила провести облет подконтрольной им территории. С лагерем Джабал полеты вряд ли свяжут. Но для этого, повторяю, самолетам надо провести маневры со снижением в нескольких районах. Мы же получим возможность под грохот авиационных двигателей вбить пиропатронами в скалу костыли крепления лебедок.
– О’кей, – произнес Харсон. – Ничего не обещаю, но авиацию запрошу. Рассмотрим вариант отказа командования коалиции о выделении нам техники.
– Генерал, у вас огромные полномочия, вы можете выйти на Вашингтон, на Белый дом. О каком отказе может идти речь?
– Не все так просто, Алекс. Вы клянете свою российскую бюрократию… Поверьте, в США она не меньше и не слабее, чем в России. На всякого рода согласования может уйти уйма времени.
– Вы все же попробуйте, генерал. Если дело пойдет в затяг или последует категорический отказ, тогда и будем думать, что делать без авиации.
– О’кей! – Харсон взглянул на Дака: – У вас, полковник, есть что добавить к словам Тимохина?
– Нет, сэр, по общему плану добавить нечего.
– Что ж, сделаем перерыв. Как только я переговорю со штабом коалиционных сил, вызову вас.
Тимохин с Даком отошли от командного пункта генерала Харсона.
– Как думаешь, Джон, ваши генералы выделят самолеты?
– А черт их знает, Алекс. Командующий недавно сменился, и я думаю, что он больше всего боится потерь. Твоя же инициатива реально ставит под угрозу, пусть и минимальную, жизни летчиков. Ну и, естественно, сохранность самолетов. А там… не знаю, Алекс. Прежний командующий технику выделил бы, а этот… Хотя если Харсон подключит Вашингтон, то куда он денется? Но гадать бессмысленно. Совсем скоро мы узнаем, будет ли у нас воздушное прикрытие или нет. Кстати, что ты намерен делать, если прикрытия не будет?
– Не я, Джон, а все мы. Что же касается меня, то первое, что я сделаю, так это оповещу через Крымова наше руководство об отказе американской стороны в должной мере обеспечивать работу сводного отряда. Это чтобы начальству спокойно в кабинетах не сиделось. Даже заявлю, что в подобных условиях не вижу возможности участия «Ориона» в операции по освобождению американских военнослужащих и уничтожению лагеря талибов.
– Но на самом деле ты же не выведешь «Орион» из игры?
– Нет, конечно. Не пойдете же вы без нас на штурм Джабала… Не справитесь ведь, Джон?
– Не справимся.
– Так какой может быть разговор о выходе кого-либо из игры? Но думаю, Харсон добьется выделения техники. Подождем, время у нас пока есть.
– О’кей, Алекс! Ты к своим?
– Да. Надо подготовить лебедки, отработать задачу со снайперами. Когда мне ждать Ларсена?
– Сейчас прямо и пришлю.
Тимохин не успел собрать бойцов «Ориона», как появился сержант Ларсен и обратился к Александру:
– Сэр, полковник Дак приказал убыть в ваше распоряжение.
– Проходи, Пол, не стесняйся, будь как дома.
– И кружку доставай, – подмигнул товарищу Шепель, – попотчуем спиртиком брата по оружию!
– Сколько времени, майор? – взглянул на Михаила Тимохин.
– Без двадцати десять.
– Что-то я не вижу, чтобы ты собирался сменить на посту наблюдения Дрозденко.
– А чего мне собираться? Я всегда готов.
– Пойдешь к ущелью вместе с Санеевым и Ларсеном.
– С удовольствием.
– Прапорщик Санеев! – Тимохин повернулся к снайперу.
– Я, товарищ полковник, – ответил снайпер-санинструктор группы «Орион».
– Сержант Ларсен выведет тебя к месту, где можно установить лебедку, с троса которой ты будешь отрабатывать из «винтореза» восточные посты «духов». Посмотришь там, что к чему: где установить лебедку, на сколько спуститься незаметно для врага, чтобы двумя выстрелами гарантированно поразить часовых… В общем, осмотришься. Давайте, ступайте! Сержант Ларсен, ведите к ущелью прапорщика Санеева. Шепель, с ними на пост наблюдения!
– Есть, командир!
Ларсен с Санеевым ушли к месту установки правой лебедки. Шепель прошел к посту наблюдения, прилег рядом с Дрозденко:
– Ты еще пролежни не нажил, Андрюша?
– Нет, Миша, канавка удобная. Один недостаток – тени нет. Но с утра солнце не так пекло, а вот тебе достанется.
– Мне на зной плевать. Докладывай, что там у них в лагере?
– Да ничего особенного. Смену в 10.00 «духи» не провели – видно, либо на четыре часа выставляют часовых, либо на шесть.
– А может, и по двенадцать часов держат.
– Вряд ли. Тяжело двенадцать часов на посту службу тащить.
– Талибы – ребята закаленные, натренированные; да и что за служба на этих постах? Это тебе не у нас на вышке торчать. Полеживай себе за пулеметом, смотри за ущельем, и все дела. Ни начальство мозги не сношает, ни работой не нагружают… Даже кемарнуть по-тихому можно, по очереди.
– Да в лагере никто ничего и не делает, кроме двух «духов», что копаются под капотом «Урала», да поваренка, что-то промывающего в котле.
– Остальные что, загорают?
– Двое у реки, стираются, двое недавно автоматы чистили возле третьего здания. Остальные в домах. Выходили их начальники, в сарай с пленными заходили, но пробыли там недолго. Вот и все дела.
– Тоска у них в лагере, Андрюша.
– А чего им надо? Телевидение, радио не признают, компьютеры тоже. Потягивают анашу в домах, базарят меж собой, а может, молятся.
– Понятно… Ну, давай освобождай место и вали на базу. Пост принял.
– Мне показалось, Миша, что главари банды заходили в сарай не просто так.
– Была причина?
– Скорее всего, да. Они пошли туда после того, как часовой им что-то в хату передал. Видимо, пленные чего-нибудь запросили. Главари разбирались.
– Понял тебя.
– Ну ладно, занимай лежанку, а я пошел в лес – там хоть тень, прохладней.
Проводив Дрозденко, Шепель через прицел внимательно осмотрел лагерь. В нем все было спокойно.
Он слышал, как прошли в балку Ларсен с Санеевым. Устроился удобнее. Посмотрел на часы. Прошло двадцать минут. Тишина. Шепель лежал и смотрел за лагерем. Минул час службы – все по-прежнему. Час десять… И тут произошло такое, что надолго запомнилось боевому офицеру и чего он никак не ожидал. В 11.12 из сарая послышались голоса на английском языке. Пленные что-то кричали из подвала. Михаил уловил несколько слов. Американцы требовали, чтобы ублюдки-талибы дали им возможность выйти на поверхность, на свежий воздух. Часовой тоже выкрикнул несколько слов, их разобрать майору не удалось. Из первого дома вышел молодой боевик лет тридцати. Подошел к часовому, постоял с ним, вошел в крайний справа дом. Вышел оттуда с душманом постарше. Тот снял куртку, на нем была темно-зеленая майка. Он подошел к часовому. Выслушав того, отдал распоряжение боевику, что заходил за ним. Моджахед бросился в дом и вышел оттуда с тремя вооруженными автоматами моджахедами. Старший отдал команду. Душманы вошли в сарай. Вскоре на улицу вывели троих американцев в грязной форме без знаков различия. Старший талиб подошел к ним, начал что-то говорить, и в этом момент американцы вдруг как по команде набросились на боевиков. Один белобрысый верзила сбил с ног главаря и навалился на него, двое других солдат кинулись на охрану.
– Ни хрена себе, – проговорил Шепель. – Никак штатники решили мятеж устроить… Но ведь глупо – троим против банды! Или невтерпеж стало?
Американцы разоружили двоих душманов, но это все, что они успели сделать. Часовой и третий боевик охранения вскинули автоматы и в упор дали короткие очереди по нападавшим. Расстреляли тех, кто набросился на охрану; верзилу же, душившего главаря банды, сбили на камни ударами прикладов. Он потерял сознание. А вот главарь оказался живучим. Потирая шею, он медленно поднялся с земли. К нему кинулся помочь молодой талиб, но главарь вместо благодарности врезал ему ногой по яйцам. Тот, выронив оружие, завалился на бок. Главарь поднял его автомат, подошел к лежавшему верзиле, толкнул тело ногой. Американец пришел в себя. Повернул голову в сторону главаря и получил удар прикладом в лицо. Обливаясь кровью, он вновь уткнулся в землю. Главарь же отдал команду, и из домов на улицу высыпала толпа душманов. Впрочем, б́ольшая их часть вышла после того, как прогремели очереди автоматов. Из крайнего дома выскочили два талиба. Шепель определил, что это были заместитель главаря и связист банды. Главарь же был, судя по всему, не кем иным, как полевым командиром Мухаддином. Талибы быстро и организованно простроились в две шеренги перед командиром и лежавшими на земле американцами.
Автоматные очереди услышали и в лесу. Станция Шепеля провибрировала сигналом вызова. Михаил, не отрывая глаз от происходящего внизу, ответил:
– Четвертый!
Услышал в динамике голос Тимохина:
– Первый! Что происходит в лагере «духов»? Кто стрелял, почему?
– Докладываю…
Шепель коротко доложил, чему стал свидетелем в последние минуты.
– Сейчас, Первый, полевой командир построил свою банду. Двоих американцев «духи», скорее всего, кончили – стреляли в упор; а вот третий, самый здоровый из них, пока жив. Вопрос: надолго ли? Эх, сюда бы пару пулеметов да гранатомет – разделали бы банду безо всякого штурма. «Духи», суки, все как на ладони!
– Мы с Харсоном идем к тебе.
– Ага. Еще Дака не забудьте захватить, и всех остальных до кучи. Тут на двоих места впритык.
– Повторяю, мы с Харсоном идем к тебе!
– Принял. Продолжаю наблюдение.
Шепель отключил станцию.
Внизу, в ущелье перед сараем между тем происходило следующее. Накричав на подчиненных, Мухаддин оборвал крик и подошел к лежавшим рядом друг с другом расстрелянным американцам. Выстрелил из автомата охранника им в головы. Отбросил «АКМ» к строю, прошел к третьему, живому пленному. Тот, придя в себя, пытался подняться. Мухаддин ногой сбил его на землю. И… вытащил кинжал откуда-то из-за спины. Наступил коленом на спину американца, схватил его за волосы, рванул голову вверх и с криком «Аллах акбар» одним выверенным движением рассек мятежнику горло. Шепель вскинул автомат, но, скрипя зубами, отбросил его в сторону. Он не имел права стрелять. Мухаддину же простого убийства было мало. По локоть в крови, он тем же кинжалом отсек голову американца и поднял ее над собой. Толпа душманов издала восторженный вопль. Главарь бросил голову к ногам своих бандитов, вернулся к убитым солдатам, тоже отсек у них головы и кинул их к строю. Толпа вопила. Встав, широко расставив ноги, главарь что-то выкрикнул.
– Аллах акбар! – отозвались бандиты.
Двое из них метнулись к ПХД лагеря, принесли оттуда три небольших кола и вбили их прикладами в грунт напротив сарая. И на эти колья насадили отрезанные головы американцев. Шепель, до хруста сжав кулаки, прикрыл глаза. Но заставил себя вновь открыть их, продолжая смотреть на кровавую оргию дикарей, обезумевших зверей в человеческом обличье.
Рядом с майором упал Тимохин, левее и сзади втиснулся генерал Харсон.
– Ну, что в лагере? – спросил Александр.
Шепель медленно отполз назад:
– Смотрите… Сами все увидите.
Командиры заняли место Шепеля. Харсон, увидев головы на кольях, произнес:
– Господи! Что это?
– Казнь талибов, – ответил Тимохин. – Но почему солдаты решили напасть на «духов», не имея ни малейшего шанса выжить в этой схватке?
– От отчаяния, полковник. Солдаты предпочли унижению смерть.
– Но это же глупо!
– А разве вы поступили бы иначе?
– Я бы не дал захватить себя живым.
– Значит, так же пошли бы на смерть. Если бы они знали, что мы рядом, что спасение рядом…
– Что теперь об этом, генерал? Главное, чтобы сейчас, в ярости, в кровавом безумии Мухаддин не решил бы казнить всех пленных. А это вполне возможно. И тогда наша операция потеряет смысл. От того, что мы уничтожим эту стаю бешеных псов, легче никому не станет.
– Каково родным в Штатах будет узнать о гибели сыновей, братьев, отцов?
– Так, погодите, генерал… Мухаддин вновь толкает речь. Жаль, что ничего не слышно.
Главарь банды говорил недолго, затем отдал приказ и спешным шагом, в сопровождении заместителя и связиста направился к своему дому. Строй рассыпался. К телам американцев подошли двое боевиков. Они пинали их ногами, неестественно смеясь. Подъехал «ГАЗ-66». Тела убитых и обезглавленных пленных забросили в кузов, туда же сели двое душманов. Грузовик поехал в сторону западных постов.
– Куда их повезли? – спросил Харсон. – Хоронить?
– Обезглавленные трупы? Нет, генерал, талибы не будут хоронить ваших солдат. Вывезут подальше в ущелье да сбросят с кузова. За ночь шакалы от них и костей не оставят.
– Мрази, ублюдки черномазые!
– Хорошо хоть, что Мухаддин не решился на казнь всех пленных. Но кто знает, что у него на уме? Сейчас одно, завтра другое… Нам надо как можно быстрее провести операцию. Завтра на рассвете. Вы связывались с Кабулом насчет авиации?
– Не успел.
– Возвращаемся и готовим акцию. Шепель, – Александр перевел взгляд на подчиненного, – продолжай наблюдение. В полдень тебя сменит боец «Ирбиса».
– Есть продолжать наблюдение. А ведь я, Саня, мог помочь казненным…
– Ты, Миша, только ненадолго продлил бы их муки. И сорвал бы операцию. Ты не мог ничем помочь тем, кого убили. Но своим невмешательством в кровавое событие ты сохранил шансы выжить оставшимся у талибов пятерым американским парням. Всё! Без соплей, Миша! Мы уходим.
– Давай!
Тимохин с Харсоном ушли в лес, а Шепель занял позицию наблюдения. И как ни старался он не смотреть на головы, насаженные на шесты, взгляд невольно возвращался к ним. И боевой майор физически ощущал, как ярость заполняет его. Плохой признак для врага. Смертный приговор, который будет приведен в исполнение при любых обстоятельствах.
В лесу Тимохина и Харсона с нетерпением ждал полковник Дак.
– Ну, что там случилось? – спросил командир «Ирбиса».
Харсон потер лицо:
– Что, спрашиваешь? Дикари убили троих пленных.
– Как?
– Двоих расстреляли, третьему перерезали горло. А после этого, Дак, Мухаддин лично отрубил им всем головы. Сейчас они насажены на шесты, что стоят напротив сарая.
Дак побледнел:
– Но… но почему ублюдок Мухаддин сделал это?
– Трое пленных, видимо, попросили, чтобы их вывели на улицу. Мухаддин разрешил. Оказавшись вне сарая, наши парни набросились на охрану, а один – тот, кому перерезали горло, – напал на Мухаддина. Двоих пленных расстреляли на месте, третьего сбили с ног, после чего Мухаддин перерезал ему горло. Вот что произошло, Дак…
– Чертовы дикари! Я лично придушу этого Мухаддина.
– Для того чтобы придушить, его еще надо взять. А до этого уничтожить лагерь.
– Мы должны провести операцию завтра, – сказал Тимохин, – и дай бог, чтобы до этого Мухаддин не расправился с остальными пленными.
– Пройдемте в тень, – указал на шалаш Харсон. – Там примем окончательное решение.
Офицеры устроились за столом, внесенным в шалаш. Харсон расстелил карту.
– За основу берем план полковника Тимохина и расписываем его в мельчайших подробностях. Твои предложения, Алекс?
– Перед тем как что-либо предлагать, я хотел бы знать, что с прикрытием установки лебедок.
– Ах да, черт! – Генерал выглянул из шалаша. – Лейтенант Крош!
– Я, сэр!
– Связь мне с Кабулом, срочно!