Дикие Гуси заострили концы своих копий настолько, насколько смогли, но этого было недостаточно, чтобы вонзить их в тварь с одного удара. Оружие стоящего у нее на пути наемника Шимона пропороло ей шкуру, но застряло в плоти. Вместо того чтобы нанизаться на копье, ходячая рыбина резко навалилась на него и вырвала из рук копьеносца. А затем врезалась в Шимона и сбила его с ног.
Упавший в воду зэк и плюхнувшееся на него сверху чудовище очутились среди искателей, и те не замедлили прийти товарищу на подмогу. Размахивать длинными копьями в такой толчее было невозможно, и все шестеро схватились за томагавки. Эти штуковины весили килограмма по полтора и оказались гораздо эффективнее копья, пускай и сами были не острее мотыги. Зато ими удалось легко дробить кости и вышибать глаза. Особенно такие огромные, как были у этой твари.
Не успела она опомниться, как ей на голову обрушился град тяжелых ударов. Некоторые из них угодили ей в пасть, отчего там вмиг поубавилось зубов. Но большинство томагавков молотили гадине по верхушке черепа и по глазам. Если раньше можно было лишь гадать, зрячее это существо или нет, то теперь оно точно ослепло. И не только. Из какой бы временно́й эпохи или параллельной вселенной оно сюда ни вывалилось, в том мире кости у рептилий были столь же хрупкими, как и в нашем. Кальтер прикинул, что монстр был мертв уже после пятого или шестого удара. Потому что в противном случае он взялся бы метаться и отбиваться от людей, отчего попасть ему томагавком по черепу стало бы сложнее. Тем не менее все удары – а было их как минимум полсотни – угодили точно в цель. И гадина практически лишилась головы, которая в размозженном виде показалась Обрубку даже симпатичнее, чем до этого.
Кровь твари походила на кровь обычных рептилий: густая, склизкая и полупрозрачная. Трогать дохлого урода руками Дикие Гуси не рискнули и, подобрав копья, спихнули его с придавленного им Шимона. Тот еще не нахлебался воды, но тварь прокусила ему предплечье, и он, вынырнув, сразу же заорал от боли.
Приятели ухватили его под руки и усадили на валявшийся неподалеку стул. Кости руки Шимона были целы, но зубы гадины проделали в ней столько дырок, что повредили и мягкие ткани, и связки, и вены с артериями. Без срочного вмешательства хирурга пострадавший мог вскорости истечь кровью. Поэтому его требовалось немедленно вытаскивать наверх и отправлять в лазарет.
Но до эвакуации раненого дело так и не дошло. Едва зэк по кличке Гонзо сорвал с себя майку, чтобы перевязать собрата, как с тем стало твориться нечто странное. Внезапно его заколотила дрожь и начал душить зверский кашель. На коже Шимона выступили серые пятна, глаза налились кровью, а из пор засочился мутный, как сукровица, пот. Содрогаясь от озноба и кашля и брызжа кровавой слюной, бедолага упал со стула в воду и забился в корчах.
– Эй, что за дерьмо?! Ты чего? – воскликнул Гонзо и склонился над Шимоном, собираясь поднять его из воды, чтобы он не захлебнулся.
Однако Кальтер живо смекнул, чем может обернуться для Гонзо желание не оставить товарища в беде.
– Все назад! – скомандовал он. – Как можно дальше! Не вздумайте прикасаться к нему! Это токсин! Очень сильный! Такой может передаваться даже по воздуху!
Дважды предупреждать не пришлось. Эта публика была не настолько благородной, чтобы идти на подобное самопожертвование. Наемники шустро разбежались в стороны, бросив Шимона, который уже себя не контролировал и лишь беспомощно барахтался в воде. А Монгол и Хоробадо вдобавок выставили перед собой копья, опасаясь, что заразный товарищ, обезумев, вскочит на ноги и набросится на них.
– Как думаешь, брат, это смертельно? – испуганно осведомился Скарабей у Обрубка.
Кальтер не ответил, да это и не потребовалось. Конвульсии пострадавшего усилились. Он скрючился в немыслимой позе, а его голова стала мотаться из стороны в сторону и биться о стену. Шимон издал душераздирающий хрип, изо рта у него вырвался целый фонтан крови… и все прекратилось. Тело наемника обмякло и он, бултыхнув конечностями по воде в последний раз, перестал подавать признаки жизни. Цвет его лица, шеи и кистей рук сделался таким же бледно-серым («Тухло-яичным», – скажет о нем чуть позже Харви Багнер), как шкура мертвой твари, которая плавала кверху брюхом неподалеку.
– Мертв, – заключил Отто, потыкав копьем в труп. – Кажется, Обрубок прав насчет токсина. Вы только гляньте, как быстро Шимон испустил дух! Сгнил заживо всего за минуту! Вот дерьмо собачье!
– По мне, лучше бы оно и впрямь было собачьим! – удрученно проворчал Харви, глядя на поверженного монстра. – Собачье дерьмо нас хотя бы не убило. А для этого ползучего дерьма я даже подходящего названия не могу придумать. Да это же натуральная, мать ее, древнегреческая мифология: гидра, ехидна, химера, или эта, как ее… чей укус был охрененно ядовит?
Возможно, кто-то из присутствующих и знал ответ на этот вопрос, но в данный момент всем было не до античных мифов. Гонзо, Монгол и Хоробадо, не сговариваясь, отложили оружие и принялись тщательно отмывать руки, которыми они вытаскивали Шимона из воды. Впрочем, если бы токсин был действительно мощным, он уже заразил бы всех присутствующих, поскольку из убитой твари и из мертвого наемника в воду вытекло немало крови.
Примерно минуту зэки переводили дух и прислушивались к собственным ощущениям. А также к тому, не плывет ли на подмогу дохлому монстру его собрат. Вроде бы с его гибелью подозрительные шумы затихли, но радоваться никто не спешил. Искателям предстоял еще долгий путь, и они резонно опасались, что на нижних этажах тварей окажется больше. В конце концов, не выявив у себя болезненных симптомов, все обратили взоры на Кальтера. Что было немного странно, поскольку это Скарабей, а не он вел всю их компанию к черному разлому.
– Ты этого ожидал, Обрубок? – поинтересовался Штернхейм у однорукого «консультанта».
– Нет, не этого, – помотал головой Куприянов, – но чего-то в таком духе. Правда, раньше, когда я приближался к черным кляксам, у меня была при себе пушка и две руки… в смысле, одна рука и протез. Что, однако, тоже не всегда мне помогало.
– Кстати, насчет оружия, – оживился Багнер. И, подойдя к лампе, взялся листать блокнот, где у него были нарисованы от руки карты всех подводных уровней. – Секретный арсенал мы тут вряд ли отыщем, но вот слесарную мастерскую – запросто. Она находится… находится… – Он перевернул еще несколько страниц. – Ага, вот она – аккурат под лестницей, что ведет на четвертый уровень. Даже никуда сворачивать не нужно – это нам по пути.
– Ну спасибо тебе за идею, умник, – усмехнулся главарь Диких Гусей. – Только, если ты еще не заметил, у каждого из нас уже хватает железяк. Что изменится, когда мы заменим их на другие? Или, по-твоему, в той мастерской осталось что-то еще, кроме ржавых молотков, ломов и монтировок?
– Ничего не изменится, – как ни в чем не бывало пожал плечами Харви. – Все, на что я рассчитываю, это найти там кое-какие инструменты. Такие, которыми можно заточить хотя бы то железо, которое мы раздобыли. Сами видите, проку от этих труб сейчас не больше, чем от швабр и сачков для чистки бассейнов.
– Дельная мысль, – поддержал его Кальтер. – Окажись копье Шимона по-настоящему острым, возможно, он был бы еще жив. Но ему теперь все равно, а вот мы можем постараться не повторить его ошибку.
– Мы не повторим его ошибку, если вернемся обратно и вертухай накрепко запрет за нами двери… – Отто раздосадованно сплюнул. – Вопрос лишь в том, как сделать, чтобы эти двери нам сначала открыли. Пока мы не принесем доказательства того, что нам удалось побывать у черной кляксы, черта с два нас отсюда выпустят. Так что давайте-ка, умники, хватайте свои железяки и шагом марш к той мастерской, про которую говорили! И поменьше топчитесь на месте, если не хотите, чтобы вас кололи в задницы копьями…
Глава 5
На сей раз искатели быстро разрешили возникшее разногласие и отправились дальше, на поиски мастерской. А час назад в их компании бушевали куда более жаркие страсти. В чем был виноват, разумеется, Скарабей, у которого, как выяснилось, слово могло иногда разойтись с делом…
Обрубка привели из изолятора ко входу на нижние этажи последним. Когда все прочие участники экспедиции уже дожидались его по ту сторону массивного люка – одного из тех, что отрезали надводную часть тюрьмы от подводной. Втолкнув Кальтера на шестой уровень – самый верхний из подводных, – вертухаи снова заперли люк. И отныне не собирались отпирать его до тех пор, пока разведывательная команда ван Хейса не сделает порученную ей работу. То есть в последующие десять-двенадцать часов искателям можно было даже не пытаться стучаться и проситься обратно. А если они не добудут необходимые материалы, то им, скорее всего, продлят «командировку». Только уже без выплаты командировочных – дополнительных сухпайков, положенных зэкам за сверхурочную работу. И пожаловаться на это им будет некому. Разве что проплывающим снаружи акулам и медузам…
Кстати, о команде. Ее состав и был тем обманом, на который пошел Харви Багнер, когда подписывал Куприянова на это дело. Очутившись на месте и увидев, кто его встречает, тот поначалу решил, что никакая это не экспедиция и что его просто-напросто загнали в ловушку. Четверо Диких Гусей и с ними Отто Штернхейм собственной персоной! И это – после заверения Скарабея в том, что он отберет на дело надежных ребят из своих, а не членов банд! Немудрено, что после такого сюрприза Обрубок не усомнился в том, что видит перед собой вовсе не исследовательскую команду, а похоронную. Ту, которой было поручено убить Кальтера и спрятать его труп в глубине этих лабиринтов.
Вот только сначала было бы нелишне прояснить два вопроса: зачем убийцам понадобилось уводить жертву так далеко и почему в мокрухе участвует сам главарь Диких Гусей? Возможно, кого-то другого перед смертью такие детали уже не волновали бы, но педантичный Кальтер хотел бы расставить все точки над i. Для успокоения совести, так сказать.
У наемников в руках уже были копья и томагавки, а у Кальтера – только пакет с сухпайком. Однако Дикие Гуси сделали вид, будто ничего коварного не замышляют. Все ясно: зачем убивать Обрубка здесь и тащить потом его тело на руках, когда он может сам дотопать до места своего упокоения. Только было бы неплохо сначала посадить его на цепь. Не хватало еще, чтобы он сбежал и Гусям пришлось гоняться за ним по полутемным коридорам и лабораториям…
Только ни цепи с ошейником, ни веревки, ни даже обрывка кабеля практичные наемники почему-то не припасли. И это было очень на них не похоже.
– В чем дело? – поинтересовался Кальтер у Багнера, указав глазами на Гусей. – Это не те люди, о которых ты рассказывал мне в изоляторе.
– Ничего не попишешь, брат: иногда планы меняются, – развел руками Харви. – Но я здесь ни при чем. Все претензии – к ван Хейсу. Из тех классных идей, что я ему предлагал насчет этой работенки, он отверг почти все. Даже дубинки побоялся нам выдать, можешь себе представить?
– Эй, я вижу, ты чем-то недоволен, Обрубок? – возмутился Гонзо, заметив, как нахмурилось лицо его босса. Шимон, Монгол и Хоробадо тоже напряглись и уставились на калеку с откровенной неприязнью.
– В последний год я редко чем бываю доволен, – спокойным тоном ответил Куприянов. Даже если конфликта не избежать, провоцировать наемников на драку еще рановато. – Но поскольку вы, ребята, в моих проблемах не виноваты, то никаких обид у меня на вас нет. Просто хотел узнать, чем были вызваны внезапные изменения в планах, только и всего.
– А тебе не все ли равно, однорукий? – подал голос Штернхейм. – Я бы на твоем месте радовался тому, что меня досрочно выпустили из изолятора и дали погулять денек в хорошей компании без надзора вертухаев.
– Мне не все равно, – признался Кальтер. – Ван Хейс настоял на моем участии с пока неясной мне целью. Но я не сомневаюсь, что он использует меня в качестве разменной монеты. Не знаю, что Скарабей наплел тебе, но мне он про увеселительную прогулку и словом не обмолвился. Как раз наоборот, если среди вас присутствую я, значит, будьте уверены: все настолько дерьмово, насколько вы себе даже вообразить не можете… Я прав, Харви? Ты же уведомил герра Штернхейма о том, какой ад всем нам здесь уготован?..
Разумеется, Куприянов врал. Но врал не более того, чем соврал ему Багнер. Безотказный способ избежать конфронтации с сильным противником: дать ему понять, что на самом деле вы – не враги, а жертвы чьего-то обмана. Причем обманщик, на которого перевел стрелки Куприянов, тоже находился здесь. Более того – Харви действительно являлся обманщиком! Поэтому можно сказать, что Обрубок не лгал, а честно отплачивал лжецу той же монетой.
Вторая причина, почему Кальтер соврал, – он хотел выведать, зачем явились сюда Дикие Гуси: по его душу или для поиска черной кляксы. Если причина в Кальтере, то знающий настоящую цель экспедиции Штернхейм пропустит его болтовню мимо ушей. Или соврет что-нибудь в ответ. Но если они с Отто и впрямь оказались союзниками, то он отнесется к заявлению Обрубка со всей серьезностью. Потому что тогда оно должно было стать для наемников неприятным сюрпризом.
В точку!
Выслушав Куприянова, и без того хмурые Гуси посуровели еще больше и перевели вопросительные взоры на Багнера. А Харви только сейчас понял, что его подставили, да было поздно. Теперь Отто ждал от него оправданий, и лучше бы Скарабею было его не разочаровывать.
– Что ты несешь, брат?! Я не говорил тебе, что нас посылают в полную задницу! – воскликнул Харви, отступив на всякий случай от Штернхейма на пару шагов. – С чего ты вообще это взял?
– Похоже, что ты вконец заврался, парень, – покачал головой Кальтер. – Но раз уж мы здесь собрались и путь назад нам отрезан, давай, выкладывай этим ребятам правду! Всю, которая тебе известна! Или хочешь, чтобы я сам пересказал им наш разговор во всех подробностях?
Скарабей был растерян, но намек понял: то, что расскажет Диким Гусям Куприянов, окажется не правдой, а еще большей ложью. Такой, опровергать которую будет гораздо труднее. И у него не оставалось иного выбора, кроме как подчиниться Обрубку, черт бы побрал этого коварного русского калеку!
– О’кей, о’кей, я все вам расскажу, – поспешил согласиться с предъявленным ему ультиматумом Багнер. – Да я и не собирался от вас ничего скрывать, клянусь! Просто ждал, когда вы все здесь соберетесь, чтобы не пересказывать одно и то же дважды!.. Короче, расклад такой. Аномалия, которую мы ищем, появилась на нижнем уровне вовсе не позавчера. На самом деле ей уже больше года. Только почти все это время она была мертвой, а два дня назад опять ожила… В смысле ван Хейс так подумал, когда с затопленных этажей вдруг испарилась вся вода… В смысле она не испарилась, а утекла в аномалию, как считает директор.
– Больше года?! Какого черта! – возмутился Отто, для которого эти сведения оказались в новинку. – Ты хочешь сказать, эта дырка появилась в те дни, когда здесь, на нижних уровнях, прятался Клешня со своей шайкой?
– Совершенно верно, – подтвердил Харви. – Как раз тогда это чудо и случилось. Возможно, оно и убило Клешню, а вовсе не вода, как потом утверждали ван Хейс и Ковач…
Кальтеру доводилось слышать о зэке по кличке Клешня. После переоборудования «Рифта-75» в тюрьму его нижние уровни стали необитаемы и изолированы от верхних. В целях безопасности – а вдруг какому-нибудь зэку удастся пробить обшивку или шлюз и, затопив их, погубить всех, кто там окажется? Наведываться туда имела право лишь охрана. Хотя и ей по большому счету нечего было там делать. Эти шесть этажей так и стояли заброшенными, пока однажды Клешне и еще трем зэкам не удалось пробраться в те лабиринты и спрятаться там. Причем настолько хорошо спрятаться, что устроивший на них облаву Ковач так и не смог обнаружить беглецов.